Мирные Игры

Антон Мамон

Мирные Игры

Жителям больших городов доступны все радости жизни. Все, за исключением чистого неба, что после заката искрится россыпью звёзд. Сизые и грязно-розовые облака затягивают небосклон по ночам, скрывая прекраснейший из видов – скопление причудливо выстроенных созвездий, в которых каждый видит что-то своё.

Ребёнком я обожал поездки за город. Именно там открывалась возможность заглянуть в глубины бескрайнего космоса, что казались безжизненными. Телескоп отчима превращал меня в ученого, которому вот-вот откроется секретное знание. В ту пору я мечтал увидеть знак, поймать сигнал от братьев по разуму… Если бы я только знал, сколько горя моей планете принесет заветная встреча!

Вторжение началось в полночь. Ослепительные лучи лазера сжигали не только дома и автомобили, в нем же сгорала и вера человечества в собственную уникальность. Стало очевидно: мы не одни во вселенной. Война с инопланетным захватчиком растянулась на три года. Много это или мало? Проведённые в любви и радости, одна тысяча девяноста пять дней кажутся мгновением. Пережитые в лишениях и страхе, они растягиваются в агонию, которой нет конца.

За долгие месяцы, проведённых в столичной подземке, из худосочного юноши я превратился в настоящего мужчину. Тогда в каждом мальчишке видели потенциального защитника, воина, что в нужный час примкнет к обороне. А потому, мы жили и дышали спортом.

День, когда на фронте погиб отчим, едва не стал последним для моей матери. Лишившись рассудка, она металась из стороны в сторону, отчаянно вереща. Люди, с которыми в прошлой жизни мы были едва знакомы, тщетно пытались ее успокоить, напоить корвалолом или, на худой конец, водкой… Я же пребывал в оцепенении, беспомощно наблюдая страдания близкого человека.

Свалившееся горе превратило совсем еще молодую маму в безликую старуху, в тень той яркой женщины, коей она была. Наблюдая преждевременное увядание, я мечтал лишь об одном: отомстить! Мне хотелось убить как можно больше незваных гостей. Я считал недели до своего совершеннолетия. Тогда меня не страшила даже смерть.

Оттого лишь забавнее понимать, что в утро, когда мне стукнуло восемнадцать, было объявлено перемирие. Измотанные затянувшимся противостоянием, стороны вышли на переговоры. Представитель иной расы, так походивший на человека и в то же время совершенно иной, сошёл с приземлившегося корабля и поприветствовал землян. Ответом ему стало безмолвие. Десятки тысяч солдат ожидали начала кровавой бойни. Никто и вздохом не потревожил покой Красной площади.

Событие, о котором напишут в учебниках истории, я застал под землей. Моя группа следила за встречей при помощи гаджетов. Наши лица озаряло голубоватое свечение телефонов и планшетов. Мы молчали. Молчали, как и бойцы, созерцавшие явление вражеского посла.

Сам факт того, что мы ведем беседу с тем, кто пытался поработить Землю, казался мне унизительным, до жути несправедливым. Защитники Москвы считали иначе. Им хватило мудрости выслушать гонца. Тогда я расценил это как слабость. Почти предательство. Сейчас же понимаю, что мною управляла гордыня (болезнь, что в нашем роду передавалась по наследству).

– Земляне! Целых три года мы провели сражаясь. Время поставить точку. Сегодня я здесь, чтобы призвать к миру! – низким утробным голосом молвил вражеский вестник, вознося каждую из четырех рук к небу.

– Какая же сволочь! – зарычал я, обратив на себя внимание соседей.

– Моя раса – отнюдь не чужеземцы. Мы были здесь задолго до вас. Ходили по этой земле, дышали этим воздухом… Но стремительно меняющиеся условия жизни вынудили нас покинуть дом. Теперь мы хотим вернуть то, что по праву наше… – расплывшись в жуткой улыбке, произнес «Шива».

Толпа загудела ульем. Казалось, еще немного и хранители Земли пустят пулеметные очереди по возмутителю спокойствия. Но, прежде чем это случилось, иной продолжил:

– Стоит признать, многое поменялось с тех пор, как мы отправились в большое путешествие. Появились вы. Теперь эта планета – спорная территория. Место, у которого не может быть одного хозяина… – качнул головой недруг. – Продолжать войну – значит разрушать наш общий дом. Нам нужен компромисс, способный решить этот спор…» – многозначительно заявил пришелец.

– Довольно иносказаний! – нарочито громко обозначил себя один из генералов. – Мы здесь, чтобы выслушать четкое предложение. По-крайней мере, такой была повестка.

– Все верно. – кивнул гонец. – И вот, в чем оно заключается! Изучив вашу историю, мы выяснили, что когда-то очень давно люди придумали событие, грандиозность которого тормозила войны и примиряла заклятых врагов. Олимпийские Игры. Они ведь по сей день актуальны?

– Так точно. – признал военный. – Но при чем здесь игры?

– Верховный правитель моей расы, король инишиалов, первых обитателей Земли, предлагает возродить праздник в новом формате… Только представьте! Соревнования, по итогам которых определяется победитель… он же – император планеты на следующие четыре года. Не проливая крови мы сможем разыгрывать власть над миром, разве это не блестящая идея? – вновь осклабился человекоподобный монстр.

– Допустим. Но как поступить с той разницей, что, очевидно, дает вам преимущество? Я говорю о физических возможностях. – напряженно хмурясь, мужчина в форме оперся на трибуну.

– Об этом не беспокойтесь. Все продумано в малейших деталях. Технический прогресс станет гарантом равных условий. Подробности – позже. Сейчас я хочу услышать, готовы ли мы пожать руки?

– Да. – заключил собеседник «Шивы».

– Чудесно! – потирая двумя парами ладоней, молвил инопланетный гость. – В таком случае, предлагаю объявить о прекращении огня. Инишиал больше не выстрелит в человека, но и обратного допустить нельзя.

– Будь по-вашему… – без обсуждений согласился генерал.

Разочарованный уступчивостью земной «верхушки», я одним движением заблокировал телефон и бросил его на стол. Меня душила обида. За отчима, человека, которого я искренне любил! За мать, что с явлением инишиалов тронулась умом! За обманутого и оболваненного себя…

Часа наедине с боксерской грушей оказалось достаточно, чтобы выпустить пар. В этот раз я бил не бесформенный мешок из кожзама, а вполне конкретную фигуру, что гаденько ухмылялась в ответ. Я наносил удар за ударом, воображая, как ломается каждая кость в теле исполина. Темп ударов не снижался даже когда мышцы заныли от усталости. Изнурительная тренировка кончилась внезапно. Голова закружилась, а я, шумно выдохнув, повис на мешке, пытаясь сохранить ясность ума. В тот же миг раздалось несколько хлопков.

– И откуда в тебе столько силищи? – усмехнулся тренер, прервав аплодисменты.

– Федор Захарович… – обернулся я, неловко кивнув. – не заметил, как вы вошли.

– Еще бы! Ты же как отбойный молоток фигачил. Достойно! Хвалю! – усаживаясь на скамейку, Кузнецов скрестил на груди руки. – Ну давай, расскажи, что тебя разозлило? Все останется между нами. Даю слово.

Позволив себе опуститься на мат, я хрустнул запястьями и почти сумел натянуть фальшивую улыбку, как вдруг бескомпромиссно заявил:

– Меня воротит от лицемерия главных! Они ведь обещали, что все жертвы не напрасны! Что слезы землян будут стоить чужакам жизни! А теперь… – скорчившись, как от дольки лимона во рту, я дернул головой, отбросив налипшую челку.

– Понимаю, сынок. Очень хорошо понимаю. Более того, разделяю весь тот гнев, что узрел минутой ранее. Но жизнь сложнее, чем кажется. Ты ведь допускаешь, что во избежание новых жертв, мы должны пойти на уступки?

– Вероятно… – слукавил я. – Но сердце требует реванша.

– И ты его получишь. Не знаю, что задумали инишиалы, но им не одолеть таких ребят, как ты… – задумчиво произнес мужчина, оперевшись на колени.

– Таких, это каких? Неуравновешенных и злых?

– Искренних и страстных. У нас будет возможность отыграться. Если и не на поле боя, то на игровом поле точно. Там ты себя покажешь…

– Спасибо за доверие. Посмотрим. – отстраненно буркнул я. – Пойду, проведаю мать…

– Давай, Лёв. Захочешь поговорить – возвращайся!

Я уходил быстро и не оглядываясь. Слова тренера, человека с большим спортивным прошлым, мне льстили, но продолжать беседу казалось невыносимым. Я никому не доверял. Особенно тем, кто играл роль промежуточного звена – сначала проводил время с нами, простыми людьми, а после – отирался в высоких кабинетах, мотая на ус инструкции.

«Я восстановлю справедливость… И если ценой тому станет моя жизнь – так тому и быть…» – думал я тем вечером, засыпая в холодной отсыревшей каморке.

Долгое пребывание в подземелье, пусть даже таком благоустроенном, как московский метрополитен, угнетающе действует на психику. Особенно, если ты – подросток. Все ключевые этапы взросления я встречал в холодных сводах мрамора и безжизненном свете ламп, что нередко приглушали или отключали вовсе, сберегая электроэнергию. Живое настоящее солнце удавалось видеть редко, в периоды деэскалации, когда враг брал длительные передышки.

Все остальное время запрещалось даже смотреть в сторону эскалаторов… В таких условиях совершенно плевать, цветет ли там, на поверхности, весенняя зелень или метут свирепые ветры зимы. Неделя сменяется неделей, а в твоем распорядке дня все остается прежним. Жизнь лишается красок.

Наверное поэтому в одну из ночей я перестал видеть сны. И нет, их содержание не ускользало из памяти по утру! Мне действительно не удавалось расслабиться до той степени, когда мозг запускает генератор сюжетов. Чудилось, что я и не сплю по-настоящему, а лишь надолго закрываю глаза и напряженно вслушиваюсь в звенящую тишину. Что, если кто-то придет в момент забытья? Я должен… просто обязан быть во всеоружии!

Первая ночь после объявленного перемирия выдалась беспокойной. Я несколько раз проваливался в сон, но тут же подскакивал с тяжелой одышкой, как человек, которого насильно удерживали под водой, но отпустили в последний момент.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.