Паола. Темный кристалл

При виде Владыки ит’хор поднялись из-за стола на миг, склонив головы.

– Владыка.

– О чём спор, грассы?

– Готовимся к завтрашнему бою, Владыка. Распределяем места в строю.

– Не торопитесь, ит’хор, – улыбнулся Моргенз, – для нас поставлена другая задача. Так что клан будет участвовать в битве не полностью.

– Как?!

– Что за бред, – вспылил один из самых молодых воинов! – Это невозможно…

– А ну-ка, тихо, – рявкнул, приподнимаясь со своего места, Феодосий, -Владыка не закончил говорить!

– Мы приняли решение разделить клан перед битвой, – будто не замечая вытянувшихся лиц своих воинов, продолжал Моргенз. – Сотня Тирслина будет охранять Императора.

– Почему его, – со сквозившей ревностью спросил Свирган? – У него еще молоко не обсохло, а тут такая честь?!

– Оставшимся, Свирган, достанется честь не меньшая, – спокойно продолжил Владыка. – Одни из вас будут охранять ворота, другие – Башню Ласточки. Сердце Ночи будет спасено, или же будет уничтожено, но не достанется нашим врагам. А вот для этого мне и понадобятся самые опытные и надежные воины.

Едва сквозь пелену щита проглянуло солнце, разгоняя ночной полумрак, во всех концах столицы заиграли боевые рожки. Легионы строились и чёткими колоннами, напоминающими толстых стальных змей, двигались по просыпающемуся городу. Хотя вряд ли кто-то мог спать в эту ночь. И топот солдатских ног напоминал неумолимый ход времени, отсчитывающего последние мгновения.

Бум-бум-бумм!

В кварталах, где были расквартированы остатки Кланов и жившие в столице воины, не было слёз и прощаний. Командиры, следуя указаниям, вели воинов к главным, Царским воротам. Из семи кланов в Нуархате находились лишь два, да еще к ним добавились оставшиеся без Владыки клановые бойцы Гролл’харт. Последний клан представлял сам император, Гистарп грасс Януат и еще некоторые вельможи, среди которых был командующий северной армией Хараниш грасс Януат.

Легионы и Кланы выходили, выстраиваясь в боевые порядки, окружая Нуархат живым щитом. В центре, за первой линией обороны, состоящей из воинов гролл’харт, находился император, окруженный телохранителями ит’хор. Они же поддерживали гролл’харт, вооруженных тяжелыми башенными щитами и трёхметровыми копьями. В их задачу входило выдержать первый натиск конницы, то есть кентавров и людей. Племя кентавров славилось своей неистовой атакой, но, если противник выдерживал первый, самый безумный натиск, то дальше они сражались без первоначального запала. Особенно эти полулюди-полукони славились умением обращаться с двуручными мечами – цвайгхандерами и метанием дротиков. И каждый четвероногий воин, одетый в кожаные доспехи с нашитыми металлическими бляхами, вёз с собой по целому пучку коротких копий.

Галы, пришедшие чуть раньше людей, отличались от последних более стройным телосложением. Тонкие, изящные, с большими раскосыми глазами и огромной, невероятно густой гривой волос, они бы напоминали эльфов. Но в то же время так люто их ненавидели, что, едва появившись на Зидии, тут же накинулись на тёмных родичей Иль’хашшара. Однако, те дали им такой отпор, что отбили всяческую охоту в ближайшие годы соваться в Великий лес. Но их неуёмная энергия требовала выхода, и тут на Зидии появились люди. Кровь и тех, и других пришлась по вкусу вампирам, которые стали изрядно прореживать ряды молодых рас. Быстро поняв, что от их союза выиграют обе стороны, люди и галы, объединившись, стали в свою очередь пробовать империю на вкус.

Появившиеся последними кентавры отличались особой жестокостью и поклонялись кровожадному богу войны – Шингану. Поэтому с энтузиазмом восприняли идею войны с империей вампиров. Так сложившийся триумвират очень быстро заставил с собой считаться. Единственным преимуществом вампиров в грядущей войне стала магия. Ни у одной из противостоящих им рас не было столько одарённых богами магов. Семь Великих кланов, обладающих только им присущей магией и частные школы, могли уравнять шансы. И тут случилось то, что предопределило весь ход войны.

Во время битвы за Даан, один из городов-хранителей Кристаллов Ночи, на помощь осаждающим его людям пришли сид’дхи – одна из старших рас, пришедших на Зидию задолго до вампиров. Их маги взломали оборону клана Саратхи и разрушили кристалл. В мгновение ока десятки тысяч вампиров сгорели в яростном солнечном свете, а щит растаял, оголив огромный участок империи. Пока в столице разобрались, что к чему, в образовавшуюся брешь, словно океанские волны, хлынули армии союзников. Империя, не сумев организовать оборону на два фронта, вскоре потеряла почти все кристаллы, пока под крылом вечных сумерек не остался один лишь Нуархат.

Глава 2

Император Гистарп грасс Януат еще раз осмотрел ряды своих воинов. Своих подданных. «Что же ты за вождь, – в сотый раз шептал он про себя, – если не смог уберечь свою женщину и наследника! Кровь твоей крови, плоть твоей плоти!». Он бросил взгляд на сопровождающих его ит’хор. Вот уж кто был спокойнее камня. Хотя и это напускное. Почти у каждого из них остались семьи в Асквароне, взятом врагами при помощи магии сид’дхов. И так у всех. «О, боги! За что караете?! И даже ваше молчание горше, чем были бы ваши ответы!»

– Милорд, с Вами все в порядке? – тут же подъехал к нему молодой сотник, командир его телохранителей.

– Все хорошо, Тирслин, – вспомнил он имя ит’хора. – Просто задумался.

Удовлетворенный ответом сотник подал коня в сторону, и император еще раз взглянул на своё войско. С флангов гролл’харт прикрывали сотни Сангот. Дальше, справа – Первый и Второй легионы, слева – Шестой и Девятый. Всех лучников и магов вывели на стены. Всё равно наступать было некуда. За спинами легионов и клановых бойцов стояли шеренги ополченцев. Они состояли из спутников и воинов легионов, чьи подразделения были разбиты, а командиры не пережили отступления.

Проезжая мимо рядов закованных в железо воинов гролл’харт, император невольно позавидовал их спокойствию. Они стояли, спокойно опершись, кто на щит, кто на копье, с достоинством приветствуя своего повелителя. Гистарп грасс Януат пытливо заглядывал в глаза воинов, ожидая увидеть осуждение, ярость, может, даже презрение, но ничего, кроме бесконечной уверенности и преданности не нашёл. Он соскочил с коня и животное тут же увели в крепость. Следом за ним спешились и все ит’хор, занимая позицию сразу за копейщиками.

Император отказался сегодня, несмотря на все увещевания советников, одеть шлем, и золотой обод на его голове даже в сумерках сиял ярче солнца. Руки его в кольчужных перчатках легли на крестовину огромного фламберга, оружия достойного, чтобы им сражался повелитель целого народа. Едва он соскочил с лошади, как с двух сторон его буквально подперли советники -Ителл и Моргенз:

– Они в часе ходьбы отсюда, повелитель, – доложил Ителл, так же опираясь на свою секиру.

– Отлично! Всё как мы и предполагали, трубите боевую готовность!

И вот чистые голоса легионерских рожков полетели над головами стоящих воинов. За стенами так же запели горны, будто перекликаясь, будто говоря – «мы тоже готовы, мы не отступим!». Где-то там, на стенах города маги раскладывают ингредиенты, свои странные приборы, рисуют тайные знаки, в помощь своим воинам. Мальчишки-разносчики раздавали лучникам пуки стрел. Ополченцы складывали у стен груды камней, чтобы метать их, когда враг полезет на стены.

Город готовился к битве. Последней битве…

Казалось, час пролетел, как единый миг! И вот уже вдали появляется облако пыли, поднятое десятками тысяч ног, идущих по их земле. К их дому. И остановить их некому…а враги всё прибывали и прибывали, словно полчища чёрных муравьев, покрывая землю от края до края.

– Стоять насмерть! – вздев свой фламберг, словно укор небесам, вскричал император. И воины ответили ему дружным рёвом, который перерос в шторм эмоций и бушевал под стенами Нуархата, готовясь стать бурей боли, смерти и ярости! Со стен города им вторили столь же яростно. И вот, войска «последышей», прямо с марша устремляются в битву. Неизвестный полководец отправляет в бой лучников-галов, нарушив привычный порядок битвы. И вот уже смертоносный дождь стрел направлен в сторону Нуархата, завывая в воздухе, словно стая демонов. Это придумка галов – прикреплять к стреле свистульку, издававшую в воздухе визг обезумевшей кошки.

– Поднять щиты! – Понеслись со всех сторон команды декасторов. Одним слитным движением легионеры вздели щиты над головами, и войско со стен стало казаться закованной в сталь черепахой. Ополченцы замешкались, поэтому первый залп нанес ущерб в основном задним рядам. А был и второй, и третий. Наконец-то маги пришли в чувство, и над центром войска прямо из воздуха стали появляться мыльные пузыри. Пролетая сквозь них, стрелы противника опадали на землю, словно цветочные лепестки.

Сделав еще пару залпов, галы отошли, расчищая дорогу набирающей скорость коннице. И в атаку двинулись кентавры. С первых же шагов, набирая бешеную скорость, катящийся вал из копыт стал приближаться к позициям вампиров. Видимо, маги на стенах приготовили какое-то зубодробительное заклинание. Потому что в дело вступили сид’дхи. Над полем пронесся порыв ветра, и в небе стали расцветать тысячи огненных цветов.

«– Это надолго», – произнес стоявший справа от императора Моргенз грасс Ит’хор. – Они сдерживают магию друг друга, так что от наших магов серьезной поддержки мы не дождемся.

Тем временем волны кентавров приблизились на расстояние броска, и в воздух взвилась туча дротиков. Кентавры сделали еще один бросок и, выхватывая на ходу мечи, врезались в оборонявшихся. Но первая линия, сплошь состоящая из воинов гролл’харт, наконец, показала, на что способны их длинные копья! Засиявшие магическим жёлтым светом, так характерным для магии гролл’харт, копья, казалось, обрели свою собственную жизнь. Вонзаясь в крепкие тела кентавров, наконечники буквально разрывали их надвое, извиваясь, подобно змеям, самостоятельно выбирающим жертву. В нескольких местах оборона была прорвана, но и эти прорывы были жестко подавлены.

В это время со стен наконец-таки ударили стрелы, и кентавры, окончательно смешав ряды, стали отступать. Но чья та воля вновь вернула их в бой, бросая на ощетинившихся копьями вампиров. А тем временем основная масса войск «последышей» шагнула вперед, и земля вздрогнула, словно предчувствуя неизбежное.

– Их где-то раз в шесть больше, чем нас, – прокричал на ухо императору Ителл грасс Сангот, но ответ повелителя вампиров заглушил вой стрел. Лучники с обеих сторон не жалели стрел, опустошая колчаны с пугающей скоростью.

– Теперь это не имеет значения, – прорычал в ответ Гистарп грасс Януат, сжимая рукоять меча. – Пусть хоть в двадцать раз больше, я вопьюсь в глотку каждому. До кого смогу дотянуться. Он хотел сказать что-то еще, но махнул рукой и в сопровождении ит’хор бросился вперед. Войска сближались. Люди охватывали меньшую армию полукольцом, собираясь прижать к стенам и раздавить одним ударом.

По сигналу горна, сдерживающие натиск кентавров гролл’харт сделали шаг вперед, и копья рванулись так, словно сорвавшиеся с цепей злобные псы.

Еще шаг. И еще.

Наконец, кентавры не выдержали и стали отступать, нарушая стройные ряды наступающих:

– Вылазку! – проревел Ителл грасс Сангот и в образовавшиеся разрывы рванули сотни ит’хор.

В тесноте общей схватки воины клана не использовали оружия. Они сами были оружием. Пальцы каждого ит’хор оканчивались длинными загнутыми когтями, сочащимися фиолетовым пламенем. И не было преграды, способной удержать их. Магические когти, не встречая сопротивления, резали всё – железные доспехи, плоть, вареную кожу. Вот вампир вскакивает на спину кентавра, и одним взмахом снеся ему голову, с наслаждением ловит ртом горячие капли крови, но уже в следующее мгновение вновь врубается в гущу противника. Залитый еще дымящейся кровью, с горящими глазами и рвущимся изо рта рыком, воин ит’хор напоминает вырвавшегося из Бездны демона. Его черты напоминают чудовищную маску, и когда он бросается к следующему кентавру, тот, в ужасе перебирая четырьмя ногами, начинает пятиться, закрывая лицо руками, выпустив из них своё оружие.

Стрелы летели дождем, скрывая и без того едва видимое солнце. И если убить стрелой вампира было проблематично, то люди, галы и кентавры гибли сотнями, не достигнув ощетинившейся шеренги вампиров. Разноцветные переливы в небе над полем битвы свидетельствовали о непрекращающейся магической войне на совсем иных уровнях, лишая свои войска поддержки магии. Но нет-нет, да и проскальзывала иногда в трещину обороны молния, или огненный шар, собирая причитающуюся дань боевой магии.

Наконец, когда основная масса людей преодолела простреливаемый участок и сшиблась с первыми рядами вампиров, град стрел прекратился. Лучники на стенах теперь стреляли выборочно, выцеливая противника, чтобы не попасть в своих. Без массированной стрельбы из луков, противостоя многочисленному противнику, без магов, казалось, вампиров должны были уже размазать по земле! Но они держались. Железная стена щитов, по-первости прогнувшаяся, снова выравнивалась, удерживая человеческий наплыв.

Император видел, как к «последышам» подходят пополнения из галов, которые нанесут такой урон его армии, что хоть сейчас сдавайся:

– Прикройте меня! – крикнул Гистарп грасс Януат своим телохранителям, стараясь перекричать шум битвы. Воткнув фламберг в землю, император оперся на него, словно просил о помощи. Губы его шептали слова заклинания, которого не произносили на Зидии веками. Выхватив из ножен ритуальный кинжал, он полоснул себя по предплечью. И когда тяжелые рубиновые капли, словно выпущенные из неволи звери, ринулись на свободу, он махнул рукой в направлении противника. Вопреки ожиданиям, капли не упали на землю, а продолжая лететь, превращались в кровавых червей. Эти порождения магии Крови, вытягиваясь в длину, оплетали воинов противника и, разделяясь на десятки меньших «червей», настигали всё новые и новые жертвы. Любая живая материя, которой коснулись эти порождения магии, тут же съеживалась, усыхала и облетала осенним листопадом, оставляя обглоданные костяки. С каждой жертвой количество «червей» увеличивалось, и под стенами Нуархат прокатился тысячеголосый стон. Сейчас, вероятно, все маги сид’дхов пытались что-либо противопоставить этой опасности, так как мерцание над полем стало гаснуть. И в тот же миг объединенная мощь вампирских магов косой прошлась по людским порядкам, словно смерть, собирающая очередной урожай. Каждая секунда стоила нападавшим сотен жизней и, в конце концов, видимо почуяв те силы, которые собрались оборвать жизнь заклинателя, император прервал заклинания. И тут же кулем повалился на руки своей охране:

– Как им мой «Могильный червь»? – спросил он в пустоту.

– Выше всяческих похвал, Ваше величество, – торопливо произнес Тирслин, так же впечатленный мощью магии своего повелителя. – Скорее приведите спутника императору, – тут же бросил он своим воинам. И вскоре сквозь ряды закованных в сталь воинов провели молоденькую девушку в одежде придворной фрейлины. Опустившись на колени пред своим владыкой, она откинула копну огненно-рыжих волос, демонстрируя молочную белизну шеи.

– Руку, – прохрипел император. Удивлённо вскинув брови, девушка-спутник протянула руку с тонким, словно игрушечным запястьем, по которому голубыми ручейками вились вены. Жадно припав к этому источнику энергии, Гистарп чувствовал, как силы вновь наполняют его измученное тело. Наконец, отбросив руку спутника, император вскочил и требовательно протянул руку Тирслину, держащему, как драгоценную реликвию, его фламберг:

– Вперед! Вперед, Дети Ночи! – проревел он, врубаясь в свалку.

Казалось, сегодня ярость обрела собственное телесное воплощение, столь явственной стала она. Если бы кто-нибудь из сражавшихся у стен Нуархат мог бы оглядеться в пылу битвы, он бы заметил красноволосую девушку в платье цвета крови, чьи руки толкали воинов вперед. В самую гущу смертельной карусели! Прекрасное лицо искажено гневом, что делает воина нечувствительным к боли, страху смерти, потере друзей и близких. Она, словно баньши, выкрикивала литании ненависти и презрения. И в эту свалку врубился император, словно островок, вокруг которого стал собираться кулак из клановых бойцов. И люди дрогнули! Сначала один, затем десяток и, наконец, сотня! За ними отступали галы и кентавры. Гистарп грасс Януат, хотел уже броситься вдогонку, но железная рука Владыки Моргенза остановила этот порыв:

– Смотри, – просто сказал он, указывая куда-то вдаль. И сбросив пелену безрассудной ярости, император окинул взглядом поле битвы. Люди отступали, но делали это слишком организованно. Что вызывало опасения. И тут он заметил это.

В центре поля, на освободившемся пространстве, всё еще усеянном трупами и ранеными, стал появляться густой белёсый туман, расползавшийся, словно жидкий песок сквозь пальцы. В тумане кто-то шевелился, будто огромный спрут на дне океана.

Подчиняясь командам своих командиров, войско вампиров остановилось. А из тумана, повинуясь чьей-то команде, выскочили твари, которых мир Зидии еще не видел. Ростом под три сажени, больше всего они напоминали страшно ссохшихся людей, только с несоразмерно длинными руками, каждый отвратительный палец на которых оканчивался кривым обломанным когтем. Вместо носа провал, а там, где должны были быть глаза, плескались океаны тьмы. Вот одна из тварей завыла, запрокинув уродливую морду к сумеречному небу, и вся стая бросилась вперед.

Один из воинов гролл’харт кинулся ей наперерез, замахиваясь копьем. Магическое оружие с легкостью погрузилось в живот вставшей на дыбы бестии, но тварь, мерзко хохотнув, вырвала копье из рук воина, и переломило её, как тростинку. Из глубокой раны не вытекло ни капли крови. Растерявшийся воин был схвачен и тут же разорван пополам. Снова издав свой мерзкий хохот, тварь бросила останки воина в ряды вампиров и медленно, словно наслаждаясь предстоящей бойней, двинулась вперёд, ведя за собой своё племя.

Вонзающиеся в их тела стрелы не приносили им никакого беспокойства, оставаясь торчать, словно в насмешку над лучниками. В лапах чудищ появились палицы, светившиеся столь же мерзким нездоровым светом. Прохрипев что-то на своем языке, вожак указал на отступающих вампиров и твари, разражаясь мерзким хохотом, бросились вперед. За несколько мгновений чудища протоптали в рядах отступавших целые просеки. Дубинки, больше похожие на обглоданные берцовые кости огромных великанов, разбивали щиты, выбивая дух у двух-трех воинов за раз. Кто-то из магов бросил в них заклинание, но оно, словно вода, стекло с их шкур, не причинив никакого вреда.

Видя это люди, воодушевлённые такой мощью новых союзников, бросились вперед. Их боевые кличи зазвучали с новой силой. Но навстречу накатывающемуся валу шла одинокая фигура, в вычурно украшенных доспехах, держа на плече фламберг. Он на миг обернулся, обведя взглядом своё ощетинившееся войско, будто искал кого-то и, не найдя, вновь обернулся к врагам. Его губы шептали что-то, а взгляд был прикован к своему мечу так, словно в мире не было ничего столь интересного. Тем временем по мечу побежали искры тёмного пламени, клинок словно наливался светом изнутри. И тогда Гистарп грасс Януат изо всех сил воткнул клинок в землю у своих ног, выкрикивая последние слова магической формулы.

Всем в тот миг показалось, что небесный гром ударил из-под земли, так вздрогнула она. На несколько сотен метров вокруг все попадали с ног. Стоять продолжали только твари, но первая же, попытавшаяся сделать шаг, не смогла оторвать лапу от земли, а случайная стрела, вонзившаяся в еще одну товарку, исторгли из её пасти истошный рёв боли.

– Их можно убить, – раздался чей-то неуверенный голос, но его тут же подхватили десятки глоток, и волна взбешённых вампиров бросилась вперед, за считанные мгновения, изрубив неведомых чудищ в мелкую крошку. Но, в тот миг, когда последняя из тварей испустила дух, император Ночной империи – Гистарп грасс Януат, рухнул вперед лицом, чтобы уже никогда не подняться. Когда к нему подбежал Моргенз грасс Ит‘хор, император был мертв, но, на странно спокойном лице застыла улыбка.

– О, Боги, – прошептал Ителл. – Всё кончено!

Слишком многие видели гибель своего повелителя, и это не могло не сказаться на боевом духе армии. В то время, когда копья оставшихся в живых гролл’харт закончили начатое лучниками, левый фланг был прорван и в образовавшуюся брешь пробивались все новые и новые отряды противника. Пусть даже размен шёл один к трем-четырем, предводители объединенного войска могли себе это позволить. Да и еще маги сид’дхов, которые, видимо, придержали не по одному козырю в рукавах. Так что на позиции вампиров сейчас сыпались серые ветвистые молнии, зажаривая воинов прямо в доспехах десятками. Никакая защита не спасала.

– В город, – проревел грасс Сангот! – Отступайте все в город!

Первыми, потеряв боевые порядки за крепостные стены ринулись ополченцы, но к воротам подоспел грасс Моргенз и его громогласный рык призвал их к спокойствию и дисциплинированности. Легионы, истекая кровью, сдерживали натиск людей. Каждую секунду падал кто-нибудь из вампиров, но задачу свою они сделали – ополченцы успели войти в город. Владыка Моргенз видел, как вылетевшая из-за спин людей молния поразила его старого друга, и он молча, словно подрубленный дуб рухнул, так и не выпустив из рук свою секиру.

Тем временем остатки Шестого и Девятого легионов с сангот и ит’хор, собрав последние силы, отбросили врага. Из восьми сотен ит’хор в живых осталось меньше сотни. Чуть больше было сангот, гролл’харт погибли почти все. Смерть, царившая сегодня под стенами Нуархат, давала Владыке хороший шанс, чтобы исполнить задуманное. Гистарп грасс Януат подал своей смертью блестящий пример, как должно уходить в вечность!

Сотня ит’хор по-прежнему охраняла ворота. А со стен все так же летели стрелы и чуть реже молнии и другие боевые заклинания, хотя и не так часто, как хотелось бы Моргензу. Он жестом подозвал двух молодых ит’хор:

– Мне нужны двое. Живыми! И очень быстро.

Кивнув воины врубились в свалку и Владыка с гордостью смотрел как две фурии, с истекающими фиолетовым огнем когтями устроили кровавую бурю и вырвались из неё, волоча обещанное своему Владыке.

Очередной натиск «последышей» отбросил вампиров к самым воротам, а это значило, что время вышло. Готовая заранее словоформа требовала лишь канала выхода энергии, для которого и потребовалось жертвоприношение. И в тот миг, когда когти Владыки вскрыли глотки, бьющихся в руках его воинов мелкая дрожь прошла по его телу, и словно найдя выход, устремилась в ручьи тёкшей на землю крови. Сид’дхи что-то почуяли, так как в их сторону полетело сразу несколько огненных шаров и еще какая-то мерзость. Но было поздно. Подхватив своего Владыку, ит’хор бросились в город, а за их спинами вся кровь, пролитая в сегодняшней битве, тонкими ручейками стекалась в одно место, сливаясь в некую гротескную фигуру напоминающую огромный рот.

– Закрывайте ворота, – прохрипел Моргенз, перед тем как потерять сознание. – Людишкам сейчас будет не до нас.

Тем временем, кровавый шар, окончательно сформировавшись в огромные пухлые губы, плотоядно облизнулся и медленно, словно нехотя полетел к людскому войску. Первыми на его пути оказались отважные кентавры, закидавшие рот дротиками. Но, огромный исходящий слюной язык слизнул все воткнувшиеся в губы орудия убийства и, рот усмехнувшись, быстро метнулся вперед, проглотив несколько наиболее медлительных всадников. Их крики, помноженные на хруст костей и скрип перемалывающихся доспехов, произвели должный эффект. Наступавшие шарахнулись в стороны, но рот медленно преследовал их, собирая обильную жатву.

Получившие нежданную передышку остатки легионов и кланов втянулись в город. Обессиленные воины падали там же где и стояли, а к ним уже бежали спутники и лекари, одни несли лекарства другие кровь. А за воротами тем временем творилось, что-то поистине небывалое – крики умирающих казалось, сотрясали земную твердь. Войска союзников потеряв всякую дисциплину, разбегалось в разные стороны. Их командиры бежали вместе с ними. Так продолжаться могло до бесконечности, так как произнесенное Моргензом заклинание подпитывало само себя. И пока есть пища, оно будет действовать. И когда в бегство обратились и маги сид’дхов, у кого-то из богов не выдержали нервы. В чистом небе внезапно раздался раскат грома, и в рот-людоед ударила золотая молния. С противным чавкающим звуком рот лопнул, расплескав по всему полю дымящуюся кровь и непереваренные внутренности сожранных им сегодня. В тот же миг из тела Моргенза, словно вынули все кости, и он повалился навзничь. Каждая пора его тела кровоточила, судороги сводили, казалось, каждую мышцу, заставляя биться в безумном танце.

Сколько это продолжалось – он не мог сказать, погрузившись с головой в агонию, оплачивая, таким образом, стоимость колдовства. Но, он готов был заплатить и эту цену и любую другую, лишь бы спасти свой народ.