Пресс-тур

Андрей Поляков

Пресс-тур

«Фотореалистичный роман с ярким отточенным сюжетом, узнаваемыми характерами персонажей и уникальной атмосферой. Правильное сочетание переживаний, остроумия, юмора и циничности».

Александр Пахотенко, PR менеджер PlayStation Россия

«Как будто крутой сериал посмотрел. Идеально для экранизации».

Петр Исаков, сценарист

«Это не просто хоррор, а взгляд на Россию, пронизанный пониманием, болью и смыслом, выходящим за рамки основной сценарной линии. Это ирония и насмешка над миром бизнеса и больших денег. Это издевательский поклон современным медиа и индустрии, их окружающей».

Ольга Давыдова, эксперт по коммуникациям

История, которая поражает и пугает своей реальностью.

Это не просто хоррор про удивительную эпидемию. Это инструкция – «как избежать катастрофы».

Телеграм-канал «Книжный Лис»

Моей семье.

Пролог

[Особой важности]Приложение № 6 к делу № КРПК/1Полетный манифест рейса № ■■■■■■

[Особой важности][Изъять]Приложение № 7 к делу № КРПК/1Расшифровка переговоров пилота рейса № ■■■■■■

23:30:15–23:31:45

Пилот. Металлург, руление, добрый вечер. КС1 на стоянке, разрешите погоду и условия выхода на Краснополярск.

Диспетчер. Металлург, добрый вечер. На вылет пятая полоса, ветер сто десять градусов, семнадцать метров, видимость один километр, нижний край не определен, температура минус двадцать пять градусов, коэффициент сцепления ноль четыре. На вылет рассчитывайте пятую полосу. Разрешено согласно плану на Краснополярск, по курсу взлета набирайте семьсот метров.

Пилот. Информацию принял. Полоса в работе пятая. По прямой набираем семьсот. Дерьмовенькая погодка.

Диспетчер. Так точно.

Пилот. Разрешите буксировку и запуск.

Диспетчер. Буксировку разрешаю, запуск по готовности.

23:45:31–23:45:59

Пилот. Север-43, добрый вечер. КС1, вылет из Металлурга согласно плану, расчетное время прибытия двадцать минут, разрешите условия посадки.

Диспетчер. …

Пилот. Север-43, прием.

Диспетчер. …

Пилот. Север-43, прием?

Диспетчер. …

Пилот. Север-43, Краснополярск, там слышит кто-нибудь?

Диспетчер. …

23:48:17–23:48:55

Пилот. Металлург, КС1, давно ли была связь с Север-43?

Диспетчер. КС1, пару часов назад.

Пилот. Металлург, не могу связаться. Неоднократно предпринимал попытки. Рекомендуемый порядок действий?

Диспетчер. КС1, продолжайте согласно плану, в этих погодных условиях возможны неполадки со связью, повторите на подлете.

23:54:21–23:54:30

Пилот. Север-43, добрый вечер, КС1.

Диспетчер. …

Пилот. Север-43?

Диспетчер. …

23:59:31–23:59:42

Пилот. Металлург, КС1, по-прежнему нет связи с Север-43.

Диспетчер. …

Пилот. Металлург?

Диспетчер. …

Пилот. Металлург?!

* * *

Он очнулся, когда уже светало. Пульсирующая боль сдавливала виски, дышать было тяжело, что-то кололо в груди. Словно пьяный, осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, где оказался. Обочина дороги, сугробы, безжизненные крючковатые ветви векового леса. И холод. Было нестерпимо холодно. Холодно и больно. Чуда не случилось, он находился все там же.

Человек аккуратно прикоснулся к окоченевшему носу дрожащей от напряжения рукой и стал растирать его медленными круговыми движениями. Еле шевелящиеся пальцы нащупали над губой ледяную корку запекшейся крови. В голове пронеслись воспоминания: нападение, безумная погоня… Дальше провал в памяти. Судя по тому, что за ним никто не вернулся, он – последний, кто остался в живых из всей группы.

Сил бороться уже не было, в голове промелькнула предательская мысль сдаться и уснуть в этих белоснежных сугробах. Человек упрямо отогнал ее. Не зря жизнь дала ему здесь столько шансов – надо встать и продолжать пытаться выжить. Вот только куда теперь идти? Назад, в город, или в аэропорт?

И там, и там подстерегала смерть.

Часть первая

Глава 1. Новая нефть

В шесть тридцать утра шахтера поднял мерзкий звук будильника на телефоне. Он сонно выглянул в окно – яркое солнце уже давно встало, как и всегда в этих краях летом, так что спать без плотно задернутых штор было невозможно, а просыпаться, без луча света, еще сложнее. Ему уже не терпелось уехать куда-нибудь на Большую землю, хватит с него безлюдного севера. Родом из Нижневартовска, он перебрался сюда три месяца назад с Наталкинского месторождения в Магадане, где проработал несколько лет. Там к нему и приклеилась кличка Семеныч.

Душ, кофе, недосоленная яичница. Через час к хрущевке подрулил новенький белый пазик, который каждый день отвозил Ивана Семеновича и его коллег на шахту. Из обшарпанных подъездов вываливались продиравшие глаза шахтеры, одетые в чистенькую форму – времена чумазых мужиков с отбойными молотками, которые он еще застал, почти канули в Лету, и большинство работ теперь выполнялось с использованием взрывчатки, породопогрузочных машин и рельсового транспорта.

– Здарова, – приветствовали мужики.

– Здарова, – затянулся в последний раз едкой утренней сигаретой Семеныч и выкинул бычок в траву, пробившуюся в трещины в советской плитке ступенек.

Автобус заскакал по разбитой грунтовой дороге мимо заброшенных выцветших зданий с окнами, забитыми наискось грубыми досками, и первыми этажами, заросшими зеленью. В нескольких домах рассыпающиеся в труху деревянные двери были открыты, а в окнах виднелись дешевые тюлевые занавески – тут еще теплилась какая-то жизнь. У одного из подъездов лениво лежал облезлый дворовый кот и безразлично смотрел на проезжающий пазик. Несмотря на веселую летнюю погоду и чистое голубое небо, пейзаж за окном был донельзя депрессивный.

Через пару минут автобус свернул на недавно проложенное от аэродрома шоссе и понесся в сторону шахты. Остались лишь дорога и зеленое поле до самого горизонта, с редкими скалами, вонзающимися в небо. Вокруг, на сотни километров, сплошная природа: нетронутые древние леса и вода – стремительные реки, бездонные озера, ниточки жемчужных ручейков и подстерегающие незадачливого оленя или птицу болота. Иван приоткрыл окно – и лицо заласкал свежий ветер с ароматом лугового разнотравья. Ради таких моментов работу тут еще можно было терпеть.

На подъезде к КПП водитель, нарушая технику безопасности, обогнал возвращающийся с рудного отвала грузовик и радостно просигналил охране. Семеныч угрюмо матернулся под нос.

Год назад спутник засек в горах вблизи Краснополярска большие залежи полезных ископаемых – и среди них золото. Военный городок был расположен в такой дыре, что в советское время никому даже в голову не пришло вести здесь геологоразведку. Да и сейчас, спустя десятилетия, сюда никто бы не полез, если бы не сочетание двух факторов. Первый – наличие рядом заброшенного военного аэродрома с подходящей взлетно-посадочной полосой. Второй и главный – большие залежи золота, в котором сильно нуждалась страна после прошедшей пятилетки экономического спада.

Несмотря на наличие аэродрома, подготовка к старту разработки шахты была все равно нетривиальной задачей – грузовые самолеты совершили десятки рейсов для доставки строительных материалов, техники, бытовок, электрогенераторов, горючего и персонала. Для проживания сотрудников была на скорую руку подремонтирована парочка заброшенных хрущевок военного городка. Компания сильно рисковала, вкладывая огромные деньги в одну только подготовку к разработке и добыче, но владелец был из уралмашевских и нередко ходил по краю, принимая бизнес-решения, да и показания спутника и начальные пробы на месторождении внушали оптимизм. Семеныч верил в успех предприятия – недавно они натолкнулись на богатую жилу и с энтузиазмом продолжали вгрызаться вглубь скалы.

Сегодня стояла задача пройти взрывным методом пару десятков метров – за ними, по прикидкам геологов, начинались самые богатые пласты руд. Сначала требовалось немного потрудиться «чернорабочим», тем, кто еще пользовался отбойными молотками, – подготовить скважины для взрывчатого вещества. Когда Иван спустился в шахту, оцепление уже было выставлено, знакомый по Магадану инженер-взрывник возился с детонаторами и шнурами, наготове стояла тележка с зарядами.

Через полчаса все отошли на безопасное расстояние и надели защитные наушники и очки. Грохот, взрыв, положенное время проветривания – и маркшейдер аккуратно двинулся вперед, светя по сторонам фонариком.

На полпути он остановился и присвистнул.

– Что за черт?!

– Что там у тебя? – крикнул напряженно вглядывающийся в темноту Семеныч.

– Поди сюда, мне кажется, у меня от газа крыша едет.

Семеныч медленно двинулся вперед. В паре десятков метров от него маркшейдер, встав на колени и опустив голову, что-то изучал. Шахтер напрягся, ноги пошли медленнее. Шаг, еще шаг. Дошел. Осмотрелся. Ничего необычного.

– Ну и чего ты тут копаешься?

– Посмотри, под нами что-то есть.

Иван припал к земле, инженер щелкнул выключателем фонаря на каске. Прямо перед ними зияло крохотное отверстие, откуда лился немного пугающий, неземной фиолетовый свет.

* * *

Алексей уныло осмотрел аудиторию. И на что он тратит свою жизнь? Им же пофиг все. Ладно, сейчас не время для руминаций. Он громко хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание первокурсников. На задних партах кое-кто проснулся и нехотя уставился на лектора.

– И вот так мы открыли нашу вторую нефть.

Эту лекцию он читал уже раз десять. Несмотря на непростую, отнимающую все время работу главного редактора «Российской промышленности», Алексей Смирнов не пропускал ни одного занятия в Научной долине МГУ, где в качестве приглашенного лектора читал курс «Новая экономика».

– Благодаря открытию росения и непопулярным, но назревшим экономическим и управленческим реформам, уже к концу двадцатых годов наша страна вышла из рецессии и началось «российское экономическое чудо». Ведь, как известно, именно в Краснополярске находится единственное разведанное месторождение этого полезного ископаемого. Нам несказанно повезло, впрочем, уже не в первый раз в нашей истории. Искали золото, а нашли еще более ценный клад.

Через несколько месяцев исследований стало ясно, что месторождение обеспечит энергией всю планету на сотни лет вперед. Наше руководство тогда пошло на рискованный ход, решив уничтожить рынок нефти по всему миру – и перевести планету на альтернативный источник энергии. Который, как планировалось, будет контролировать Россия.

Один из проснувшихся смуглых студентов перестал слушать и начал игриво перешептываться с соседкой. Та улыбалась и накручивала золотистый локон на палец. Смирнов опять замолчал, потом вышел из-за кафедры и приблизился к аудитории.

– Как вам рассказывала Светлана Николаевна на курсе современной отечественной истории, в тот год едва не дошло до войны, на Россию ополчилась половина стран мира. Все закончилось «Женевской энергетической хартией», регулирующей количество росения, который мы можем добывать, обрабатывать, использовать в наукоемком производстве и экспортировать. Таким образом рынки нефти и других энергоресурсов были спасены, хотя их потребление существенно снизилось. Все, что мы наблюдаем в последние годы: новые магазины, разворачивающиеся стройки, города на Дальнем Востоке, осуществляется во многом благодаря продаже росения, даже того ограниченного объема, что «Росальтэн» имеет право экспортировать.

– Алексей Сергеевич, а почему такой важный ресурс продает частная компания? – спросила студентка с первого ряда. Каждое занятие она пыталась задать какой-нибудь острый вопрос, подловить, что только умиляло лектора и давало надежду, что его деятельность хоть кому-то нужна.

– Ну как частная, – хмыкнул Алексей. – Неоспоримо, что государство сильно влияет на принимаемые решения. С севера город даже прикрывает отдельная армейская группировка, мощная база с десятками единиц военной техники и ракетами средней дальности. Но определенная независимость у компании действительно есть, месторождение они обнаружили, когда центральная власть была сильно ослаблена неблагоприятной экономической ситуацией.

Студентка начала прилежно конспектировать.

– Это можно не записывать. – Алексей рассмеялся, умилившись. – Так вот, росений добывается в месторождении близ Краснополярска, который был основан еще в советское время, после Великой Отечественной, как крохотный военный городок. Пара сотен защитников Родины жили там с семьями, охраняли северные рубежи, содержали аэродром. Потом, в девяностые годы, там почти все вымерло, в нулевые аэродром вообще хотели расформировать, но руки у Минобороны не дошли. В десятые годы, во время наращивания военного бюджета, Краснополярск начали возрождать в качестве военной базы, но быстро затормозили процесс из-за истощения денежных средств. Снова начался упадок.

А дальше пришла геологоразведка, об этом я вам только что поведал. В последние годы население Краснополярска разрослось до пяти тысяч человек. По российской классификации это не совсем город, скорее населенный пункт, но очень важный. Кто не знает, статус города присваивается при численности жителей от двенадцати тысяч человек.

Теперь Краснополярск представляет собой причудливую смесь из отремонтированных хрущевок с квартирами семей отставных военных и районов в стиле хай-тек, где живут сотрудники «Росальтэна». Если кто не догадался, это расшифровывается как «российская альтернативная энергетика», с названием в спешке после открытия товарищи не особо запаривались. Логотип вы все видели – фиолетовый ромб на белом фоне.

Компания отстроила большой завод первичной переработки, огромный аэропорт с пассажирскими и грузовыми терминалами, больше, чем в Крыму, «на вырост», новую больницу, отремонтировала по последнему слову техники старые детский сад и школу. Одним словом, город расцвел.

Алексей прочистил горло.

– Конечно, туда никак не доберешься – нет ни железной дороги, ни автомобильной, только самолетом можно долететь. И интернет, и связь вся идет через спутник, с лагами. Есть план по постройке скоростной железнодорожной ветки, но даже со всеми невероятными бюджетами компании это представляется ужасно затратным и бессмысленным проектом – на десятки и сотни километров в округе нет ни души, кроме упомянутой мной военной базы. Помимо этого, там еще и национальные парки повсюду. Просто по прямой дорогу проложить нельзя, надо вести ее в обход, с большими поворотами и «крюками».

В общем, пока самолеты спокойно справляются с вывозом тех объемов росения, что «мировая общественность», – Алексей скривился, – позволила нам добывать. И, – он сделал театральную паузу, а потом повысил голос, чтобы привлечь внимание, – скоро, если все сложится, я поеду туда в пресс-тур. Впервые за все время на завод и месторождение пустят журналистов. – Студенты с задних рядов наконец-то посмотрели на него с живым интересом. – Ждите мой репортаж на сайте «Роспрома», и я обязательно расскажу вам о своих впечатлениях лично на одном из занятий.

Прозвенел звонок. Смирнов вышел из главного здания МГУ и неторопливо побрел под кружащимися снежинками и нависающими с деревьев сугробами в сторону станции метро «Университет». Мимо проплыл фиолетовый московский автобус с двигателем на росении, о чем радостно сообщала надпись на борту. В голове снова заиграла шарманка с мыслями о том, на что он тратит свою жизнь.

С женой и детьми как-то не сложилось, зато к своим пятидесяти годам он многое повидал. Смирнов не раз жалел, что выбрал одну из древнейших профессий, особенно в ранние двадцатые, когда хороших новостей о российской промышленности было кот наплакал. Алексей неоднократно помышлял о том, чтобы бросить родное издание и журналистику, лет пять выживал за счет фуршетов на пресс-мероприятиях и перепродажи подарков редакции от различных компаний, но вскоре, после открытия росения, в жизни «Российской промышленности» и ее коллектива началась светлая полоса.

Портал получил крупный грант на развитие от государства, а «Росальтэн» стал крупнейшим спонсором и рекламодателем. Предыдущий главред был назначен генеральным директором издания и занимался теперь в основном вопросами финансов. Алексея же, за верность и былые заслуги, поставили во главе коллектива. Ситуация была идеальная – он почти не притрагивался к деньгам, в которых никогда ничего не понимал, зато ему была положена приличная зарплата и предоставлена максимальная творческая самостоятельность в формировании редакционной политики.

Слегка покусывать можно было даже рекламодателей – для поддержания реноме независимого и авторитетного издания. Пару раз в своих статьях Смирнов покритиковал сам «Альт» – к большому неудовольствию владельцев портала и генерального. В последний раз тот позвонил ему и устроил выволочку. Впрочем, в самом энергетическом гиганте никак не отреагировали.

А на прошлой неделе их пиарщик написал, что планируется первый в истории пресс-тур на шахту и завод, и пригласил к нему присоединиться. За свою карьеру Алексей был во множестве таких поездок и видел сотни предприятий – от умиравших рудников до возводящихся космодромов и ядерных реакторов. Но этот тур обещал быть одним из самых интересных и важных в его жизни, глоток свежего северного воздуха в каждодневной рутине, в которой он годами терял себя.

* * *

– Сынок, послушай, брось ты свою эту оппозиционную деятельность. Коммунизм уже лет сорок как похоронили.

– Не коммунизм, а анархизм.

– Не вижу разницы, все время у тебя на экране мужики с красными флагами, отнять и поделить. И вообще, у нас город крохотный, тобой заинтересуется служба безопасности «Альта». Если уже не заинтересовалась! И что мне делать, если с тобой беда случится?

– Мам, я…

– Ты знаешь, что они интернет фильтруют, наверняка читают, что ты пишешь, и…

– Я пользуюсь специальными программами, чтобы не читали.

– Тем более, вычислят тебя по твоим программам!

– Мам…

– Илюша, ты в принципе собираешься что-то со своей жизнью делать? На Большую землю ехать, учиться? Или так и проработаешь всю жизнь тут, в автомастерской? Тебе уже двадцать три!

– Как я тебя брошу?

– Я проживу, будешь навещать. Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Брось свою политику, до добра не доведет!

Илья начал заводиться.

– Мама! Послушай меня! Я не понимаю, как можно не быть против того, что тут происходит. Помнишь, два года назад я в Екатеринбург ездил? Мишка мне рассказывал: все на Большой земле все знают, обсуждают грешки «Альта». Мутные схемы, уход от налогов, как они тут своих сотрудников деньгами осыпают, а остальному городу гроши платят. И это он даже не слышал про загрязнение рек, про заповедные леса, что они тут себе под дачи вырубают, про охоту на краснокнижных животных.

– Ну и какое отношение…

– Мама, какой сейчас год? Ты до сих пор в хрущевке живешь, когда по всей стране реновация, государство тебя бросило, «Альт» тебе никак не помог. Как мне не интересоваться политикой? А может, ты забыла про обвал?

– Это несчастный случай был, ты прекрасно знаешь сам. Благодаря им вся Россия держится. Ты помнишь, что тут десять лет назад было? Они больницу новую построили, школу отремонтировали, надбавка к пенсии мне от них большая. У тебя теперь работа есть, тут никаких частных автомобилей раньше и не было даже.

– Несчастный случай потому, что на безопасности шахты сэкономили. Мама, ты разговариваешь штампами из телевизора! Они нам кость бросают, чтоб люди не бунтовали. Живем в разваливающейся хрущевке на твою пенсию!

– Все так и есть, никаких штампов! Вырастешь – поймешь. – Мать перешла на повышенный тон: – Думаешь, я дура, не понимаю, что они не альтруисты?! Но без них, я не знаю, где бы мы сейчас были!

Илья взбесился, хватил кулаком по кухонному столу и стремглав выбежал на улицу. Хотел набрать Денису, но передумал. От злости и нечего делать побрел к площади Ленина – посидеть на лавке. Пройти улицу из трехэтажных хрущевок, потом памятник вождю в окружении отремонтированных ДК, школы и детского сада, а за ними – новые районы, где и находилась автомастерская, в которой он подрабатывал.

Новые районы выглядели инопланетно: для сотрудников «Росальтэна» выстроили несколько десятков малоэтажных зданий в духе модных урбанистических тенденций – зелень на крышах, окна до пола, качественная дорогая отделка натуральными материалами; дворы были без машин, но с велодорожками для популярных тут летом электровелосипедов. Такие чудо-дома Илья видел лишь в интернете на фотографиях, и теперь, глядя на них каждый день, он особенно остро ощущал себя человеком второго сорта, застрявшим где-то на обочине жизни. Чтобы еще усилить ощущение сегрегации, жилая часть новых районов была отгорожена от остального города сплошной стеной с периметром безопасности. Чтобы никто не перепутал: за забором – бояре, снаружи – холопы.

Новые хозяева города и жизни реконструировали хрущевки, что находились вблизи от центральной площади, видимо, чтобы не портили вид, а на других, включая ту, где жил Илья с матерью, похоже, решили сэкономить. Их обещали расселить, но этого надо было ждать еще как минимум несколько лет, сейчас же комиссия признавала состояние зданий удовлетворительным, несмотря на текущие трубы шестидесятых годов и трещины в леденеющих зимой стенах.

«Пока мы живем в аварийных домах, они тут катаются на своих электровелосипедах», – с давно затаенной злостью подумал Илья.

Его детство выдалось тяжелым. Отец, отставной военный, обслуживавший аэродром, так и не смог вывезти семью на Большую землю. Умер он рано, и десятилетний Илья Демьянов остался вдвоем с матерью. Лет пять после похорон выдались особенно мучительными, мама безуспешно пыталась найти хоть какую-то подработку на погибающем аэродроме, а пенсии и надбавки за отца едва хватало на еду и свет.

К моменту открытия росения Краснополярск практически вымер – все, кто мог, уезжали к родственникам на юг, бросая квартиры вместе с пожитками. Сначала в городе сохранность чужих жилищ уважали, потом бедность заставила вскрывать соседские квартиры и пользоваться всем, что попадалось под руку. В конце концов самым ходовым товаром в Краснополярске стала водка.

Шестнадцатилетний Илья, один из семи учеников местной школы, от безнадеги уже подумывал наложить на себя руки, останавливало лишь экзистенциальное чувство вины перед матерью. Как вдруг в городе появились шахтеры, геологи, строители, за ними инженеры и менеджеры – и все вокруг пришло в движение, заработало, и Краснополярск стал оживать.

В чем-то мать была права – «Альт» действительно в тот момент спас их город и всю страну. Однако затем воодушевление от перспектив новой жизни сменилось разочарованием. В компанию практически невозможно было устроиться на нормальную работу – лишь на самые низовые должности, вроде поварихи в столовой или грузчика в аэропорту. Мать не взяли даже поварихой. Его тоже не взяли. Его лучший друг с трудом устроился на шахту и погиб при обвале. Лишь его школьного приятеля Серегу приняли на теплое местечко за великолепные компьютерные навыки – и сделали в своей пропаганде символом возможностей для остальных жителей города.

К двадцать первому дню рождения Илья скопил денег и сделал два подарка. Один – матери, новый телевизор. Второй – себе, купил билет до Екатеринбурга погостить у троюродного брата Михаила, с которым переписывался в соцсетях. Поездка стала судьбоносной – именно Мишка рассказал ему об анархизме, познакомил с местной ячейкой активистов и дал пару книжек в дорогу.

Глава 2. Приглашение

Лопаты с трудом вгрызались в промерзшую землю Введенского кладбища. Двое рабочих в спецовках закидывали гроб, еще видневшийся на дне ямы. Павел поддерживал мать под руку и пытался сдерживать слезы – из-за ледяного ветра они быстро застывали и превращались в сосульки на бороде и очках. Ветер залезал под пуховую куртку, пробирался за шарф и замораживал пальцы, несмотря на перчатки. Что-то уныло вещал поп, из-за старославянского понять, о чем он говорит, было невозможно: Паша и не слушал.

Здесь уже почти никого не хоронили, место можно было получить лишь на аукционе или по наследству. Старинное, «немецкое» кладбище, где со времен Петра I погребали неправославных христиан, поразило его особой, мрачно-торжественной атмосферой, едва он приблизился к поблекшей краснокирпичной готической ограде. Гроб к могиле несли под согнутыми весом лет кривыми деревьями, по аллеям, вдоль которых на каждом шагу были видны занесенные снегом скорбные статуи ангелов, изящные мраморные вазы с завитушками, непривычные надписи на латинице и даже часовни и семейные мавзолеи, насчитывающие не одну сотню лет.