Питерская Зона. Темный адреналин

Буги, хрипло кашлянув, тоже успел. Приложил прямо в голову чем-то тяжелым, бросившим Урфина об стену. Изумрудные полосы слились в зеленую круговерть. Он успел что-то услышать, выстрелил на звук, откатываясь в сторону. Картечь взвыла бешеными жуками-мясоедами, звучно чавкнуло и заорало в ответ. А, не нравится?!

Зелень перестала кружиться и метаться из стороны в сторону. Своя жизнь дороже: Урфин наудачу выпустил веером половину обоймы ТТ. Вжался в угол, стараясь что-то разобрать. По лицу, неприятно холодя, стекало. Но не до того. Где ж ты, мой хороший, а?

Хорошее Урфин увидел. Ну, во всяком случае, хотя бы что-то. Если точнее, то кисть, левую. Оторванную его случайным первым выстрелом. Тогда понятно, что стекает с головы и почему голова целая. Культей насмерть тяжело зашибить. Даже если ты мутант. Повезло, как еще тут скажешь? Запросто так буги клешню отстрелить… Такого еще не встречалось. А вот чего дальше?

Дальше… Да все просто. Времени выдумывать чего-то сложного нет. Буги раненый и злой. Пацан, возможно, еще живой и беззащитный. Встать, перезарядить. Помотать головой, проверяя «сову». И вперед.

В темноту и изумрудные всплески. В шорохи и запах прели пополам с тленом. В самые любимые места бродяг. Туда, где старуха с косой радостно гостит у Госпожи Зоны.

* * *

– Я его не спас. – Урфин смотрел на рыжую семейку, вроде бы остыв. – Понимаете?

Уизли молчали. Мамаша Энн явно злилась, двойняшки скучали, папе снова было все равно, младший смотрел куда-то в угол. Грек за спиной вздохнул. Дикой так и не появился. В отличие от Сноу, выползшего из дальней комнатенки, недовольно фыркая и поматывая своими смоляными кудрями.

– Урфин, здорово.

Урфин хотел сплюнуть. Но Грека и его ребят уважал. Не надо им его харкотину с пола вытирать.

Палец со шрамом оказался у носа Сноу быстрее, чем тот смог продолжить.

– Ты же ни черта не знаешь, Сноу… А еще собрался идти с ними. Не жалко?

Сноу выбрал правильное решение. Драться у себя Грек не позволял. А лицо стоило сохранить. Вот только угадать, чего он наплетет, можно было сразу.

– Да, Сноу. Сразу после возвращения из ходки. Весь к твоим услугам. А сейчас извините, милое семейство. Мне пора.

Пока он торчал внутри, почем зря тратя время, снаружи испортилось все. Включая погоду в первую очередь. Или ему так казалось, что все. А вот погода испоганилась полностью. Накатили свинцово-непроглядные тучи. Дождь моросил так мерзко, как только мог. Нормальная, чего уж, питерская погода. Косой дождь и секущий ветер. Просто прекрасные условия, чтобы прогуляться.

Жаловаться не приходилось, привык. Знай себе месил грязь новыми ботами, думая только о возможных мозолях, не больше. Черт с ним со всем. И всеми. Благородные паладины никому не нужны. Хватит думать о чужих жизнях. Пора думать только о своей.

Задержаться выпало неподалеку от «Солянки». Впереди застрял грузовик, перегородив проход по грязи, недавно бывшей землей. Асфальт им тут никто класть не собирался. Вот еще, с чего бы маргиналам, отрицающим свое отношение к незаконной деятельности, ходить по сухому? По жиже перетопчутся.

Урфин отошел, чтобы не заляпало липкими фонтанами, так и вылетающими из-под колес. И повернулся туда, где все важное для Большой земли превращалось в ничто. К Зоне. К окраине, откуда чертова старушка вырастала перед глазами сразу. Его, мать ее, главная любовь всей жизни.

Серая и местами золотая, опаленная кое-где охряным, мерцавшая сталью жесть-травы, переливающаяся на самом крае окоема голубоватыми разрывами «бенгалок». Мерцающая прозрачным и иногда кажущимся чересчур чистым воздухом, постоянно напоенным сыростью и ожиданием Бурь.

Черные клубы виднелись вдалеке, набухая густыми чернилами внутренностей, порой сверкающих сеткой алых росчерков разрядов-вспышек и серебром паутины ломаных молний. Можно было бы услышать даже еле уловимый рокот, наливающийся чудовищной мощью внутри аномального отродья Зоны и ее вечной осени.

Серая полоса КАДа, естественной границы, породившей Периметр, проглядывала через локальный тягучий дождь, лениво поливающий и ее, и пару видимых блокпостов. Сырость пропитывала все, до чего могла дотянуться. Та самая питерская сырость, родившаяся куда раньше самого города и пережившая его. А вот город святого Петра, лежащий под низким небом, почти не виднелся.

Урфин стоял, смотрел, вспоминал. Чертова семейка Уизли что-то толкнула внутри, заставила слегка выглянуть через прочный наросший панцирь. Что, казалось бы, ему этот город? Источник дохода и нравящегося, как ни отрицай, дела. Что?

Урфин бывал здесь до Прорыва. Совсем молодым и добрым. Ждущим от города чего-то загадочного, таинственного, прекрасного, захватывающего… одним словом – Питера.

Дождь начался, едва Урин вышел с Московского вокзала и оказался на Невском. Пришлось спускаться в метро и ехать к друзьям. Вместо вечерней прогулки по улицам, наполненным музыкантами, кафе и красивыми интеллектуально развитыми романтическими девами.

Сидеть у окна, хлебая чай без сахара, ведь питерские студенты единственные настоящие в стране, и смотреть на улицу. Самую обычную улицу «спальника», выстроенного еще в Союзе. Любоваться заплывом одинокого самосвала «МАЗ», рассекающего чуть ли не бампером серо-блестящий поток, гордо бурлящий вместо асфальта. Чудесный город, ничего не скажешь.

Правда, после водки, само собой, водившейся у единственно правильных студентов страны, Питер воспринимался куда ярче и веселее. А перекур на балконе принес новые открытия. Оказывается, здесь все же есть солнце. И желание пошляться никуда не пропало.

Ливануло точно после выхода из метро. Ехать с Черной речки в центр ради дождя даже не показалось глупым занятием. Водка творит чудеса, особенно когда тебе двадцать и ты все еще веришь во что-то чудесное.

Случились и беседы во хмелю о философии Канта, прерываемые предложениями отправиться сигать на спор в Фонтанку, и совершенно дикое поджигание абсента в граненом стакане, и высокоинтеллектуальные девы, разбирающиеся одновременно в настоящем, то есть питерском, роке, работах Шагала и особенностях личной жизни.

Урфин не помнил, как звали ту, у которой проснулся утром. Но почему-то, глядя на пелену, накрывающую город, очень хотел верить в то, что она выжила.

Баркас ждал его в своей комнате. Суровый и собирающийся в ходку Баркас.

– Нашел?

Еще бы не найти, хотелось хмыкнуть Урфину, но было откровенно лень. Баркас явно находился не в духе, и мог возникнуть спор. Смысла спорить из-за ботинок не виделось.

– Я тебе стволы успел проверить и смазать.

– Спасибо.

Урфин лег на койку напарника, зевнув. Баркас заметно занервничал.

– И какого лешего?

– Барк?

– Чего?

– Ты никогда не думал о чем-то другом?

Баркас достал сигарету, прикурил и покосился на Урфина.

– На Зону ходил пялиться?

– Угу.

– Ну и дурак… Тебе ж не рекомендуется. У тебя психика слабая.

Психика… Да не психика ни фига. Урфин засопел.

Да, когда ему вступало перед походом Туда идти и смотреть на Периметр с окрестностями, настроение падало ниже плинтуса. И хрена его оттуда достанешь. Как-то раз вставило, вот и отправился к психиатру, работавшему в госпитале Особого подразделения Периметра.

Тот жутко любил поквасить с периодичностью раз в три недели с собеседниками из контингента сталкеров. К слову, врач никогда не сдавал их оперотделу. За это, то есть за компанию и умные беседы, психиатра бродяги уважали и старались наведываться к нему в промежутках между запоями. Отвести душу. Хотя, как было известно многим, лучше бы они этого не делали.

Эскулап-мозгоправ обладал странным свойством – умел выпотрошить темную сталкерскую душу полностью и без остатка. Суровые бродяги, выходящие с черного хода госпиталя, сурово молчали и не менее сурово стискивали зубы на вопросительные взгляды встреченных коллег. Эдакая исповедальня для грешников, где вместо отпущения есть только его видимость. Но им хватало и этого.

Урфин, как-то раз и на свою беду, решил забрести на огонек в одиноком оконце второго этажа. Момент выпал удачный, врач и пациент одинаково страстно заливали душевные боли тяжело-спиртовым. Покосившись на скрипнувшую дверь, эскулап понимающе кивнул и достал из-под стола нужное.

Придя в себя утром, Урфин уяснил две вещи: нельзя пить с врачами и нельзя изливать им душу. Если бы кто другой заявил, что, дескать, Урфин боится Зоны и, рассматривая ее, только усугубляет страх… тому пришлось бы идти вправлять нос. Или вставлять зубы. А тут прям по полочкам разложил эскулап всю его сталкерскую душу. Выдрал изнутри и показал Урфину все ее закоулочки. И так, сволочь, убедительно затирал, что не открутишься.

Боялся Урфин Зону? А как ее не бояться-то? Но и любил. Не отнять. Но советом, запомнившимся перед накатившим беспамятством, старался пользоваться. Не ходил смотреть на госпожу и хозяйку перед рейдами. Ну ее, шутить с такими вещами.

А Баркасу-то рассказал… на свою голову. Вот как сейчас, например.

– Зря… – Напарник затушил сигарету. – Ну, ты мальчик взрослый, сам все понимаешь.

– Это ты верно заметил. – Урфин похрустел пальцами по неподбритой шее. – Чего за сигареты? Запах незнакомый.

– Это… импортные. Контрабанда, во как. Мейд ин Юэсей. «Красное яблоко», что ли.

– Угу.

Разговор не клеился. Да и с чего? Баркас-то прав в своих недовольствах. Готовиться к выходу – дело привычное, но хлопотное. А ему, Урфину, вздумалось уйти за ботинками и застрять. А выходить, опять же из-за ботинок, завтра. Могли бы уже отмахать ко Второму кругу и зацепиться там. Тем более путь уже рассчитали, места более-менее знакомые. А тут, мать их, ботинки.

Урфин тихо вздохнул. Было с чего.

Ботинки хороши. Не особо высокие, чуть выше щиколотки, но делу не помеха. Ногу спасут, широкая верхняя часть с ремнем, помогающим шнуровке. Шнурки, кстати, синтетика, но смазанная чем-то типа канифоли. Не скользят, не распускаются, держат берц как надо, защищают связки. Это же просто беда, если в ходке подвернешь стопу, угодишь в ямку или зацепишься и упадешь. В смысле, беда, если ботинки хреновые. Идешь-идешь, потом раз – вспышка огнем, потом боль становится чуть глуше. Но на каждом шаге цепляется зубами-крючками, рвет, да сильно. А можно в Зоне тащиться прихрамывая? Нет, совершенно нельзя.

Подошва… подошва штука не менее важная. Подошва может скользить, слишком резко тормозить, скрипеть по гладкому, быть слишком твердой или, наоборот, оказаться не из мягкого пластика или резины, а вовсе даже из почти пластмассы. Много в таких находишь? Не очень. А кожаная подметка для Зоны не годится. Не то место.

Материал верха? Материал низа? Все имеет значение и цену. Все это правильно, и нужно разбираться в таких тонкостях. Никак не меньше, чем в калибрах, полиамиде и составе порохов патронов. Именно так и считал Урфин. Потому как уткнувшийся АК плохо. Но у хорошего бродяги всегда найдется еще парочка козырей. А вот стертая пятка, мать ее, сама по себе не заживет. Почему стертая? Потому как ботинки только куплены.

Урфин смотрел в потолок и злился. Не самое лучшее занятие перед выходом в Зону-матушку, а что делать? Спать пока не хотелось. Дать поспать Баркасу – тоже. Чисто из вредности.

– У тебя подсоединение барахлит на конце шланга, – Баркас хмурился, крутя в руках сам шланг, – слышь, дурило бородатое?

– Слышу.

– И че?

– Ты ж уже сделал.

Баркас нахмурился сильнее.

– Рукожоп небритый.

Урфин покосился на него. Подумал, ответил:

– Лапиндос ты ушастый.

– Чучело еб… мяучело.

– Это, братишка, оно… – Урфин вернулся к потолку.

– Чего оно?

– Любовь, епта.

Снимай про них двоих кто-то репортаж, так дальше можно было бы вставить «вырезано цензурой».

Выходить решили затемно и пересидеть рассвет уже за Периметром.

Отступление первое. Немного ранее и намного дальше

Не очень высокая. Обманчиво тонкая. Прямые волосы до плеч. Тонкий острый нос. Темные глаза. Все по фигурке и, чаще всего, черное. В цвет волос. И плевать, что это даже вызывающе. Это ее личное дело.

Никаких позывных не осталось. Никаких прозвищ за спиной. А единственный ник, применяемый для ее поиска, большинство принимали за название оружия. Крис. Индонезийский «пламенеющий» кинжал. Большинство не верили в самый легкий вариант. В сокращение от ее имени.

Никто из прохожих, неторопливо гуляющих по воскресному Кельну, не подумал бы про нее плохого. Нет, если в плане женщины, легко и просто уводящей мужчину от любой другой, это запросто. Но могли ли чинные немцы видеть в ней мастера убирать ненужных людей? Вряд ли.

Стереотипы владеют миром. Стереотипный профессиональный киллер – мужчина. А если женщина, то прямо только с октагона ММА или армии Израиля. С накачанными боевыми мускулами и хмуро смотрящая вокруг глазами-прицелами неулыбчивая валькирия с короткой стрижкой или хвостом на затылке. Уж точно не прошедшая мимо холодная черноволосая и невысокая худышка. Такой, если уж искать в ней насилие, только пороть клиентов в борделях на окраине. И не больше. Могла ли такая убить?

Убить? Убить можно чем угодно. Не обязательно иметь под рукой заряженный «Пернач», «Сармат» с полной коробкой или легендарный «Ферберн-Сайкс». Хоть карандашом, хоть канцелярским ножом, хоть алюминиевой вилкой. Несомненно, кинжалом SAS это делать удобнее. И Крис предпочитала не импровизировать. Но порой случалось.

Что нужно для удачной стрельбы? Хороший ствол, конечно. Но не только. Стальные нервы, дыхательный аппарат и глазомер. Несомненно, штурмовой вариант АС, «Ново-Судаева», нужно еще и удержать. Но его же можно и положить на что-то. Важнее другое. Не сбить дыхание, не выбрать спуск раньше времени, не взять прицел чуть в сторону. Все просто. Ребенка научить можно. Было бы желание.

Что необходимо для ножевого боя? Понятно, кроме самого ножа? Нервы, знание анатомии и физическая подготовка. Ножевой бой – как покер. Не прошел блеф? Жизнь осталась твоей. Вышел финт? Лежи и умирай, следя за красной лужей, становящейся серой от грязи и земли, впитывающих твою кровь. Удар пошел в так аккуратно подставленное предплечье, где клинок уперся в кость и скользнул? На, твоя бедренная артерия вскрыта, а жалящий выпад лишь добавит скорости, продырявив печень. Что за скорость? С какой умрешь. Как сделать удар ножом сильнее? Отжимайся на кулаках.

Крис любила работать ножом. Любила безумную пляску ног, короткий обмен выпадами, матовое покрытие своих клинков. И тихую, почти бесшумную поначалу смерть от рассекающего удара. Это было красиво. Очень красиво. Пальба или взрывчатка? Совершенно не чета скромным, опасным и древним ножевым клинкам.

Но стрелять и работать взрывчаткой она умела. Как и любой уважающий себя профессионал. Убийства – ее работа. И работа хорошая. Хотя и опасная. Как сейчас вот, например.

Европейский Исламский Союз пока не воевал с Христианским. Вернее, с Германией. Скоро вся немусульманская Европа станет Германией. Или ляжет под потомков берберов, саудитов и остальных, загнавших белых в резервации. Если те не говорили «Аллах велик».

Всякие там дипломатические представительства и религиозные общины обретались на территории нового Четвертого Рейха пока еще спокойно. Пока еще их не громили, не линчевали живших и работавших там людей. Пока. Предсказывать Крис не стала бы. Всему свое время, а раскачать людей в нужную сторону… Умели всегда и как необходимо на текущий момент.

Криминал арабских общин уходить не желал вовсе. Порядочные аккуратисты-немцы давно растеряли хватку в темных делах. Турков арабы выжали с рынка наркоты, проституции, оружия и контрабанды так же, как выбили из бывших государств Полумесяца. И полицейские операции не помогали. Либо арабы очень хорошо платили. Вот и все.

Но Крис сама по себе никогда и нигде не работала. Она уважала законы рынка и оказывала профессиональные услуги только по контракту. И задаваться вопросом, кому перебежали дорогу суровые бородатые дядьки, не собиралась. Место, время и фотографии объектов получила несколько дней назад. Вместе с авансом. Так что следовало отрабатывать дукаты, упавшие на счет.

Тук-тук-тук, черные шпильки выбивали четкий ритм. Ее провожали глазами. Вернее, ее задницу, не обращая внимания на лицо, прикрытое большими очками. Стоило бы надеть светлый парик, но не хотелось. Адреналин частенько становится наркотиком. И ей нравилось играть в догонялки с полицией, если вдруг находились свидетели.

Да, она на самом деле любила все это. Поняла немного позже, чем хотелось, но поняла. И иногда даже жалела, что уехала из страны. Хотя и возвращалась туда частенько. В места, захватившие ее суть начисто. Туда, где жизнь еле касалась тебя на острой кромке клинка Смерти. Где Крис была Чернобуркой. Но сейчас ей куда больше нравилось возвращаться туда на гастроли. Просто тратить себя на поиски чего-то нужного другим не хотелось. Совершенно.

Шпильки простучали ритм и привели хозяйку к сегодняшней отправной точке. В длинный многоквартирный дом, окнами выходивший на старенькую кирху. Почему именно так? Причин не много, но каждая важна.

Квартирка на первом этаже снята специально для ее работы.

В задней комнате в полу есть люк, ведущий вниз, в коммуникации и старый ход к кирхе. Прихваченные по случаю арты из Зоны Че и интересный полимер от «Биофарма» творили чудеса с бетоном фундамента и сводом хода.

В самой кирхе, закрытой как бы для реставрации, ждут бородатые клиенты.

Хотя Крис готова ставить сколько угодно, что они ее не ждали. И вряд ли обрадуются, увидев. Почему увидев? Потому что ей так хочется. Ну или по ситуации.

Что можно спрятать в небольшой женской сумке, под курткой в облипочку и такими же брюками? Не проводящий тепло диверсионный костюм, облегавший как вторая кожа. Такими пользуются серьезные ребята, надевая поверх необходимый для условий работы камуфляж. Но ее вполне устроит только имеющееся. Особенно если добавить балаклаву из такой же ткани и неопреновые боты для аквалангистов. В женской сумке таким вещам места хватит.

Она никогда не брала оружие у заказчика. Все что угодно, но не оружие. И старый стандартный ПСС с четырьмя магазинами достала после того, как переоделась. Одежду полила реагентом из флакона с раствором для линз. Капнула катализатор, закатанный в одноразовую емкость, сожгла ее, залив бензином зажигалки и спустив оставшиеся черные зернышки в унитаз. Одежда разлагалась на глазах, возвращаясь в исходное состояние любого нефтепродукта. В гниль. Пора действовать дальше.

Пояс для инструментов прятался под курткой. С крохотными «кошачьими» очками ночного видения и с одной-единственной жидкостью в баллоне-аэрозоле. Где проходила и стояла – Крис помнила полностью и именно на эти места распылила легчайшую взвесь особенно сильно. Не стоит оставлять любые зацепки в такое продвинутое время. Уходила быстро, понимая, что скоро станет жарко.

На реакцию аэрозоля с воздухом уходило десять минут. Пламя, возникающее без причины, пожирало все. Такие вот дела, если знать, с кем дружить. Плюс отвлекающий маневр. Даже оплатив услуги магистрата города и комиссара полицаев, бородатые рецидивисты занервничают, разглядев несколько патрульных экипажей и пожарных прямо у входа.

Размышлять о продажности человечества, даже в его лучшей части, представленной фрицами, Крис не стала. Кто-то в ратуше получил много марок за закрытые глаза. Кто-то из комиссариата полиции купил маленький коттедж за городом. Ей-то все равно. Тем более правильно выполненная работа лишит коррупционеров этого источника дохода. Значит, ее деяние можно оценить как общественно полезное. А пожар? Потушат.

Объекты ее немного разочаровали. Перегородить решетками вход в подземелье кирхи арабы не смогли. Но часовые ждали проникновения. Только у них если и был комплекс раннего обнаружения, основанный на технологиях Зон, то они им не пользовались. А Крис себе в таком удовольствии не отказала.

Немецкое качество чувствовалось даже под землей. Камни, обрамляющие ход, подогнаны один к одному, в зазоры если только кончик ножа поместится. Крепь через одинаковые промежутки, балки-близнецы. Ровный пол из плит, выглаженных до зеркальной глади. Скользить по ним в темноте оказалось приятно, если не сказать больше… Ее заводило. Не на шутку, крепко, до динамо-машинки в животе, спускавшей ниже приятные клубки электричества. Крис старалась дышать тише, понимая, что хочется не скрываться.

Работать с негодяями, имея постоянных заказчиков, полезно. Прибор, дарящий возможность идти не оступаясь и видя все необходимое, стоил очень дорого. Конструкция, материалы, источник энергии. Все не серийное, создаваемое в лабораториях, не фигурирующих не просто ни в одном научном справочнике. Нет-нет, даже не так, слишком просто. Цеха, оборудованные всем самым-самым, находились в глубине районов, где даже подготовленные спецы-силовики чувствовали себя неуютно.

Прорехи мироздания, обзываемые Прорывами, дарили теневым хозяевам мира возможности, сравнимые только с космическими. И неизвестно, что обойдется дороже: лаборатория на частной космостанции или такая же в одной из Зон. Только в Зонах нужные материалы встречаются все же чаще, чем за пределами атмосферы. Такие, к примеру, как крохотный «светлячок», питающий «кошачьи» очки.

Крис легко скользила по плиткам, мягко наступая на полированные холодные плиты. Ноги не мерзли, современные технологии защищают волокном толщиной в микрон. И не выдают даже шорохом. Невидимая, легкая, опасная и неудержимая Крис, черная кошка в черном коридоре, была смертью. И эмоции, будоражившие из-за собственной власти над жизнями других людей, не хотела бы менять ни на что другое.

Разряды, полыхающие в самом низу живота, порой заставляли крепко сжимать зубы. Адреналин и возбуждение создавали огонь, пылающий внутри. Обостряли чувства, лишь чуть уступавшие прибору, превратившемуся из обычного коммуникатора в комплекс невидимой разведки. Закрепленный широким эластичным ремнем на предплечье, он вел ее к двум первым жертвам.

Добравшись до опускавшегося потолка, ныряющего в совсем старый коридор, помогавший последователям Лютера спасаться от инквизиторов, Крис замерла. Урки всегда останутся урками. Даже если бандито-арабы. Переговариваться на посту запрещает любой Устав или Положение, аксиома, известная любому салаге любой армии мира. Эти трепались, гортанно обсуждая на искореженном хох-дойче достоинства местных проституток и их доступность.

Мужики всегда мужики и думают… не головой. Эту истину Крис уяснила давно и никогда больше не планировала связываться с любым членоносцем. Хватит с нее. Только как инструмент, поддерживающий правильное функционирование организма и морально-психологические потребности. Для здоровья. И все.

Так даже удобнее для дела. Человек легко превращается в подобие свинки. Хотя эти двое куда больше напоминали двух здоровенных, отяжелевших и поросших жесткой щетиной хряков. Самое оно для клинков, спящих в ножнах на бедрах. Но нельзя, подойти на короткую дистанцию может не получиться. Остается стрелять. Для того ПСС и взят.

Короткий, пузатый, со специальными дозвуковыми боеприпасами калибра семь и шестьдесят два миллиметра. Гениальное изобретение для боя с расстояния в полсотни метров. Хотя тут и того меньше.

СП-4 хлопает. Негромким звуком скромных аплодисментов. Посылает почти десять граммов стали точно в цель. С пятнадцати метров, имевшихся у Крис, так точнее некуда.

Бородатые сыны Аравийского полуострова упали тихо. Момент выбрала удачный, один не просто трындел, нет. Он ел. Ел на посту, прислонив обязательный АК к стене. Второй ушел назад, упершись в падении о баррикаду из мешков с песком. Молодцы, свинки, все сделали для успеха злой тети Крис.

Найти распределительный щиток, вырубив электричество. Это следующий шаг. План кирхи, купленный за пару сотен марок, она помнила, заучив назубок. Программист городского архива, сливший ей необходимое, неожиданно крепко выпил и утонул в соседском бассейне. Многие дома пригорода оборудуются бассейнами. Почему же ими не пользоваться, пряча следы? Конец в воду, и все. Одним хреновым шовинистом, так и облизывающимся на ее задницу, меньше.

Крис не опустила очки, поднятые на лоб при самом приближении к часовым. Рано. Стоит проверить наличие объектов и потом уже действовать. А полной темноты здесь нет. Зло творится под покровом тьмы. Доходы от зла подсчитываются при лампах дневного света. Чтобы не ошибиться.

Один, второй… третий и четвертый. Всего на свете не купишь, арабы сжимали бизнес. На шухере, у дверей кирки, два человека. Наверху… Она высунулась из-за аккуратной горки нераспакованной – ремонт же – паркетной доски. Кирха не храм, нормальных и высоких звонниц тут нет. И проглядывается насквозь. Пусто. Как и следовало ожидать. Кто ж посадит боевика со стволом на всеобщее обозрение? Тут никакие взятки не спасут. Немцы стучат на соседей, если те мусор поутру не выбрасывают, а тут бородатая херня с автоматом. Ну или с гранатометом. У любителей ишаков фантазии хватит дать часовому РПГ.