Душа

В это время заходит Илаф с неизвестно каким по счёту мужем, поэтому в семье к нему мало кто относится серьёзно. За ними семенит маленькая собачка непонятной породы, виляя хвостиком и путаясь в ногах Илаф. Женщина достаёт влажные салфетки, садится на корточки, берёт свою собачонку и протирает ей лапы, причём обращается с ней как с игрушкой и очень по-детски. Как будто ребёнок застрял в её сущности, и она проживает свою жизнь на одном уровне психологического развития, хоть уже давно взрослая женщина. Но именно благодаря своему внутреннему ребёнку она очень талантливый художник и искренняя личность. В это время её муж присоединяется к остальным родственникам у стола, приготовив стул для Илаф.

– Мой пупсик готов к обеду, и я тоже, – наивно произносит Илаф, приняв ухаживания мужа и усаживаясь на приготовленный стул.

– Прекрасно. Теперь все, кто сегодня с нами, в сборе, – говорю я, оглядывая присутствующих.

Стол у нас огромный, рассчитан на четырнадцать персон, был специально заказан для нашей семьи. Если потесниться, за ним можно разместить до двадцати человек. Сегодня присутствует примерно половина. Большинство наших детей живёт в других странах, и домой они приезжают не очень часто. В основном мы переписываемся и вполне довольны этим. Я не привязывала детей к себе, вырастив их до совершеннолетия. Мы с Патриком научили их быть самостоятельными и ответственными. Научили быть свободными и уверенными в себе. И главное, привили любовь к Богу и твёрдую веру. Благодаря этой любви и нашей поддержке нашим детям удавалось достигать высокого уровня профессиональной самореализации и творческого самовыражения. Они знают, что у них есть миссия на Земле, и каждый старается её выполнить, что основная привязанность – это Бог, а остальное может быть непостоянным, временным, и только в этой жизни. И всё зависит от личной воли каждого человека и внутреннего духовного развития. Равняясь на нашу с Патриком любовь к Богу, друг к другу и на любовь к окружающим людям, наши дети скопировали эту способность и смогли реализовать себя в жизни по максимуму, не обращая внимания на пустое, несущественное, такое как жажда обогащения, власть, успех. И я не перестаю гордиться ними, хотя и скрывая это. Они молодцы.

– Ой, я забыла принести приправы, – спохватывается Мила и уже готовится встать из-за стола.

– Не надо суетиться, родная, – успокаиваю я её. – Принесут, не волнуйся.

Милочка любит суетиться, и откуда она это взяла? Мы с Патриком давно перестали торопиться и суетиться. Всё это ни к чему, когда понимаешь и осознаёшь бессмысленность жизни и ощущений, к которым стремится человек. И самое главное стремление человека – это бессмертие и божественность. На этом пути он всегда терпит поражение, потому как ни то, ни другое человеку не доступно.

– Мамуля, у меня всё никак не может уложиться в голове твоё сообщение, – у Илаф вырывается, видимо, давно сдерживаемое чувство, и она лепечет пискляво, – я, как только получила твой имейл, сразу почувствовала, с тобой что-то не то.

– Мне не хочется сейчас выяснять это, дорогая.

Я вздыхаю, понимая свою оплошность. Видно, в последнем письме к ней я слишком увлеклась и чересчур подробно описала свои планы по эксперименту, о чём вообще-то старалась среди детей не распространяться. Теперь придётся посвящать всех собравшихся в свои дела. А я так хотела попрощаться перед сном, уйти спать и всё. А утром они прочтут мои прощальные письма.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – встаёт на защиту матери рассудительный и невозмутимый Амир. – И вообще, откуда такая тревожность?

– Это не тревожность. Это интуиция! – с гордостью заявляет Илаф.

– Предлагаю приступить к обеденной трапезе и насладиться моими кулинарными шедеврами. Я очень старалась, – прерывает начавшийся спор Милочка тоном, не терпящим возражений. Но потом смягчается, – ну, пожалуйста!

– Да, Милочка с каждым разом сама себя превосходит и не престаёт меня удивлять, – подхватываю я и с благодарностью смотрю на неё, потом быстро перевожу взгляд на остальных детей и на их спутников.

Как же здорово, что мне удалось продлить свою жизнь и вырастить, дать любовь стольким детям, да ещё посвятить время науке и экспериментам. Хотя нас с Патриком долгожителями не назовёшь. Многие в наше время проживали столько же, а некоторые и больше. Однако большинство людей, хоть и мечтают о бессмертии, не могут найти себя после девяноста и, уж тем более, после ста лет. Они настолько удивлены и испуганы таким продлённым сроком, что не знают, чем себя занять и как использовать дарованное время. Возможно, будущие поколения победят этот страх и спланируют свою жизнь с учётом долголетия.

Обед вышел на славу, все блюда были просто объедение. Мы ели, не скрывая удовольствия, и Милочка радовалась, что её старания не пропали зря. Великое желание чувствовать себя нужным и полезным присуще большинству людей. Как ни старайся говорить ребёнку о любви и о том, что он ценен просто так, ни за что, лишь потому что родился и живёт, видимо, этого всё равно мало. Или, скорее всего, это оттого, что дети чувствуют, что они не родные. На каком-то подсознательном уровне. И бессознательно ищут эту безусловную любовь матери. Я старалась им дать эту любовь и старалась любить безусловно. Может, я в чём-то ошиблась? Конечно, это ещё зависит и от самого ребёнка. Кому-то нужна эта любовь, а кому-то нет. Странно, однако, не может быть такого. Любовь нужна всем и каждому. Это самый приближённый смысл бытия. Без любви нет ничего. Конечно, можно жить с этим «ничем», но это тем более бессмысленно. Всем детям мы стремились дать почувствовать и увидеть любовь Бога, воспитывали в них уверенность в Его любви и покровительстве. Это лучше, чем зависеть от любви земной. Любовь Бога постоянна и безусловна.

Так в разговорах, мои дети заканчивают обед, благодарят Милу и Господа Бога за пищу и расходятся по своим делам. Я почти всё время молчу, слушаю, наблюдаю за моими дорогими близкими, с которыми провожу последние часы, обмениваюсь поцелуями с ними и прощаюсь. Я должна снова сходить в институт, проверить установки ещё раз. Ещё раз всё проверить!!! Это так важно для меня и для будущего человечества. Кто-то может сказать, что я много на себя беру. Собственно, нам с Патриком пришлось выдержать волны неприятия и давления во время приобретения земли и строительства адронного коллайдера и института. Нужно было обосновать необходимость этого дела. Бюрократия была и будет, пока существует власть, да и вообще, пока зло не будет искоренено в человеке и не настанет эпоха искренности. Но это всё настолько утопично, что граничит с безумством. Однако, когда речь заходит о здравом смысле, за основу берутся законы логики, и считается, что она присуща человеку с эмоциональным контролем и вообще развитому в психическом плане. Развитый – значит правдивый и с собой, и со своими чувствами. Значит, осознаёт своё зло и борется с ним. Когда человек поборет зло в себе, искренне отвечая на вопросы внутри себя, когда будет осознавать свои эмоции и нести ответственность за свои поступки, тогда прекратится проекция зла на внешний мир и угроза извне. Космос интересно отвечает на неосознанность человека. По всему миру идут войны, и человек никак не может понять, что это война в первую очередь внутри него. Законы природы идентичны! Человек ждёт спасателя, когда же придёт кто-то, кто искоренит зло, изменит человека и даст ему волшебную таблетку лучшей жизни, о которой он мечтает?

– Почему так трудно получать удовольствие от того, что имеешь? Почему человек не понимает, что всё внешнее – это отражение внутреннего, и забывает об этом? – звучит вопрос внутри меня.

Я иду в институт и вспоминаю вопросы на конференции по психологии на тему: «Волшебная пилюля для идеальной жизни». Эти вопросы я задала профессору и, конечно же, ответ на них меня не удовлетворил, потому что в то время я не могла радоваться тому, что имела.

– Потому что человек несовершенен, и ему это трудно принять. Идеальный образ его Я распространяется на всё вокруг, и человек начинает сравнивать, оценивать, критиковать и осуждать всё, что не соответствует его представлениям об идеале. Своим самомнением он душит всё настоящее и живое, подгоняя под рамки идеалов.

– В этом процессе участвует разум, а не чувства?

– К сожалению, да! Человек не научился жить чувствами и осознавать их. Он твёрдо верит в свою непоколебимую логику и ум, как будто нет чувств и души.

Это произошло за год до встречи с Патриком, и тогда я ещё не подозревала, как это отразится на моей жизни. Вот сейчас вспомнила эти моменты. Я в последнее время много предаюсь воспоминаниям, как ни пытаюсь их отогнать. Видимо, потому что о будущем мало думаю. Больше стараюсь его почувствовать, представить себя, вернее, свою душу в ином мире, хотя и знаю, что эти представления не будут соответствовать действительности. От разума и знаний к чувствам и душе. Постоянные внутренние волны. Это и есть процесс осознания, и я ему научилась. Наконец-то, в итоге своего жизненного пути! Я приближаюсь к институту. За сегодняшний день это уже четвёртый раз, когда я захожу в его двери. Немного волнительно с приближением вечера, и я в ожидании этого момента.

Зайдя в институт, я улавливаю звуки из генераторной и направляюсь туда, к самой дальней двери в конце коридора. Ничего необычного. Там всегда звук мощный, учитывая массу материи, разгоняемой в инкубаторе, куда сначала поступает сгусток энергии из адронного коллайдера. Здесь всегда дежурит мастер, следящий по монитору за работой оборудования. В инкубаторе возникает мощная гравитация, которая преломляет пространство-время, имитируя чёрную дыру. Она выполняет важную роль в эксперименте.

– Предлагаю создать имитацию чёрной дыры, – как-то высказался Патрик.

– Зачем? – не думая, спросила я и тут же сама догадалась. – А, кажется, я уловила твои мысли! Если есть имитация Большого взрыва, создающаяся в адронном коллайдере, а вселенная не существует без чёрных дыр, значит, нужны и они. А как ты это создашь?

– Пока не знаю. Подумаю и посоветуюсь со специалистами.

В ходе экспериментов мы зарегистрировали реагирование чёрной дыры в момент смерти живого существа путём изменения симметрии, хоть и еле уловимое датчиками установки. И пока я сама не окажусь по ту сторону жизни, не смогу описать её действие. Есть только догадки. Чёрная дыра служит переходным тоннелем между этим миром и тем. Ад и рай по ту сторону дыры. Вернее, не по ту сторону, а в другом микромире, который образуется в преломлённом пространстве. И вероятно, на духовном уровне стирается антропное восприятие, и можно что-то проследить.

– Добрый день! Как дела? – спрашиваю я у мастера, входя в «Дыру». Так мы с коллегами окрестили инкубаторскую.

Мастер, тёмнокожий мужчина пятидесяти лет читает книгу. Когда я вхожу, он поднимает голову, добродушно мне улыбается и кивает в ответ.

– Спасибо, Ева! Отлично. Как у тебя?

– Да и я тоже ничего. Установка готова к приёму? Пришла проверить.

– Да, как всегда, готова и работает бесперебойно. На данный момент никаких всплесков и изменений внутри чёрной дыры не наблюдается. Она тебя ждёт!

– Да, ждёт! И я жду, когда окажусь там. Чувствую, как она манит меня и зовёт сквозь пространство. Ладно, зашла в последний раз навестить вас в этом мире. Счастливо оставаться.

– И тебе счастливого Пути, Ева. Встретимся в другой жизни.

– Да, надеюсь на это.

Я выхожу из «Дыры». Уверена, что здесь всё хорошо. Меня больше волнует регистратор и память, так как это важно для архивации полученных данных. Так, в посещении разных лабораторий и последнем кратком общении с коллегами проходит день, и начинает смеркаться. Приближается вечер. А потом ночь и конец моей жизни. Опять ощущаю слабую дрожь и холодок в теле. Что бы это значило? Я ведь готова и жду этого момента. Что же всё-таки пугает? Неопределённость. Как всегда. Но я выполнила свою миссию, много сделала в этой жизни. А может, страшно, что там? Страшно отдаться потоку? Это всегда волнительно – отпустить контроль. А именно это и произойдёт после моей смерти. Хотя я всячески пытаюсь оставить этот контроль, оправдывая свои действия тем, что провожу эксперимент и хочу оставить потомкам свой след и информацию. Удивительно, что этот свой след я оставляю после смерти. След души. Отпечаток в пространстве. Хоть бы получилось. Я мысленно сжимаю кулачки. Хоть бы получилось.

Последний ужин с родными проходит мирно и без каких-либо эксцессов. Они узнают о моей смерти завтра утром. Я мысленно прощаюсь со всеми, провожаю взглядом, украдкой смахиваю слезу.

– Мама, у меня чувство, что ты смотришь на меня, как в последний раз, – ловит мой взгляд чуткая Илаф.

– Ты очень красивая, и я горжусь тобой, – мягко ухожу я от ответа и её пронзительного, пытливого взгляда.

Я прощаюсь со всеми, стараясь не подавать вида. И у меня это получается. Ухожу в свою комнату. А когда стемнело, выхожу на улицу и направляюсь в институт. Дышу полной грудью. Всё же как хорошо дышать. Душа не дышит. В этом я почему-то уверена.

Захожу в институт, прохожу в инкубаторскую. Здесь меня уже ждёт мой ассистент. Молодая девушка, гений, вундеркинд. Ей всего пятнадцать лет, но она владеет пятнадцатью языками, знает в совершенстве физику, квантовую механику, теорию гравитации, основы программирования, генетику, инженерию и много всего другого, необходимого в эксперименте. Мы с Патриком встретили её, когда путешествовали по России, в одном из маленьких городков на севере, название даже не помню. И эта девчушка, которой тогда было восемь лет, показывала на улице трюк с предметами, которые умудрялась поднимать в воздух, не прикасаясь руками. Тогда мы спросили, как она это делает? Это фокус или что? И она, смеясь, просто объяснила, что это делается легко, если создать в пространстве элемент гравитации. Она сделала куб из стекла, создала условия и спокойно показывала людям трюк, выдавая его за волшебство и зарабатывая деньги.

– В жизни волшебства не бывает, – поделилась она с нами в момент откровения, – это всего лишь знания и применение знаний.

– Ты где живёшь?

– Там, – махнула она рукой в сторону скученных домов, потерявших вид и стоявших еле-еле, отражая время и старость.

– А что родители говорят?

– Я живу с тётей. Родители умерли.

– Как тебя зовут?

– Марина, – улыбнулась она.

Мы встретились с тётей, и поскольку она ни в какую не соглашалась отдать опекунство, подписали соглашение, что по достижении совершеннолетия племянницы, она отпустит её к нам работать. Но всё произошло немного по-другому. Примерно год назад, за месяц до смерти Патрика, Марина приехала к нам, сказав, что сбежала от тёти, не дождавшись совершеннолетия, из-за того, что та плохо с ней обращалась. Мы уладили все вопросы с законом и предложили девушке рабочее место и квартиру недалеко от института. Жить с нами она отказалась, хотела быть одна. Что ж, квартирами мы располагали и предоставляли их работникам при необходимости.

– Добрый вечер, вернее уже ночь, – кивает головой Марина.

– Ещё раз здравствуй. Без лишних слов приступим. Всё уже готово, и я весь день только и делала, что проверяла все установки. Не будем тянуть и покончим с этим, – я бодро укладываюсь на кровать, подключаю дыхательную систему и натягиваю на себя стеклянный щит.

Стеклянный щит прокручивается вокруг кровати и плотно закрывается. Всё, моя капсула герметична. Когда начнётся эксперимент, установка создаст внутри неё вакуум. Я ещё дышу и смотрю сквозь стекло на небо. Крыша стеклянная, и ночное небо со звёздами располагает к мечтам и созерцанию. Я готова умереть.

Глава 5

Смерть

Я делаю вдох. Он последний. Выдох. С этим выдохом что-то вылетает, как вода из только что открытого крана. Последний удар сердца. Мозг пока работает. Тело становится ватным, и я его не чувствую. Душа приобретает свою форму и структуру. Не знаю как, но я её чувствую и знаю, что это именно моя душа. Она парит над телом в вакуумном инкубаторе. Ей тесно. Мне тесно, моей душе, и я хочу вырваться. Где-то гремит и шумит. Я оглядываюсь. Сквозь стекло инкубатора вижу размытые и оттого странные очертания тела Марины. Она всматривается в моё бывшее тело и лицо, сверяется с данными приборов и компьютера. Ментафон пересылает мысли. Я бью в стекло и хочу вырваться наружу. Очень хочется полететь. Огромное желание. Но вдруг что-то меня останавливает. А, шум! Я вспоминаю об эксперименте. И тут же жалею, что задумала всё это. Ничего не хочется делать. Невероятная лень и потребность лететь и летать. Я не понимаю, зачем всё это. А, это моё сознание с невероятным усилием проникло в мою душу, и пытается управлять ею, как мозг телом. Я злюсь и мечусь по инкубатору. Шум приближается. Внезапно я чувствую, что меня куда-то засасывает. Я пытаюсь уцепиться хоть за что-нибудь, но руки проходят сквозь предметы и лишь хватают пустоту, всё проскальзывает, я не ощущаю своего веса и понимаю, что больше не могу влиять на материальный мир. Меня засасывает в отверстие инкубатора, находящееся в изголовье.

– Земное тело Евы умерло в 0 часов 48 минут 28 октября 2094 года, – Марина делает голосовую запись в журнале регистрации. – Возраст 121 год. Состояние здоровья на момент смерти удовлетворительное. Работа сердца и…

Марина продолжает начитывать регистрационные данные о состоянии здоровья и общие заключения. Моя душа в это время пытается пробиться сквозь стекло и борется с засасыванием. Странно. Ведь внутри капсулы я не могу ни за что ухватиться, мои руки проходят сквозь предметы, но, тем не менее, оболочка инкубатора для меня непреодолима. Как будто что-то кроме стекла держит меня внутри, и что-то внешнее управляет моей душой. Но я помню о своей миссии и поэтому сопротивляюсь. Какая-то сила, как магнит, очень сильно тянет меня в образовавшуюся воронку. Марина заканчивает запись, бросает взгляд на инкубатор, глядя сквозь мою душу, смотрит на часы. Прошло меньше пяти минут. Слегка кивнув, как будто дав самой себе команду, она нажимает кнопку, связывающую инкубатор с адронным коллайдером. Из инкубатора резко вытягивается воздух, и образовавшемся в вакууме я уже ничего не вижу. Я вмиг оказалась в другом пространстве. Темно. Мою форму и структуру сканирует микроскан. Ощущаю шлепок где-то сзади и оглядываюсь. Это ко мне припечатался код. Теперь моя душа привязана и сохранена. Прекрасно. Всё идёт по плану. Что-то сильно гремит и бьётся. Это столкновение частиц в коллайдере. Мой слух обострён. Меня продолжает засасывать в воронку. Ментафон прекращает передачу мыслей. А я уже вижу гравитационное преломление пространства и различные цвета, зоны. Я внедряюсь в это, и меня буквально разрывает на куски. Но душа оказывается очень пластичной и гибкой. Как бы её ни растягивали гравитационные волны, я чувствую свою духовную целостность. Я успокаиваюсь. Продолжаю двигаться в волнах. Что-то новое и необычное. Сколько времени проходит в этом эйфоричном состоянии, я не знаю, и у меня нет необходимости знать. Мне очень хорошо. Не мешают никакие мысли, дела, обязанности. Внезапно я останавливаюсь, но не сама. Остановила какая-то внешняя сила. И вот меня тянет назад. Я разворачиваюсь и плыву обратно, хотя это лишь ощущение. На самом деле трудно понять, куда я плыву, и у меня нет реальной потребности в определении направления. Я это всё чувствую в глубине души. Логических связей у меня нет. В этом пространстве присутствует какой-то магнетизм, который тянет меня. Волны меняются. Цвет, глубина, время и плотность тоже. Меня несёт с невероятной скоростью, и передо мной предстают разные люди, чьи-то жизни в разные периоды времени, начиная с зарождения жизни на Земле. Я вижу себя в эмбриональном состоянии и покойницей, перескакиваю с одного периода своей жизни на другой. И всё это проносится с большой скоростью. Меня освещает яркий свет и, привыкнув к нему, я вижу свой институт, лес, парк, цветы. Я парю над верхушками деревьев. Вижу своих родственников, которые идут от дома к институту. Видимо, уже наступил день, и они узнали, что я умерла. Я спускаюсь ближе к земле.

– Как так?! Она умерла и никому ничего не сказала! Я могу понять внезапную смерть, но оказывается, она её спланировала и подготовила, что, в общем-то, тоже не укладывается в моей голове, – жена Амира возмущается, стараясь сдерживать голос, и постоянно оглядывается, проверяя, не слышит ли кто её.

– Мама сделала то, что хотела. Этот эксперимент – цель её жизни, – пытается защитить и оправдать меня Амир.

– Можно было бы подумать об окружающих, близких, родных.

– Она выполнила свою миссию на Земле.

– Какой ты бессердечный. И тебе не жалко, что она умерла? – не унимается жена Амира.

– Конечно, жаль, и мне её будет не хватать. Но, в конце концов, все умрут. И она прожила счастливую долгую жизнь, наполненную наукой, духовностью и интересными событиями. Тем более, папа умер ровно год назад. Мы могли бы это предвидеть. Они были очень близки и привязаны друг к другу.

Я парю, оставив попытки вмешаться и что-то сказать. Меня никто не слышит и не видит. Конечно, я же смотрела фильмы и читала книги. Всё так и есть, и сейчас я в этом убедилась. Мне необходимо попасть в институт. Это важнее всего. Работает ли установка? А что если не работает? Что я могу сделать?

В инкубаторской мирно жужжит установка, а Джон Нэш склонился над сенсорной панелью, с интересом что-то изучая. Марина за другим компьютером так же увлечённо чем-то занимается. Я просачиваюсь в комнату сквозь стены. Эту удивительную способность я обнаружила, когда спускалась. Меня понесло прямо на дерево, и… оно прошло сквозь меня.

– Сигнал, как появился некоторое время назад, так по-прежнему и поступает. Но он то усиливается, то ослабевает. Сейчас очень сильный, – Джон просматривает отчёт.

– У меня тоже есть движение и слабое мерцание. Возможно, это душа Евы, – подтверждает данные Марина. – Впервые с момента смерти Евы есть движение.

Эксперимент идёт! Моя душа получила условный код Ева1, потому что была первой душой, которая готовилась к опыту сознательно и была готова духовно. Душе Патрика был присвоен код Патрик1, но её не удалось закодировать, вернее, она не прикрепилась, поэтому не было возможности вернуть её обратно в инкубатор и проследить. Кажется, это моя душа подаёт сигналы. Марина и Джон пытаются раскодировать посылы. Я же парю над сетью, в инкубаторе вижу своё тело, его уже погрузили в длительную заморозку. Сейчас я должна через чувства сообщить о своём присутствии. Мерцание усиливается. Оно мелькает синими и красными сполохами в воздушном пространстве, огороженном невидимыми стенами и являющемся прямой проекцией движения сгустка энергии. Благодаря программе, записанной в сети, этот сгусток энергии, или моя душа, перемещается по еле уловимым волнам и нитям внутри трансформатора, который выглядит, как солнечная батарея, и представляет собой кристалл, состоящий из множества кругов, образующих перевёрнутый конус высотой пять метров, под потолок лаборатории. Внутри кристалл пронизан нитями-сенсорами, он как огромный белый одуванчик. Именно здесь ловятся и концентрируются чувственные посылы души.

Внезапно раздаётся слабый звук, потом ещё раз и ещё. Джон и Марина хватают наушники и вслушиваются. Очень тихо и где-то далеко слышен звук.

– Может, это что-то гудит в установках? – предполагает Джон, не снимая наушник.

– Не уверена, – обеспокоенная Марина снимает наушники и прислушивается. – Тут явно посторонний звук, которого раньше не было. Это одна и та же нота монотонно звучит и звучит со стороны трансформатора.

– Кажется, Ева пытается нам передать информацию через звук, – улыбается Джон. – Она натягивает нити одуванчика в кристалле, и они издают звук.

– Музыка души? – восхищается Марина. – Сколько раз слышала эту фразу. Да, верны слова, Ева всегда их повторяла: «Законы природы идентичны». Пока звучит одна и та же нота. Это «ми» первой октавы.

– Ты знаешь ноты? Занималась музыкой?

– Хм… Чем я только ни занималась! – смеётся девушка. – Если я за что-то бралась, то изучала до конца весь материал, известный в природе.

– Тогда мы, кажется, распознали код и посыл. Теперь сопоставим ноты и буквы и сможем прочесть сообщение. Каждая нота и аккорд будут соответствовать определённой букве или слову. Сейчас поймём.

Джон заносит в программу нотную грамоту и запускает дешифратор по нотам. Теперь звуки трансформируются в буквы и слова.

– Молодец Ева! Молодец, молодец! Догадалась! – Марина светится от счастья. – Применила теорию суперструн и, натягивая волны пространства, реализовала передачу данных через музыку.

Ух-ух-ух, вздыхаю я. Наконец-то услышали! Я уже думала, меня окружают глухие. Я бесцельно перекатываюсь в энергетических волнах, наслаждаясь лёгкостью, и дёргаю за нити пушистую сеть одуванчика. Пока они распознают музыкальный код, я могу просто порезвиться. Мне необычайно легко, и я постоянно забываю, зачем я здесь. Напоминает засасывающий вакуум, который периодически возвращает меня к трансформатору, если я, заигравшись, улетаю далеко от этого мира и Земной жизни. Я проваливаюсь сквозь подушку гравитации, и меня несёт невероятное чувство эйфории. Как под наркозом – никакого чувства ответственности и контроля. Меня обволакивает тепло и нежность, и я чувствую, что я дома. В очередной раз меня тянет волной непонятная сила. Она, как воронка, засасывающая и выплёвывающая, – в зависимости от направления. Я постоянно оказываюсь то в одном, то в другом пространстве, зоне, сфере, системе, периоде. В одно мгновение перескакиваю и только успеваю замечать, как меняется окружающая среда.