– Да, вы здесь написали, слепой на правый глаз. Ай да Шалун! – Фрэнк усмехнулся. – Стоило бы назвать его Бродягой. Не проще ли купить щенка, чем искать его?

Мидгардка покраснела еще гуще, но теперь посмотрела бармену прямо в лицо и выпалила:

– Этот старый пес – все, что есть у всеми забытого пожилого мужчины, сэр. Не думаю, что ему нужен щенок.

Бармен опешил. Он и не предполагал, что его слова так подействуют.

– Я и мистер Бишоп будем очень признательны, если вы повесите у себя одно объявление. Может быть, кто-то из посетителей увидит Шалуна, – говоря это, рассерженная смертная крепко сжимала свои бумажки и старалась не смотреть на Фрэнка. – Там есть мой телефон. Спасибо и всего доброго, сэр.

Девушка резко развернулась и почти бегом выбежала из бара.

Фрэнк стоял за кассой, как истукан. Он был растерян, что его глупая шутка так подействовала. Локи не мог упустить возможность:

– Знаешь, Фрэнк, мне доводилось делать ужасные вещи. Я, как и ты, терпеть не могу окружающих. Но эта девушка… За что ты так с ней, Фрэнк?

После этих слов Локи постарался сделать самое чистое и невинное лицо и глаза, полные непонимания. Он посмотрел на бармена и повторил:

– За что???

– Иди к черту!

Фрэнк рассерженно отбросил листок с объявлением и ушел куда-то в сторону кухни.

– Собачка, Фрэнк! Что тебе сделала собачка?!

С кухни послышалась ругань. Слова Локи достигли нужных ушей. Бог Ночи ликовал. День начинался отлично. До разгрузки ящиков было еще несколько часов свободного времени, чтобы поспать. Локи уже собирался идти к себе в подсобку, но потом все же поднял с пола листок. На фотографии был изображен видавший виды пес с неряшливой жесткой шерстью. Асгардец взял за барной стойкой липкую ленту и закрепил объявление на виду у посетителей.

Глава 7

Коридор Асгардского дворца то и дело оглашался треском и звоном. Стражники, стоящие у плотно закрытой узорчатой двери, заметно нервничали. Внутри покоев, которые им было поручено охранять, словно бушевал ураган. Было слышно, как на части раскалывается мебель и летит на пол посуда.

В отдалении на галерее послышались шаги. К часовым приближался начальник дворцовой стражи. Поравнявшись с дверью, он спокойно произнес:

– Все шумит?

Ответом ему был очередной громкий треск.

– Странно. По моим подсчетам, у него уже не должно остаться целой мебели. Видимо, доблестный сын Одина пошел по второму кругу и теперь крушит обломки.

В этот момент внутри все стихло. Караульные почти хором издали вздох облегчения, как вдруг изнутри на толстую, обитую металлом дверь налетело что-то с такой силой, что резное дерево затрещало. Из охраняемых покоев раздался взбешенный голос, больше похожий на бычий рев:

– Бьёрг, старый мерзавец! Чтоб ты провалился!

Начальник стражи огладил аккуратно подстриженную черную бороду, в которой уже пробивалась седина.

– И я рад встрече, Тор Одинсон. Как поживаешь?

– Немедленно выпусти меня, поганый пес! – снова раздалось изнутри.

– Я не могу, ты же знаешь. По приказу Всеотца ты должен пребывать в своих покоях.

Резные двери снова зашатались, осыпаемые градом ударов с той стороны.

– Да сколько же еще мне здесь сидеть?!

– Ну, – задумчиво протянул Бьёрг, засунув большие пальцы под ремень, на котором висел меч в нарядно украшенных ножнах, – пока Один не скажет, что я могу снять караул.

Изнутри вновь раздался грохот и скрежет. Было ясно, что, не получив желаемого ответа, пленник снова принялся крушить свою темницу.

Бьёрг усмехнулся, а затем спросил у одного из караульных:

– Все тихо? Никто не приходил, ничего странного не говорил?

– Не было никого. Тишины, конечно, тоже нет. Он буйствует там, не смолкая. Откуда только силы берутся?

Начальник караула посерьезнел:

– Да ты не забывай, кого охраняешь. Его силами Асгард стоит и стоять будет, да хранит нас Всеотец. Ну, а что до шума, так это вам, чтоб не заснули тут.

Второй караульный, тот, что был помладше лицом, осторожно спросил:

– А если он дверь вышибет? Вон как колотится. Он же нас переубивает здесь.

На это Бьёрг только хитро улыбнулся:

– Не вышибет, не трясись. Сам Один Всеотец наложил на нее чары. Она открывается только снаружи, да и то не всякому. Так что дверцу эту, – он погладил ладонью резной узор на дереве, – держат не петли и замки. Она крепка благодаря своей магии. Но вам не следует расслабляться. Никого без моего ведома и близко к двери не допускать. Ясно вам?

Караульные согласно закивали, но Бьёрг по их лицам понял, что всей серьезности положения они не понимают. Он понизил голос почти до шепота и добавил:

– Локи пока не найден. И пока он не объявился, ухо надо держать востро.

Охранники переглянулись, и один из них спросил:

– Да разве же Локи враг Асгарда?

– Не враг, но удружил он нам с этим кольцом здорово. Среди великанов неспокойно. Один зол, как никогда прежде. Недаром же приказал заточить собственного сына и даже до суда не допустил. Так что смотрите в оба здесь и ворон не считайте. Будет что странное – сразу сообщить мне.

– Приветствую вас, достопочтенные воины Асгарда!

От неожиданности все трое вздрогнули. Из-за шума, производимого Тором, они и не расслышали, как к ним приблизился кто-то еще. Бьёрг рассердился было, но обернувшись и узнав нежданного визитера, смягчился.

– Здравствуй, Ниорд, почтенный старец. Какими судьбами?

– Да вот, иду навестить моего воспитанника, – старик откинул полу просторного балахона и показал стражникам корзину, полную съестного, – с дворцовой кухни кое-чего прихватил. Вы же его, поди, не кормите?

Бьёрг глянул на одного из караульных. Тот вытянулся и громко произнес:

– Тор отказывается от еды и питья.

Старик улыбнулся:

– Вот я и пришел, чтобы решить эту проблему.

Он уже было сделал шаг к двери, но Бьёрг удержал его:

– Прости меня, старый друг, но никого не велено пускать туда. Один сам запечатал эту дверь.

Ниорд по-отечески похлопал по плечу начальника стражи, а затем извлек из складок плаща медальон, похожий на крупную иноземную монету.

– Верно, запечатал. А мне дал вот это.

– Что это такое?

Медальон вдруг вспыхнул бледным сиреневым светом. Старик улыбнулся:

– Это? Это та печать, которой Один закрыл дверь. И которой можно эту дверь отпереть. Снаружи.

Караульные переглянулись. Бьёрг недоверчиво спросил:

– Один дал ее тебе?

– Ну конечно, – ответил старик, – а кому же еще, как не мне, он мог поручить поговорить со своим неразумным сыном, усмирить его и ободрить в эту тяжелую для всех нас минуту? Кто, как не наставник, должен найти нужные слова? Если же достопочтенный Бьёрг не верит мне, то у меня есть кое-что и для него.

Ниорд достал из рукава и протянул начальнику стражи аккуратно свернутую записку:

– Один собственноручно написал ее только что. Даже чернила еще не до конца просохли.

– Вижу, – протянул Бьёрг, читая письмо, – все верно. Проходи, старый друг. Не взыщи за расспросы. Мы стоим здесь не просто так.

Старик тепло улыбнулся и огладил бороду:

– Какие могут быть обиды? Служба… У всякого своя.

Затем почтенный старец вытянул вперед руку с медальоном. Тот продолжал сиять, переливаясь сиреневыми и белыми сполохами. Ниорд громогласно произнес:

– Тор! Это Ниорд. Я к тебе послан твоим отцом. Сейчас я войду в твои покои. Не делай глупостей, мой мальчик!

Внутри комнаты все стихло. Старик прошептал себе под нос что-то, и вырвавшийся из медальона свет ударил в узорчатое полотно двери. Затем подвеска погасла, а Ниорд протянул руку к ручке. Дверь легко отворилась, за ней все было спокойно, но стражники волновались, словно псы, почуявшие кровь.

– Как бы не вырвался, – проворчал один из них.

– Ничего… ничего, – по-стариковски приговаривал Ниорд, будто успокаивая самого себя. Затем старик повесил магический медальон на ручку двери и серьезно сказал караульным:

– Что бы ни случилось, не прикасаться! Не трогать руками.

– А что будет? – осторожно спросил тот, что помоложе.

Старик насупил брови:

– Плохо будет. Всем, – он еще раз окинул взором караульных и начальника стражи, – ну, я пошел.

Дверь за старцем тихо закрылась. Изнутри больше не доносилось ни звука.

Бьёрг постоял еще немного напротив покоев сына могучего Одина. Затем, убедившись, что ничего не происходит, сказал:

– Я буду у себя. Если что-то случится, немедленно доложить. Поняли?

Караульные послушно кивнули. Начальник стражи удалился, оставив после себя лишь эхо твердых шагов в коридорах дворца.

Тор сидел на своей постели. Вернее, на том, что осталось от нее. Изящный резной каркас был разломан в щепу, усеивающую теперь каменный пол. Целыми оказались только перины. На них-то и восседал, подобрав под себя ноги, могучий сын Одина.

Из нарядного убранства комнаты не сохранилось почти ничего. Шкафы и сундуки были разбиты, одежда разбросана. Повсюду валялось оружие, бесполезное против отцовских чар. Недоставалолишь одного – боевого молота Бога Грома, Мьёльнира. Один сам забрал его у сына в день, когда Тор был помещен под стражу. Без молота против древней магии Всеотца узник был бессилен. Тор знал это, но его ярость не утихала, и потому он крушил все, что способен был сокрушить.

Пища, которую ему доставляли в эти дни, была разбросана по полу и растоптана. Подносы из редких металлов, инкрустированные драгоценными камнями, валялись тут же, погнутые или вовсе сломанные пополам.

Теперь же ас-громовержец сидел на остатках своей постели и переводил дух. Он перевязывал разбитые костяшки на руках, отрывая куски от своего парадного плаща. Длинные светлые волосы были растрепаны и, словно львиная грива, в беспорядке лежали на плечах. Серые глаза мерцали лихорадочным огнем.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Тор Одинсон, – учтиво поприветствовал пленника почтенный ванн.

– Не хочу показаться грубым, старый друг, но я ожидал увидеть здесь другого, – хрипло проговорил в ответ сын верховного бога, – я рассчитывал, что Всеотец соизволит сам явиться ко мне, чтобы выслушать, наконец, как все было, а не будет засылать тебя, дабы своими тихими речами ты утешал мой гнев.

Ниорд осторожно прошел по комнате, переступая через обломки мебели и осколки посуды.

– Разве же это плохо, что я здесь? Тем более, я не с пустыми руками.

Сказав это, ванн показал принесенную им корзину с едой. Тор мельком покосился на нее и ответил:

– Ты видишь, как я встречаю нынче подношения, – он кивнул на растоптанную еду, обломки золотых подносов и осколки кувшинов для вина.

– Я был предусмотрителен, мой друг. Я принес еду не на подносе, а в корзинке.

Двое мужчин внимательно посмотрели друг на друга. Тор не выдержал по-отечески доброго взгляда своего гостя и усмехнулся.

– Что ж. Садись, раз пришел.

Ван осторожно присел на край перины подле Тора и поставил рядом свою ношу.

– Что ты больше хочешь: свиной окорок или же пирог с перепелами?

– Я ничего не хочу, – процедил Тор, зубами держащий один конец повязки на своей руке.

Ниорд помог ему завязать узел.

– Сыну вождя не пристало вести себя так. Я понимаю, ты гневаешься на Всеотца, и все же…

Тор не дал ему договорить:

– Гневаюсь?! Да я просто в ярости! Они осудили не того! Отец не стал и слушать меня! Он бросил Локи в темницу, а затем и вовсе лишил силы и зашвырнул черт знает куда! Думаешь, я не знаю этого? Я все знаю! И ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! На Локи нет вины за тот проступок! Это я все придумал! Почему бы отцу не осудить меня?!

Ниорд терпеливо слушал воспитанника, глядя на свои руки, ставшие узловатыми от старости. Затем негромко промолвил:

– Может быть, дело в том, что ты его сын?

– Сын, – зло выдохнул Тор, – а Локи мне брат. С этим почему-то никто не считается.

Старик негромко возразил своему будущему царю:

– Локи не брат тебе, Тор, и ты это знаешь.

– Он мне КАК брат. Это даже больше, чем если бы мы были детьми одних родителей. Ты же знаешь, он мой побратим. Мы поклялись на крови. Вар хранит нашу клятву. Она свидетельница тому, что мы братья до гроба. И после всего этого Один вышвыривает его из Асгарда неведомо куда, как щенка! Я никогда не прощу ему этого!

– Я надеюсь, что это не так, – с расстановкой ответил Ниорд, доставая из корзины свежую хлебную лепешку и вертя ее в руках. – Я надеюсь, что ты поймешь Одина и его правду и, быть может, простишь его… со временем. Что же касается Локи, то тут все сложнее.

Взгляд Тора обратился от хлеба к лицу Ниорда.

– Он так и не объявился?

– Пока нет.

Ван вздохнул и протянул хлеб изголодавшемуся за долгие дни самовольного поста асгардцу, но тот порывисто отвернулся, отказываясь. В молчании прошла пара мгновений, затем Тор тихо произнес:

– Ниорд, мне нужно знать, где он. Мне нужно, чтобы ты нашел его. Чтобы убедился, что с ним все благополучно, что он цел и невредим.

– Это и в правду так важно для тебя, друг мой?

– Это важнее всего.

Старик помолчал немного, затем сказал коротко:

– Хорошо.

Тор выглядел раздавленным и удрученным. Не глядя на своего наставника, он принял у него из рук хлеб, откусил немного и стал медленно жевать, смотря в стену.

Ниорд задумчиво произнес:

– Итак, мы уже знаем, что в Хельхейме Локи не объявлялся. Как Великому Плуту удалось избежать этого, знает лишь он сам. Я навел кое-какие справки. Без твоего ведома, прости. Но ты был занят, круша здесь все. Я не осмелился…

Тор испытующе воззрился на Ниорда и перестал жевать.

– Да… Так вот. В Йотунхейме и Ванахейме Локи не объявлялся. В Льесальвхейме его тоже не видели. Остается не так много мест, однако же миры велики, и прочесать каждый в отдельности целиком не представляется возможным. Не знаешь ли ты, куда мог податься этот хитрец?

Тор задумался, прикидывая что-то в уме, затем ответил:

– Я думал над этим. И, пожалуй, есть одно место. Это в Мидгарде. Раньше мы частенько туда заглядывали. Есть перо и бумага? Я нарисую тебе.

Из складок своего балахона Ниорд поспешно достал клочок бумаги. Пера под рукой не оказалось. Тогда Тор взял тонкую щепку с пола и, макая ее в разлитое там же красное вино, принялся что-то рисовать.

– Вот, – показал он готовую работу, – правда, я не понимаю, как без магии ему удалось бы попасть туда. Да и найти его будет непросто.

– Это оставь мне, – ответил ван, пряча рисунок в складках одежды.

– Дай мне знать, как только обнаружишь его. Отправляйся прямо сейчас, не медли. Лишенный магии, Локи слаб. Мне дурно делается, как представлю, что может с ним случиться, когда он так беззащитен. Ты должен разыскать его и убедиться, что он цел и невредим.

– Хорошо. Я все сделаю. А тебе неплохо было бы поесть.

Тор молча кивнул. Лицо молодого аса было мрачно от мыслей и предположений, роившихся в его светловолосой голове.

– Ну, прощай.

Ниорд поднялся и прошел назад к выходу. Напоследок у самой двери он обернулся. Его воспитанник сидел, погруженный глубоко в себя, уставившись в стену.

Глава 8

Странная девушка больше не появлялась в баре Розалин Клиффорд. Листок с объявлением по-прежнему висел на стекле у кассы. Иногда кто-нибудь пробегал его глазами. Некоторые даже «фотографировали на свои смартфоны».

Когда Локи впервые увидел, как смертный, прочтя объявление, достает свою странную прямоугольную пластинку для переговоров и подносит ее к листку, то попытался помешать. Посетитель посмотрел на него, как на психа, и быстро вышел, не дождавшись своего кофе.

– Он просто хотел сфотографировать это, дурень! А теперь весь квартал будет знать, что у нас работают сумасшедшие.

На вопрос, что значит «сфотографировать», Фрэнк не ответил, снова обозвав Локи, но на этот раз недоумком. Тогда молодой ас решил выяснить это у Роуз, но она не слишком прояснила ситуацию:

– Сфотографировать – это как бы запечатлеть, чтобы что-то осталось у тебя на память. Чтобы не забыть.

Вдруг Локи кое-что вспомнил:

– Тогда зачем они фотографируют сами себя у нас в баре? Я видел, как они прижимаются друг к другу, делают неестественные лица и… А еще одна девушка фотографировала себя в зеркале!

Роуз растерялась и ничего, кроме «чтобы не забыть», не ответила.

«Чтобы не забыть, надо тренировать память, – подумал про себя Бог Ночи. – Какие же они все-таки никчемные, эти смертные».

Точно он понял только то, что фотографирование на смартфон – абсолютно бесполезное и безвредное дело, и не стоит мешать посетителям, когда они этим занимаются.

Следующая пара дней не принесла Локи никаких особых открытий. Он много работал, время от времени вспоминая Асгард. Все так же клял Одина, но теперь чаще думал не о Всеотце, а о его наследнике, Торе.

Тор всегда был его верным другом, они росли вместе и вместе должны были встать во главе Асгарда и всех Девяти миров. Тор, как и положено, в лучах славы, а Локи в его тени, верный друг и советник. Теперь же Локи застрял в мире смертных. Однако его не страшила потеря положения, намного больше он переживал о том, что Тор не появлялся.

«Он должен найти меня. Наверняка весь Асгард уже в курсе, что в Хельхейме меня нет. Остается не так много мест, где я могу быть. Неужели это так трудно?»

Локи перебирал в голове возможные варианты, и они были один другого хуже. Возможно, Один все же понял, что идея с кражей кольца принадлежала его сыну. Тогда Тор вполне мог быть теперь в заточении в темнице Асгарда. Хотя он может быть и свободен, но лишен сил, и никто из богов не желает помочь ему в поисках и освобождении Локи. Или же Тор в полном порядке, просто настолько глуп, что до сих пор не догадался, где ему искать друга.

Когда молодой ас подолгу думал об этом, то едва сдерживался, чтобы не завыть от злости и отчаянья.

Очень некстати снова настало время футбольного матча. В бар набилась тьма народу. Локи стоял у прохода из зала на кухню, подперев плечом косяк, и молча наблюдал, как толпа смертных то и дело взрывается криками. Люди, как зачарованные, следили за маленькими фигурками на экране. Радость сменялась разочарованием, разочарование – злостью, а злость – снова радостью. Молодой бог наблюдал за этим, как наблюдают за пламенем костра.

Из состояния отстраненной задумчивости его внезапно вывел звук разбивающегося стекла. Послышались крики и ругань. Компания молодых людей, судя по всему, выпила лишнего и теперь совсем пошла вразнос. Четверо парней и так вели себя шумнее прочих. Но этого было мало, и один из них разбил о стол свою пивную кружку, а затем принялся за прочую посуду:

– Нахер это дерьмо! Говорю вам, нахер это дерьмо и этих сраных ублюдков!

Из-за соседнего стола послышались слова возмущения. Бой посуды прекратился. Над столом встал рослый парень в черной кожаной куртке. Локи пробежал взглядом по залу и увидел, как Фрэнк пробирается к дебоширу через толпу людей у барной стойки.

«Этак он и к утру не дойдет».

Нехотя ас покинул свое место и легко проскользнул в самую гущу намечавшейся драки. Парень в черной куртке уже сдвинул брови. Маслянистый взгляд наполнился злобой. Он схватил с пола стул и готов был замахнуться. Рука Локи легла ему на плечо:

– Эй, приятель, не стоит портить стулья. Это может огорчить хозяйку, – после этих слов пьяный верзила медленно обернулся к Богу Ночи и смерил его взглядом. Локи остался спокойным и руку с плеча смертного не убрал. – Хозяйка здесь – добрая женщина. Не нужно ее огорчать.

Парень в черной куртке отпустил стул и освободившейся рукой резко скинул ладонь асгардца со своего плеча.

– Ты кого приятелем назвал, урод?

Из-за столика начали подниматься остальные парни. Локи почувствовал, как неприятный холод разливается где-то глубоко в животе, а по мышцам проходит волна жара, бросаясь в конце пути к голове, мешая думать. Между тем парень в куртке продолжал:

– Ты кто вообще такой, чтобы лезть в мои дела?

Один из его приятелей подал голос:

– Да он работает здесь. Полы метет!

Раздался взрыв хохота, но «черная куртка» продолжал наступать:

– Значит, в мои дела рискует лезть уборщик? Сраный уборщик будет мне указывать, что делать, да?! А не слишком ли ты сладкий, чтобы лезть к таким парням, как мы?

Грубая рука потянулась, чтобы потрепать Локи по распущенным черным волосам, но ас отбил ее. Дальше все произошло очень быстро. У «черной куртки» помутилось в глазах от гнева, его рука сжалась в кулак и нацелилась снесли Локи челюсть. Внезапно кто-то оттолкнул асгардца в сторону, а еще спустя мгновенье Фрэнк стоял на месте Локи, заломив руку «черной куртке» за спину, и гремел на весь бар:

– Я вызвал полицию, ребята! Так что всем, кто не хочет проблем, лучше убраться отсюда, и быстро! Копы будут здесь через пять минут!

Парень в черной куртке и еще трое его дружков, чертыхаясь, потянулись к выходу из бара. Остальные посетители постепенно возвращались к просмотру матча.

– Ну ты как? Порядок?

Фрэнк смерил взглядом черноволосого парня. Побледневшее больше обычного лицо, горящие глаза, цел и невредим. Бармен усмехнулся:

– Похоже, я вовремя, а? Еще минута, и он размазал бы тебя по всему бару.

Локи молчал.

– Про полицию я сблефовал, но все равно мог бы и спасибо сказать. Или ты еще не отошел? – бармен засмеялся. – Что, впервые ввязался в драку, да?

– Нет, – процедил Локи сквозь зубы, – и знаешь… Как это у вас говорится? Пошел ты, Фрэнк!

Сказав это, асгардец развернулся и быстрым шагом ушел куда-то вглубь подсобных помещений. Фрэнк же продолжал смеяться, возвращаясь к себе за стойку.

На кухне хлопотала хозяйка бара. Розалин Клиффорд одновременно что-то запекала, варила и обжаривала во фритюре. Локи чуть не сбил ее, проносясь мимо.

– Куда это ты так спешишь, дорогой? Что-нибудь случилось?

– Ничего, – не оборачиваясь, бросил он в ответ. – Пойду вынесу мусор.

Бог Ночи быстро собрал в охапку несколько пустых коробок и вышел через заднюю дверь.

«Только что надравшийся смертный касался меня, как равного. Хуже того, он возомнил, что превосходит меня! Меня!!! Бога Ночи, Хранителя Магии, Локи из Асгарда!!! Никакое количество выпивки не заставило бы меня спустить такую дерзость! Будь я в силах, он был бы мертв, этот пьяный сукин сын. Он и все его приятели! Чертов Мидгард! Чертовы мидгардские выродки! Чертов Один, лишивший меня силы! Чертов я, угодивший сюда!!!»

Открыв контейнер, Локи забросил внутрь мусор и с досадой захлопнул крышку. Эхо отдалось в подворотне. Молодой бог слушал его и не спешил возвращаться. Гнев бушевал в нем, не зная выхода. Нужно было прийти в себя, и он так и оставался стоять у мусорного бака, смиряя дыхание и биение сердца. Осенний холод пробирался через рубашку и футболку, лизал бока. Это успокаивало.

– Смотри-ка, кого я вижу! Уборщик! Вышел за добавкой, сладенький?!

Со стороны оживленной улицы в подворотню свернуло четыре фигуры. Локи без труда узнал в них парней из бара. Он бросил взгляд на компанию хулиганов, затем на железную дверь, ведущую в кухню бара Розалин. И не двинулся с места.

– Что, поджидаешь своего дружка-бармена? Он ведь твой дружок, верно? – четверка поравнялась с ним и вставала в кольцо, ехидно ухмыляясь.

– Не понимаю, о чем ты толкуешь.

За главного явно был парень в черной куртке. Коротко стриженый, чуть выше Локи и сильно крупнее. Комплекцией он напоминал Тора, только более рыхлый. Другой, рядом с ним, имел жидкие волосы неясного цвета, забранные в хвост, и такую же жидкую щетину на впалых щеках. Остальных двоих Локи не успел рассмотреть. Теперь же они стояли где-то позади него.

– Ах, не понимаешь, сладкий?! Так я тебе сейчас объясню! А ты потом передашь своему приятелю, что и до него очередь дойдет! Если, конечно, тебе будет удобно разговаривать…

Главарь нацелился своей жертве прямо в лицо, но Локи легко увернулся от удара и оказался чуть позади нападавшего. Хороший пинок сбил с ног агрессора, опрокинув на колени.

– И все? Я ожидал большего. Ну же, смелее!

Молодой маг, лишенный магии, почувствовал, как ступни делаются по-кошачьи легкими, а тело обретает приятную гибкость. Он прошел через множество битв еще до начала жизни этого мира. И он все помнил.

Следующего нападавшего он отправил прямиком в стену позади себя, попутно вывернув ему руку. Тот впечатался в кирпичную кладку головой и взвыл, сползая вниз, прочертив лбом багровую полосу. Третий получил ногой в живот, прежде чем успел раскрыть небольшой складной нож. Он отлетел спиной в гору пустых ящиков. Сваленный рядом хлам обрушился на него сверху, погребя под собой. Парень в черной куртке остался один.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

3 из 4