Философия науки Гастона Башляра

Резюмируем наш анализ концепции микромира у Башляра. Прежде всего обратим внимание на только что нами приведенное определение микрообъекта: не знает покоя (sans repos). По сути дела, основой для концепции бытия выступает здесь понятие становления. Хотя Башляр прямо об этом не говорит, но это следует из всего его построения и позволяет нам глубже проникнуть в философскую подоснову эпистемологической мысли Башляра.

Становление как основа онтологической интуиции философа приводит его к динамической эпистемологии. Свою интеллектуальную задачу в условиях научной революции XX в. Башляр осознает как задачу создания именно динамической и поэтому адекватной новой науке эпистемологии. Онтологическая незавершенность и подвижность дополняется гносеологической: «Фундаментальную незаконченность познания, – говорит он, – вот что мы принимаем за постулат эпистемологии» [48, с.13]. «Познавательный акт, – подчеркивает философ, – не является полным актом» [там же]. Он всегда стационарен и уже поэтому не может не искажать реальность.

«Его легкость, – говорит философ, – плата за его ирреальность», т. е. за его отклонение от реальности [там же]. И если уж говорить об аутентичности представления познавательного акта, то она немыслима вне схватывания его зарождения. Лишь in statu nascendi фиксируемый познавательный акт вполне аутентичен: «Познавательный акт должен быть схвачен в состоянии своего рождения, так как только в этом случае он обладает реальным смыслом. Будучи устоявшимся (affermi), он становится простым механизмом, как и любые другие акты. Только в своем первоначальном импульсе (е1lan) он является открытием, полным неопределенности и сомнительности» [48, с. 25]. Башляр в силу своей исходной задачи дать динамическую эпистемологию, отвечающую революционным преобразованиям науки первой трети XX в., строит свою теорию познания. В ней, помимо отмеченного выше, главными моментами выступают: во-первых, принцип взаимосвязности, или же принцип системности познавательных средств (иными словами, они значимы как целостная система), во-вторых, принцип непрерывной критики познанием своих собственных построений, принцип исправления и уточнения его результатов вместе с принципом их непрерывной верификации.

2. Основные черты теории познания Башляра

Башляр пересматривает распространенные в его время в университетских кругах Франции теории познания и многие из них подвергает суровой критике (априоризм, прагматизм Джеймса, бергсонианство и др.). И пробным камнем их оценки для него выступает как раз требование динамичности как ведущего норматива для понимания познания в XX в. Познание, по Башляру, есть проявление меняющейся взаимосвязи субъекта и объекта, познаваемого предмета и его предикатов, раскрываемых в познании. Познание – это особая система. Мышление, подчеркивает философ, начинается не с понятий как таковых, а с их связывания в единое целое [48, с. 25]. Только концептуальное целое несет объективный смысл. Безотносительно к нему отдельные познавательные фрагменты не несут эпистемологической нагрузки и онтологически не значимы. Исходя из этого и развивая свою ведущую онтологическую интуицию (бытие, понимаемое как становление), Башляр подчеркивает зависимость категории сущности от категории отношения: «Отношение, – подчеркивает он, – обратно воздействует на сущность» [48, с. 27].

Если познание рассматривать как схватывание реальности в идеях, то оно оказывается эффективным и достоверным только тогда, когда идеи выступают в своей взаимосвязи. «Изолированная идея, – подчеркивает Башляр, – всегда будет субъективной, искусственной. Но идея, которая уточняется, исправляется, дает в своих различных определениях органическую группу, или целое (groupe). И именно это целое получает знак объективности. Другими словами, объект – это перспектива идей» [48, с. 246]. Башляр, в отличие от авторов некоторых современных методологических учений, не различает объект и предмет познания. И поэтому выражение «объект» несет у него двойную нагрузку, обозначая одновременно и сам теоретический конструкт, изменяющийся в ходе уточняющегося познания, и предмет познания, к описанию которого оно устремлено.

Основу объективности научного познания задает, по Башляру, процедура измерения. В этом плане он не приемлет утилитаристской концепции познания, включая и прагматизм: «Нет объективности, – говорит философ, – в утилитарном восприятии, так как оно по сути дела есть отношение между вещью и субъектом, в котором субъект играет определяющую (primordial) роль. На путь объективности вступают только тогда, когда две вещи ставят во взаимное отношение, конечно же, через посредство субъекта, но редуцируя при этом его роль и заботясь о том, чтобы эта роль была одинаковой для обеих соотносимых вещей, с тем чтобы позволить ее затем корректно устранить. И это-то и есть сама идея измерения» [48, с. 246].

Именно из рассмотрения измерения как основной объективирующей процедуры следует та высокая оценка математики как источника научности в науках о природе, которая характерна для Башляра на протяжении всего его творчества. «Измерение, – говорит философ, – это описание в новом языке, наделенное ясностью, точностью, универсальностью, которые традиционно признаются за языком математики» [48, с. 52]. Принцип измерения Башляр называет «метафизическим постулатом современной физики» и определяет его следующим образом: «То, что измеряют, существует, и его знают в той мере, в какой измерение является точным» [там же, с. 52–53]. Он подчеркивает, что это утверждение конденсирует в себе «всю научную онтологию и всю эпистемологию физика» [там же]. Причем, что весьма существенно, этот постулат четко осознается самими физиками. Башляр рассматривает взгляды великих физиков (Био, Кельвин, Максвелл, Эддингтон) на значение и роль измерения в физических науках, показывая, что все они сходятся в утверждении того, что основой как объективности физики, так и ее практического успеха является именно точное измерение.

Отметим еще одну важную черту эпистемологии Башляра, развиваемой в его трактате о приближенном познании. Одним из моментов формирования динамической эпистемологии выступает у Башляра требование конструктивности. Речь идет об отказе оперировать с объектом познания как с непосредственной данностью. Вообще точка зрения «данности» и «непосредственности» в истолковании процесса познания, по Башляру, должна быть решительно оставлена и заменена постулатом активности и опосредования связи субъекта и объекта познания. «Если мы хотим познавать с максимумом строгости, – говорит философ, – то должны так организовать наши познавательные акты, чтобы полностью заместить данность конструкцией» [48, с. 174]. Непосредственный чувственный контакт субъекта с предметом познания – только помеха на пути объективного познания в современной ситуации. Всюду наука, как замечает Башляр, обращаясь к истории физики и химии, заменяет эмпирические константы теоретическими конструкциями, расширяя тем самым область рационально объясненного.

Башляр не разделяет индуктивистской методологии как доктрины, сводящей теорию к обобщению эмпирических данных. Уже такая простейшая система рационализации реальности, как арифметика, подчеркивает эпистемолог, не является непосредственной эмпирической данностью. Впрочем, здесь, как нам представляется, легко впасть в крайность антиэмпиристского априоризма, избежать которую хочет и Башляр. Между этими двумя крайностями (эмпиризм и априоризм) Башляр ищет свою позицию, которая выступает у него как рационалистический конструктивизм или динамический рационализм.

Свою основную эпистемологическую задачу Башляр формулирует так: «Надо объяснить познание в его внутреннем динамизме, опираясь на его собственные элементы» [48, с. 245]. Это программное заявление указывает на основные характеристики всей его концепции: динамизм и имманентизм, оборачивающийся в историографии науки интерналистской установкой. Впрочем, эта интерналистско-имманентистская установка не столь уж строго выдерживается Башляром. Но об этом речь пойдет в дальнейшем.

Здесь же только подчеркнем связь принципов конструктивизма и критицизма, обращенных на непосредственность и данность (рассматриваемым как исходные моменты при истолковании научного познания) с неизбежностью нарушения догматического имманентизма и интернализма. Действительно, исходной точкой познавательного процесса не может считаться непосредственная данность как таковая. Ведь эта данность – не неизменная природная «реалия», а историко-культурная переменная. Иными словами, если данность существует не сама по себе, а зависит от общества, истории и культуры, то не может быть речи о догматическом имманентизме: познание в этом случае должно неминуемо пониматься через социо-исторический контекст культуры и практики. Это у Башляра и происходит, но непоследовательно, ограниченно и противоречиво. Так, например, критически оценивая «непосредственные данные сознания» (выражение Бергсона[6]) как основу для объяснения познания, он замечает, что эти данные, или эта «данность соотносительна культуре», что она «необходимо имплицирована в конструкцию» [48, с. 14]. Но под этой «импликацией» в культуру он имеет в виду не более чем простую оформленность данности, с чем вполне согласуется и априоризм, избежать которого стремится Башляр. Если эту оформленность оставить на уровне категории формы, описав саму форму как априорную, то замечание о культурной соотнесенности повисает в воздухе, и попытка преодолеть априоризм остается неудавшейся. И это действительно происходит у Башляра. Того ресурса преодоления априоризма, который он черпает в динамике научного разума, оказывается явно недостаточно, поскольку речь идет о выработке философии научного познания. Ассимилировать динамику науки Башляру мешает узость горизонта его собственной философии, проявляющаяся в том, что он с трудом и как бы неохотно концептуализирует тот источник преодоления априоризма, который содержится в тематизировании культуры, истории и социальной действительности в ее конкретике.

3. Научное познание как исправление ошибок

Исходя из задачи создания динамической эпистемологии[7], Башляр строит свою концепцию приближенного знания как непрерывного исправления ошибок (rectification)[8].В соответствии с этим в исправлении и уточнении результатов познания и состоит искомая динамика познавательного процесса. Только «исправление ошибок, – говорит философ, – позволяет в деталях анализировать динамизм познания» [48, с. 248].

Основная проблема теории познания – проблема истины: «Мы не нашли возможного решения проблемы истины ни в чем другом, кроме как в устранении все более и более тонких ошибок» [48, с. 244]. Идея истины как последовательного процесса уточнения знаний вместе с идеей о том, что основу объективности научного описания образует процедура измерения, приводят Башляра к его концепции уровней познания (ordres de la grandeur), куда невозможно проникнуть, минуя современную лабораторию. Если эпистемолог войдет в будничную практику экспериментатора, то он, считает Башляр, гораздо глубже поймет современную науку и современный разум, чем пребывая в философских абстракциях и общих местах. Именно здесь, в лаборатории, вершится подлинное «приближенное познание». И так как в лаборатории результаты достигаются с помощью измерений с применением математического аппарата, в том числе теории измерений, то, как говорит философ, видно, что «все усилия экспериментатора направлены на завоевание нового десятичного знака» в определении физической величины [48, с. 76]. И возникающую на основе такой установки онтологию Башляр называет «реализмом десятичного знака» (le réalisme de la décimale) [48, с. 77]. Это означает, что количественно фиксируемые уровни отвечают специфическим единствам, качественно своеобразным «мирам» физической реальности, которые связаны между собой прежде всего прогрессом познания, его действительно приближенным характером. Так концепция уровней, или «порядков величин» оказывается тесно связанной со всей концепцией приближенного познания как совершенствующегося исправления ошибок. «Порядок величины, – говорит философ, – является первым приближенным знанием, изолирующим явления, устраняющим из акта познания случайные расхождения» [48, с. 78]. Определение порядка величины в физике – «первый акт приближенного мышления», – подчеркивает Башляр и приводит в качестве примера историюс определением числа Авогадро Перреном. Важным результатом работ Перрена было то, что определенное с помощью 14 методов число Авогадро получилось сходящимся именно на уровне порядка величины, хотя потом оно и было определено более точно. Устойчивость порядка величины послужила в данном случае подтверждением самой гипотезы Авогадро.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Башляр высоко ценил его философию [63].

2

«Образ в нас, – говорит Башляр, – не дополнение, а субъект воображения (le sujet du verbe imaginer)» [55, с. 22]. Как считает Д. Лекур, Башляр присоединяется в этой оценке воображения «к тем поэтам и философам, которые видят в Воображении не психологическую способность, а сам источник Бытия и Мысли» [102, с. 142].

3

Башляр постоянно жил на этой площади в Париже.

4

Кузен ориентировался на германскую модель образования. Эклектицизм и компромисс с католицизмом ему действительно были свойственны. А поэтому для догматических марксистов он выглядит реакционером. См. об этом: Сэв Л. Современная французская философия. М., 1968. С. 157, 161.

5

По М. Серру, Башляр – ключевая фигура, стоящая на пороге новой, структуралистской, эпохи [115, с. 25–27].

6

Так называлась его докторская диссертация 1889 г., в которой впер вые была сфор-мулирована его концепция.

7

«Мы должны преодолеть статическое описание познания», – говорит Башляр [46, с. 258].

8

Редонди указал на Конта как на источник этого башляровского понятия, в котором явно звучат химические коннотации [113, с. 183–184].