Скрипт №? Повесть, рассказы

Скрипт №?

Повесть, рассказы

Константин «Че» Бунин

2-ой редактор Александр Устюжанин

© Константин «Че» Бунин, 2017

ISBN 978-5-4485-4690-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Царство небесное

Он вдруг подумал о Последней Войне. Сам он, конечно, не мог помнить о том, что случилось до его рождения, но он видел много программ по транслятору и его благочестивый дед тоже много рассказывал ему об этом.

Правильней сказать, он подумал даже не о войне, а о том, как люди жили до того, отвергая всю красоту Божьего мира, убивая друг друга и загаживая планету своими отходами. Он думал о тех несчастных людях, и сердце его наполнялось печалью.

Исайя ехал навстречу прекрасному закату. Мотор заглох неожиданно, как всегда бывает в таких случаях. Машина закашляла и замолкла на ходу, замедляясь. Исайя принял вправо, вырулив на обочину и нажал на тормоз. Он некоторое время сидел в салоне, удивленно прикидывая, почему машина неисправна. Ведь теперь он мог расстроить огромное количество людей. Вот уж грех так грех! Но унывать было нельзя, ибо это грех еще больший. И он, прихватив куртку, выскочил на трассу и бодро зашагал к ближайшему селению, которое виднелось впереди.

Летний вечер был поразительно хорош. Заходящее солнце преображало долину яркими красками и окрашивало дома в селении таким сочным багрянцем, что Исайя подумал, что без попущения господнего здесь не обошлось. Еще он подумал, что этот яркий теплый свет – он как кровь Спасителя – обнимает и объединяет всех людей на Земле. Дорога была прямой и птицы пели так сладко, что Исайя то и дело закрывал глаза и шел не глядя, слушая их чудесные голоса.

Когда он подошел ближе, то увидел, что на лугу возле домов, полукругом сидят люди. Видимо уже настало время вечерней проповеди, и сельский Наставник созвал жителей. Исайя сбежал по насыпи в их сторону, и порыв счастья захлестнул его. Захотелось закричать этим чудесным людям, как он рад, что успел к началу. Но Исайя взял себя в руки, и с широкой сияющей улыбкой, которую так и не сумел сдержать, выдохнул: «Мир вам!» Люди оглянулись, и многие улыбнулись в ответ.

– И тебе мир! – ответило несколько голосов вразнобой.

– Откуда ты? Милый человек. – спросила его женщина почтенного вида, в длинном платье и вышитом белоснежном чепце, покрывающем голову.

– Я из города. Добрые жители. – и он опять улыбнулся, оглядываясь. Другие женщины были одеты также или очень похоже. несколько присутствующих мужчин тоже были подобающе нарядны.

– Хорошо, – ответила женщина. – Садись с нами сейчас будет проповедь.

Исайя сел, а мужчина в праздничном сюртуке, видимо Наставник, Вышел в центр полукруга и, прокашлявшись, начал.

Он говорил прекрасно, и эта проникновенная речь во славу Господа, и его чудесный бархатный голос так захватили Исайю, что дыхание его сбилось а к глазам подступили слезы. Проповедь «о любви», что может быть прекрасней теплым летним вечером.

Примерно через полчаса Наставник закончил, и на несколько секунд, над полем и городом расплылась благостная тишина. Объединяющая. Вселенская. Исайя успел подумать, что вот в такие моменты и ощущаешь себя счастливым в полной мере. Любовь. Её, кажется, можно вдыхать из воздуха. Ту самую, божественную. Неплотскую. Чистый источник жизни. И понимаешь, почему все люди – братья и сестры; и почему мир так прекрасно устроен, и… Да все становиться ясным в такие моменты! И это не выразить словами!

Окружающие видимо чувствовали то же самое, и никто из людей несколько мгновений не двигался, как-будто боясь разрушить хрустальный купол гармонии, незримо парящий над ними. Наконец, Наставник, опустил воздетые к небу руки и люди начали подниматься с изумрудной травы, для приличия отряхиваясь, и оправляя платья.

– Так ты из города? – улыбнулась Исайе другая женщина с интересом разглядывая его.

– Да, добрая сестра. У меня сломалась машина в полустадии отсюда. Я подведу многих людей, если я оставлю ее здесь. Есть у вас братья, которые умеют чинить машины?

– Да, милый человек. Наш брат Иаков большой умелец. – она обернулась и весело крикнула. – Иаков! Господь послал нам путника, со сломанной машиной!

***

Иаков был не особо разговорчив, но между тем человек, безусловно, добрый и богобоязненный. Борода у него была гораздо гуще, чем у Исайи, но он был лет на пять и старше. Исайя хотел обсудить с ним проповедь, но Иаков серьезно посмотрел на него.

– В Книге сказано: «Ты же войдя в комнату твою, и затворив дверь свою, помолись Отцу своему, который в тайне.» Зачем делать из сокровенного – представление для людей, Брат?

– А как же проповедь?

– Мы не молились, мы внимали Наставнику. – ответил Иаков, и Исайя подумал что человек этот воистину рассудителен.

Солнце уже опустилось за горизонт. Когда они подъехали на транспортере к машине Исайи. Он удивился, увидев, что забыл ее закрыть и распахнутая дверь, судя по следам в пыли, явно мешала путникам обходить машину по обочине. Иаков нацепил на голову мыслеобруч и, ловко управляя ментальным манипулятором, погрузил машину на транспортер. Исайя едва успел захлопнуть дверцу. До селения они долетели за полминуты.

– Пойдем в дом, Брат. —сказал Иаков отправляя транспортер на самопарковку. – Пятница кончилась, почтим день субботний.

– На все воля Божья.– ответил Исайя, слегка огорченный, что ремонт откладывается до рабочих дней.

Дом Иакова был прост и красив. Круглый зал, с белоснежными сводами, расписанными красивыми узорами. Круглый стол и стулья в центре. Вдоль стен диваны-постели. И экраны трансляторов над столом.

У дверей их встречала семья Иакова – Жена и двое детей. Разумеется мальчик и девочка. Как и все непорочнозачатые, мальчик был копией отца, а девочка матери. Они улыбнулись.

– Ужин уже готов. – сказал жена, а дети весело засмеялись. Исайя улыбнулся в ответ, и они прошли к столу. День был постный, и кухонная машина подала ужин из овощей и сладкое вино. Вкус был восхитительный, о чем Исайя тут же сообщил хозяйке, несказанно ее обрадовав. Вино кружило голову, хотелось петь и смеяться.

Говорили обо всем: О добром наставнике их селения, О прекрасных лугах и божьем попущении. О машинах и скоте. И конечно о новом Золотом Иерусалиме, который должен был прибыть уже в этом году.

– Его уже видно по ночам, Брат. – промолвил Иаков. – Он как Вифлеемская звезда, на восточной стороне неба… Только золотой… Не каждый еще видит, но он именно золотой… прозрачное золото… Можно разглядеть в телескоп… – при этом на лице Иакова отобразилась такая благостность, что Исайя поневоле прошептал: «Слава Всевышнему!» и шепот четырех голосов повторил за ним.

– Знаешь, Брат. – Иаков был растроган и глаза его заблестели. – У меня есть телескоп наверху, и я бы показал тебе Небесный Иерусалим, но когда я поднимаюсь ближе к небу… Я… губы сами начинают читать молитву… грешен… а молитва на людях… – он вздохнул – Молитва на людях это… нехорошо. В такие великие дни! – он помолчал. – Если хочешь, поднимись наверх один. Это чудо! Это…

– Я знаю, Брат – Исайя подвинулся ближе и обнял Иакова за плечи, дети весело вскочили со своих мест и тоже бросились к ним обниматься. Жена засмеялась и спрятала лицо в ладонях.

– Я знаю, Брат. – повторил Исайя. – Я видел! Спаси вас Господь. Если уж Он попустил, чтоб я остался сегодня вечером в вашем доме, то… я не буду вас покидать. Наверное, я должен быть здесь – среди вас.

И они помолчали. И опять он почувствовал тот хрустальный незримый купол, что и во время Проповеди. И казалось время встало, и есть только счастье божьей святой любви.

– А у нас есть лошадь! – вдруг звонко сказала девочка и потянула Исайю за рукав. – Пойдем смотреть!

И они пошли смотреть лошадь. Все вместе. В чудесных сумерках, на лугу за домом стоял огромный гнедой першерон. Он лениво и величественно обмахивал себя хвостом и Исайя от неожиданности остановился.

– Пойдем, пойдем – он добрый! – засмеялась девочка. И Исайя засмеялся тоже и весь мир, казалось, возрадовался вместе с ним.

Конь был прекрасен. Исайя не видел в городе таких зверей. Когда он переступал с ноги на ногу под шелковой шкурой перетекали мощные мышцы, и было ясно что сила их неимоверна. Исайя осторожно провел рукой ему по морде и тот мягко ткнулся ему губами в ладонь.

– Дай ему хлеба! Дай ему хлеба! – закричали дети, и Исайя почувствовал, как Жена Иакова передала ему в руку теплый ломоть.

Он кормил коня, любуясь этим божьим созданием и сердце вдруг отчаянно забилось в груди и он опустился на траву обхватив голову руками.

– Вы… вы настоящие люди! Как я вам благодарен! – по его лицу побежали слезы. – Праведники, которые наследуют землю. Как же… как же я хотел бы быть похожим на вас. Чтобы у меня был такой дух и такое благочестие, как у вас! Такая любовь! Мне еще не назначили жену – я слишком молод… должны в этом году… Но, как я хотел бы чтоб у меня была такая жена как у тебя брат Иаков, и такие чудные дети! И такой конь! – Исаия засмеялся. – Чудесное создание Госп.. – он поднял глаза и осекся. – Иаков с тоской и жалостью смотрел на него. Жена испуганно прижала ладонь к губам и только дети продолжали непонимающе улыбаться, глядя то на одного взрослого, то на другого.

– Прости его Господи, ибо не ведает, что творит. – наконец сказал Иаков и Исайя увидел, как замигал передающий браслет на его левой руке.

***

В белом зале, куда Исайю доставила кабина перемещений никого не было. Мягкий свет шел от потолка и стен. Страх прошел мгновенно, словно кто-то выключил. Осталась только жуткая усталость, будто мешки таскал. И шелест голосов. Шепчущих механических голосов. Исайя почему-то сразу подумал, что они механические. Люди так не говорят. Он не мог объяснить почему, но чувствовал, что эти суррогатные мертвые голоса – они для него – чтобы он слышал. Что-то вроде машинного перевода.

Этот шелест появился сначала на приделе слышимости, постепенно усиливаясь до такой степени, что стало возможным различить отдельные фразы:

«… в этом Сила и Правда. Порабощение огнем это только первый шаг. Самый простой шаг. Самый быстрый. Время первоначального боя не больше 6 – 7 единиц. В этом случае – 4 с половиной единицы – до полного военного разгрома. Сказался общий низкий уровень объединения. Хотя у них уже появлялись первые щиты отражений. Это не удлинило первоначальный бой, хотя могло удлинить на одну, две единицы. Известно, что после Главного разгрома нужно Очищение, Затем установление Единого Закона. От Единого Закона зависит все управление порабощенными. Закон гораздо важней, чем Главный Разгром и Очищение. Всегда нужно помнить пример РКТЛМФ. На РКЛТМФ Разгром и Очищение провели за 2 единицы. НО Закон был выбран плохо. Разумная жизнь на РКЛТМФ не повиновалась Закону. Разумная жизнь на РКМЛФ была упразднена. Теперь на РКЛМФ нужны новопорабощенные с уровнем разума не менее единицы. Это затратно. Это связывает силы и снабжение. Это расходует жизнь.

Это нужно всегда помнить при выборе Закона.

ЩЩНГЛФТГНД доказал это. ЩЩНГЛФТГНД первым предложил введение в колониях местных Законов. Важно выбрать наиболее распространенный и почитаемый закон порабощенных. Наилучший вариант – основная существующая религия. В религии, Сообщества существ 2-го уровня, воплощают свое представление об идеальном, для себя, устройстве мира.

Порабощенные не только будут повиноваться Закону. Но и сами следить за исполнением Закона. Будут стремиться к своему идеалу. Наше вмешательство становится наименьшим. Сообщество стабильно управляет само собой. Мы должны лишь упразднять нарушителей Закона – на которых нам будет указывать само сообщество. Если Мы занимаем Верховную должность их Закона – Мы находимся вне осуждения. Но нужно чтобы Очищение упразднило всех тех кто против Закона. Тогда неповиновения не случится.

Теперь тебе понятно, почему внешний облик должен соответствовать…»

Шелестящие голоса на миг замолчали и Исайя увидел трех высоких мужчин в белых одеждах, с лицами прекрасных ангелов.

– Он нас понимает? – сказал кто-то из них, не шевеля губами.

– Да. – ответил ему тот же голос.

– Но зачем?

– Считай, что это моя слабость. У них совершенно варварские законы. Если говорить прямо – они мне отвратительны. Но что поделаешь, если они хотят так жить.

– Дальше.

– Дальше следующее. Правильный путь воина утверждает нас доносить только правду. Пусть он и существо 2-го уровня, я воин, я обязан…

Голову Исайи наполнил беспорядочный свист и шум. Он прижал ладони к ушам.

– Твое имя! – голос обращался к нему.

– Исайя.

– Исайя ты нарушил закон, и есть двое праведных, что свидетельствуют против тебя.

Наверное, ангелы запретили Исайе что либо чувствовать, потому что у него даже не возникло порыва как-то оправдаться.

– Грехи твои таковы: «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни вола, не рабыни его, ни осла его, ничего что у ближнего твоего.» Книга Исход глава 20. За этот грех подвергаешься ты…

Голос в голове Исайи развалился на множество хрипов и писков. В лицо ему ударил плотный яростный жар…

2013 год

День свободы

Вершины вековых елей шумели на ветру. Сумерки заполняли лес безысходностью, человеческое зрение становилось бесполезным, и шелест хвойных веток выцарапывал в сознании холодные бессмысленные письмена. Дикий мир, которому всё равно. Он растворял в себе.

Здесь совершались великие преступления, когда лесные прогалины калечились кривыми рвами, доверху наполненными изувеченными трупами.

Здесь случались великие подвиги любви, когда звериными тропами от неминуемой смерти спасались тысячи жизней.

Всё это растворилось.

Ушло под землю, вглубь кислых почв. Не оставило следа. Заросло лесом.

Они сидели на огромном валуне, округлом куске скалы, вросшим в болотистую землю. Луна все не всходила, а Олег старался не смотреть на Вадима, боясь увидеть что – то страшное, то что живые люди не должны видеть никогда. Они сидели спиной друг к другу, на расстоянии метра, но тело Олега было будто прислонено к стене. Стене, утыканной ледяными шипами., Его начал бить озноб.

– Холодно, я зажгу огонь – Вадим встал и Олег обернулся. Тонкий слой лишайника в центре камня задымился и вспыхнул непропорционально большим пламенем. Повеяло жаром. Олег отпрянул от неожиданности, но заставил себя подвинуться вперед. Перед глазами в гипнотизирующем танце забились багровые языки. Невероятно темное пламя. Цвет прогорающих углей. Олега охватил восторг облегчения, как всегда случается, когда вдруг отступает сильная боль. Тело расслабилось и он начал блаженно дремать, окутанный мягким теплом.

– Нет, я не сплю. – Олег понимал, что скорее врет. – Я… – он замолчал, чувствуя, что не может подобрать слов.

– Я знаю. – ответил Вадим и его слова бодрящим холодом, снова вырвали Олега назад, на лишайный камень.

– Странно, Рождество завтра, а здесь… болото – сказал он, чтобы не молчать.

– Я Сделал потеплее… Вообще я люблю болота. Они загадочные. По-детски. Кажется, будто здесь полно чудесных тайн, которые знают только посвященные. – он невесело улыбнулся.

– Разве нет? – Олег спросил как можно участливее.

– Тайн полно. Но если б ты знал, как всё на самом деле прозаично. Примитивно, просто, тупо. Механическая пошлятина.

– В болоте?

– И в болоте… Это не стоит того, чтобы…

– Чтобы что?

– Вообще не стоит.

– Она будет жить? – Олег так этого хотел, что его голос срывался в конце каждого слова этой короткой фразы. Влад долго смотрел ему в лицо.

– Она уже умерла.

– Каааак!!! Неет! Как! – Олег захрипел, и из его глаз потекли слезы. – Стой! Ты! Стой! У нас договор! Мой Договор!!! Скотина! Ты обещал!

– Она умерла, ничего нельзя сделать. – Влад продолжал смотреть Олегу в лицо

– Но… Она… Ей сейчас ведь лучше, чем было? Она… там? – Олег посмотрел вверх.

– Умерла, значит исчезла. Её нет, и больше никогда не будет. Нигде.

– Сволочь!!! Мой договор!!! Подонок!!! – Олег завыл. Он катался по земле, пока были силы. и злость выходила из него как кровь из страшной раны. Сначала мощным потоком,. Потом тише. Потом он устал и лег на спину. Голоса не было. Он был опустошен.

– Вот твой договор. – Влад протянул в сторону Олега руку со свернутым пергаментом. Олег приподнялся с земли и Влад разжал пальцы. Свиток развернулся в воздухе, став похожим на морского ангела и осветился по краям яркой полосой, превращаясь в пепел. Он сгорел не долетев до земли.

– Ты свободен. – сказал Влад.

– Зачем? – тихо выдохнул Олег, не шевеля губами. – Зачем мне это теперь? Это все было ради нее… А теперь… Сволочь… Ты подлый… Ты… Ты всё у меня отнял…

– Ты её забудешь. Скоро ты забудешь, какая она была на самом деле. И придумаешь её заново. Подгонишь под свой идеал. Она умрет даже в твоих мыслях, превратится в то, чем она никогда не была. А потом, чуть позже, появиться другая. Очередная. За которую тоже можно отдать душу. И ты опять захочешь её отдать в обмен на несколько месяцев мучений, для той, которой это не нужно.

– Что ты несешь! Что ты вообще можешь о ней знать. Что ты обо мне знаешь!

– Ты преувеличиваешь свою уникальность. Ты преувеличиваешь её уникальность. Ты вообще преувеличиваешь. —холодно сказал Вадим.

– Это смешно, да? Это, наверное какое-то неземное наслаждение, дать человеку надежду, а потом все отобрать? – Олег оскалился. – Ты кайфуешь, ублюдок?

– Отобрать? Я? – Влад изобразил на лице подобие удивления. – Ты же мне сам отдавал свою единственную ценность. Я отказался. – он секунду помолчал, выдерживая паузу. – Ты еще меня козлом обзови. Это, знаешь, для нашего брата самое обидное. Или, уж если совсем невтерпеж, можешь камнем кинуть. Ибо сказано: «Будьте как дети». Глупые и жадные. С маленькими липкими ладошками.

– Побрезговал, значит. – Олег по инерции пытался его уязвить, расходуя остатки злобы. – Чем она плоха? – он деланно улыбнулся – Моя единственная ценная душа.

– Твоя душа вообще ничего не стоит. – Влад брезгливо поморщился. – Насочиняли сказок. Это просто юридический термин. Чтобы удобней было вести учет. Да её вообще нет. Если единственная ценность… – он замолчал на полуслове.

– Тогда зачем вам наши души? – Олег угрюмо уставился в лес за спиной Влада.

– Совершенно без надобности.

– А что вам нужно?

– Смотри, – Влад сел перед Олегом скрестив ноги, так что их лица оказались совсем близко. – Сидишь ты тут на болоте, а можешь вскочить и побежать. Через лес. К деревне. Можешь достать нож из левого кармана и ударить меня в сердце. Это очень немногое изменит, но ты можешь попытаться.

Захочешь, спасешь замерзающего у подъезда пьяницу или утопишь в ведре десяток котят. Если очень захочешь, вырвешься из этой страны на теплый солнечный континент, где люди улыбаются друг другу в сто раз чаще, чем здесь. Или уйдешь в лес, чтобы жить в землянке. У тебя ограниченные возможности: да, ты никогда не станешь каким-нибудь правителем, не будешь ходить сквозь стены и переноситься в другие миры, но у тебя есть выбор. У тебя всегда есть выбор. Понимаешь?

– Ты мог её спасти, мог сделать, чтобы она жила. Но ты дал ей умереть, чтобы у меня был выбор!? ТЫ! Что ты несешь! Кто тебе дал право за меня решать, подонок! Как ты…

– Пошел вон. – рассеяно сказал Вадим. Голос Олега как будто удалился, и сам он размазался в облако и исчез в темноте. – Домой иди…

Взошла луна и высветила серебристые башни из тумана, вобравшие в себя тепло от растопленного болота. Вадим почетче прорисовал кладку стен и черепицу на крышах, проделал несколько призрачных окон, и замер, созерцая. Зашумел лес и резкий порыв ветра пронёсся над топями, разрывая прекрасные башни на угрюмые клубы, оседающие инеем на огромных деревьях.

Вадим ловил эти переливы света, пытаясь запомнить. Через несколько часов все это кончится.

Единственный день, когда позволено не быть рабом.

Когда можешь, поступать так как твоей душе угодно, а не тупо выполнять приказы Хозяина. Отпуск за миллионы дней неволи и верной службы. Время – когда можно творить, что пожелаешь, упиваясь своим всемогуществом. Наслаждаться плотью и властью, кутить, создавать, разрушать, убивать! Делать всё, что хочешь! Всё!!! Только, не совершать Проступки.

А он совершил.

И он знал что его будут убивать сотни раз, сотнями нечеловеческих способов.

И это только небольшая часть из того, что ему предстоит вытерпеть. И продлиться это так долго, что он даже представить себе не может. Ведь Проступки никогда не прощаются. Он конечно миллиард раз пожалеет о том, что совершил. Будет проклинать себя, и молить о пощаде. Отречется от всего! И никогда! Никогда, так больше не сделает!

У него больше не будет права выбора. Не будет, даже этого зимнего дня свободы.

Он лежал на камне навзничь и упивался своим коротким счастьем, глядя в проясняющееся бесконечное небо.

2013 год

Чёрные крестики

– Стоять!!! – наверное, Алена остановилась сразу, едва услышав голос. Вера пробежала еще несколько шагов, обернулась, чтобы посмотреть, почему отстала подруга и… замерла.

Бледнеющая на глазах, Алена прижималась спиной к дереву, а перед ней, в двух шагах, стоял мужчина в сером деловом костюме.

У него был пистолет. Большой и блестящий – как в американских фильмах. Он держал его в вытянутой руке, направив на девушку и, молча, смотрел ей в лицо.

У Алены задрожали губы, и она часто – часто заморгала. Мужчина болезненно скривился, откинув голову чуть назад и переступил с ноги на ногу.

– Что! Что!! Что!!! – Алена закричала так оглушительно громко, что он вздрогнул— ЧТО ВАМ НАДО?!! —ее голос срывался в хрипоту. Она даже подалась вперед, вкладывая всю силу легких в крик.

Мужчина приложил левую ладонь к виску и отступил на шаг назад.

– Что вам надо?!! – прохрипела опять Алена и, тот плавно опустил оружие.

– Это… это ш-шутка. – Он перевел взгляд на вторую девушку, но тут же отвел глаза – Ш-шутка. – он, казалось, очень смутился, даже покраснел. – Вас снимает скрытая камера. Вон там. – мужчина махнул рукой в сторону кустов акации, растущих вдоль парковой дорожки. – Скрытая камера… ваш ж-жених за-аказал… жених. С-саша? Нет? Я не помню имени… Могу ошибиться… с именем. – Он попытался улыбнуться, но у него плохо получилось. – Ваш жених. Такой светловолосый… длинные волосы. – он, наконец, снова посмотрел на Алену – С-саша? Его зовут Саша? Нет?

Алена медленно кивнула.

– Ну вот! – обрадовался мужчина – Он и заказал вас разыграть! Говорит, поймаешь их на пробежке, утром! А камера вон там! – он опять махнул в сторону кустов и заговорил очень быстро – Вот… а пистолет… смотрите! Видите – «Беретта»… написано. У нас же такие нельзя… Ну вы понимаете! Это… Это как зажигалка! Воот.

– Мужчина, вы дурак, что ли!? – Алена, видимо сорвала связки, когда кричала: голос у нее стал тихий и более низкий, чем обычно – И вовсе он мне не жених, этот Саша. – она запахнула расстегнутую толстовку – Жених! Да, и вообще… – она вдруг замолчала и быстро взглянула на подругу, прищурившись. – Вер, а ведь отомстил, собачонышь! Помнишь, я тебе рассказывала тогда, как его разыграла?! Сашка, сволочь! Ну, он у меня получит дома! Блиин, я так испугалась! А ты, так вообще, по ходу поседела! – Алена улыбнулась.

Вера глубоко вздохнула, чувствуя, как сердце снова начинает биться.

Шутка?!!Так не шутят! Так нельзя шутить! Если б она стояла ближе, она влепила бы этому уроду по морде! Со всей силы! Наотмашь! Так, чтобы ногтями расцарапать лицо! Как можно, так издеваться над людьми!

– Молодой человек!!!… – начала она, как можно более суровым тоном.

Ее фразу заглушил громкий хохот. Алена смеялась. Она, конечно, обладала странным чувством юмора, но это уже было слишком. Вера растеряно смотрела, как подруга, хохоча, сгибается пополам, так, что ее длинные волосы касаются земли.

– Ох! – наконец смогла выдохнуть Алена, вытирая выступившие слезы – И это все Сашка придумал?! Правда что ли?

– Ну, конечно.– лучезарно улыбнулся мужчина – А это зажигалка. Видите, дуло не такое, как у боевого.

Алена чуть подалась вперед, чтобы рассмотреть «Беретту». Мужчина медленно вскинул руку с зажигалкой к лицу девушки и нажал на спуск.

Звук выстрела был такой оглушительный, что Вера непроизвольно зажмурилась.

Но все равно, успела увидеть самое страшное.

Она стояла, плотно сжав веки и боясь шевельнуться. Сдвинуться даже на миллиметр.

По асфальту зазвенели пронзительные шаги, и Вера, так же судорожно, открыла глаза. С листьев дерева, у дорожки, все еще стекала кровь. Алена лежала у корней в нелепой позе и…

«Слава богу, я не вижу ее лица, Господи, я не хочу это видеть! Не хочу!» – Вера не замечала, что шепчет вслух и смотрела на подругу не отрываясь. Мертвая девушка лежала к ней спиной. Страшной раны не было заметно, только темное пятно расплывалось по дорожке.