Нейронастройщик

Смотрю инструкции. Каждое изменение подкреплено четким обоснованием, областью применения, возможными Подхожу к сканеру, убираю лицевой щит. Как и ожидалось – ничего не происходит. До последнего надеялся, на то что сканер все таки считывает информацию с защиты. Но даже, если и так – доступа нет, как и предупреждала система.

Осматриваюсь. Туда, за силовое поле, куда мне надо попасть, ведут коммуникации. Все проведено за стеной тупика. Избыточное количество. Все системы, уходящие туда, дублируются. Такого я не заметил ни на одном этаже. За стеной есть пространство в одного человека. Пытаюсь увидеть вход туда. К сожалению, сам по себе вход не издает звуковых волн, поэтому я вижу коммуникации – они петляют, расходятся в разные стороны, но не указывают вход.

Закрываю щитком лицо, сразу всплывает пропущенное сообщение системы безопасности о попытках вторжения в закрытый сектор. Значит, помимо сигнала моей защиты у них есть информация, что я прорываюсь к выходу.

Плывет картинка. Кружится голова. Давление падает. Не опуская голову, смотрю на лужу под собой. Скверно. Просматриваю информацию о броне. Поглощение кинетической энергии происходит только в задней части скафандра. Но вариантов у меня все равно нет.

Плечом сломанной руки врезаюсь в стену тупика. Образуется серьезная вмятина. Защита весьма крепкая. Это единственная положительная новость за последние… сколько? Почему мозг решает выдать информацию в секундах? Я не могу привести все это к понятной форме, поэтому просто откладываю эту затею. Снова бьюсь об стену. План сработает. Я могу следующим ударом попасть туда, но сила будет такая, что мое движение закончится в коммуникациях. Вода и силовой кабель закончат мои попытки выбраться. Так что, действую аккуратно.

Еще несколько ударов, и образуется дыра. Еще два удара, и получается отверстие, в которое я могу протиснуться. Вдалеке по коридору слышу шаги. Кто-то идет, не быстро. Но эта скорость относительно моей. Даже не пытаюсь понять истинную скорость – ни к чему. Пробираюсь за стену – надо мной широкая вентиляционная труба. Теперь уже можно не боятся ползти по ней. Одним ударом пробиваю ее. Подтягиваюсь: пальцы правой руки упорно соскальзывают, не могут нормально ухватиться. Наконец, мне удается подтянуться так, что локоть левой руки оказывается в трубе и спокойно подтягиваю правую, а затем заползаю полностью.

Ползу по трубе. Кто-то уже приближается ко входу. Я над нужным помещением, пробиваю трубу, падаю на пол. В этот же момент отключается силовое поле. Змей. Автоматически включается освещение. Он смотрит на меня. Начинает говорить. В голове появляются образы. Перемирие, сотрудничество.

Интересно, он действительно желает сотрудничать или тянет время? Вполне возможно, если бы у меня остался слух в его привычном понимании, то он смог бы воздействовать на меня. Я понимаю, что сейчас он задействует максимум своих способностей. Я осматриваю помещение. Первое наблюдение – выхода, там где он должен был быть, нет. Второе наблюдение – помещение огромное. И в нем делают… киборгов? Тут куча трупов, бесчисленное количество искусственных ног и рук. Усиленные грудные каркасы. Спинные шины, для ускорения сигналов спинного и головного мозга.

Снова образы. Они защищают меня от… «Заслона»? Да, как-то я забыл о том, что на меня, скорее всего, объявили охоту и с той стороны. Они нашли почищенные фрагменты в записях, сопоставили с похищением Александра Петровича. Но сейчас не об этом. Никто меня тут не собирается защищать, это вранье, только использовать. Я им нужен для этой самой лаборатории, в которой нахожусь. Змей продолжает вещать. Я продумываю следующий шаг. Присматриваюсь: несколько поворотов, и первые ускоренные бойцы окажутся здесь.

Надо признать, некоторые технологии у них значительно обгоняют наши. Да, я все еще продолжаю называть «Заслон» своим. Эту проблему я буду решать после. Кстати, ни одна разведоперация не выявила наличия данной лаборатории.

Изучаю строение ближайшей искусственной руки. Это не протез. Непонятный материал – на вид плетение углеволокна, но что-то не так с цветом. Как будто все это соткано из металлических нитей. У меня для этого нет подходящих слов. Под этим материалом просматриваются колбы с некой жидкостью. Каждая часть этой руки снабжена такими колбами соответствующего размера. Все они между собой соединены трубками. На плечевом суставе есть соединительные элементы… для чего?

Вижу двух ускоренных, два поворота, и они у нас. Змей начинает что-то говорить. Я хватаю с каталки ногу, кидаю в него. Хлопок. Он не успевает увернуться. Еще бы. Не успевает осесть, как судорога начинает играться с его ногой и рукой.

Один поворот для ускоренных. Последний шанс для меня. Активирую дубинку, серия ударов в сломанную руку. После встреч со стеной от нее, по существу, ничего не остается. Пробиваю броню, еще удар, разрываю плоть. Дергаю целой рукой. То, что было когда-то частью меня, с легкостью отделяется. Я подхватываю руку, которую разглядывал. С силой вколачиваю в плечо. Сустав заходит куда надо с первого раза. Новая часть меня моментально активируется, из плеча в меня впивается несколько «паучьих ног» которые проникают вглубь, видимо крепятся к моему скелету. Жидкость в колбах меня цвет с зеленого на синий, оно и понятно – смешивается с остатками моей крови. Вместе с этим это чудо техники останавливает кровотечение. Оглядываюсь вокруг, вдруг тут найдется еще такая же челюсть и устранит проблему с основным кровотечением. Нахожу только цельный череп.

Понимаю, что те самые соединительные элементы сустава – система иннервации. Которая автоматически находит и соединяется с необходимыми окончанием моего тела. Сжимаю кулак. Надо признать, он массивнее моего собственного. Что как раз мне и нужно.

Первый ускоренный сейчас появится в проходе. Беру, обнаруженный мгновением ранее, череп и запускаю в сторону барьера. Силовое поле отключается. Страйк.

Второй появляется сразу на ним. Он не останавливается и направляется ко мне. Я успеваю чуть сдвинуться в сторону, его оружие скользит по новой руке, не причиняя никакого вреда. Он по инерции продолжает движение в сторону стены. Я ускоряюсь и вместе с ним влетаю в ту часть стены, где должен был располагаться выход.

Свежий воздух. Получилось. Поднимаюсь с мертвого тела. Вынимаю из него руку, которая буквально раздавила его пополам. Впереди забор. Рука вгрызается в бетон, крошит его, подтягивает меня, ещё и ещё. Я за периметром. Снимаю защитный костюм. Голый бреду по лесу. Небольшая передышка. Перед последним рывком.

Где-то позади погоня. Я не сворачиваю, у них есть технология отслеживания свежих следов. Такая есть и у нас, так что смысла в беге зигзагами нет никакого смысла. Мозг начинает остывать, успокаиваться. Появляются мысли на отвлеченные темы. Хотел бы я слышать пенье птиц перед смертью, а не видеть. Искажается картинка передаваемая от органов слуха. Я понимаю, что слышу хруст веток под ногами. Я больше не вижу звук.

Догадка появившаяся чуть раньше подтвердилась, я действительно могу меняться. Главное не думать о боли. Не думать о боли.

Куда бежать? Я готов, но не выбрал направление. Отпускаю этот вопрос. Ноги сами несут. Лес быстро заканчивается. На миг замираю. Впереди вижу патруль из «Заслона». Ищут. Потому что ни одна организация не патрулирует город. В этом нет необходимости. Тем более никакими полномочиями правопорядка эти организации не наделены. Значит, это за мной. Ухожу вглубь улицы, бегу между домами. Вертикаль «Нейро». У входа несколько бойцов. Смотрю наверх: свет не горит, в апартаментах никого.

Лезть снаружи – плохая идея. Тяжело и, безусловно, заметно. Мыслей никаких. Я сижу, облокотившись на стену. Почему я вообще собрался сюда идти? Может, лучше домой? Я понимаю, что меня там ждут. Не вариант. Да и делать мне там нечего. А тут, у Александра Петровича… Тоже нечего делать, но меня тянуло. Может, вина или еще что-то. Да, сейчас я немного чувствую вину. Видимо, я смог изменить этот аспект мозга, когда улыбнулся.

Вот сейчас мне снова не помешало видеть, а не слышать. Пытаюсь сосредоточиться. Ничего не выходит – ожидаемо. Видимо, необходимо или расслабление или концентрация иного характера. Нужно практиковаться. Вижу рядом коммуникационную станцию. Новой рукой устраняю дверь. Не перестаю ей удивляться. Сейчас я не пытаюсь, что-то делать быстро, но рука дополнительно придает ускорение. Потрясающе.

Здесь есть лифт. Простой, без проверок уровней доступа, да и вообще доступа. Подразумевается, что если ты зашел в это место, то уже прошел самую серьезную защиту. К тому же, почти все системы дублируются в новых постройках. Поэтому повреждения одной системы ничего не сделают. А к моменту разрушения дублирующих систем в этом не будет необходимости, первую восстановят или отследят нарушителей.

Я спускаюсь в контрольный зал. Изучаю схему подземных ходов и строение вентиляции. Мне не нужно ползать по трубам. Технические ходы идут вдоль всей системы вентиляции. Я бегу по коридору. На первом перекрестке – прямо, на втором – направо. В местах установленных датчиков я ускоряюсь, но не уверен, что обхожу их. Даже если они сработали, у меня есть достаточно времени. Технические службы экстренно выезжают только при многократном срабатывании серии датчиков. Сейчас они могут и вовсе не обратить внимания. Однако, не стоит на это рассчитывать.

Добираюсь до нужной вертикали. Нахожу техническую створку вентиляционной трубы. Забираюсь внутрь. Удивительно, но искусственная рука издает не больше шума, чем настоящая. Хотя, скорее всего, новая тоже навсегда со мной.

Я над местом ожидания лифтов. У входа стоит один боец. Бесшумно спрыгнуть я не смогу. Пытаюсь придумать, что могло бы отвлечь его. В этот момент он срывается с места и бежит на улицу. Что там происходит, я не знаю. Но где-то вдалеке слышу эхо. С моей позиции практически невозможно понять, откуда идет звук.

Пока в лобби никого, я спрыгиваю. Вызываю лифт, поле отключается, я начинаю входить в кабину и слышу откуда-то с потолка: «Он в шахте». Одновременно с этим на улице раздается череда громких звуков, будто сталкиваются два тяжелых объекта.

Захожу в лифт, выбираю фамилию Александра Петровича. Несколько секунд, и я стою перед дверью. Она открывается, едва я попадаю в поле зрения сканера. Конечно, здесь дверь не простая – это такое же силовое поле, только стилизованное под стать всему остальному.

Включается свет. Смотрю вниз через окно в коридоре – там развернулись боевые действия. Давно таких вот прямых противостояний не было. Пока они отвлечены, надо действовать. Зачем я здесь? Иду в большую комнату, туда где нас схватили. На полу книга. Я вспоминаю, что Александр Петрович протягивал мне книгу и говорил, что это первая книга о мозге… Наклоняюсь: цвет тот же, только вот все остальное не соответствует. Листаю, крылатые люди, просто люди, что-то очень старое. Одна страница загнута, на ней изображение очередного крылатого.

«Архангел Рафаил» подписано от руки. Рядом набор непонятных цифр.

***

Рафаил. Третий этап. Все ресурсы организма направлены на выживание. Необходимо добраться до места.

Простой набор соединений, направленный на логику, и поиск безопасных шагов отступления.

***

На столе у Александра Петровича лежит планшет. Нет пароля и никакой защиты. Видимо, никакой важной информации на нем не хранится. Открываю карту и ввожу цифры. Это координаты.

В гардеробе беру спортивные штаны и кофту, которые сразу меняют свой серый цвет на алый. Кажется, во мне почти не осталось крови. Наваливается усталость. Скорость упала. Я снова перестраиваюсь. Снова я на что-то отреагировал. Замечаю, что кровотечение начало останавливаться.

На столе ключи от электромобиля. Гражданским не положено передвигаться, кроме как на колесном транспорте. Но и это сейчас сойдет.

Выхожу в лифт. Нажимаю кнопку парковки. Лифт доставляет меня на подземный этаж. Я быстро нахожу нужную машину. Сажусь, вношу в навигатор координаты, трогаюсь с места.

Выезд с парковки находится на противоположной стороне от места боевых действий. Помимо бойцов «Заслона» и их оппонентов, прибыли контроллеры порядка. Надо оторваться, насколько это возможно. Через несколько километров я бросаю машину на дороге. Выхожу, иду прямо к реке. Захожу в воду по пояс, пытаюсь плыть. Сил нет, меня несет вниз по течению. Мозг отслеживает расстояние. Искусственной рукой гребу в сторону противоположного берега.

Тридцать четыре метра…

Двадцать шесть метров…

Семнадцать метров…

Четыре метра…

Я выползаю на берег чуть дальше. Не для конспирации – сил не осталось. Кажется, я даже потерял сознание. Но сейчас я пробираюсь сквозь густые заросли кустарников, которые спрятались между стволов вековых сосен.

Наконец выхожу на небольшую поляну. Два контейнера. Такие давно использовались для перевозки грузов. Сканер распознает меня. Автоматика раскрывает створки. Захожу.

Похоже на какой-то сервер, или мощный мобильный вычислительный центр. Да, это не поспорит с мощностями стационарных систем, установленных на предприятиях, но для полевых условий – даже избыточно. На табличке с характеристиками нахожу подтверждение своей догадке. Мобильный центр обработки данных.

В конце контейнера есть переход в соседний. Медицинский кабинет. Восстановительная капсула – для регенерации и реабилитации тяжелых больных. Я не думаю, сил нет ни на что. Боли нет, но голову будто накачивают изнутри, и, кажется, она вот-вот взорвется. Забираюсь внутрь капсулы.

Не знаю откуда пришла эта бредовая идея, но… Я закрываю глаза, и думаю о боли. Думаю, что хочу прочувствовать ее. Сработало? Секунды две ничего не происходило. Потом мой единственный глаз едва не вылез из орбиты. Крик – должен был вырваться, но вместо него только бульканье и шипение, и трубный вой. Резкая боль. Везде. Каждая клетка в агонии. Темнота.

***

Светло, картинки нет. Белое пятно. Боль. Темно.

Два светлых пятна. Боль в руке и лице. Челюсть пылает. Темно.

Светло. Очертания лампы. Блик на крышке капсулы. Голова болит, челюсть тоже, но уже нет тех обжигающих, резких колюще-режущих приступов. Темно.

Боль есть, отдаленная, от обезболивающих. Сажусь. Вокруг все в крови. Запах неприятный. Сколько я тут нахожусь? В конце обнаруживаю едва заметную дверь. За ней туалет и душ. Отмываюсь. Беру несколько полотенец. Отмываю капсулу. Я не умираю, это не может не радовать. Улыбаюсь. Но сил не так много. После уборки иду в контейнер-компьютер сажусь на кресло, засыпаю.

Просыпаюсь от боли. Челюсть зафиксирована, но болит. Капсула не может прибежать ко мне и дать болеутоляющее. Иду сам, ложусь. Капсула проводит диагностику. Вкалывает необходимые лекарства. Я лежу, жду когда подействует. Не хочу ходить в состоянии, когда каждый шаг отзывается желанием отрубить себе голову.

Когда боль уходит иду к компьютеру. На рабочем столе всего один аудиофайл. Включаю. Голос Александра Петровича.

***

Знаешь. Раньше, в приключенческих историях, кто-нибудь оставлял послание, и оно начиналось со слов: «Если ты это читаешь или слушаешь, то меня, скорее всего, нет в живых». Я всегда считал это каким-то вычурным моментом, но теперь сам не могу сказать иначе.

Прежде всего, хочу тебя поздравить с тем, что ты живой. Я догадывался, что на меня ведут охоту, поэтому создал это место. Это проблемами, очевидными преимуществами. Все составлено на совесть. Кстати, я испытываю эмоции. Улыбаюсь. Это хорошо. А еще высокий уровень эмпатии. Плохо. При разговоре с Александром Петровичем, скорее всего, буду испытывать высокую степень сострадания. Ладно, разберемся.

Читаю весь список изменений. Из меня сделали, что-то вроде няньки, друга и переговорщика одновременно. Интересный коктейль. Вопросов я не задаю. И так все понятно.

– Спасибо вам большое, Ренат. – я встаю и подхожу к конвоирам.

Он провожает меня удивленным взглядом. Видимо, ему самому никогда не приходилось делать такой вот компот.

Лифт, кнопка «сектор В». Пытаюсь вспомнить из какого сектора ехали мы в «сектор А». В памяти не находится никакой информации. Кабина не показывает точку отправления. Информация скудная. Мне ничего не показали, я ничего не увидел. Ладно. Какие детали? Вспоминаю – ничего.

Лифт останавливается. Меня не усыпляют. Но начинает болеть голова. Я не знаю, сколько был в отключке, но, похоже, что восстановился не полностью. Еще бы часов шесть поспать.

– Что вы от него хотите? – спрашиваю я.

– Добровольного и полного сотрудничества. – шипит змей.

Я рассматриваю его. Небольшой шрам под носом от рассечения. Никаких других особых примет я не выделил. Он стандартный. Так могут выглядеть копии – унифицированные, созданные в утилитарных целях, над ними никто не заморачивался.

– Ясно. – отвечаю я.

На самом деле, ни мой вопрос, ни его ответ, не был нужен. Это замещение пустоты и тишины. Ведь и так прекрасно понятно, что от меня требуется.

Мы пришли.

Судя по коридору, его «апартаменты» должны быть вполне приличными. Может и меня поселят где-то рядом, если договоримся.

Змей отключил защитный барьер, и мы вошли.

Да, это вовсе не тюремная камера. Это квартира, однозначно лучше моей. Но «Заслон» предоставлял нам похожие в общежитии, правда, я хотел чуть больше свободы, как и Александр Петрович. Сейчас он сидит за деревянным столом. Красивым – подмечаю я. У них здесь с деревом особые отношения. Без него не обходится ничего.

На нем наручники, такие же, как на мне. Я читал историю, они почти не изменились со времен изобретения. Универсальное устройство. Только материалы усовершенствованы. Теперь вокруг рук обвивается белое силовое поле, которое дает ровно столько свободы, чтобы не натирало руки – гражданская версия. Я сажусь напротив него.

– Прости меня, Александр Петрович. Я допустил ошибку.

– С каждым бывает, – отвечает он. – Все мы люди. Знаешь, плох тот, кто судит по ошибкам и не дает возможности исправиться. Правильно? Азраил, соберись, сейчас тебе нужно сосредоточиться. – произносит профессор и внимательно смотрит мне в глаза.

Снова это восхищение?

***

Второй этап. Азраил.

Следует после неудачного исхода первой фазы.

Тщательное сопоставление всех необходимых нейронных соединений. Что требуется в такой ситуации, а что нет.

Александр Петрович на планшете открывает архив со всеми рапортами по боевым задачам. Фильтр «плен», «прорыв», «штурм». Тут хранятся данные о всех изменениях, которые были сделаны участвующим в заданиях. После завершения в отчетах указывались необходимые правки в изменениях. Он разбил на две группы полученные данные – летальные и выжившие. Сравнение отличий заданий и изменений.

Необходимый набор рефлекторных связей готов, плюс небольшое дополнение от себя. Триггер – срабатывает при однозначном понимании пленения, голосовой команде или смерти объекта защиты.

***

Острая боль пронзает от шеи до виска. Я стараюсь не подавать виду. Виски сдавливает. Происходят изменения нейронных связей. Вот так, без сна, к тому же, второй или третий раз за день – очень неприятный процесс.

Все, что тщательно создавал Ренат, а я уверен – он очень старался, разбирается на части. Процессы в моем организме сбиваются. Сначала обостряется слух и на пике исчезает. Наступает тишина. Я снова вижу звук. Обостряется зрение и скорость. Мобилизуются все резервы организма. Тремор. Моими легкими будто мастурбируют, наращивая темп. Сердце раздает пулеметную очередь. Все происходит быстрее, чем там, дома у Александра Петровича.

Змей не успевает среагировать. Я срываю с него кобуру с частью его комбинезона, это сбивает его с ног. Вынимаю оружие из кобуры. Стреляю. Александр Петрович падает. Быстрая смерть. У меня никаких эмоций. Ничего. Пустота. Это рефлекс, как моргнуть. Что я и делаю. Устранение объекта для предотвращения утечки информации.

Тут же пропускаю удар в челюсть. Боли нет. Но правый глаз резко стал хуже видеть, языку стало слишком свободно, во рту появились лишние элементы. Прекрасно, справа у меня нет половины зубов. Но Александр Петрович чертовски усилил мозжечок и все что связано с равновесием. Да, я немного дезориентирован, сигнал с внутреннего уха восстанавливается, снова изображение с глаз дополняется изображением от слуха.

Разворачиваюсь, поднимаю руки, второй удар приходится в наручники, меня сбивает со стула, спиной влетаю в стену, остаюсь на ногах. Второй боец уже рядом. Прыгаю, ногами бью ему в грудь. Если бы не та скорость, с которой все происходит, в этом не было бы ничего сверхъестественного, я бы его просто оттолкнул, наверняка даже не сбил с ног. Но сейчас скорость решает многое. Он влетает в мою ногу как гоночный болид в движущийся, по какой-то причине, навстречу бетонный столб. Я вижу как моя пятка входит в его грудную клетку, ломает ребра, их осколки проникают в сердце. Организм перерабатывает запасы энергии. Терморегуляция не работает. Я весь мокрый.

Это необычное ощущение, когда мозг тебе дорисовывает картинку. Девушка бежит ко мне сзади. Мозг запомнил ее, и теперь через слух восстанавливал ее облик. Успеваю убраться с траектории удара. Плюю ей в лицо. Похоже мое тело решило использовать любые доступные ему способы защиты. Она ничего не видит, пытается сорвать очки – ошибка. Я быстрее. Выстрел. Она падает, я сваливаюсь на нее. Глаза заливает пот, щиплет, все размыто. Чувствую ее запах. Память выталкивает наружу фрагменты, будто говорит – на, сравнивай. Платиново-серые глаза, размытое лицо, восхитительная улыбка, короткая стрижка, бумажно-белые волосы. Что ж, неловко вышло. Другой я – эмоциональный, скорее всего, выдал бы что-то другое.

Удивительно, что я вообще пытаюсь представить, какие эмоции мог бы испытывать. Для чего? Я пытаюсь чувствовать? Хочу чувствовать? Хочу проходить через все это с эмоциями?

Голову мутит, боли нет, но я прекрасно понимаю, что будь мой болевой порог в базовом состоянии, я, скорее всего, умер от нестерпимой боли. Змей, судя по всему, вызвал подкрепление и ползет к оружию. Я пытаюсь, что-то сказать, но моя перекосившаяся, не закрывающаяся челюсть и язык болтающийся в беззубой пустоте издают шипяще-булькающие звуки – не похожие на слова. Перехватываю дубинку, Змей обреченно смотрит на меня. Рывком поднимаю его на ноги, снимаю с пояса деактиватор наручников и снимаю их. Толкаю его к выходу, бью в затылок, стараюсь не сильно, только для того чтобы перед сканером он не выкинул какой-нибудь фокус. Он в нокдауне. Отхожу от него. Сканер считывает его за мгновение до падения. Барьер отключается. Простейшая система безопасности. Только визуальная идентификация, никакого вербального подтверждения. Отсюда можно сделать вывод – я нахожусь в крыле, которое не предназначено для заключенных. Это глупо. Но, видимо, они пытались произвести впечатление на меня и Александра Петровича.

Я выскакиваю в длинный поворот. Зрение дорисовывает движение справа от меня, где-то далеко. Бегу налево, поворот, сворачиваю в него, сажусь на пол. Это скорее похоже на падение. Необходимо несколько минут перевести дух. Оцениваю состояние организма.

Хорошая новость ровно одна – я еще жив.

А вот с плохими новостями – тут на любой вкус. Мой организм не задерживает в себе ничего, подо мной образовалась желтоватая лужа. Комбинезон не впитывает влагу, поэтому моча стекла, не задерживаясь, на пол. Это не единственная жидкость, покинувшая меня. И это совсем скверно. Капли крови тянутся на всем протяжении до того места, где я сейчас нахожусь. Чем прекрасен видимый звук – пассивная эхолокация. Мне не надо самому создавать звуковые волны, достаточно внешних.

Сейчас это мой лучший помощник. Я наблюдаю, как отряд из трех человек разделяется. Двое входят в апартаменты, третий отправляется по моему следу.

Какие у меня шансы?

Бежать?

Куда? По следу он все равно найдет меня, кроме того могут объявить общую тревогу.

Изучаю окружающее пространство. Надо мной проходят силовые кабели, которые уходят в хабы, соединяются, разветвляются, но толку для меня никакого. С моими габаритами по этой шахте не пробраться, как и по той, что с трубами водоснабжения. А вот коммуникации климатконтроля вполне пригодны, но, думаю, они не настолько глупы, чтобы оставить их без датчиков движения. Чтобы добраться до них, мне нужно снова оказаться в апартаментах.

Времени на раздумья не остается. Еще пять шагов, и боец выйдет из-за угла. Думай, думай, думай. Ресурсов тела не много, сейчас необходимо действовать аккуратно и спокойно.

Я опускаю голову на грудь. Расслабляюсь. Закрываю глаза. С трудом задерживаю дыхание. Сейчас оно максимально рефлекторно, мне с трудом удается перехватить управлением над этим процессом. Как раз вовремя.

Боец сворачивает в мою сторону. Я прекрасно вижу – еще одно неоспоримое преимущество звука-картинки, я вижу даже с закрытыми глазами. Я лежу опершись спиной на силовой барьер, вне поля зрения датчика, открывающего вход в помещение. Он останавливается, так же не доходя до этой самой зоны – неприятно. Слежу за его движениями, пытаюсь понять модификацию бойца. Вряд ли они послали неизмененных за мной. Движения плавные, такие не бывают у ускоренных. Это самое важное – значит не успеет среагировать. Он наклоняется, запускает режим сканирования.