Полная версия
Лавия. Обретение души
Лавия. Обретение души
Заряна Луговая
Я царь – я раб – я червь – я Бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшёл? – безвестен,
А сам собой я быть не мог.
Гавриил Державин. «Бог»© Заряна Луговая, 2023
ISBN 978-5-4485-4627-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Скрипнула дверь… Кто-то вошёл…
Густой туман в голове стал медленно рассеиваться, проявляя картинки воспоминаний – подобно отпечатку фотографии, погружённому в лоток с химреактивом.
«Больница?.. Похоже на то… Что я здесь делаю?»
Тупая ноющая боль в груди, как если бы огромный булыжник давил на неё, дала о себе знать: не вздохнуть, не напрячь тело!
«Что это со мной?..»
Игорь, как ни старался, не мог вспомнить, что с ним произошло.
…Обычная рутина хирургического дня. Сначала он был на плановой операции, а затем последовали, один за другим, два срочных вызова к пациентам, привезённым «по скорой». Левин не мог отказать в просьбе о помощи коллегам, несмотря на то, что он, уставший, из аэропорта прямиком направился на работу. Симпозиум проходил в США. Рейс задержали из-за урагана. Но запланированная операция должна была состояться: пациент был подготовлен, бригада ждала. Не смог он отказаться и от двух следующих: Левин был профессором кафедры, и оба случая были не только тяжёлыми, но и, каждый по-своему, – уникальными.
…Левин всегда заботился о здоровье пациентов больше, чем о своём, и поэтому понимал дочь, которая говорила ему: «Папа, ты погубишь себя! Ты же не молодой ординатор, чтобы придерживаться такого сумасшедшего графика работы». Он отвечал ей, как раньше отвечал её матери, своей жене:
– Вера, обещаю, ещё пара часов, и – домой!
Все три операции прошли как всегда, на высоком, «левинском», уровне. Но во время второй Левина посетили вестники заболевания, диагноз которого, как он считал, был ему поставлен только вследствие чрезмерного беспокойства о нём его лучшего друга, кардиолога.
«Да нет, это всё из-за перелёта», – решил он.
На исходе третьей операции, когда он уже снял перчатки и маску, его «моторчик» затрепетал, перед глазами всё поплыло, и…
…Игорь несколько раз прокрутил в голове обрывки воспоминаний, но не смог сложить их в законченную картину и, тем более, согласиться с тем, что получалось в результате. Ему казалось, что он сидит в кинотеатре и на середине фильма внезапно уснул. Что-то у него в голове «не сходилось».
«Трепетания сердца?.. Инфаркт?.. Но почему в таком случае я не помню, что было потом?» – подумал Левин.
Судорожный вздох – и в его груди как будто заворочался необтёсанный камень. Мужчина застонал:
– Боль… Какая боль! Поверить не могу!..
Сомнений не оставалось. Он – сражённый недугом практикующий профессор-хирург – прикован к больничной койке… И ждёт кого-то?
«Наверное, врача с обезболивающим!»
Но поведение гостя никак не походило на манипуляции доктора из наркологической службы.
«Медсестра?..»
Левин застонал.
Посетитель подошёл к монитору аппарата, отражавшему показатели жизнедеятельности пациента. Послышались щелчки кнопок, и звук сердечных сокращений смолк.
«Зачем он отключил аппаратуру?!» – возмутился Игорь, но открывать глаза не стал.
Он боялся взглянуть на гостя… Дело, конечно, было не в страхе за свою жизнь, а в опасении: вдруг гость окажется не тем, кого он ждёт.
«Так кого же я жду?»
Ничего сверхъестественного вокруг него не происходило: лязг медицинского металла, бульканье физиологического раствора, шуршание упаковки от одноразового инструмента…
Гость бесшумно подошёл к Левину. Неизвестность заставила Игоря превозмочь боль и напрячься. Но открыть глаза и удовлетворить своё любопытство он не решался, пока знакомый приятный аромат не проник в него и не вселил в него… надежду. Мужчина приподнял веки и тут же был остановлен взглядом небесно-голубых глаз. Всё внутри него содрогнулось. Перед ним вырисовался знакомый лик: большие миндалевидные глаза под идеальными дугами бровей, аккуратный носик, чувственный, тронутый улыбкой, рот…
«Неужели она здесь?.. Она пришла?!..»
Он грезил о ней многие годы, она была его мечтой. Её появление всегда было знаковым для Игоря.
Да, сегодня он ждал её!
«Поверить не могу, что это она стоит рядом! А всего-то и надо было – вызвать у неё чувство сострадания. Может, и к лучшему, что я слёг! – радовался Левин, рассматривая гостью сквозь щели полураскрытых век. – Она поистине неотразима… Всё такая же юная! Медицинская форма лишь подчёркивает её совершенство. Почему… ну, почему мне каждый раз доставляет наслаждение наблюдать за ней?»
– Добрый день, – раздался женский голос, такой приятно-тревожащий, что у Игоря мурашки забегали по коже.
«Она заговорила со мной!.. Как это волнительно!»
– Вы пришли ко мне?.. – первый начал он: всё же искушение было слишком сильным для него!
Женщина молчала. Только слегка искривлённые кверху уголки губ выдавали её истинные чувства, спрятанные под улыбкой заботливости. Она присела на кровать и рукой стала подгибать под него край одеяла. Игорь, заворожённый, наслаждался безукоризненной грацией её движений.
«Почему я так веду себя? И – не в первый раз!..» – вертелось у него в голове.
– Я узнала о приступе и подумала, что мой визит будет вполне уместен и даже обрадует вас.
– Слух о моей болезни долетел до вас молнией! – попытался пошутить Левин, но боль снова дала о себе знать.
Он не смог сдержать стон, и мука отразились на его лице.
«Почему и зачем мне так больно?! Боль не даёт мне говорить с ней!» – встревожился Игорь.
Изящная женская кисть легла на его грудь, и ему стало легче. Левин удивился этому и признался себе, что с каждым её приходом, в его существовании всегда неосознанно, но неизбежно наступает момент удивительного покоя.
Левин постарался абстрагироваться от боли и взглянул на сидевшую рядом с ним свою давнюю знакомую.
«Как жаль, что её волосы спрятаны под шапочку! Они, наверное, всё так же вьются, всё такие же густые и золотистые», – почему-то вспомнилась ему эта особенность её облика.
Будто по его желанию, одна прядь всё-таки выбилась из-под медицинской шапочки, и Левину впервые в жизни захотелось ревниво убрать её обратно, спрятать от посторонних глаз. Но он не поддался минутному порыву.
«Что за женщина! Впрочем, она и не женщина вовсе, а наваждение… Моё наваждение», – охладил себя Левин.
– Вы помните нашу первую встречу? – шёпотом спросил он.
– Да, помню. Тридцать лет назад.
– Летом…
– Да, в Крыму. Вы тогда отдыхали там со своими друзьями.
Левин заулыбался, ему было приятно, что он не забыт ею:
– Вы помните то утро?
– Да. Оно было душным. Я тогда шла на море, а вы догнали меня и сделали так, чтобы я с вами заговорила.
– Да… Вы долго не соглашались присоединиться к нашей компании на пляже!
Женщина прищурилась и загадочно посмотрела на Игоря:
– Но я всё же согласилась!
– Да, и я был очень горд, когда появился с вами на пляже. Сильная половина не скрыла возгласов восхищения!
Запрокинув голову назад, женщина засмеялась – звонко и заразительно. Игорь подхватил её задорный смех и даже как будто забыл о своих страданиях. Вдруг, судя по выражению её лица, неожиданно для неё самой, гостья пальцами коснулась его щеки и губ. На секунду их глаза встретились. Скрыть смущение она не смогла и поэтому отвела взгляд в сторону.
– Мы тогда… долго разговаривали, – произнесла она.
– Да… А потом мы пошли на скалы – прыгать в море. Я не могу забыть тот момент, когда… – не скрыл досады Игорь, – …когда ваша рука протянулась ко мне, приглашая прыгнуть вниз вместе с вами! Я взял вас за руку, сгруппировался для прыжка, и вы… Вы выпустили мою руку… А затем был этот ваш прыжок – без меня!
– Но вас тогда позвали – оказать первую помощь спасённому ребенку. Вы были единственным врачом на пляже.
Женщина встала и потянулась телом, словно опять собралась прыгнуть в морскую пучину. Игорь откинулся на подушки, его буквально разрывало на части от сожаления, что он тогда не присоединился к ней.
«И она не вернулась!»
Левин с трудом взял себя в руки. Он ещё раз убедился в том, что его гостья – самая красивая и самая притягательная из всех, кого он когда-либо видел. Он не мог найти в ней, в её внешности, ни одного изъяна. О, как невообразимо мощно его влекло к ней! Он жаждал коснуться её бархатистой кожи, «пройтись» по ложбинке между безупречными полушариями грудей, которые нескромно обтягивал белый халат, – чтобы ощутить под пальцами их нежную упругость.
«Я, право, веду себя, как мальчишка! Если бы не наше, её и моё, положение, я не упустил бы момента проделать наяву то, к чему она меня призывает», – признался он себе с горечью.
Женщина загадочно улыбнулась, и, присев рядом, похлопала своей ладошкой по его руке, прижатой к груди в области сердца. Но Левин не заметил этого жеста, потому что не мог оторвать взор от идеального изгиба её спины, переходящего в плавную линию шеи. Игорь не выдержал и машинально сжал, а потом приблизил к своим губам кисть её руки. И им тут же овладел её аромат, сравнимый с истомой, от которой обычно перехватывает дыхание и хочется забыть обо всём на свете. У Левина закружилась голова. Но её взгляд настойчиво внушал ему ещё более сильное влечение к ней.
– Я не забуду ваших глаз в «Норд-осте»… Они же спасли меня… Это вы были там, в театральном центре на Дубровке? – его голос предательски дрогнул.
– Я вас спасла?
– Да… Нервы были на пределе. Всюду – люди: вооружённые автоматами мужчины; девушки в чёрных одеждах, прикрывающие платками смертный стыд своих лиц; застывшие от ужаса неизвестности заложники… И среди этого стыда, ужаса и страха – ваши глаза. Они вернули мне желание жить. Помню террориста, который вывел меня в коридор… И – штурм!.. Как только я пришёл в себя, я кинулся в зал, но вас не нашёл. Я ещё долго был в театре, помогал раненым… Куда вы делись? Я искал вас. Вы исчезли, как будто вас… Как будто вас убили!
Левин злился на неё, ведь столько бессонных ночей он грезил о ней, а она продолжает оставаться холодной!
«Должен же быть конец моим мучениям! Теперь она здесь, рядом, и уж на этот раз я не отпущу её от себя», – решил мужчина.
Приподнявшись на локтях, доктор внезапно сел и вдруг почувствовал себя молодым человеком. Движением руки он сорвал шапочку c головы женщины. Золото её волос, рассыпавшись локонами по плечам, заиграло мистическим светом… На секунду он замер от исходившего от неё ослепительного сияния.
Вокруг – белая пустота: ни врачей, ни комнаты, ни приборов – никого и ничего, кроме волшебного сияния… Не дав ему опомниться, она придвинулась к нему и повелительным жестом положила ладони ему на плечи. Её волнение передалось ему, и он властной рукой приблизил её к себе. Женщина согласно улыбнулась в ответ.
– Игорь, я вижу, ты готов пойти со мной… – заворковала она, призывно целуя уголки его губ, даже более откровенно, чем он ожидал.
Чувство сладкого блаженства завладело им, но он всё же смог выдавить из себя:
– Я знаю, кто ты и кто – я!.. А ты знаешь?.. Нет?.. Нам нельзя лгать друг другу! Ты…
Она не дала ему договорить. Её губы, припавшие к его губам, изящные руки, обхватившие его затылок, пальцы, запутавшиеся в его волосах, – всё это вынуждало Игоря совершить, казалось бы, давно забытые им действия… На мгновенье он встретился с небесной лазурью её глаз, которая затягивала всё его естество туда, где открываются тайны мира, где находится Рубеж, и откуда ему нет возврата. Уста – в уста, осыпая поцелуями, она увлекла его за собой…
Часть первая. Поднебесье
И вот, сделалось великое землетрясение
ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем;
вид его был, как молния,
и одежда его бела, как снег…
Евангелие от Матфея 28:2,3Глава 1. Лавия
Фиолетовый закат приковывал взор бесконечной пестротой, хотя являл собой лишь часть некого образа, отражённого в овальной глянцевой бляшке, парившей в воздухе. Этой красивой небесной иллюзией, возникавшей по велению просящего в любом месте Поднебесья, никого нельзя было удивить. Стоило только указательным пальцем поставить в пространстве точку, как воздух вокруг неё начинал уплотняться, превращаясь в сгусток мутного вещества, подобный кучерявому облаку или комку ваты. Небесная пряжа так искривляла пространство, что преобразовывала его в подобие зеркала с поверхностью, напоминавшей поверхность обычной вогнутой линзы на Земле. Иногда было так приятно увидеть в нём собственное, пусть и искажённое, отражение и этим потешить своё любопытство! От такого, ничего по сути дела не значившего, удовольствия трудно было отказаться обитателю «этого света».
Сполна насладившись переливающимся всеми цветами радуги небом, Лавия переключила свой интерес на Светило. Огромный шар, словно отлитый из белого золота, парил над головой. Его свет совершенно не резал глаз, его корона выставляла напоказ лучи, которые ближе к центру звезды горели бледно-розовым пламенем, а вырвавшись наружу, остывали до цвета тёмного индиго.
В Поднебесье Солнце не похоже на то, каким оно обычно видится с Земли. Хотя это – одна и та же звезда. А причина – в изменении его положения относительно наблюдателя. На Земле Солнце далеко от планеты, а здесь – значительно ближе, поэтому и выглядит крупнее и ярче. Атмосфера образует прозрачный плёнчатый купол, который рассеивает и приглушает губительную часть солнечного спектра.
Для многих жителей Поднебесья было излюбленным развлечением – наблюдать кипучую жизнь Светила во время его восхода и захода. Солнечная плазма вела себя, как живая материя: она то в доли секунды выплёскивала протуберанец энергии, словно лягушка выстреливала язык навстречу зазевавшемуся насекомому, то изменяла свой узор на поверхности Солнца так искусно, что глаз, как говорится, только диву давался!
Сегодня Солнце, как ему и полагалось, двигалось по запланированной траектории, чтобы на ночь зайти за пирамиду, которая была видна любому жителю Поднебесья и которую, почтительно глядя на неё, все так и называли: Пирамида… И – чтобы заснуть там… Всем было известно, что на вершине Пирамиды располагается дворец того, кто был Создателем мира, его Альфой и Омегой, Началом и Концом всего сущего, – Дворец Небесного Отца.
…Лавия, как все обитатели Поднебесья, любила наблюдать за закатом, и этот ежевечерний ритуал стал частью её бытия. Где-то, в самой глубине своей сущности, она таила смутное воспоминание о том, что и во времена земной жизни тоже с интересом наблюдала за жизнью Светила.
…Когда контур Пирамиды обзавёлся нимбом, что было признаком наступления сумерек, девушке пришла пора подумать о завтрашних делах и заняться своим туалетом. Лёгкими прикосновениями пальцев она поколыхала, то натягивая, то отпуская, витые пружины золотистых волос, и они, повинуясь ей, укладывались в безупречную причёску. Ангелу для этой процедуры не требовалось никакого стилиста-парикмахера.
«Да и зачем он мне, бестелесному существу?» – не без кокетства подумала Лавия, ещё раз убедившись в том, что вызванное ею зеркало не обезображивало и не приукрашивало её лица.
Правда, обычно безукоризненно идеальный, собственный лик сегодня показался его обладательнице каким-то невесёлым. Лавия всмотрелась в свои глаза и прочитала в них грусть. Девушка не знала причины тягостного внутреннего чувства, которое вдруг посетило её – впервые за долгие годы.
«Это же не греховное уныние! Но почему мне так тяжело?!.. Я не устала, нет!..» – успокаивала она себя.
– Лавия, ты меня опередила, – послышался сзади неё голос.
Вторая девушка была так же красива, как и первая, но отличалась от неё цветом волос: они были чёрные, как смоль.
– Милая сестра, я знала, что сделаю мои дела быстрее, чем продлится твоё посещение Анавема.
Коснувшись пальцем созданной иллюзии, Лавия дождалась её полного растворения и лишь потом взглянула на Эмар, которая до сих пор так и не научилась скрывать досаду:
– Рассказывай, что произошло!
Поправив пряжку хитона на плече, Эмар заломила руки в мольбе: так она обычно начинала любой неприятный для неё рассказ. Но на этот раз хмурый взгляд её ярко-зелёных глаз насторожил Лавию.
«Неужели она перешла границу дозволенного?» – задала себе вопрос девушка.
– Анавем сделал мне последнее предупреждение… И пригрозил, что в следующий раз отправит меня к Метатрону…
При упоминании имени начальника на подруг всегда нападал необъяснимый, но для Ангелов – вполне понятный, страх.
«Что со мной будет, если я встречусь с ним?!» – Лавии даже думать не хотелось об этом.
Эмар не скрывала испуга, и Лавии пришлось заключить подругу в объятия:
– Ничего страшного не произошло, ведь ты сейчас – не у него, а рядом со мной! Не переживай, просто будь впредь аккуратнее… – успокаивала её Лавия.
– Сестра, я не хочу исчезнуть! Я исправлюсь!
– Эмар, Метатрон – начальник не только наш, твой и мой, но и многих других. Он – справедлив, поэтому его любит и ценит Отец Небесный, и это для нас, его подчинённых, – главное! Разве не так? Кто мы?
– Первые ангелы – после смерти…
– Правильно, мы так и называем себя – Ангелы смерти! И какая наша, Богом данная нам, функция?
– Быть первыми рядом с умершим, чтобы аккуратно перенести новенькую Душу в Поднебесье!
– Эмар, так в чём проблема? Разве так уж сложно соблюдать этот закон? Метатрон, при чётком его исполнении, тебе и слова не скажет!
– Я знаю, но не могу забыть истории… которые о нём рассказывают.
– Мир всегда полон слухов! Они долетают сюда из Преисподней. Скажи, что же ты умудрилась натворить такое, чем так разозлила нашего невозмутимого Анавема?
– Я, как ты, захотела придумать что-нибудь оригинальное, – Эмар подняла своё личико к лицу Лавии и вздохнула: – И как у тебя всё так ладно получается?! Ты – такая молодая, моложе меня, а твои подопечные тебя постоянно хвалят!..
Лавия ничего не ответила и взглянула на небо. Наступали сумерки. На их любимую поляну накатывала тень, которая дождалась-таки подходящего момента, чтобы вырваться из своего логова. Днём она обычно коротала время под плотным навесом дремучего леса… Потянуло прохладой… Проснулись ночные обитатели: затрещали сверчки, заметались над головой летучие мыши, послышалось приветствие соседки – ночной совы. Девушки не боялись темноты: и не из-за того, что сами выбрали это место, и не потому, что несколько столетий оно служило им домом, где можно было уединиться и ненадолго забыть о своей работе. Они потому не страшились ночи, что вся их жизнь протекала здесь, за Рубежом. Тут начинался мир Творца, сюда попадали души умерших людей. На Земле это место называют: «тот свет». Или: «мир иной». Здесь находятся и Эдем, и Преисподняя, и многое другое, неведомое людям. Этот мир – мир Лавии и Эмар. Это – Поднебесье. Здесь обитают бестелесные существа – Ангелы, Архангелы, Святые, Серафимы, Херувимы, Престолы… – все, кто помогает Отцу Небесному править миром.
– …Вот и от последней Души, которую ты сопровождала, пришла благодарность, – раздосадованно произнесла Эмар, отстранившись от Лавии на расстояние вытянутой руки.
– От кого? От доктора?..
– Нет. От танцовщицы.
Лавия грустно улыбнулась:
– Знаешь, я сегодня сопровождала Душу, к которой до этого приходила уже дважды.
– Оля-ля, – присвистнула Эмар, – получается, ей в третий раз поменяли судьбу?!
Лавия кивнула и присела на траву, которая тут же превратилась под ней в пуховую подстилку. Ангелы не страдали от физических недугов, но всё же сидеть приятнее было на мягком и сухом, чем на сырой траве.
– Я не знаю, почему ему было так суждено. Нам не дано знать это! Нам неведомы причины изменений человеческих судеб. Мы – Ангелы смерти и обязаны выполнять свою работу: так велит Отец Небесный… Эмар! – она посмотрела на подругу, которая присела рядом: – Мне было трудно забирать эту Душу. Я даже надеялась, что снова буду отозвана… Но сердце человека было полностью поражено болезнью и не выдержало боли. Когда его Душа оказалась в Предсмертном Пространстве, я поняла, что мой час настал… Ох, эти его мысли!.. Он о таком думал!..
– Сестрица, для меня – полная неожиданность, что ты, оказывается, ещё не полностью избавилась от земных чувств! Твоя сущность всё ещё уязвима! Переживания людей оставляют след на твоей оболочке… – Эмар, приняв расслабленную позу, перевела взгляд на сумеречное небо, которое, покрывшись пеленой, приобрело лилово-пепельный оттенок: – …Наверное, поэтому у тебя и получаются такие необычные переходы. Ты… ты воплощаешь для них то, что было самым важным в их потаённых мечтах. А мне земное – чуждо, я не могу уловить то главное, что они хотят увидеть перед уходом.
– Эмар, ты просто должна быть к ним ближе, стать хотя бы на секунду ими самими, и тогда всё у тебя получится, – объяснила Лавия подруге.
Та продолжала:
– …Сегодня моя Душа была моряком. Его последнее желание было связано с затонувшими сокровищами. Я подумала, что он захочет, чтобы его последнее видение перед смертью было связано с кладом, и переместила его в пещеру, где находились сундуки с золотом. Старик не обрадовался этому, а наоборот, так расстроился, что зарыдал. Я не смогла остановить поток его слёз, и… его Душа забурлила!
Эмар приподнялась, чтобы посмотреть на сестру, которая продолжала наблюдать за цветением небес. Лавия знала, что бурлящая Душа – это плохая работа Ангела смерти. Такие Души чаще всего появляются либо после их скитаний по Земле в личинах Привидений, либо если они оказываются смятёнными Демонами. Мятущиеся, бурлящие Души невозможно сразу отправить на Суд Божий. Им необходимо время, чтобы они смогли успокоиться.
– …Я понимаю – он грезил приключениями! В нём жил дух авантюризма, – промолвила Лавия, и перед ней возникла картина: мальчик-юнга мечтает о путешествиях и о неизведанных странах, но ему так и не удаётся испытать это счастье. Большая семья, смерть отца, война… – всё это заставило его пожертвовать своей сокровенной мечтой.
– А-а-а, ты даже здесь, даже сейчас прочувствовала это, а я не смогла понять его тогда, там!
После долгой паузы Эмар продолжила:
– Да, теперь я понимаю, что, будучи материально обеспеченным человеком, он был несчастлив. Его богатство не принесло ему того, о чём он грезил всю жизнь!
Лавия кивнула и вспомнила прошедший день… Взгляд Игоря – настоящий мужской взгляд – так поразил её, что на мгновенье Лавии показалось, что и в её груди бьётся человеческое сердце. Доктор кого-то ей напоминал. Но кого? Хотя она стала Ангелом недавно, но по земному времени прошло уже больше четырёхсот лет. Свою мирскую жизнь она не помнила, но точно знала одно: стать Небесным Помощником – большая честь для Души любого смертного человека. По всей видимости, она прожила тихую праведную жизнь в средневековом монастыре, лечила больных и убогих… Или приняла мученическую смерть… Кто знает?! В чём девушка была твёрдо уверена, так это в том, что она и тогда была женщиной. После прохождения Судилища и Суда, если Душа заслуживала звание Ангела, из её памяти на всякий случай удаляли, чтобы не искусить её, все воспоминания о земных тяготах. Хотя в этом и не было никакой необходимости, потому что все Светлые жители Поднебесья искренне любили и безропотно подчинялись своему повелителю – Правителю Света, Творцу Рода Человеческого – Отцу Небесному.
Звуки кифар и труб оповестили всех о вечернем сборе Великих. Стоящим ниже их по небесной иерархии необходимо было преклонить колена. Ангелы пали ниц, и травинки защекотали нос. Ароматы земли и свежей зелени наполнили собой ангельское нутро.
– Идут Великие!..
Великими были те, кто стоял по рангу выше Ангелов, начиная с Архангелов и Начал – непосредственных начальников Ангелов. Их энергия была настолько ярка и чиста, что на них невозможно было смотреть: Ангелы могли воспламениться от их жара. Великие заботились о своих воинах и поэтому, сдерживая энергию, закутывались в плащи. Но при большом скоплении Святости их защита была неспособна удержать Святой Дух, и он, вырвавшись наружу, превращался в полыхавшее во всё небо зарево. Жители Земли считали его капризом природы или «чем-то, не имеющим научного объяснения», или ещё проще – «небесным явлением, наблюдаемым в сумерках». Небо будто взрывалось, светлело и искрилось молниями…
Сейчас Великие спешили на Вечерний Собор, где им предстояло обсудить все перипетии прошедшего дня.
– Елена, и как это тебе разрешают появляться в школе в таком наряде? – поинтересовался отец у дочери, которая опять надела на себя какие-то чёрно-розовые тряпки.
