Якорь

Якорь

Тая Сергеева

© Тая Сергеева, 2024

ISBN 978-5-0056-5729-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды одиноко гуляя по незнакомому мне городу, я была излишне задумчивой и рассеянной, слишком погруженной в свои мысли. В этом городе я остановилась на десять дней и вот уже третий из них изучала всевозможные достопримечательности, любовалась красотами. Широкие и светлые улицы гудели, жужжали от наплыва транспорта, шумели от бесконечной вереницы прохожих, множества туристов, таких же, настойчивых, страждущих набраться незабываемых впечатлений, как и я сама.

Но именно в этой суете, шуме, было и некое очарование. Неуёмная энергия города быстро передалась моему сонному настроению, и бодрым легким шагом я поспешила навстречу новому дню, его загадкам, приключениям, а возможно и тайнам. Посетив в этот день обычную обзорную экскурсию, нас распустили на красивой набережной, и дальше я была предоставлена самой себе, своим мыслям, и пробудившейся во мне от избыточных впечатлений мечтательности.

В этот день я не строила больше никаких грандиозных планов, решив, что буду просто гулять, наслаждаться природой, людьми, самим городом. Мне непременно захотелось ближе подружиться с ним, понять его настроение, молчаливый, а порой и шумный призыв, возможно приглашение раствориться в нём без остатка, оказаться в его заботливых и гостеприимных объятьях.

Так я прошлась по парку, посидела на лавочке, слушая пение птиц, иногда отвлекаясь на слишком эмоциональных и бесцеремонных туристов, но, тем не менее, глубоко погрузилась в размышления, как интересно был устроен этот мир, где современная жизнь во многом тесно переплеталась с самим прошлым. Причём это далёкое прошлое начало будоражить моё сознание практически с того самого момента, как я сошла с вагона поезда на переполненный людьми перрон, и пока добиралась до гостиницы. Город сразу поразил меня и моё воображение, оправдывая самые смелые ожидания.

Когда ты впервые на расстоянии вытянутой руки видишь знакомое, запечатлённое в памяти детским восприятием историческое здание воочию, с его вековыми балюстрадами и колоннами, кажется, что сам моментально переносишься в тот далёкий, не знакомый для тебя мир. Не желая того, невольно проникаешь в него своими будоражащими сознание мыслями, переплетая воедино реальность и вымысел. А погружаясь в исторические факты, словно теряешься в том дне, в той эпохе, когда здание было только ещё построено и представляло собой не просто гениальное творение мысли мастера, но и то, как использовалось по своему прямому назначению.

Это были впечатления от первых дней знакомства с удивительным, во всех отношениях, городом. Через несколько дней незаметно для меня самой, произошло привыкание к тому, что современность и история перекликаются, пребывая в некой гармонии и содружестве. Они незримо и вместе с тем ёмко, дополняли друг друга, и ты невольно начинаешь, воспринимать данную реальность уже не отдельными, пусть и очень яркими, фрагментами, какими-то важными с точки зрения культурной ценности зданиями, а целостно, масштабно и более органично.

Наверно именно такое сочетание делает пространство города более манящим, привлекательным, заставляет людей возвращаться сюда вновь и вновь, видя в этом уникальность и неповторимость. Тесное общение с городом начинает преображать нас самих, возможно, делая более счастливыми, чуточку превращая в романтиков, позволяя испытывать глубокие и яркие эмоции. Помогает ощущать в себе единение с уникальным местом, чувство глубокой сопричастности, уходящей корнями в века.

И вот уже пресытившись за день интересными фактами, перед сном в кровати, рисуя в памяти знакомые образы большого города, начинаешь своё путешествие заново. Хотя это всего лишь моё мнение, как простого обывателя, безвозвратно влюбившегося в город, в его роскошные парки и здания, скромные улочки, увитые тихими уютными местами и, несомненно, богатым историческим прошлым.

1

Немного отдохнув от усталости, и обуздав своё эго, от непомерного желания немедленно объять всё необъятное, мне захотелось пойти в противоположную сторону от набережной. Пока я увлечённая фантазиями шла и пыталась представить себе, как, например, это место могло, выглядеть тридцать лет назад, а потом вдруг замахнулась и на все сто, то даже не заметила, как забрела на узкую улочку.

Здесь не было слышно ни шума и ни гула, мощёная камнем дорога, тротуары придавали ей старинный, загадочный вид. Узкая улица была абсолютно пустынной, безжизненной, а потому казалось, что сейчас она принадлежит только мне одной. Это ещё больше подхлестнуло разыгравшееся без меры воображение, которое напрашивалось, толкало на нечто необыкновенное, и всё больше тянуло меня вслед за собой. Прогулка по таинственной улице, что может быть интересней, шептало воодушевлённое от предвкушения настроение.

Пройдя примерно минут двадцать и словно опомнившись, я вдруг остановилась от подступившего беспокойства и оглянулась назад, мне не верилось в происходящее, поэтому захотелось понять, не являются ли мои ощущения просто игрой яркого воображения, но нет, ничего не изменилось. Действительно, передо мной по-прежнему была абсолютно пустынная улица, это выглядело довольно необычно для столь большого суетного города, с другой стороны здесь царило такое умиротворение, спокойствие, а главное стояла оглушительная тишина.

Сначала я обрадовалась такой редкой возможности погулять без толпы, суеты, спешки, расслабленная просто шла вперёд, время от времени останавливаясь и разглядывая здания, прикасаясь к шершавым стенам рукой, прислоняясь, слушала их неторопливые истории. Но по мере удаления вглубь, во мне всё больше укреплялась, ни чем не объяснимая тревога, начал подкрадываться непонятный, еле уловимый страх.

Полное отсутствие прохожих и транспорта стало постепенно угнетать в большинстве своём из-за возникшего неверия, что такое вообще может быть, и, удаляясь всё дальше, с каждым шагом росло ощущение непонятной пустоты. Это было настолько невероятно, попасть в такое удивительное место и на себе воочию испытать контраст тишины, поэтому невольно задумавшись, я вновь прислушалась к своей интуиции.

Меня словно манило и тянуло куда-то с такой неимоверной силой, что оглядевшись по сторонам ещё раз, я попыталась увидеть то, что может, успокоить, или, наоборот, придать немного вдохновения. Мне не хотелось больше испытывать странные и довольно противоречивые чувства. Окончательно сбитая с толку отсутствием людей, мною было принято решение вернуться назад, но тут я неожиданно для себя увидела, что на некоторых фасадах старинных зданий висят какие-то небольшие таблички, вывески и мне стало любопытно, что может располагаться в таком довольно пустынном квартале.

Чтобы окончательно избавить себя от волнения, я решительно зашагала вперёд, и тут же мой взгляд привлек колокольчик на другой стороне улицы, он блестел и переливался на солнце, ветер, тихонько играя с ним, раскачивал его, а он в ответ издавал еле уловимый звон. За колокольчиком ярко выделяясь на фоне серой стены, располагалась белая дверь. И от мощёного тротуара эту дверь отделяла всего одна низенькая ступенька.

На мой взгляд, вроде ничего необычного и перейдя узкую улицу, я прочитала на двери табличку «Лавка-мастерская». К этому времени мною ещё не был куплен ни один сувенира, и теперь такая лавка оказалась как никогда, кстати, и несказанно обрадовавшись удивительной возможности, окунуться в мир поделок, я решила заглянуть внутрь.

Уже взявшись за дверную ручку, вдруг нерешительно замерла на месте, так как моё сердце, словно чего-то, испугавшись, застучало так стремительно и быстро, что впору было удивляться, но в это время в судьбу вмешался колокольчик, словно прочитав все мысли и страхи, он приветственно и звонко прозвенел мне своим волшебным голосом: « Динь-динь, проходите…, динь-динь, не сомневайтесь…» и я, втянув в себя больше воздуха, вошла внутрь.

Внутри магазинчика оказалось всё довольно обыденно, понятно и просто, никакой мистики, ни каких неожиданностей. Вполне современный интерьер тут же оставил все мои сомнения и страхи позади, а вездесущая логика, наконец, возведя свои руки к небу, торжественно теперь подтрунивала и над моим подсознанием в том числе. Особенно в его непомерном желании излишне проявлять мнительность и тревожность там, где её не должно быть и в помине. Наконец, выдохнув с облегчением, я улыбнулась своему отражению в витрине магазина и, машинально покачав головой, стряхнула с себя остатки беспричинного страха.

Хотя всё же прекрасно понимала, что эти фантазии и мечтательное настроение придавал мне во многом сам город, старательно погружая в свои тайны, помогая загадочностью и непомерной красотой порой дорисовывать, но в большей степени додумывать бесконечно длинные сюжеты.

И всё-таки лавка оказалась не совсем обычной в моём понимании, она почему-то с виду больше напоминала некую квартиру, вдоль стен, которой располагались стеллажи. В центре ярко-освещённой комнаты стоял большой круглый стол, покрытый зелёным сукном и несколько стульев, придававших образу завершённость. Сразу было видно, что мебель была добротной, уютной, создавая для гостей и посетителей атмосферу непринужденности, некого домашнего очага, доброжелательности. Справа от двери находилась вешалка, наверно, чтобы покупатели ощущали ещё больший комфорт и могли оставить здесь на время свой зонт, трость или просто снять шляпу.

Оглядевшись, я громко поздоровалась, но мое приветствие звонким эхом повисло в воздухе и на него в результате, так никто и не отозвался. Оглушительная тишина с новой силой овладела мной и вновь стала накручивать успокоившиеся к этому моменту нервы. Но после минутного колебания, что и здесь скорей всего тоже никого нет, я всё-таки взяла себя в руки и поняла, что к этому надо просто привыкнуть, больше не пытаться морочить свою голову мистикой и другими несоответствиями. Поэтому решила рассмотреть сувениры, а там будь, что будет.

Быстро увлёкшись и втянувшись в этот процесс, я почти сразу погрузилась в царство всевозможных поделок. Сначала мой взгляд привлекли стеклянные стеллажи, с выстроенными в ряд сувенирами, связанные с историей города, его достопримечательностями, поделки, сделанные, несомненно, руками мастеров и просто милые безделушки.

Обследуя полки дальше, я остановила свой взгляд на красивой посуде, но больше всего мне понравились изделия из камня. Это были фигурки животных, птиц, мифических существ, сделанные из яшмы, малахита, агата и других камней. Статуэтки были холодными на ощупь, имели обтекающие формы, их хотелось невольно гладить, внимательней рассматривая крохотные детали.

Далее располагались изящные статуэтки людей, разных национальностей, рыцари, лежала атрибутика и амулеты, направленные на успех во всех делах и начинаниях. Среди всего прочего стояли милые коробочки со всевозможными магнитиками, путеводители и литература, повествующая об исторических местах в красивом оформлении, с яркими фотографиями и описанием.

Продолжая изучать содержимое стеллажей, я медленно продвигалась вглубь комнаты. Погрузившись снова в свои мысли, опять на время забылась, где нахожусь, бережно перебирая различные предметы народного творчества, находилась в том времени, когда люди ещё только начинали возрождать свое ремесло, оттачивая с годами мастерство, доводя его практически до совершенства.

Мне было интересно чувствовать кропотливый труд, огромную любовь, упорство к тому ремеслу, которым наделила их природа. При этом, как бы, между прочим, почему-то сравнивая и себя, в том числе с ними, я, машинально отмечала свою бездарность, никчемность, отсутствие желания и абсолютную не предрасположенность к ручному труду. Дойдя до угла, увидела ещё более яркие и красивые коробочки, стоящие дружными рядками. В одной из них были сувениры из бересты и бисера, в другой – из всевозможных раковин и ракушек.

Брелоки с различными предметами, разного размера лежали в дальнем углу в большой совсем неприглядной коробке и, перебирая их, мне на глаза вдруг попался настоящий якорь. Это был не брелок, не игрушка и на первый взгляд он казался очень простым, из какого-то самого обычного металла. Когда я его взяла в руку, он уютно расположился на всей поверхности моей ладони, показался внушительным. Почему—то мне подумалось, что этот якорь должен был быть снят с макета какого-то корабля, корвета и совершенно случайно мог попасть сюда к сувенирам. Приглядевшись внимательней, я заметила две буквы VK, что они могли означать, задалась я безответным вопросом.

Подержав якорь в ладони, мне на какое-то мгновенье даже запахло морем, а потом я вдруг почувствовала его необычность. Несомненно, в нем была скрыта некая очень важная, глубокая тайна, и от него исходила такая непонятная для меня энергия, словно он был наэлектризован или же имел какой-то собственный внутренний заряд. Внешне особо ничем не выделяясь, он всё же имел надо мной какую-то странную власть, когда я положила его обратно в коробку, то во мне появилось чувство потери. Непонятно почему, но мне никак не хотелось выпускать его из своих рук, это притяжение немного озадачило.

Снова держа его в своей ладони, я провела пальцем по его изгибам, погладила, ощущая прохладу, приложила к щеке, закрыв глаза, словно захотела надолго насладиться этими прикосновениями, как вдруг передо мной появился образ мужчины, который практически тут же пропал. От такой неожиданности я даже встряхнула головой, не понимая, что это было на самом деле.

В это время к великому удивлению послышались шаги, и моё одиночество было естественным образом нарушено. Сейчас, мне казалось настолько невероятным увидеть хоть кого-нибудь из людей воочию, что я вновь напряглась и даже задержала дыхание. Наконец, из соседней комнаты вышла невысокого роста миловидная женщина. Это была полная, немолодая уже дама, в глазах её светились искорки, на щеках горел румянец, и она очень мило улыбалась. Её каштановые волосы были собраны на затылке в незатейливый пучок, а отдельные прядки и завитушки, аккуратно обрамляли круглое, добродушное лицо. В лучах солнца на лице читалась некая одухотворённость или может быть детскость. В её улыбке сияла наивность и чистота.

Поприветствовав меня, она легко, между делом заметила, что эта лавка принадлежит брату, что зовут её Анна, а так как брат сегодня был вынужден уехать по своим делам, то она подменила его. Сказав мне ещё, что я сегодня первый покупатель, она вновь улыбнулась и пригласила присесть за стол, чтобы немного отдохнуть с дороги. Наконец, выдохнув с облегчением от затянувшегося замешательства, мне было, приятно, слышать неторопливую речь и я про себя, предположила, что раз она, сегодня, ещё ни с кем не общалась, ей необходимо было просто выговориться или возможно захотелось мило поболтать.

Продолжая улыбаться, Анна любезно предложила чай и я, решив, что мой отказ ненароком может огорчить хозяйку, кивком согласилась. Присаживаясь и удобней устраиваясь, мой взгляд ненадолго привлёк стеллаж с книгами, стоящий на расстоянии вытянутой руки, а в это время на столе начали появляться различные поделки и сувениры ручной работы, которые подобрала сама Анна. В довершении всего она задумчиво остановилась рядом со мной, и как-то по-особому поглядев, словно изучая лицо, сказала, чтобы я пригляделась к этим вещам внимательней, а ей придётся пока, ненадолго отлучится, и поставить чайник.

Поблагодарив за гостеприимство, я была удивлена словам Анны, и действительно поначалу бросив мимолётный взгляд на предметы, больше наблюдала за самой хозяйкой. Но после её ухода первым, что я взяла в руки была серебряная ящерка, которая лежала на лужайке из камня-малахита и её передние лапки опирались уже на другой, меньший по размерам темно коричневый камень. Я думаю, это была яшма. Эта композиция мне тут же напомнила знаменитые сказки Бажова, смотрелась очень органично и очень дорого. Глаза ящерки были сделаны скорей всего из черного агата, яркие и выразительные, они мне своим блеском напоминали живые. От этого казалось, что ящерка в любой момент, может махнуть своим хвостом и ускользнуть с этого зелёного камня прямо на мою ладонь.

Затем я взяла поближе рассмотреть лаковую миниатюру, это была небольшая шкатулка палехских мастеров, давно уже знакомая мне, но все, же по-своему притягательная. Она всегда впечатляла изяществом, яркостью и очень тонкой искусной работой. Ещё передо мной стояла достаточно высокая кованая ваза или возможно это был кубок, где травы и цветы переплетаясь в незамысловатый узор, тянулись вдоль всей поверхности этой глубокой чаши, а на краю сидела маленькая птичка, которая казалось, присела всего лишь на одно мгновенье. Наклонившись внутрь сосуда, она как будто, собралась заглянуть, или попить из него воды и при первой же возможности вновь упорхнуть.

Далее стоял внушительный и тяжёлый подсвечник, некий рыцарь из средневековья, оберегающий этот действительно монументальный очаг огня. Он, как и положено, был в латах и шлеме, одной рукой опирался на свой длинный меч, а другая, поднятая вверх как бы поддерживала сам величественный и, несомненно, статусный во всех отношениях подсвечник.

Тут незаметно появилась Анна, она принесла фрегат. Моё дыхание в немом восторге остановилось, это был настоящий большой корабль, с мачтами, парусами и фигурками моряков на палубе. Отважный капитан стоял за штурвалом корабля. И этот трехмачтовый фрегат произвел на меня неизгладимое впечатление, что я, открыв рот, немедленно встала со стула и с волнением, взяв его в свои руки, поняла, что ничего подобного ещё никогда не держала.

Скорей всего он был сделан из дерева, но в нем читалась такая незримая мощь, сила, заставляющая поверить и больше не сомневаться в его надёжности. На миг, я почувствовала даже ветер, развевающий эти паруса, соленые брызги моря и увидела мимолётный рассвет. Корабль был просто великолепен, а у меня от восторга продолжало захватывать дух. По всему его облику было видно, что мастер очень кропотливо, с огромным терпением и большой любовью трудился над ним много месяцев подряд, при этом, не упуская из виду всевозможные мелкие детали, которые передавали облику корабля полную завершённость, некий идеал. А ещё по всему было видно само трепетное отношение мастера, к нему, как к живому существу.

Конечно же, я не могла себе позволить такую роскошь, хотя прекрасно понимала, как нелегко будет выпустить такое творение из собственных рук. Я чувствовала его энергию, держа в своих руках, как словно что-то родное и до боли знакомое. Смятение и тяжесть от какой-то неминуемой утраты внезапно пронзили меня, заставив потерять голову. Быстро и незаметно на долю секунд прижавшись к нему от волнения губами, я была потрясена своими ощущениями, из глаз выступили слёзы, и с грустью в душе передала его обратно хозяйке.

Непонятно, но сейчас я готова была расплакаться, не просто расплакаться, а рыдать, так хотелось прижать его к себе снова и понять, почему он так на меня действует, почему вызывает безутешность и печаль? Чувства, которые захлестнули, требовали немедленного выхода, разрядки, и искренне поблагодарив Анну за её прекрасный выбор, я торопливо сказала, что ухожу. Но, не сделав и более двух шагов, вдруг обернулась, и в завершение ко всему прочему, непонятно даже для себя самой, неожиданно спросила, сколько будет, стоит якорь, который я видела на одном из стеллажей.

Выслушав меня, Анна удивленно посмотрела не понимающими взглядом, молча, поставила парусник на стол, и тогда я, не выдержав паузу, показала ей мою находку, лежащую в коробке с брелоками. Но и это ей, ни о чём не сказало, махнув, наконец, на якорь рукой, она взяла опять в руки фрегат со словами истинного восхищения перед ним. После нескольких секунд колебаний, меня осенило, и я вслух предположила, не с этого ли корабля этот якорь? И так как на самом фрегате, после осмотра, в действительности якоря не оказалось, то Анна согласилась с догадкой, но потом буднично, как бы, между прочим, сказала, что если он мне так уж понравился, то я могу взять его в качестве подарка абсолютно бесплатно. Теперь удивлялась я, её щедрости с одной стороны, и той легкости, с которой она распрощалась с якорем, как с давно ненужной вещью. Я подумала, может это только для меня он, представляет особую и в чём-то даже уникальную ценность, и, поблагодарив, тут же убрала его в карман.

Унося фрегат обратно, Анна вновь застыла в немом раздумье, затем, словно опомнившись и быстро пройдя вновь в другую комнату, принесла оттуда небольшой сувенир – дом, в обрамлении деревьев и лужайки. Раньше я никогда не видела таких сувениров, целый двухэтажный дом умещался у меня буквально на ладони. Сев обратно на стул, как зачарованная, я просто не могла поверить в свою удачу, и пока уткнувшись, рассматривала его детали, Анна быстро убрала со стола другие поделки, принесла чашки, чайник, вазу с печеньем, разлила чай и подвинула чашку ко мне. Немного отхлебнув, я, молча, продолжила разглядывать дом, его окна, разукрашенные ставни, любовалась обычной кирпичной трубой, черепицей на крыше, проводя пальцем по изгибам и углам, ощущая притаившееся внутри счастье. Под его окнами стояла маленькая скамейка, цветник с совсем, крошечными цветами.

Тут я увидела, как Анна наблюдает за мной и мне стало неловко, за слишком долго затянувшееся молчание. Отложив быстро дом в сторону, я наконец-то решила отдать должное и узнать, откуда в действительности берутся все эти невероятные поделки. И Анна с удовольствием на правах хозяйки стала рассказывать разные истории об этих удивительных вещах, мастерах, серьёзно занимающихся своим ремеслом. Чай был ароматным, печенье таяло во рту, беседа так сильно увлекла нас обеих, и думаю, со стороны могло показаться, что мы давние знакомые, коротающие время в приятной компании друг друга.

Допив чай и выждав для приличия, ещё пару минут, я снова переключила наше внимание на дом, на то, как замечательно выглядят занавески за оконными рамами, кота сидящего на ступеньке, на вазон с цветами, стоящий у парадной двери. Улыбнувшись, Анна сказала, что этот дом-сувенир у них появился уже давно, поэтому если я захочу его купить, то она сможет сделать на него хорошую скидку.

На том и сошлись, я влюбилась в эту поделку с первого взгляда, зная наперёд, что обязательно куплю, от неё веяло настоящим уютом и теплом, вызывая во мне благоговейный трепет. Оставшись довольной моим выбором, не спеша, продолжая рассказывать уже о самой себе, Анна, аккуратно упаковала его в коробку, положила в пакет и протянула мне.

Наполнившись невероятными эмоциями, и тем, что так замечательно провела время в этой мастерской, я даже не заметила, как прошло несколько часов. Сердечно поблагодарив хозяйку ещё раз, воодушевлённая покупкой, наконец, вышла на улицу. Сейчас колокольчик взволнованно, нервно дёргался, дребезжал и отплясывал мне своё «торопись, торопись». Ветер усилился, и по нависшему небу торопливо проносились тёмные бесформенные тучи с рваными краями, всё вокруг казалось, померкло, стало серым и унылым. Решив, больше не искушать свою судьбу неизвестным, я вернулась назад тем же путём, откуда пришла.

Через какое-то время, в приподнятом настроении, невероятно счастливая, вышла на знакомый мне шумный и гудящий перекресток, и почти сразу села в подъехавший автобус. Совсем недалеко от гостиницы, где я проживала, находилось небольшое уютное кафе, и мне захотелось немного отдохнуть, выпив чашку кофе. Стремительно надвигались сумерки, на улице загорелась иллюминация, всевозможные огни, парочки неспешным шагом прогуливаясь, проходили перед окном, а я довольная и уставшая одновременно сидела за столиком, пила кофе, любуясь вечерним городом. На душе было спокойно.

Город меня не отпускал, манил обратно, поэтому оставив свои покупки в номере, было решено, ещё немного прогуляться до ближайшего фонтана и побыть среди угасающего шума. Наконец, полностью опустошённая, еле передвигая ногами, уставшая и сонная, я поднялась в свой номер и сразу упала на кровать. В этот вечер я моментально уснула. Приучив себя за долгие годы к тому, что перед сном обязательно надо что-то почитать, сегодня даже не вспомнила о своей привычке. Похоже, друг Морфей стремительно унес меня в страну грез, даже не моргнув при этом глазом.

3

В эту же ночь мне приснился довольно странный и в тоже время удивительный сон. Сначала снилось, что я что-то долго искала у себя дома, перебирая вещи, плакала, из-за того, что никак не удавалось найти. Потом я, спотыкаясь и падая, брела по темному и слишком мрачному лесу, стволы деревьев были невероятно кривыми, со сгорбленными ветками, которые при любом удобном случае, цеплялись за мои волосы, дёргая их и путая, а сучки так и норовили попасть прямо в лицо.

Под ногами торчали корявые корни, напоминавшие огромные каменные валуны, заросшие мхом, но больше всего удручали поваленные деревья, которые собой полностью преграждали дальнейший путь. Было невероятно трудно передвигаться по такому лесу, но в, то, же время, какая-то сила вела и вела меня неукоснительно вперёд, давая веру и надежду на спасение. Хотелось как можно скорей выбраться из этого ужасного и жуткого леса, и из последних сил, я упорно продолжала идти.