Эпохи Айры

Наконец, вдали между домами показался свет. Цефея поняла, что они едут к оживленной улице и действительно, спустя несколько минут конь Рубина Мерхар зацокал по освещенному проспекту. На нем было множество людей – в основном торговцев и стражников, закованных в белоснежные доспехи с выкованным на груди тысячелистником. Среди стражников мелькали уставшие лица путников, шагающих по улицам Алморры в поисках ночлега, где-то торговец призывал купить редких прохожих эльфийские отвары для укрепления мужской силы или же коррекции женской красоты. Город жил даже ночью, но ритм этой жизни отличался от представлений Цефеи, привыкшей следить за чинным чествованием дворян по замковому парку.

Сердцем Алморры был белостенный замок, сложенный из эртарита. Внутренние стены замка – граница между Верхним и Нижним городом. Верхний город состоял из замка, примыкающих к нему построек и Имперского парка. За стеной замка начинался Нижний город – город простых людей, ремесленников и мастеров. Спутанные линии улочек пересекались, образуя небольшие площади, на которых были установлены крохотные фонтаны, водой из которых каждый странник мог утолить жажду. Центром Нижнего города считалась площадь Далии, с появлением которой связана интересная история.

Алморра – город десятка национальностей, но когда-то веру и культуру иноземцев уничтожали, прежде чем принять земли в состав Империи. Это была эпоха кровопролития и множества войн. Городские предания гласят, что в то время в городе жила целительница по имени Далия. Она излечивала сотни раненых, помогала не только воинам Империи, но и ее врагам. Для милосердной Далии не существовало границ между воинами Сентория и мужами иных государств. Днем она служила в Храме, излечивая раны сенторийцев, а под покровом ночи отправлялась за стены Нижнего города, где ее ждали жертвы Империи. Но до Императора дошли слухи о том, что Далия помогает врагам излечивать раны и разгневанный правитель бросил целительницу в подземелье. Хрупкая и болезненная женщина, делившая свою еду с больными и нищими, не выдержала сквозняков и холода темницы. Через месяц, когда Император смилостивился над ней, Далия была на грани смерти. Лучшие целители пытались спасти ее, однако Далия умерла.

Войны кончаются, но память о павших остается в сердцах людей надолго. Пройдет чуть менее пяти лет после окончания войны и, к изумлению Императора, горожане установят на центральной площади статую целительницы. Молодая женщина, чья фигура искусно выточена мастером из эртарита, следила за родным городом, покорно склонив голову перед дверьми городской ратуши. Белоснежный облик делал ее похожим на призрака, застывшего с протянутыми руками. Даже спустя сотню лет, глядя в ее умиротворенное лицо, казалось, что она готова заключить каждого страдающего в объятия, даруя любовь и покой. Неизвестный горожанин посадил под ногами Далии несколько кустиков горной ясмины, круглогодично цветущей белоснежными крошечными соцветиями, что пушистыми бородами свисают с островка к водной глади фонтана. Чуть позже в воды фонтана было запущено несколько алых карпов.

Оставались неясным лишь причины, по которым монумент врага Вечного Совета был установлен перед городской Ратушей, в которой три раза в неделю собирались советники Императора. Конечно, у горожан был ответ на этот вопрос, но на этот раз мнения расходились. Одни говорят, что памятник Далии – это памятник милосердию, которое есть в каждом сердце. Так горожане просили советников не забывать о человеколюбии и принимать лишь справедливые решения. Но более злые языки шепчутся, что призрачный образ целительницы – напоминание о многочисленных жертвах, павших из-за алчности Императора и трусливости почтенных Отцов и Матерей.

Облик города складывался веками благодаря усилиями трудолюбивых алморрцев, день которых начинался с уборки дома и приготовления завтрака для семьи. В городе все постройки были в два-три этажа, практически под каждым окном дома висел ящик с цветами. Парки, палисадники, сады – слабость алморрцев. Город утопал в зелени.

Цефея старалась запомнить каждую улочку, следила за каждым поворотом. Как же хотелось ей пройти по улице, не имея ограничений во времени. Как завидовала она спящим в домах людям, которые каждый момент своей жизни могут потратить на прогулку по Алморре и ее окрестностям.

Жилые дома остались позади, все чаще на глаза попадались постоялые дворы, магазины и лавки. В конце улицы показались ворота и стража. Цефея ощутила, как напрягся Рубин и заметила несколько обеспокоенный взгляд Энифа, брошенный на друга. Однако, все переживания Хранящих оказались впустую – едва услышав имя Атары, стража отступила в тень, пропуская путников.

– Наша смена закончится в шесть. – Негромко сообщил Рубину один из стражей. – Через два дня я снова здесь…

Взгляд молодого капитана упал на Цефею. Доли секунды он глядел на нее, широко распахнув глаза, а затем, встрепенувшись, низко поклонился. Лишь когда путники оказались за городскими воротами, Хранящая осмелилась спросить у Рубина о причинах, по которым стражник столь странно отреагировал на ее присутствие.

– Мне показалось, – призналась Цефея, – что я видела страх в его глазах.

– Думаю, Атара сказала доверенным лицам о том, что ты Хранящая Рагнарека. – Предположил Рубин.

– Выходит, подобное отношение будет ждать меня от каждого? – спросила Цефея.

– Отношение каждого – зависит лишь от тебя, Цефея. – Улыбнувшись, заметил Рубин.

– liana delo nolisa ledira roun. Lonori li. – поддержал Эниф, усмехнувшись. – Li oniery en dalissa. Erinidas.11.

Путь лежал к одной из вершин Ланглары – веренице высоких гор, раскинувшихся в Северо-Западной части Центрального Королевства Сентория. Лошади перешли на галоп. Черный конь Рубина сливался с ночью и Цефея с трудом различала его во мраке. Мышцы перекатывались под лоснящейся шкурой могучего зверя, земля содрогалась от удара его широких копыт. Мерхар походил на коня, которого был достоин демон, однако зверь избрал для себя красноволосого Хранящего. Вцепившись в Рубина, Цефея с ужасом представляла свое падение со скакуна, но вскоре Мерхар замедлился, переходя на легкую рысь, а затем и вовсе на шаг. Копыта отбивали звонкую дробь о каменные плиты. Цефея поняла, что они идут по горным тропам. Рубин, щелкнув пальцами, воспламенил вокруг себя полдюжины незримых фитилей. Пламя осветило путь ярче факела и Цефея разглядела под копытами Мерхара острые камни, укрывающие дорогу. Следуя примеру друга, Эниф, взмахнул рукой и выхватил из воздуха сверкающие сгустки молочной дымки, причудливо переливающейся в ладонях своего повелителя. Они зависли над его головой светящимися каплями, разгораясь мертвенно-белым пламенем.

Цефея знала, что ее ждало испытание в Пещере. Это было обязательной процедурой посвящения избранника в ряды Хранящих. После нее, если верить словам Рубина и Энифа, говорить о заточении Цефеи в темницах крепости нельзя. Во время испытания Хранящего в Пещере ждала встреча с потаенным страхом. Однако, для Цефеи оставалось неясным, как может иметь какие-то страхи человек, чей мир ограничен стенами чужого дома? К тому же она была очищена от страха беспамятством. Благодаря могущественным силам Айры, она лишилась прошлого, а где, как не в былом, находить страхи, с которыми можно было бы вести достойные сражения? Но когда у человека отнимают страхи, созданные разумом, в игру вступает инстинкт. Цефея жаждала жизни, боясь забвения. Но разве найдется тот, кто не боится мрака смерти?

Размышляя об этом, Цефея ощутила, что страх перед неизвестностью отступает. Для нее наиболее ужасающим виделось исполнение роли палача Айры. «Лишь только в пещере я отыщу ответы на все свои вопросы. – думала Цефея. – А значит, я пройду это испытание».

– Ты уже немного знаешь о предстоящем испытании, не так ли? – спросил Рубин, натягивая поводья. Мерхар послушно замедлил шаг, пропуская вперед белоснежного коня Энифа. – В большинстве сражений, главное оружие Хранящего – голоса. Знаешь ли ты, что это? Голоса – это потоки могущества, которые творили Айру, подчиняясь воле Создателя. Благодаря последней жертве создателя – имени, которое он крикнул, растворяясь в Айре без остатка – голоса приобрели нескончаемый источник силы. Знаешь ли ты, как звучат голоса?

На каждый вопрос Рубина Цефея качала головой. Он терпеливо говорил и задавал вопросы, на которые не слышал ответа. Тогда он пояснял и рассказывал еще, стараясь дать Цефее как можно более полное представление о том, что ее ждет.

– Голоса – это музыка мира. Сперва ты можешь не слышать ее вовсе, а затем услышать гул. В нем тебе нужно будет отыскать свою мелодию. Это непросто, но, слегка привыкнув к ее звучанию, ты сможешь быстро ориентироваться и призывать голоса для сражений. Однако, главная сила Хранящего заключена в его вере. Ты должна верить в правильность своих поступков. Даже если ты будешь погибать – не пускай в свое сердце сомнения и помни, что ты исполняешь волю Перворожденного. Слышишь, Цефея? Не сомневайся и не жалей о содеянном.

Цефея понимала страхи Рубина. Хранящие использовали свой главный козырь в борьбе с противником в пещере. Они представали перед своими Перворожденными как герои, победившие своих демонов с помощью дарованных им сил. Иное предстояло испытать Цефеи, которая не обладала навыками сражения мечом, или же голосами. На что могла положиться она? Цефее пришлось допустить мысль, что Атара специально отправила Хранящую на испытание в эту ночь. Это был верный путь на смерть. Она не сомневалась – почтенная Мать могла позволить им пройти испытание в иной день, однако, она приложила немалые усилия, освободив путь к пещере лишь в грядущую ночь. Но избранница Рагнарека не сдавалась.

– Я знаю, чего ты боишься, – негромко сказала Цефея, – но вспомни, сколько невозможного я совершила за эти несколько недель. На моей стороне Айра.

Она почувствовала, как раздвигаются ребра Хранящего, впуская в легкие глоток воздуха. Он накрыл ее холодную ладонь своей и, слегка ударив по бокам коня, нагнал Энифа.

Через пару часов отряд вышел на площадку к отвесной скале, посреди которой зияла широкая червоточина. Может, огромный червь проделал это отверстие в скале тысячи лет назад, погружаясь в глубину горы? Как наполняется колодец, так и дыра со временем наполнилась тьмой. Леденящий холод из пещеры распространялся вокруг, пугая все живое. Ничто не нарушало одиночества притаившегося в пещере мрака. Зверь ждал новой жертвы, клубясь и тяжело вздыхая. Пульсирующая тьма, змейками тянулась к Цефее, будто дразня и маня к краю. Недалеко от пещеры, повиснув над пропастью, росла плакучая ива. Она цепко держалась за каменистую землю могучими корнями, безжалостно впиваясь в камень, расщепляя его в песок и гранитную крошку. Ее зеленая листва, широкая крона, могучий ствол – были чудом жизни среди мертвых скал. Ветви ивы были украшены многочисленными цветными лентами. Хранящая знала, что обычно такие ивы растут там, где пало множество воинов и каждая лента на ее ветвях – это чья-то скорбь и память о погибшем.

– Я вернусь. – Решила Цефея. – Не нужно повязывать ленту.

Девушка сделала шаг на встречу тьме и темные змейки голодно лизнули носки ее сапог. Она приняла из рук Рубина меч и неумело закрепила ножны на поясе. Друг взглянул на нее и улыбнулся.

– Я буду ждать тебя здесь. – обещал он.

В столь волшебные ночи Айры сердца неподвластны страху. Кажется, что каждый житель Под горой способен на подвиг.

Звездные небеса укачивали мир в темных ладонях, напевая колыбельную ветрами и шепотом жестких стеблей осоки, колышущихся на диких полях Айры. Цефея оглядела безмятежно спящий мир, кивнула на прощание Энифу.

– Еще одна прекрасная ночь, Айра… – промолвила Хранящая, бросая прощальный взор на торопливую луну.

И даже провалившись во мрак она помнила, что с ней Айра.

Глава четвертая

Далекий стрекот цикад, пение вечерних птиц, тревожные всхрапы коней оборвались. Цефея коснулась ушей, на секунду подумав, что лишилась слуха. В этот миг из глубины мрака донёсся звон колокольчика. Девушка застыла, завороженная чарующим звуком. Колокольчик звенел, с каждой секундой становясь громче и обрастая новыми вибрациями. Тяжелые удары древнего сердца, разгоняющего по многокилометровым жилам тягучую, не податливую кровь, сотрясали тьму. Его биение заставляло внутренности Хранящей болезненно вибрировать. Ритм густых, редких ударов, поддержали тонкие струны незримой арфы. Великое множество голосов придерживались единого мотива, наигрывая знакомую Цефее мелодию. Эхо, играя со звуком, вторило симфонии, растворяя его в бесконечных лабиринтах каменных залов.

«Эту мелодию я слышала раньше… – подумала Хранящая, шагая во тьме. – Эта музыка была моим лекарством во время лихорадки. Да, нет сомнений, именно она звучала в те страшные ночи! Благословен тот, чьи пальцы касаются струн невидимой арфы». Шагая во мраке, Цефея ощущала, как смелость заполняет ее душу. Дирижёром несмолкаемой мелодии была Айра и Хранящая, бредя во тьме, ощутила мягкое прикосновение теплых потоков к кончикам своих пальцев. То были голоса. Избранница Рагнарека, познала их в густом мраке мира. Оставшись наедине с собой, она училась управлять могуществом, отведенным для нее. Долгие мгновения ее попыток дали первые успехи и девушка очень скоро научилась удерживать потоки в своих ладонях. Сколько времени ушло на тренировки – сказать сложно. Были ли это часы, дни, недели или месяцы – неизвестно. Но Хранящая крепла в своем ремесле и наслаждалась своим даром. Однако, как бы ни было сильно желание управлять голосами, навыки Цефеи были несовершенны. Избранница Рагнарека стремилась подчинить голоса своей воле и тогда музыка стала стихать. Вскоре прекратилась вовсе.

Беспомощность охватила сердце девушки. Оказавшись во тьме и тишине, она осознала, как может быть жалок Хранящий, лишившийся своего дара. Сполна осознав свою несдержанность, она сравнивала себя со вспыльчивой Атарой, невольно завидовала равнодушию Энифа и спокойствию Рубина. Но даже после признания ошибки, Цефея не услышала музыку во тьме. Мрак плотно обступил избранницу Рагнарека. Он тяжело вздыхал и утробно рычал, словно зверь, пробуждающийся ото сна. Его тело вздымалось, клубилось, набрасывало на Хранящую петли, силясь задушить девушку в смертельных тисках. Глубины пещеры сотряс раскат рычащего грома и девушка ощутила, как по ее спине пробегает холодок животного ужаса.

Древний монстр, рыча и скалясь на недоступного его взору врага, ступал по полу пещеры, скрежеща стальными когтями. Глазницы зверя были лишены глаз и пустые провалы зияли на их месте. Жестокость была создателем этого демона, ведь ничто иное не могло породить столь отвратительное существо. Худая шакалья морда, покрытая грубой пепельной шерстью, сморщилась, обнажая ряд острых зубов. Эти стальные клинки разрывали когда-то плоть древних воинов. Каждый житель Айры знал имя этого зверя, и Цефея знала его не хуже остальных.

В древние времена, когда Перворожденные жили среди смертных, люди развязали войну, пожелав занять место богов, отнять у них могущество и силу. Но боги были бессмертны, уничтоженное тело Перворожденного не означало его смерть – они всегда возрождались. Победить Перворожденных оказалось невозможно и люди пошли на хитрость. Они создали сосуд, из которого не могли вырваться бессмертные души Перворожденных. Этот сосуд они поместили в чрево зверя, собранного из множеств частей – зверей, людей, глины и грязи. Ему дали имя «Пожиратель богов», а чуть позже, с подачи хильмарийцев, имя зверя стало звучать как «Оташу». Химера была рождена человеческой жестокостью и стала причиной, по которой Айра потеряла единство Перворожденных и тех, что были созданы ими. Боги вынуждены были укрыться от людей, спрятавшись в Горнем мире и затеряв дорогу во мраке забвения. Вскоре дикий зверь, созданный людьми, вырвался на свободу и сбежал, оставив след лишь в одной легенде, вечный страх в сердцах жителей Айры и заняв место в детских кошмарах и пугающих преданий древности. Но коварная Судьба, вышивающая судьбы каждого существа на полотне жизни, решила свести нить Цефеи и Оташу.

У ног Хранящей, словно хлыст, звонко щелкнул длинный крысиный хвост. Отступив на полшага, девушка вытащила из ножен меч и с горечью признала, что ее навыков владения им недостаточно для сражения с монстром. Цефея терпеливо ожидала нападения зверя, но Оташу настойчиво дразнил жертву оглушающими ударами хвоста. Во время очередного выпада хвоста девушка схватила его за кончик и со всех сил дернула, будто желала вырвать его из монстра. Зверь, огрызнувшись, сделал рывок к Хранящей, щелкнув у ее бока стальными зубами. В эту секунду, увернувшись от врага, Хранящая занесла клинок и перерубила зверю хвост. Демон взвыл, метнулся в сторону. Половина хвоста, словно змея, ухватилась за ногу Цефеи. Девушка брезгливо скинула с себя отрубленную часть монстра, но отвлекшись она не заметила как враг преодолел расстояние в несколько шагов. Сбив Цефею с ног, Оташу прижал ее к земле могучими лапами, выпустив ледяные когти. Плечи пронзила нестерпимая боль и Цефея, в ярости схватив демона за шею, попыталась остановить его, повалив на бок. Тело била крупная дрожь, горячая струя крови скользнула по леденеющей коже и пятном расползлась по рубашке. Навалившись своим весом, зверь переломил Цефее ребра. Дыхание перехватило, Хранящая хрипло выдохнула, сдерживая крик. Холодная ярость захватила ее разум и дрожью отдавалась в ослабших руках. Собрав остаток своих сил, Хранящая нанесла удар по морде Оташу, но зверь, поведя носом из стороны в сторону, оскалился вновь, не ослабляя хватки. Сомкнув когти, он наслаждался криками своей жертвы, чья жизнь стремительно угасала под его тяжелыми лапами.

В эту секунду избранница Рагнарека расслышала далекий звон колокольчика. Слабая надежда затеплилась в душе и девушка жадно прислушалась к тишине. Там, глубоко в недрах мира, была слышна симфония Айры. Музыка возвращалась, вновь наполняя пещеру, а вместе с тем побеждая боль в теле Хранящей. Кончики пальцев покалывало, пробуждая каждую клеточку тела от смертельного сна. Темно-аметистовые потоки, сгустки и вспышки, едва заметно искрились во мраке пещеры, ожидая приказов своего повелителя. Будто дикий зверь, прирученный терпеливым охотником, голоса сами скользнули в ладони Цефеи. Только тогда, забыв о боли, она совершила последний рывок. Стоило ей коснуться Оташу, как молнии десятков гроз пронзили его тело. Враг выгнулся и оглушающе завыл. Выбравшись из-под монстра, Цефея нашла на ощупь меч и с его помощью поднялась на ноги. Она ощущала движение голосов, будто те были оголенными нервами ее сознания. Они скользили во тьме, беспрекословно подчиняясь воле Цефеи. Сверкающие путы обжигали, шипели, искрились. Они разъедали плоть монстра, в воздухе ощущался запах паленой шерсти и горелого мяса. Этот аромат, в купе с металлическим привкусом крови во рту Хранящей, вызывал тошноту. Девушка попыталась вздохнуть, но тут же застонала от боли. Ее тело было изорвано стальными когтями зверя. Цефея взглянула на монстра, опутанного голосами и прижатого ими к земле. Сейчас враг напоминал слепую дворнягу: он визжал, словно раненый пес и скалился в темноту, силясь стряхнуть с себя дьявольские силки. Одна из петель, обвив шею зверя, прижала его морду к каменному полу. Монстр жадно хватал воздух ртом, будто хотел перегрызть путы, конвульсивно дергался и, в конце концов, перевернулся на спину. В этот миг обрубленный хвост ударил Цефею по лицу. Едва устояв после удара, девушка отсекла хлыст у основания, лишив Оташу последнего оружия. Зверь пытался вывернуться из голосов, но те надежно прижимали его, окончательно обездвижив.

Хранящая оглядела зверя. Его ребра вздымались, шумно втягивая воздух. Цефея провела рукой по грубой шерсти его живота и непослушными пальцами ощупала его тело. Наконец, пальцы ощутили холод стеклянного сосуда, стенка которого чуть торчала из чрева зверя.

Долю секунды избранница Рагнарека осматривала едва заметный кусочек стекла. Невзирая на визг зверя и его конвульсии, она взрезала его плоть и ухватилась за сосуд обеими руками. Извиваясь, Оташу рвался из сверкающих пут. Нити, напряженные до предела, гудели, словно перетянутые струны музыкального инструмента. Сосуд никак не поддавался и Хранящая, упершись ногой в тело монстра, дергала его из последних сил, не жалея монстра. Мечась в агонии, демон завыл. Цефея зажмурилась и протолкнула руки еще глубже в плоть, обхватывая сосуд и дергая его с новой силой. Скользкие от крови стенки с трудом удавалось удерживать. Зверь дернулся с неистовой силой, вырывая лапы из пут и опуская их на плечи Цефеи. Прижав ее к земле, он пытался раздавить ее в своих объятиях, но Хранящая вцепилась в сосуд, обвила его руками, уперлась ногами в живот зверя и дернула, повиснув на нем всем своим весом. Зверь неистово взвыл и сосуд поддался. Хранящая свернулась вокруг артефакта, принимая на себя последний удар зверя. Затем Оташу упал на живот и, тяжело вздохов несколько раз, обмяк.

Древний монстр, ставший причиной разделения Айры на Горний мир и земли смертных, был побежден. Победитель лежал в темноте, ощущая судороги собственного тела. Запах сырой земли, крови наполнял легкие. Веки тяжелели. Холод сковал тело, приветствуя гибель. Цефея прощалась с Айрой. Она вспомнила красоту звездных ночей, прелесть рассветов и даже ощутила, свежий ветер, пропитанный ледяной моросью утреннего дождя. Ей даже показалось, что дождь касается ее лица.

Цефея распахнула глаза. Глоток свежего воздуха исцелил боль. Веточка вереска у самых ее глаз послушно гнулась, повинуясь пляшущим потокам пронизывающего ветра. Некоторое время Хранящая неподвижно лежала на зеленой мокрой траве и следила за тем, как с лепестков скатываются искры крохотных капель росы. Осторожно поднявшись на ноги, она огляделась.

Сумерки седым туманом окутали бескрайнее поле, в зарослях травы которого виднелись редкие островки вереска. Вдали едва различимыми горбами виднелись горы. Тяжелое, свинцовое небо готовилось обрушиться на поле грозой. Царство туманов и дождей было надежно защищено даже от жалкого лучика света плотными сгустками сизых туч. Цефея обернулась, привлеченная шелестом осоки. К ней неспешно приближался старец, облаченный в серые одежды. Он не был похож на могучего война с гравюры книги, но Цефея не сомневалась в том, что это Рагнарек.

Страхи и сомнения отступили. Должно быть, нечто подобное испытывает дитя, оказавшееся рядом с могучим родителем-защитником. Седые волосы старца прядями падали на бледное лицо, исчерченное глубокими линиями морщин. Глаза Перворожденного были прикрыты лоскутом ткани, словно тот был незрячим. Застыв в шаге от Цефеи, Рагнарек шумно вдохнул. Цефея, чуть замешкавшись, поклонилась. Он вытянул руку и прикоснулся ледяными пальцами к лицу девушки, изучая его.

– Я ждал, Цефея. – С нескрываемой теплотой, произнес Рагнарек. – А ты… Даже вопреки наставлениям избранников Хроноса и Файро ты продолжала считать меня воплощением зла.

Хранящая предприняла попытку возразить, но осеклась и стыдливо опустила взгляд. Рагнарек поманил ее рукой и они двинулись вместе по полю, глубоко вдыхая аромат горьких трав и свободного ветра. Тяжелые сизые небеса грозили раздавить единственных двух его обитателей – сухого старика и покорно следовавшую за ним девушку. Цефея ощущала гнет этого мира, но почему-то была спокойна.

– Слушай. – Приказал он едва слышно. – Запоминай каждое мое слово.

Я вернусь на последнем рассвете,

Возвещая приход вечной ночи.

И в тот час три слуги меня встретят:

Извещая иных о приходе.

Слуга первый: внесет покрывало,

Он окутает ими все Луны.

И второй слуга ступит за первым,

Уж шагая по темным дорогам.

Облачен он в кровавые робы.

Тот слуга всех страшней и безумней –

Сеет страх, разрушает мечтанья.

Имя ему – есть проклятье –

Вы зовете его тихо Мором.

Но последний, сильнейший из братьев –

Пред самым моим возвращением,

Входит в мир, осыпая просторы

Серым пеплом, молчаньем и скорбью.

Понесет пред собой слуга знамя –

Темный стяг, опаленный страданьем.

С ним вернутся молитвы и страхи,

Возвратиться и боль, и стенанья.

Он молчит, но он ждет воскрешенья.

Облачен слуга в алые платья –

То есть кровь, пролитая братом.

Заберет слуга реки и море,

Он наполнит их благодатью:

Вином алым, что пьет лишь безумец,

Он опоит вином тем полмира.

И ступлю я на горы уж зрячим,

Принося за собой напоследок,

Луч янтарной небесной монеты.

Стоило строкам слететь с уст Рагнарека, как они прочно отпечатались в памяти Цефеи навечно. Перворожденный остановился и прислушался.

– Теперь же позволь я тебя предостерегу. Если ты и дальше будешь считать меня злом, то очень скоро ты окажешься слепее меня. – Негромко произнес он. – Твое отношение ко мне – не более чем чувство, а эмоции ослепляют, Цефея. Сегодня ты познала силу голосов и значит, что совсем скоро тебе станут известны слабые стороны дарованного могущества. Тебя ждет новое, еще более тяжелое испытание. – Рагнарек на секунду замолчал. – Признаюсь тебе, что я медлил до последнего часа. Я так долго сопротивлялся всякой необходимости возвращать тебя. Мне было известно, что ты пробудишь воспоминания обо мне. Я заставлял себя верить, что Создатель не мог ошибиться и что ошибки, допущенные жителями Под Горой, будут со временем исправлены… но нет. Сенторий не пожелал подчиниться воле Создателя и совершил преступление, он был глух к требованиям Перворожденных. Прошли годы… И вот ты здесь. Возмездие самой Айры. Со дня твоего возвращения началась расплата Айры за ошибки тех, кто ее населяет. Мир постепенно погружается во мрак. Таков закон, установленный Создателем в начале времен.