Полная версия
Знание в контексте
84
С точки зрения ЭСЗ, концепция нормативности обоснования противостоит традиционному взгляду, согласно которому обоснованное мнение не является обязательным, а необоснованное мнение не запрещено.
85
Знание также норма для практического рассуждения (см. ниже).
86
Уильямсон признаёт, что эта аналогия не совершенна и продолжает её развивать.
87
Перцепция, что р, даже ближе (в плане аналогии) к действию, чем знание, что р. Она включает input из среды агенту, подобно тому, как действие включает в себя output от агента в среду. В обоих случаях имеется причинная связь.
88
Парадигмой этого анализа служит следующий анализ цвета: красный = цветной + Z.
89
Поскольку желание, наряду со знанием (или мнением), относится к входным данным для практического рассуждения, его можно трактовать как желание-как-мнение (см. ниже). Здесь Уильямсон ссылается на [44]. Желание – разновидность мнения. Желать что-то – верить, что это хорошо. Это объясняет, почему буриданов осёл не умрёт от голода. Хотя тюк сена слева он желает так же сильно, как и тюк сена справа, он в то же время может иметь намерение съесть тюк слева (или справа). Желание, как и знание или мнение, относится к входным данным (input) практического рассуждения, а интенция – к выходным данным (output).
90
Строго говоря, следует различать собственно эпистемический контекстуализм, когда стандарты оценки высказывания «S знает, что р» относятся к исходному контексту, в котором располагается сам субъект S, и семантический контекстуализм, когда стандарты оценки относятся к контексту, вообще говоря, внешнего наблюдателя – атрибутора высказывания «S знает, что р» (см., например, [47]).
91
Существуют различные интерпретации ПП Витгенштейна. Например, для Д. Прит-чарда ПП «У меня две руки» – проявление так называемого «суперпетлевого предложения» (нем. über-hinge; можно также перевести как «сверхпетлевого»), что наши мнения не могут быть радикально и фундаментально ошибочными. Сам Витгенштейн, как кажется, не вводит понятие суперпетлевого предложения. С точки зрения его философии это было бы некоторым отходом от терапевтического метода. Также в интерпретации Притчарда ПП ни рациональны ни иррационалны, а а-рациональны. Наша позиция ближе к позиции А. Колива, согласно которой петлевые предложения рациональны в широком смысле. Если это правила, то правила рациональны по определению. Трактовку ПП как правил также предлагает Мион (см. раздел 5 Главы 1 Части 8).
92
Вопрос о связи между Кантом и поздним Витгенштейном и, в частности, о том, являются ли ПП в том или ином смысле трансцендентальными условиями, рассматривается в книге Б. Ритера [51].
93
См. также обсуждение уильямсоновского определения знания как наиболее общей фактивной пропозициональной установки в [8–9].
94
Это одна из версий принципа замкнутости. Отметим, что мы здесь не делаем различия между принципом замкнутости обоснования (знания) и принципом передачи обоснования (знания), которые очень близки.
95
Термины «убеждение» и «мнение» мы употребляем как синонимы.
96
Также для Льюиса возможно знание в отсутствие соответствующего убеждения. С точки зрения ЭСЗ всякое знание с необходимостью обоснованное убеждение.
97
Поскольку у Льюиса обоснование не играет существенной роли для знания, его контекстуализм апеллирует непосредственно к контекстуальным стандартам для знания, а не обоснования.
98
Роль этого понятия играет у Льюиса понятие прагматических пресуппозиций Сталнакера, на которого он ссылается.
99
Ситуация радикального скептицизма совместима с очевидностью, понятой как видимость, а не как знание. В контексте, в котором «внешний мир существует» есть ПП, она исключается как нерелевантная. В соответствии со своими ПП субъект не может рационально верить, что он мозг в бочке. (Отметим, что «внешний мир» не объект. Строго говоря, нет смысла говорить о его (не)существовании. И то, что предложение «Внешний мир существует» принимается за ПП, может об этом свидетельствовать. Но с точки зрения ЭСЗ Уильямсона следует просто сказать: мы знаем, что вещи существуют.)
100
Ещё раз отметим, что для Льюиса в разных контекстах атрибутор имеет дело с разными предположениями – «пресуппозициями». См. сноску 98.
101
В более современных терминах знание с необходимостью безопасное (safe) истинное убеждение. Условие безопасности означает, что при том же самом методе формирования убеждения, оно не ложно в «ближайших возможных мирах». При этом само истинное мнение в ближайших возможных мирах может варьироваться.
102
Между прочим, Льюис пишет, что в качестве очевидности он рассматривает полный перцептивный опыт субъекта (не видимость, не доступное самому субъекту содержание концептуализированного опыта) в актуальной ситуации. Мы интерпретируем это как знание, которым располагает субъект, не обязательно зная, что он знает.
103
Льюис указывает на замкнутый круг: прагматические пресуппозиции определяют релевантные возможности, которые, в свою очередь, определяют пресуппозиции. Говоря в наших терминах, в-правило не отделимо от своих применений.
104
Отметим, что, как считает, Колива, сам Витгенштейн не атрибуторный контекстуалист, а инвариантист [9]. Для него знание, которое приписывается субъекту, не зависит от контекста атрибутора.
105
Некоторые авторы отрицают, что случай с ложными фасадами – случай типа Гетье. Другие даже утверждают, что в этом случае субъект знает, что перед ним амбар.
106
Аналогичным образом, как было отмечено Уильямсоном, в рамках так называемой эпистемологии безопасности, определяющей знание как безопасное истинное убеждение, то есть истинное убеждение, которое при том же методе своего формирования не могло бы с лёгкостью быть ложным (в ближайших возможных мирах оно не ложно), условие безопасности не является независимым от знания.
107
Мысленный эксперимент «мозг-в-баке» предложил Х. Патнэм.
108
Г. Шёнбаумсфелд делает различие между недавним мозгом-в-баке (это случай локального скептицизма), пожизненным мозгом-в-баке и «ничего, кроме мозга-в-баке». Последний случай является наиболее радикальным [1].
109
Для Мура убеждение «У меня две руки» является оптимальной рациональной эпистемической достоверностью. Различие между этим убеждением и, например, убеждением «Бородинское сражение состоялось в 1812 году» лишь в степени достоверности. С точки зрения нашей интерпретации позднего Витгенштейна, это различие категориальное: если первое предложение (в широком смысле) логическое, представляет собой формулировку нормы, то второе – эпистемическое (эмпирическое). При этом, статус предложения может меняться.
110
По этой причине некоторые авторы отвергают принцип замкнутости знания. На первый взгляд, принцип замкнутости знания также входит в противоречие с принципом восприимчивости (sensitivity), утверждающим, что S знает, что р только если выполнено следующее условие: если бы р было ложным, то S не был бы убежден что р. Я знаю, что передо мною компьютер (компьютер существует), так как если бы это было не так, я бы не верил, что он передо мною. Если принять принцип замкнутости знания, я должен знать, что я не мозг-в-баке. Но согласно принципу восприимчивости я не могу это знать. Если бы я был мозгом-в-баке, я продолжал бы верить, что передо мною компьютер и что я не мозг-в-баке.
111
Существование реальности предполагается! В противном случае мы бы имели дело не с употреблением правил и концептов, а с бессмыслицей.
112
В какой-то мере, как нам представляется, Притчард учитывает сказанное, ссылаясь на позицию Дональда Дэвидсона о природе наших мнений как имеющих тенденцию быть истинными и вводя новое понятие «над-петлевого (нем. über-hinge) предложения», что мы не можем радикально ошибаться в наших мнениях.
113
Таким образом, знание, подразумевающее причинный контакт с фактом, первично, а мнение и рациональные основания для мнения вторичны, а не наоборот.
114
Мы принимаем тезис Тимоти Уильямсона, что знание есть норма для утверждения (и мнения).
115
С точки зрения атрибуторного контекстуализма, принцип замкнутости знания не отвергается, а оказывается неприменимым для случая, когда контекст меняется по ходу рассуждения. Таким образом, неправдоподобное заключение о том, что я (рационально) знаю, что внешний мир существует, с точки зрения скептических стандартов для знания, здесь не возникает. В скептическом контексте, однако, скептическое заключение сохраняется. Это уступка скептицизму. Одно из возражений против атрибуторного контекстуализма состоит в том, что зависимость знания (стандартов для знания) от контекста лишь видимое а, на самом деле, в различных контекстах генерируются различные конверсационные импликатуры, так что то, что утверждаемо в одном контексте, не утверждаемо в другом. Контекстуалист же ошибочно конвертирует прагматику наших лингвистических практик относительно эпистемических терминов в семантические утверждения относительно контекстуальных сдвигов.
116
Для Уильямсона, например, это не так: очевидность, а, следовательно, и рациональные основания, разные, поскольку в обыденном сценарии у нас есть знание, а в скептическом нет. С точки зрения ЭД в обыденном сценарии у нас есть фактивные основания.
117
Для Уильямсона, например, это не так: очевидность, а, следовательно, и рациональные основания, разные, поскольку в обыденном сценарии у нас есть знание, а в скептическом нет. С точки зрения ЭД в обыденном сценарии у нас есть фактивные основания.
118
На самом деле, между ними можно сделать различие. Предположим, что «Внешний мир существует» – ПП (логический, а не субстанциальный тезис). Но если само различие между внешним и внутренним мирами ложно, следует ли нам говорить о внешнем мире, хотя бы даже и в логическом смысле? Можно, например, сказать, что «Вода есть Н2О» – ПП. Но вода действительно есть (объект) Н2О. Предложение о воде осмысленно. «Внешний мир», однако, не объект. Поэтому, на наш взгляд, предложение «Внешний мир существует» следует скорее понимать в смысле категориального утверждения о реальности, то есть как утверждение позиции реализма. Напротив, предложение «Я не мозг-в-баке» есть отрицание предложения «Я мозг-в-баке». Если последнее предложение бессмысленно (а оно бессмысленно, если скептический сценарий, как утверждает Витгенштейн, бессмысленен), подобно тому, как бессмысленно предложение «Коты растут на деревьях», то бессмысленно и его отрицание (подобно тому, как бессмысленно предложение «Коты не растут на деревьях» (пример Витгенштейна) – это предложение лишь имеет видимость осмысленности и истинности). Можно ли тогда назвать отрицание бессмысленного предложения – «Я не мозг-в-баке» – ПП?
