Претендент

– Послушай, парень, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, но вся эта ситуация мне не нравится еще больше, чем тебе. Я просто очнулся здесь на этой скамейке вместе с моими воспоминаниями о жене, друзьях, земной жизни… И с тех пор я не переставал страдать. Интуиция подсказывает мне, что мое тело давным-давно носится по этому проклятому стадиону, потому как техника столь отточена, а бег так быстр, как я не мог и мечтать при жизни. Но, видимо, дьявол решил, что мучить только лишь тело не достаточно справедливо относительно моих грехов и поэтому вернул дух из небытия, чтобы я мог осознать всю тяжесть моего положения. Я надеюсь, что в этом есть урок, и через страдание ко мне придет покаяние, а после и просветление. Быть может я заслужу второй шанс.

Гермес покачал головой, словно бы не верил в свои собственные слова. Затем он тоже присел на землю рядом с Савелием.

– Но я уже так устал. Я здесь уже целую вечность. И ничего, кроме изнуряющего, отупляющего бега. Мне кажется, что вот-вот я умру от зашкаливающей усталости тела и страданий души, надеюсь, что сердце наконец лопнет от нагрузок. Но этого всё не происходит. Лишь на секунду всё меркнет перед глазами, а затем я вновь оказываюсь на скамейке. И всё происходит вновь.

Гермес прикрыл глаза. Веки его чуть подрагивали, но суровое, грубое лицо оставалось спокойным. Он затих.

Зато ум старшего системного администратора, который было совсем поник, оживился, зацепившись за возможную подсказку, прятавшуюся за словами спортсмена.

Гермес сказал, что чувствует нарастающие нагрузки, заканчивающиеся перегревом и принудительной перезагрузкой системы. А затем цикл повторяется вновь. Это было уже кое-что.

Савелий оживился, подскочил на ноги и стал кругами ходить вокруг затихшего спортсмена, обдумывая полученную информацию.

Вероятно, стоило разорвать этот порочный круг внутри головы спортсмена, затем очистить кэш с непонятно откуда подтянутой информации о личности некого Джека, древнего человека, чье ДНК когда-то использовалось как базовый элемент при создании Гермеса. Тогда все встанет на свои места.

Настроение у Савелия резко улучшилось. Он даже стал подпрыгивать на месте и хлопать в ладоши от радостного возбуждения. Он уже точно знал, что нужно делать. Дело было совсем простое, стоило только вернутся в физтело и совершить нужные манипуляции с троном спортсмена. Еще какое-то время займет поиск аномалии, что явилась причиной всей этой ситуации, и написание отчета для начальства. И тогда в конце рабочего сезона Савелий мог смело рассчитывать на премию.

Старший системный администратор подумал, что пора возвращаться, но напоследок решил запечатлеть в памяти олимпийского спортсмена. Ему удалось побывать рядом с ним в момент сбоя его рабочих алгоритмов. К сожалению, из-за того, что этими впечатлениями нельзя было поделиться в метареальности, всякая их ценность падала практически до нулевого значения. Осознав это, Савелий более не испытывал ничего кроме холодного рабочего равнодушия. Всё оттого, что уникальностью момента невозможно было похвастать в мире людей. Ценность любой вещи в метареальности определялась исключительно охватом аудитории. Значимость контента становилась тем больше, чем большее количество профилей пропустили его через фильтры своих душ. Чем интенсивнее и дольше оставался цифровой шум в пространстве после дегустации контента, тем ценнее и уникальнее он становился. При этом совершенно не имело значения – положительный шум или отрицательный вызывал после себя контент. Далеко не важно, насколько одобрительными или хулительными будут отзывы, насколько мерзким или прекрасным, добрым или злым, поучительным или безнравственным будет наполнение контента. Все эти понятия давно потеряли былое значение в цифровой реальности. Единственно важным оставался только шум. Идеальным шедевром считалось лишь то, что производит невероятный всепоглощающий виртуальный грохот, который раздается эхом из каждого чата, из каждого мессенджера, с каждого билборда. Идеальный контент должен был заглушать всё вокруг, чтобы ничего иного нельзя было ни различить, ни опознать. И тогда вся метареальность превращалась лишь в бесконечные отголоски и отсылки к великолепному контенту и его уважаемому криэйтору. Но такой перфоманс был по силам лишь избранным, навроде благословенного говноеда Себастьяна и равных ему.

Именно поэтому Савелий так резко изменил свое отношение к происходящему. Его собственное нахождение в гиперпространстве спорт-селебрити из потенциально эмейзинг адвенчуры тут же превратилась в постные рабочие будни.

Савелий разочарованно и с нескрываемой досадой бросил прощальный взгляд на до сих пор бездвижно сидящего на земле спортсмена. Древний человек по имени Джон никаким образом не впечатлил сисадмина. Во-первых, он почти ничего не понял из того, что тот наговорил. Почему Джон считает, что ад – это нечто плохое? Сейчас каникулы в допреальности ада могли позволить себе не менее чем средней руки инфлюенсеры. Испытать инфернальные страдания считалось утонченным и высокоинтеллектуальным опытом. Такие нарративы рассчитывались в основном на богатых эстетов и потомственных стримеров ретро-хоррор контента. И при чем тут его жена, которая находилась, по его словам, в куда менее престижном раю? Какая именно жена? Даже у почти асексуального и принявшего обет целомудрия Савелия за последние игровые сезоны было не меньше десяти мужей и жен, два шугардэдди и с полдюжины секс-рабов и анальных господинов. Во-вторых, Савелию совершенно чуждым казался контекст рефлексии древнего человека по поводу искупления грехов, вечных переживаний и жажды сладостного забвения. И уж совсем неприемлемым казалось жалоба на участь спортсмена. Быть олимпийским спортсменом в метареальности значило, что каждый твой инфовысер обязательно будет востребован и услышан. А быть услышанным в многомиллиардном обществе, в первую очередь, значило быть – существовать в действительности. Если тебя слушают, лайкают или дизлайкают – значит ты существуешь, значит ты являешься кем-то настоящим. До этого момента ты просто статистическая единица, безликая цифра на графиках мониторинг-ботов. Бесплотный зритель чужих настоящих жизней, которые проживают более успешные трейдеры цифрового контента. Не имело значения даже то, что биологический спортсмен, заточённый в капсулу трона, не живет никакой другой жизнью, кроме как тренировками и соревнованиями. Зато у него есть цифровой аватар, оживший совместными усилиями сотен маркетологов и проживающий красивую и беспечную жизнь. Это и было счастье для большинства граждан метареальности. Они не могли представить себе более лучшую долю, и те, у кого были хоть какие-то амбиции стремились именно к этому. Ведь это была самая главная и самая старинная игра человечества – игра в царя горы.

Савелий отвел взгляд от грубого лица Гермеса, совершенно ничем не примечательного. Ни трехмерных пропагандистских татуировок, ни наращённых на лбу рогов или гениталий, не было даже классического перламутрового нано-макияжа. Чистая и скучная кожа, лишь покрытая ровным медным загаром. Все же от внимательного специалиста не укрылось, что выражение лица у Гермеса было куда более расслабленное и спокойное, чем когда он увидел его впервые. Савелий порылся в памяти и, припомнив уроки антропологии, пришел к выводу, что подобные изменения считались маркером позитивной динамики психического состояния у древних людей.

Это значило, что Савелий ненароком все же повлиял на состояние спортсмена. Может быть лишь одним своим появлением здесь он перенастроил химические процессы в мозгу своего подопечного. Он не знал точно, мог только догадываться. Тут же в старшем сисадмине загорелся интерес. Конечно, он мог вернуться обратно в рабочую комнату и через трон в пару кликов решить эту проблему стандартным способом. Но, увидев положительные результаты от рискованного проникновения в личное пространство спортсмена, он просто не мог отказаться от последней попытки исправить проблему, так сказать, вручную прямо на месте. Савелий подумал так: Гермес всего лишь механизм с простым набором функций и довольно примитивными алгоритмами действия. Пусть он, Савелий, не разбирается в древних интерфейсах обмена данными, которые работают в этой гиперреальности, но он все же инженер по рождению и неужто ему не хватит знаний, чтобы разобраться в вербальном и невербальном аппаратах, которые, как он точно знал, являются главными рычагами воздействия одних биологических систем на другие. Та же как самые закодированные строки кода, вылетающие в виде звуковых волн изо рта или передаваемые зрительно через механические движения тела, жестикуляция, мимика, разговор – лишь поток информации, обернутый в команды, передающиеся между двумя или более мозгами с целью разрешения определенных задач. Основы программирования. Конечно, в метареальности непосредственным написанием кода люди уже давно не занимались. Савелий, например, даже не имел понятия, как сейчас выглядит язык на, котором писалась метареальность. Этим занималась особая структура – постоянно саморазвивающаяся нейросеть, без конца оптимизирующая и облегчающая логические конструкты, которые использовались как фундамент для всей виртуальной реальности. Передача информации с помощью древнего речевого аппарата была отвратительной работой, как по сложности процесса, так и по результативности. Языки древности столь плохо описывали реальность и, того более, субъективное восприятие людей, что чаще всего люди либо не понимали друг друга вовсе, либо понимали превратно или же извлекали из сказанного прямо противоположные смыслы. Как человечество смогло выжить с таким неточным и дырявым каналом обмена информации, оставалось для Савелия загадкой. Невероятным трудом и потерей времени оборачивалось любое совместное взаимодействие. Тем не менее язык людей был прародителем всей метареальности, а значит работал по тем же законам, хоть и ужасно неоптимизированным, с ничтожным КПД относительно затраченных энергетических и временных ресурсов.

Больше Савелий не сомневался. Ему казалось, что причин для отмены задуманного нет. Он сделал несколько шагов к Гермесу и, приблизившись вплотную, навис над ним, уперев руки в бока и состроив самую серьезную мину. По чести сказать, для современного человека Савелий отличался большой выдержкой, благоразумием и осторожностью. Как минимум прежде чем что-то начать делать, он старался или во всяком случае делал вид что старается продумать следующий ход и возможные последствия своих действий. Обычно люди метареальности что бы они не делали – делали это импульсивно, подчиняясь мимолетному желанию или интересу. Так было потому, что разномастные автономные системы контроля и исправления ошибок чаще всего легко и безболезненно нивелировали любые негативные эффекты и последствия, которые своими необдуманными действиями мог привнести самый безответственный юзер. Цифровая вселенная действительно приходила на помощь человеку при малейших затруднениях: подсказывала путь, варианты решения проблемы, подсвечивала, на что стоило обратить внимание. Метареальность, словно огромная всеобъемлющая мать, постоянно следила за своими чадами, уберегая их от возможных опасностей, причиной которых чаще всего они становились сами для себя.

– Вставай! – истерично провизжал Савелий, обращаясь к спортсмену. Он знал, что повышение уровня децибел при речевом контакте дополнительно стимулируют нервную систему оппонента, поэтому постарался сделать голос как можно более громким и высоким. Результат показался ему превосходным. В самом деле, Гермес тут же открыл глаза и с недоумением посмотрел на него.

– Кажется, что я наконец смог уснуть. Мне снилась жена, – мечтательно сказал Гермес. – Тот день, когда мы с ней только познакомились. Она продавала молочные коктейли в небольшом передвижном ларьке возле стадиона, на котором я тренировался. Она мне так понравилась, что пришлось выпить три коктейля подряд, прежде чем я смог разговорить ее достаточно, для того чтобы она дала свой номер. А ведь я тогда сгонял вес перед очередными соревнованиями, – спортсмен глухо засмеялся. – Зачем ты меня потревожил? Впервые с тех пор, как я оказался здесь, мне было хорошо.

– Тебе нужно тренироваться! – надрывая связки пропищал Савелий. – Вставай и беги! Вставай и беги! – сисадмин отдавал короткие речевые приказы в надежде, что простота их конструкции выражения и очевидность посыла не даст повода для ложной интерпретации со стороны Гермеса, – Тебе понятно? Бегать! Как положено всем бегунам. Бегуны – бегают. Ты – бегун, значит ты должен бегать. Чем быстрее бег, тем лучше. Бегать по дорожкам, вокруг стадиона. Быстро, быстро!

Поразмыслив, Савелий добавил.

– Бег – это главный и основной способ передвижение бегуна в пространстве. Осуществляется в результате координированной деятельности скелетных мышц и конечностей.

Гермес все это время морщился от жуткого скрежещущего фальцета незнакомца, ниспосланного ему в наказание самим дьяволом.

– Поверь, я знаю, что такое бег и как это нужно делать, – раздраженно выпалил спортсмен, поднимая свое раскаченное тело на ноги. – Кто ты вообще такой? Чего пристал ко мне? Не хочу я бегать, я свое отбегал. Наконец, у меня пропало это маниакальное желание нестись вперед неизвестно зачем. Раз уж мне суждено провести вечность на этом чертовом стадионе, я лучше буду мечтать о встрече с любимой женой, чем бессмысленно утруждать себя опостылевшим трудом.

– Никакой жены! Отмена жены! Отмена! Только бег! Только соревнования! – надрывался Савелий.

– Пошел ты к черту! Ты и все, кто за тобой стоят! – разозлился Гермес.

Савелий чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Нахмуренное лицо и грозный взгляд Гермеса говорил о совершенно противоположном эффекте, которого хотел добиться сисадмин. Он попробовал сбавить тон и на этот раз заговорил низким полушёпотом.

– Слушай внимательно. Жены не будет. Ничего не будет. Будет бег. Победа в соревнованиях важнее всего.

В следующее мгновение сознание Савелия сотряслось и почти померкло от яркой вспышки болевых ощущений. Еще бы чуть-чуть и его бы вышибло из гиперреальности, словно от короткого замыкания. Но уже через мгновение адреналин был впрыснут в мозг, и ускользающее восприятие вернулось к сисадмину. Когда зрение вновь сфокусировалось, Савелий увидел мутный клочок неба, а затем его перекрыл большой, словно кувалда, кулак Гермеса. Вновь сознание перекрыло яркими всполохами болевых сигналов. А затем вновь и вновь.

– Что ты там сказал про мою жену?! Никогда не смей угрожать моей семье! Я вас не боюсь! – рычал Гермес, молотя дюжими руками по слабому телу системного администратора. Впрочем, последний уже его не слышал.

У всякого гражданина в метареальности был негласный список опытов, которые ему необходимо было испытать, для того чтобы считаться положительной единицей социума. Помимо прочего в этот список входил и опыт садомазохизма. Савелий испробовал многое – от классического сексуального садомазо с плетьми и латексными костюмами, до аутентичного монашеского самобичевания. Но никогда по-настоящему от этого он не получал удовольствия и делал это скорее из социальной необходимости. Боль казалась ему слишком приторным в своей навязчивости состоянием, неким китчем внутренних переживаний. Любая боль, как и любые сексуальные отношения в метареальности, по мнению старшего системного администратора – бычий кайф, не отличающийся ни изяществом, ни тонкостью ощущений. Боль и секс были дешевым народным опиумом, и никто из серьезных нонтреш инфлюенсеров не обременял свою репутацию ни тем, ни другим. Стараясь им подражать, Савелий так же сводил к минимуму и не афишировал эти аспекты жизни. Но сейчас Савелий ощутил боль совсем по-другому. Простенькие и унылые физические повреждения от кулачного избиения в этот раз по интенсивности перекрыли даже самые затейливые БДСМ-фетиши, которые он испытывал в метареальности, навроде членовредительства бензопилой или сжигания на костре. Наверное, дело было в том, что Савелий находился в пропитанной мучениями и психической депрессией гиперреальности спортсмена, где ощущения становились намного насыщеннее и приобретали яркие оттенки, словно выдержанный в дубовой бочке коньяк. Савелий чувствовал нечто потрясающее, столь красиво и сладостно он не страдал никогда. Время для него сильно замедлилось. Он с упоением чувствовал хруст носового хряща, то, как выбитые зубы вылетая ударяются о нёбо, как лопается кожа на скулах, и брызжет теплая кровь. Все это сопровождалось шумными фейерверками разлетающейся по телу боли. Опыта уникальнее Савелий не испытывал за всю свою жизнь. Ощущения были столь остры и явственны, и казалось, что все прочее, что было в его жизни до этого момента – лишь дешевая подделка, симулякр, не несущий в себе и десятой доли существенности оригинала. Болезненность была тяжела, едва переносима, но она была настоящей. Савелий как будто оказался на самом красивом и трагичном спектакле всех времен и народов, где глубина драматического сюжета и форма изобразительного искусства достигли своего пика настолько, что зритель оказался уже не в завороженном состоянии транса или исступлении агонии, а превратился в раскалённое добела игольное острие, на кончике которого трепыхается его безвольный рассудок. Затем все закончилось. Одновременно старший системный администратор почувствовал великое облегчение и невероятную печаль от того, что все прошло. Хотелось бы Савелию посмотреть на великого спортсмена, подарившему ему столь драгоценное счастье, но судя по всему глаза ему выбили. Дышать с каждым разом становилось всё тяжелее, видимо, трахея тоже была повреждена. Савелий понял, что сейчас умрёт, и тогда случится дисконнект. Из последних сил он поднял руки и почувствовал, что ухватился за Гермеса, который всё ещё сидел на нем сверху. Слабеющими руками он потянул спортсмена на себя, и тот на удивление не стал сопротивляться. Ощутив жар разгоряченного тела, Савелий понял, что Гермес совсем рядом. Напрягая голосовые связки, чувствуя, что в любую секунду произойдет разрыв соединения, Савелий прохрипел: «А теперь… ты будешь бежать… как положено».

Затем для Савелия на секунду наступает темнота, и он приходит в себя в своем рабочем теле.

Какое-то время он пытается отойти от шока, перенесенного им только что в сознании Гермеса. Слезы восторга катятся по его щекам. Наконец, он поднимается на ноги и долго с почтением смотрит на сморщенное дистрофичное тело спортсмена в капсуле. Когда привычное восприятие реальности возвращается к Савелию, он вдруг понимает, что мертвецки устал. Пора было заканчивать рабочий сеанс и возвращаться домой в метареальность. Напоследок он открывает вкладку статистики на троне и с приятным удивлением отмечает, что былого психического стресса у спортсмена как не бывало. Более того, судя по параметрам он активно тренировался, а показатели мотивации и спортивной ярости резко выросли. Савелий порылся в системе и быстро нашел глич из-за которого сознание Гермеса интегрировало с ДНК-памятью Джона. Это легко было исправить, но старший системный администратор делать этого не стал. Показатели психополя были в норме – очевидно, что антистресс-терапия Савелия сработала, во всяком случае, сегодня. При наблюдаемом бусте показателей, вероятно, стоило включить подобные мероприятия в рабочий график спортсмена. Для начала в тестовом режиме. Кто знает, к чему это могло привести!? Если все пойдет по плану, то выжимать нервную систему бедолаги Джона можно было до самой олимпиады. Возможно, это поможет Гермесу попасть в ТОП-30, а то и в ТОП-10. А если хорошенько простимулировать гнев Джона через манипуляцию его страхов и предрассудков, которых у древних людей имелось в избытке, то чем черт не шутит, может в спринте на сто метров ожидается смена чемпиона. Савелий искренне порадовался новым перспективам, открывшимися перед его подопечным. Позиция Гермеса в спортивных рейтингах была основной целью в жизни Савелия, а также многих сотен других людей, стоящих за этим брендом. И потому наткнуться на такую программную фичу было огромной удачей для них всех. Необходимо лишь утрясти юридические и этические аспекты ситуации, чтобы спортивная ассоциация не расценила все это как нелегальный допинг или преступление против личности. И если все окажется в порядке, можно будет всерьез заняться разработкой действенной тренировочной системы, которая, в этом Савелий не сомневался, покажет отличные результаты.

Савелий наспех провёл протокол завершения рабочего сеанса и, уже укладываясь в свою капсулу, подумал, что после написания отчета сразу же отправится в самую экзотическую и хардкорную БДСМ допреальность, какую только сможет найти на просторах метареальности. За пьянящим и будоражащим предвкушением сумасшедшего урагана острых ощущений прятался и леденящий душок неприятного волнения. Старший системный администратор Савелий очень боялся, что не сможет найти в кибервселенной ощущений столь же живых и настоящих, как испытал сегодня в «реальном» мире. Явственно думать о такой возможности было по-настоящему страшно. Ведь если такое случится, тогда превосходство метареальности встанет под вопросом. И сам смысл ее существования пошатнется, ведь никто более не станет верить в установленный нарратив и подчиняться его условностям. И тогда великой игре придет конец.