Бастующая Россия. Шахтерские забастовочные комитеты и профсоюзы 1988–1995 гг.

Левчик Д. А.

Бастующая Россия. Шахтерские забастовочные комитеты и профсоюзы 1988–1995 гг.. Монография

Введение

Забастовка, социально-трудовой конфликт, сознательное нарушение работниками обычного трудового процесса, а также прекращение работы, с целью изменения условий производства или производственных отношений, стала неотъемлемым атрибутом российской политики и социальной жизни. В предлагаемой Вашему вниманию монографии мы обратимся к анализу забастовок в России.

В забастовку «ложатся». Ее не начинают. Именно этот термин из арго бастующих шахтеров я буду использовать в предлагаемой Вашему вниманию книге для обозначения такого явления как проведение забастовки. «Лечь в забастовку» означает начать забастовку.

Хронологические рамки исследования ограничиваются 1988–1995 годами. Первая дата связана с тем, что в 1988 году в нашей стране начались массовые забастовки в шахтерских регионах. Кроме того, в тот год произошел перелом не менее великий, нежели тот, что был в конце 20-х годов. Новый «год великого перелома». Почему?

1. К этому году в стране сложилась широкая антикоммунистическая и антигорбачевская оппозиция;

2. Начались необратимые негативные последствия в экономике страны;

3. «Взорвалась» «национальная бомба», расширилась эскалация насилия в республиках советской Средней Азии, на Кавказе и в Прибалтике;

4. Антисоциалистическая идеология стала ведущей в идейно-политических спорах;

5. Началась клерикализация общественно-политической жизни страны, начало которой было ознаменовано широким государственным празднованием 1000-летия крещения Руси;

6. Именно в тот год, на наш взгляд, лидер перестройки, М. С. Горбачев сосредоточил в своих руках всю полноту власти в стране, став в дополнение к своей должности Генерального секретаря КПСС еще и Председателем Президиума Верховного Совета СССР;

7. В 1988 году в СМИ были опубликованы все основные элементы популистско-демократической программы перестройки нашего общества, то есть той программы, которая впоследствии и была воплощена в жизнь.

На наш взгляд, все эти события позволяют считать обоснованным первую хронологическую границу нашего исследования.

Вторая хронологическая граница исследования —1995 год. В том году властями было практически покончено с массовым забастовочным движением. Кроме того, в тот год:

1. В России изменился характер партийного строительства;

2. Был осуществлен временный переход от выборов к назначению глав региональной исполнительной власти.

3. Началось наступление этатизма в форме призывов к «восстановлению управляемости страной»;

4. Радикальные демократы были вытеснены из политики, высший орган государственной власти, Парламент, стал почти целиком коммунистическим;

5. Большинство СМИ попало под жесткий контроль, как политический, так и финансовый.

Все вышеизложенное позволяет считать обоснованными хронологические рамки исследования – 1988–1993 гг.

Забастовки можно классифицировать по отношению к процессу производства на открытые – с прекращением работы, и латентные, скрытые – с продолжением работы. Забастовки различаются также по масштабу, по продолжительности, по степени конфликтности (с радикальным дополнительным конфликтом, например, голодовкой или без нее) и, наконец, по содержанию основного конфликта (по характеру отношений к работодателю – конфликт по вопросу о заключении коллективного договора или политический конфликт). Можно разделить забастовки по характеру забастовочной инициативы на рабочие, где инициатива конфликта исходит от рабочих, и «директорские» (пишу в кавычках, потому, что в данном случае трудовой коллектив «укладывается» в ненужную ему забастовку, выступает как инструмент решения «директорских» проблем). При этом первые можно разделить на забастовки рабочих основного производства и забастовки вспомогательного персонала.

Забастовка может трансформироваться в митинг, в голодовку, а также в другие формы протеста. Формы самой забастовки также могут изменяться.

Зачастую российская читающая публика считает, что рабочие бастуют «сами по себе». Очень редко вспоминают об органах управления забастовкой: забастовочных комитетах и профсоюзах. Но именно эти структуры являются главным предметом нашего исследования.

Что представляли собой российские профобъединения в изучаемый период? В то время в России действовало огромное количество организаций, которые называли себя профсоюзами, но на деле таковыми не являлись. Это, во-первых, «профсоюзы» системы Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), остатки расколовшегося в 1990–91 гг. по национально-республиканскому признаку Всесоюзного центрального совета профсоюзов (ВЦСПС), по сути, – ассоциация заместителей директоров по кадрам и быту. Главное, что отличало эту организацию от профсоюза – то, что ее членом мог быть директор предприятия, человек, осуществляющий функцию найма работников, фактически работодатель. ФНПР объединяла в себе работников не по признаку профессии, а по признаку принадлежности к отрасли. В рамках этой системы все сотрудники какой-либо отрасли – от министра до уборщицы, были членами одного профсоюза. Кроме того, ФНПР осуществляла свою деятельность не на профсоюзные взносы, а за счет своей коммерческой деятельности. Соответственно главной целью ФНПР было не защита наемного работника, а извлечение прибыли из своего имущества. ФНПР участвовала в управлении производством и организовывала профраспродажи. До 1992 года она управляла фондом социального страхования. Таким образом, ФНПР выполняла также функции работодателя, торговой организации и страховой фирмы. Структурно ФНПР была жестко централизована. При этом, как у наследницы ВЦСПС, в ней автоматически числились 40 миллионов трудящихся. В монографии я именую ФНПР псевдопрофсоюзом, ложным профсоюзом.

Во-вторых, в конце 1992 г. и в 1993 г. рабочие бастовавших в конце 80-х – начале 90-х предприятий были вынуждены начать трансформацию забасткомов в т. н. «свободные» профсоюзы, альтернативные системе ФНПР. Это были организации, которые пытались стать профсоюзами в западноевропейском смысле этого слова, то есть стать представителями трудящихся на рынке труда, организованными торговцами рабочей силой. Самые известные альтернативные профсоюзы того времени: независимый профсоюз горняков России (НПГР), Российский профсоюз работников локомотивных бригад железнодорожников (РПЛБЖ), федерация профсоюзов авиационных диспетчеров (ФПАД), «Соцпроф». Главными задачами этих профсоюзов должны были стать проблемы заключения коллективного договора работников с работодателями и тарифного соглашения, согласно которому работникам осуществляются выплаты зарплаты. Эти профсоюзы попытались отказаться от традиционных функций советских профсоюзов – участия в управлении производством и распределении. Они отказались от профраспродаж и социального страхования. Членом таких профсоюзов не мог быть работодатель. Структура новых профсоюзов стала более демократична. Новые профсоюзы были, как правило, федерациями или конфедерациями (яркий пример – Российская конфедерация свободных профсоюзов (РКСП)). Но в 1992–93 гг. таких объединений было очень мало. По подсчетам Учебно-исследовательского центра Московской федерации профсоюзов – примерно семьдесят. К 1993 году официально зарегистрировались двадцать пять. Общее число членов – около 350 тысяч. Мы считаем профсоюзы подобного рода протопрофсоюзами, профсоюзами, которые еще «не встали на ноги».

В-третьих, в России действовали предпринимательские «профсоюзы». Формально являясь профсоюзами больше, чем ФНПР, объединения предпринимателей шокировали специалистов по теории и практике профсоюзного движения своей смелой попыткой «стереть грань» между рабочим и работодателем (вплоть до попыток проведения забастовок кооператоров). Всего предпринимательских «профсоюзов» насчитывалось примерно десять. Наибольшую известность получили Объединенный профсоюз трудящихся кооперативных предприятий (ОПТКП), Российский профсоюз работников среднего и малого бизнеса (РПРСМБ) и «Единение». На практике развитие предпринимательского «профсоюзного» движения означало использование профсоюзного законодательства России для защиты мелкого предпринимателя от государственного рэкета, немыслимых налогов и всевозможных поборов. Дело в том, что профсоюзное законодательство тех лет позволяло, например, не предоставлять налоговым службам данных о профсоюзных фондах. И в этих фондах скрывать прибыль. В то время возбудить уголовное дело против лидера общероссийского профсоюза мог только генеральный прокурор России. Достаточно было зарегистрировать общероссийское профобъединение хотя бы из нескольких членов (а оно регистрировалось в заявительном порядке), стать его лидером, и ты – недосягаем для районных, городских и областных прокуроров. Профсоюзное законодательство позволяло не платить налог на фонд зарплаты. Достаточно было оформить всех трудящихся на предприятии как получающих минимальную зарплату (с нее налог не взимается), а реальные выплаты производить через «профсоюзные пособия», налоги с которых тоже не платятся и т. п. Предпринимательские «профсоюзы» в исследовании называются псевдопрофсоюзы.

Современная история России знает еще несколько оригинальных профсоюзных объединений (условно назовем их имитативными профсоюзами), созданных, в значительной мере, ради рекламы и саморекламы. Это попытка создания профсоюза фотомоделей и манекенщиц (москвичам, несомненно, памятна демонстрация этого «профсоюза» под лозунгом «Модели не для постели!»), а также создание женского профобъединения «Россиянка» (лидер В. Серышева, «бабушка российского альтернативного профдвижения»), при создании которого сделана попытка воплотить в жизнь мечту всех проффемисток – создать профсоюз работниц с «мужской» секцией по типу существования «женских» секций в традиционно «мужских» профсоюзах.

Таким образом, на наш взгляд, в профсоюзном движении России в начале 90-х действовали псевдопрофсоюзы, протопрофсоюзы и имитативные профсоюзы. Настоящих профсоюзов не было. Да и откуда они могли взяться?! Профсоюзы могут существовать только в условиях рынка труда. А в России в начале 90-х, до завершения массовой приватизации единственным реальным покупателем рабочей силы было государство. Рынок с одним покупателем – не рынок.

Целью нашего исследования является изучение исторического опыта возникновения и развития забастовочных комитетов в условиях кризиса и краха советской общественно-политической системы и становления новых общественно-политических отношений на территории нашей страны. Забастовки рассматриваются нами под углом зрения проблем зарождения несистемных элементов гражданского общества в процессе становления демократических институтов трансформирующейся России. Сложность такого подхода заключается в том, что приходится изучать элементы явления (гражданского общества), которое, по мнению большинства обществоведов, как система пока не существует в России.

Я не собираюсь демонизировать или апологетизировать забастовочное и профсоюзное движение. Свою исследовательскую цель я вижу в том, чтобы показать забастовку, забастком и профсоюз такими, какие они есть на самом деле, с достоинствами и недостатками, без преклонения перед рабочим классом или принижения его роли.

Задачами исследования является изучение:

1. Социально-экономических и политических условий возникновения первых забастовочных комитетов в России;

2. Эволюции структур и функций забастовочных комитетов;

3. Развития межличностных взаимоотношений между активистами внутри забастовочных комитетов;

4. Субординационных и иерархических связей забастовочных комитетов, то есть системы взаимодействия этих органов с аналогичными структурами, и системы подчиненности этих органов;

5. Трансформации забастовочных комитетов по мере изменения исторических условий;

6. Социально-психологического состояния актива забастовочных комитетов.

Для решения этих задач, на наш взгляд, необходимо решить следующие подзадачи:

1. Проанализировать требования бастующих и их представление о рыночном обществе;

2. Проанализировать алгоритм развития забастовок;

3. Изучить финансирование забасткомов;

4. Изучить функции забасткома (на примере объединенного забасткома производственного объединения «Севуралбокситруда» (ОЗК ПО СУБР));

5. Изучить методы борьбы формирующейся буржуазии с забастовками;

6. Изучить ход трансформации забасткома и превращения его в профсоюз;

7. Изучить конкретную модель «политотдела» профсоюза (формирование движения «Шахтеры России»).

Впервые я столкнулся с профсоюзным и забастовочным движением в январе 1990 г., когда забастовали архивисты г. Тулы и я (тогда аспирант института всеобщей истории и преподаватель историко-архивного института) собирал деньги в поддержку забасткома архивистов. В мою бытность народным депутатом Красногвардейского райсовета г. Москвы, в 1992 г., я столкнулся с забастовками школ, детских садов и поликлиник. Также мне довелось заведовать отделом международных связей и общественных отношений независимого профсоюза горняков России, консультировать объединенный профсоюз трудящихся кооперативных предприятий, ЦК российского профсоюза работников среднего и малого бизнеса, входить в комиссию исполкома московской организации социал-демократической партии России по связям с профсоюзами, некоторое время быть членом штаба поддержки федерации профсоюзов авиадиспетчеров России (в период подготовки этого профсоюза к осенней забастовке 1992 г.), консультировать Росуглепрофсоюз и быть членом исполкома движения «Шахтеры России» (1995 г.). Материалы этих профсоюзов, отложившиеся в моем личном архиве, стали важной частью источниковой базы работы, предлагаемой вашему вниманию. В конце 1994 – начале 1995 гг. я работал руководителем аналитической группы в Национальной информационной корпорации (НИКО) – аналитической структуре корпорации «Олби». Материалы корпорации также использованы в этой книге. В качестве специалиста-политтехнолога я работал агентствах политконсалтинга «Николо М», «Политика», «ИМА-консалтинг», а также в службе избирательных кампаний и кадровых рекомендаций СДПР. В книге я использую материалы и этих структур. Эти материалы содержат, в основном, социологическую и политологическую информацию о выборах, электоральной активности населения и предвыборном положении в 18 регионах страны в 1992–2003 гг. Данные материалы использовались мною для изучения электоральной стратегии и тактики активистов забасткомов, а также как иллюстративный материал.

Важнейшей частью источниковой базы исследования является личный фонд лидера объединенного забастовочного комитета производственного объединения «Севуралбокситруда» (ОЗК ПО СУБР) В. Чезганова, который он мне подарил в 1993 г.

Фонд содержит материалы о деятельности забастовочного комитета ПО СУБР в 1991–1992 гг., о развитии забастовочного движения в Североуральске и становлении в этом городе Независимого профсоюза горняков. В файлах ОЗК ПО СУБР содержатся уставные документы Независимого профсоюза горняков России (НПГР), программные документы бастующих, например, принципы отношений с различными организациями, а также проекты положений и предложения о создании нереализованных форм объединений шахтеров. В нашей источниковой базе содержатся обращения, требования и заявления бастующих (часто в форме листовок). Кроме того, отложились резолюции, решения и постановления организаций, создаваемых бастующими рабочими (ОЗК, общегородского митинга и т. п.), а также телеграммы и письма, приходившие в ОЗК и отправляемые им. Самым массовым типом документов фонда являются протоколы сменных собраний бастующих шахтеров и протоколы заседаний ОЗК. Отложились в материалах забасткома и приказы дирекции ПО, изданные в период забастовок и непосредственно после них, а также тарифные соглашения горняков и администрации.

Самым интересным, на наш взгляд, документом следует признать дневник забасткома, в котором фиксировались параметры забастовки – структурное подразделение, сколько человек, говоря на сленге шахтеров, «легло в забастовку», то есть забастовало, каковы основные требования бастующих, что происходило в ходе стачки. Дневник забасткома был документом «внутреннего пользования». Его данные не предназначались для печати или публичного оглашения, поэтому в нем много данных, противоречащих публичным заявлениям и листовкам ОЗК, что повышает ценность информации дневника и делает его, на наш взгляд, одним из главных достоверных источников по истории ОЗК ПО СУБР.

Кроме того, в фонде есть материалы профсоюзов, в основном, аналитические записки, решения и постановления высших органов профсоюзов, политические декларации профсоюзов, протоколы заседаний различных органов профсоюзов.

Много интересных данных для нашего исследования подчеркнуто из «неформальной» периодики. «Неформальная» пресса была особым культурно-политическим феноменом конца 80-х – начала 90-х годов. Это были незарегистрированные официально или учрежденные создаваемыми в конце 80-х – начале 90-х годов общественными объединениями газеты и журналы. На ней слабо сказывалось влияние прямой государственной цензуры, поэтому ее сообщения (например, о забастовках) зачастую были более информативны и достоверны, нежели сообщения официальных органов. В монографии использовались материалы трехсот изданий «неформальной» прессы.

В настоящем исследовании мы опирались и на материалы, опубликованные на страницах «леворадикальных» газет. В нашем случае к таковым можно причислить двадцать восемь наименований газет. Это – газеты, издаваемые в 1988–1993 гг. анархистскими организациями, такими, как Инициатива революционных анархистов (ИРЕАН), Союз анархистов, Анархо-коммунистический революционный союз (АКРС), Ассоциация движений анархистов (АДА), Анархо-синдикалистская свободная ассоциация (АССА), Комитет за рабочую демократию и социализм, Марксистская рабочая партия, Движение за создание революционной рабочей партии, Товарищество социалистов-народников и Конфедерация анархо-синдикалистов (КАС). Последняя – лидер среди издателей «левой» прессы. Мною использовалась информация двенадцать изданий Москвы, Ленинграда (Санкт-Петербурга), Казани и Харькова, принадлежавших этой группе.

«Левые» группы в исследуемое время были небольшие и, как правило, молодежные. Они были совершенно мирными и не поддерживали террористическую тактику своих «праотцов». Многие из них (КАС, ИРЕАН, Товарищество социалистов-народников) были созданы молодыми историками, увлекавшимися анархизмом и народничеством как предметом своих исследований. Как большинство изданий того времени, газеты «левых» развивали на свой лад «возрожденческую» идеологию и по-своему «воевали со временем», пытаясь «переиграть», реинтерпретировать ход исторического процесса. Общеисторический вывод «левых» был таков – все беды России произошли потому, что в свое время граждане страны последовали за большевиками-ленинцами, а не за анархистами, эсерами и троцкистами. Если возвратиться в «исходную» историческую точку, признать ошибки и «исправиться», то можно вновь «найти верный путь» к процветанию, демократии и новому социализму. Преуспевали в изложении подобной концепции «А-S Инфо» (ИРЕАН), «Община» (КАС), «Интер-взгляд» (Комитет за рабочую демократию и социализм), «Трибуна» (Движение «Добрая воля»), «Революционная Россия» (Товарищество социалистов-народников). Не чужды были «левые» и традиционной для демократического движения апологетики западных взглядов. Правда, апологетизировались, в основном, современные западные анархисты, «зеленые» и троцкисты. Многие группировки (например, троцкистская группа Д. Мандела или шведские анархисты) восхвалялись, в том числе и по финансовым причинам, так как именно они были спонсорами ряда «левых» изданий. Такие взгляды причудливо сочетались с ретрансляцией общедемократической критики КПСС и частичной поддержкой Б. Ельцина и его окружения, что, естественно, еще дальше отдаляло «левых» конца 80-х – начала 90-х от исторических «прототипов».

Однако именно «левые» пытались уделять большое внимание забастовочной борьбе. Многие из них добросовестно собирали и публиковали информацию о стачечном движении на страницах своих СМИ. Наиболее информативны в этом плане следующие издания: «Черное знамя» (газета анархистов), «Рабочая демократия» (газета троцкистов), «Рабочий», «Голос», «Информационный бюллетень КАС-КОР» (газеты анархо-синдикалистов), «Бюллетень левого информцентра», «Сообщает информационное рабочее агентство».

Интересны для нашего исследования и газеты социалистов и социал-демократов. Для написания книги нами использованы шестьдесят два социал-демократических и социалистических издания, то есть издания Социал-демократической партии России (СДПР), Российского социал-демократического центра (РСДЦ), Союза молодых социал-демократов (СМСД), блока «Новая Россия», Социалистической партии, а также социал-демократических партий и групп Украины, Белоруссии, Казахстана и Азербайджана выходивших в 1990–1993 гг. Самые известные газеты этого политического направления: «Новости социал-демократии», «Новая жизнь», «Альтернатива», «Сфера» (Саратов), «Республика» (Петрозаводск), «Вятский наблюдатель», «Московский социал-демократ», «Эсдек» (Санкт-Петербург). Многие газеты эсдеков тех лет пытались копировать идеологию и тактику правой западной социал-демократии, что часто оказывалось неприемлемым для России, точнее для российской социальной и электоральной базы социал-демократии. Кроме того, социал-демократические газеты в своем большинстве были настолько интегрированы в общедемократические СМИ, что подчас «теряли лицо», переставали отличаться от любой другой популистской демократической газеты. В этом газеты эсдеков были слепком партии, которая, несмотря на свое название, была скорее федерацией клубов городской гуманитарной интеллигенции, часть членов которых искренне желала стать социал-демократами, а часть, видимо, «играла» в социал-демократов. Но, несмотря на это, в конце 80-х – начале 90-х СДПР по праву могла считаться одной из ведущих демократических партий, связанной с забастовочным и профсоюзным движением. Еще на начальной, «клубной» стадии своего существования (1987–1990), социал-демократы, а тогда – члены клуба «Демократическая перестройка» и социал-демократического крыла Демократического союза установили контакты с бастующими шахтерами, участвовали в работе первых шахтерских съездов, организации первых профсоюзов, альтернативных системе ВЦСПС. Эти контакты были отражены на страницах партийной прессы. Позже, после создания Социал-демократической ассоциации и партии, социал-демократы участвовали в создании профсоюза «Соцпроф», чьи газеты «Рабочее слово» и «Рабочая сила», относительно, регулярно освещали забастовочное движение.

Нерегулярно, но интересно освещалось развитие забастовочного движения в газетах «А и Б» (выходила в 1991 г.) и «Обозреватель» (1991–92 г.), отражавших мнение Социалистической партии (лидер – Б. Кагарлицкий). При работе над диссертацией автор пользовался материалами этих газет, с учетом проФНПРовской позиции лидеров Соцпартии и их полуприкрытой «игре в лейборизм», что нашло отражение даже в самом названии последнего издания.

Для изучения забастовочного движения 1992–93 гг. нам приходилось обращаться и к изданиям, излагающим прокоммунистическую позицию. Под прокоммунистической позицией мы понимаем в данном случае традиционалистскую, антигорбачевскую и антиельцинскую позицию. В политическом смысле это течение политической мысли охватывало широкий круг сторонников – от сторонников радикального сталинизма (членов движения «Единство за ленинизм и коммунистические идеалы», общества Сталин, Всесоюзной коммунистической партии большевиков и большевистской платформы в КПСС) до умеренных почти (но почти!) реформистски настроенных коммунистов из Социалистической партии трудящихся.

На прокоммунистических позициях находились в 1990–91 годах и некоторые ведомственные газеты силовых министерств («Ситуация» (МВД СССР), «Российские милицейские ведомости» (МВД РСФСР)), что недвусмысленно подчеркивало отнюдь не реформистскую позицию их руководителей и давало гражданам СССР пищу для размышления о разногласиях внутри руководства страны.

Изучаемый период был весьма непростым для коммунистов. КПСС распадалась и разлагалась. Процесс дезинтеграции партии, в какой-то мере, инициировался ее руководством во главе с М. С. Горбачевым и А. Н. Яковлевым. 1988 год фактически положил начало открытой внутрипартийной дискуссии о характере и целях реорганизации советского общества. В 1989 были созданы первые прокоммунистические организации вне структур КПСС: Объединенный фронт трудящихся, Интерфронты, движение «Единство за ленинизм и коммунистические идеалы». В 1990 произошел фракционный раскол партии, появились почти несовместимые по взглядам внутрипартийные платформы: большевистская, марксистская, демократическая. Были образованы КП РСФСР и движение «Трудовая Россия», руководство которых начало конфликтовать с М. С. Горбачевым. Все это, а также то, что в 1991 КПСС была запрещена, привело к «взрыву» неформального коммунистического партийного строительства. Возникли Российская коммунистическая рабочая партия (лидер В. Ампилов), Социалистическая партия трудящихся (лидер Р. Медведев), Партия социального прогресса, Союз молодых коммунистов, Российская партия коммунистов, СКП-КПСС, партия «Левая Россия» и ряд других прокоммунистических объединений. Это же привело к созданию новой партийной периодики. При работе над книгой использованы материалы сорока трех неформальных, неофициальных прокоммунистических изданий 1989–93 гг. Среди них федеральных – 16. Наиболее информативные для нашего исследования: «Гласность», «Воля», «Политика», «Народная правда» и «Наша Россия». Использованы также материалы московских и ленинградских коммунистических газет (всего —3 наименования), а также 20 наименований фракционных коммунистических партийных газет, в том числе газеты сталинистов («Борьба», «За Родину! За Сталина!», «Большевик»), газеты коммунистической инициативы («Наш выбор» (Нижний Новгород) и «Бумбараш»). Привлечены материалы 5 газет Российской коммунистической рабочей партии (РКРП), наиболее информативные среди которых «Комментатор», «Трудовая Россия» и «Молния».