Кровь и Плен

Это оказался магазин художника, на стенах которого в ряд висели картины, а под ними стояли полки с менее качественными репродукциями. Если бы я не увидела подпись, то себя бы и не узнала. У девушки на всех изображениях было разное выражение лица. То она выглядела мрачно и пугающе, то тепло улыбалась, то застывала в крике. Все эти метаморфозы напрочь убивали схожесть со мной.

Коллекция Люция явно собиралась с особой тщательностью, ведь на большинстве работ я смогла узнать себя.

Но здесь…

Я отвлеклась, едва не вздрогнув, когда маленькая черная птица приземлилась на плечо. Она посмотрела в сторону, куда был устремлен мой взор, и нахохлилась, подпрыгивая на одном месте, а потом словно оцепенела, превратившись во внимательного слушателя.

– Госпожа! – Хозяин лавки, юркий худой мужичок, подскочил, отвешивая поклон до земли. – Что привело вас?

Он отступил на шаг, опустив голову и глядя себе под ноги.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Нет. Я просто прогуливаюсь, не обращайте на меня внимания, – произнесла я. В прежние годы даэвы были столь привычным явлением в Сороле, что никого не волновали. Из-за близости обители Сорель местные жители не опасались нас и не так сильно страшились нашей магии.

Но все изменилось… Как меняется направление ветра с теплого южного на леденящий северный.

– Может, вы желаете купить обереги? – показал он на портреты, развешенные на стенах помещения по ту сторону окна. – Есть защищающие от скверны, но вас это, наверное, мало интересует. Может, отгоняющие дурные сны? Самоотверженная Сара избавит вас от кошмаров.

– Она даже себя от них избавить не могла… – Наличие такого талисмана вызвало лишь больше недоверия.

– Вы были с ней знакомы? – Лицо хозяина просветлело, он поднял голову, во все глаза смотря на меня, в его голосе звучала надежда. Его совсем не волновало мое замечание.

– Немного, – с неохотой выдавила я. Это же не назвать ложью, верно? Ведь я и есть Сара. Хотя вполне возможно быть не знакомой с самой собой. Не знать саму себя – совсем не редкое явление…

Я запуталась в собственных мыслях.

– Я видел ее издалека однажды, много лет назад, когда был еще мальчишкой. И что удивительно… – Мужчина тихо рассмеялся, растеряв всю свою настороженность и расслабившись. – Она, прямо как и вы, держала в руке палочку с яблоком! – Заметив, что я не разделаю его веселья, продавец подобрался и добавил: – Раз вам не нужен оберег, отгоняющий дурные сны, то возьмите амулет на счастье.

Мужчина запустил руку в карман пиджака, вытаскивая связку тонких золотых нитей, что были нарезаны на равные кусочки. Отделив одну, протянул мне:

– Повяжите на эфес своего оружия, и судьба будет вам благоволить. Символизирует волос удачи. Очень сильный оберег. Не пожалеете. – Владелец лавки склонился ко мне, едва слышно прошептав: – Извините меня за наглость, но сам Проклятый Черный Змей в это когда-то верил. Говорят, в наше время талисман обратился против него и теперь он не рискует подойти к тем, кто использует его. – Заглянув в мои потемневшие глаза, он отпрянул: – Что с вами? Я сказал что-то неправильное?

– Нет. Все хорошо. Я просто… кхм… удивилась, – не сразу нашла я подходящее слово. Поразительно, что даже та нелепая история оказалась в народе.

Мужчина растерянно стоял, так и сжимая в руках нити. Вид у него был перепуганный. Он боялся, что разозлил меня.

Я нахмурилась. Пусть город мало изменился, но люди стали иными.

– Пожалуй, возьму один, – чтобы хоть как-то подбодрить хозяина заведения, произнесла я. Лицо его просветлело, он протянул мне нить и выжидательно уставился на меня. – После повяжу, – пообещала я, помня предупреждение Фредерика о моем мече.

Пусть людей, помнящих меня в лицо, осталось мало, а портреты зачастую не походили на оригинал, но вот Туманный с выгравированными на эфесе лозами и виноградными листьями изображали весьма точно, как и медальон, оставшийся мне от отца. Украшение вообще стало загадкой – тех, кто его видел и до сих пор был жив, я могла пересчитать по пальцам одной руки. Вступив в орден, я всегда носила его под одеждой, а если и доставала, то только в кругу близких. В кругу, который исчислялся моим братом, Айвен и Долорес, бабушкой Фредерика.

Но если даже та глупая история с волосом стала всеобщим достоянием… С какой же тщательностью люди собирали эти рассказы? Здесь не обошлось без влияния даэвов. Кто-то помогал расти вере в Самоотверженную Сару, раз за разом подпитывая ее новыми подробностями.

Эта вера не появилась сама собой. И я не могла решить, что именно не понравилось мне больше: сам факт ее существования или то, что светлые стражи приложили к этому руку.

Кое-как вручив торговцу деньги, я собралась уйти, когда мужчина восхитился:

– Эта птичка привязалась к вам. Как необычно!

– Она за мной следит, – призналась я, а мужчина улыбнулся, приняв это за шутку.

Но я-то знала, о чем говорила: с тех пор как птица села на мое плечо, кольцо Морана холодило кожу, как и само теневое существо, выглядевшее настолько реально, что никто из простых людей не мог распознать его сути.

И украшение, и птица были неразрывно связаны одной и той же силой. Силой, что принадлежала диву. И не зря меня не покидало ощущение чужой магии, даже когда я оказалась в Тронге. Пусть я оставила крепость Северного ордена позади, но частица Люция последовала за мной и никак не желала исчезать, ведь перстень не снимался. Лишь прокручивался на пальце и даже после настойчивых попыток убрать его с руки втягивался в палец, оставаясь на коже тонкой темной полосой.

Но Люций никак не мог оказаться в Сороле – когда я сбежала, нас разделяло слишком большое расстояние, которое должно было лишь увеличиться, учитывая ту спешку, с которой мы путешествовали все это время. По всему выходило, что Моран все еще находился где-то далеко, но вот его теневая сила, благодаря реликвии, смогла разыскать меня даже в Третьем королевстве.

Если только в его распоряжении не оказалась магия, подобная той, которую использовали мы с Фредериком. Но эта печать древняя и редкая, поэтому я сомневалась, что в мире существовала вторая подобная. Семья Сорель очень тщательно охраняла свое сокровище, и если бы не брат, даже я бы о ней не узнала.

Подобное колдовство отнимало огромное количество сил, так что еще пару дней магические знаки выходили донельзя слабыми, а в теле поселялось бессилие. Не шло и речи, чтобы сотворить две подряд. Правда, почему-то в этот раз все было иначе – никаких побочных эффектов.

Но лишь для меня…

Фредерика колдовство подкосило. Все эти дни в пути ему было тяжело держаться в седле. Пусть он это явно не показывал, но я-то все замечала. Поэтому без лишних разговоров, когда мы оказались на землях Исонии, согласилась пересесть в экипаж, хотя с большим желанием продолжила бы ехать верхом. Но мы уже оказались достаточно далеко от Акракса, чтобы не переживать о погоне.

Перед тем как отправиться следом, Морану предстояло вернуться из Кервеля, окруженного Мертвым лесом. Майя не умела ездить на лошади, это тоже наверняка замедлило их путь, если, конечно, Люций не бросил их и не отправился дальше в одиночку.

Я нахмурилась, чувствуя угрызения совести, как и каждый раз, когда вспоминала о Майе. Вернувшись в свое тело, я еще некоторое время ощущала эмоции девушки – она перепугалась из-за неожиданного перемещения. Но достаточно быстро успокоилась, хотя ее чувства еще долго пребывали в сумятице, словно подхваченные ураганом.

Смятение, растерянность, легкий страх и неуемное любопытство.

Я плохо управлялась с новым даром, следовало взращивать его постепенно, как я уже делала когда-то. Поэтому, отвлекшись, я очень быстро потеряла связь между нами и не смогла отыскать ее заново.

В отличие от меня Люций мог использовать маяк – перстень на моем пальце, что позволил силе воплощения отыскать меня даже на таком огромном расстоянии. Но до этих пор, пока я была не одна, див ничем не выдавал себя. Открылся лишь теперь, когда появилась возможность. Намеренно напомнил о себе. Хотя я и не забывала о нем. Уверена, что и это не было для него секретом.

«Никому из них не верь…»

Каждый раз, разговаривая с Фредериком, я словно наяву слышала последние слова Морана. Порою они звучали точно строчка из песни, а в другое время были подобны шепоту на задворках сознания.

Я бы соврала самой себе, если бы не признала, что на душе стало спокойнее, когда я увидела теневую птицу. Она напоминала, что я никогда не была одна. Хотя привязанность Люция ко мне вызывала вопросы. И еще большей загадкой было то, что я стала ощущать нечто подобное и к нему.

Но, не покинув северные земли, я бы не смогла во всем разобраться. И я скучала по родным. По дому, где провела юность и который хранил воспоминания о Долорес, вырастившей меня. Лишь там я могла отыскать все ответы.

– Так ты ожидал моего побега… – прошептала я негромко, обращаясь к птице на своем плече.

«Если желаешь уйти, уходи. Я могу подождать еще…» – вновь вспомнила я наше прощание. Это воспоминание заставило смутиться, и взгляд мой заметался по витринам магазинов в поисках того, на что можно отвлечься.

И я нашла. Остановилась у лавки портнихи, где за широким окном на натянутых веревках висели длинные отрезы ткани. Напротив же находились готовые изделия – в основном повседневная одежда, что-то понаряднее обычно шили на заказ. Мантии даэвов же всегда изготавливали в столице, порою даже в королевском дворце, хотя это всегда зависело от благосклонности нынешнего правителя.

Я вошла внутрь. Под ногами скрипнули половицы. Из окна под потолком лился свет, которого хватало, чтобы швеи занимались своим делом. Сами работницы сидели за длинным, занимающим половину помещения столом, на котором покоилось полуготовое изделие.

Одна женщина – самая взрослая – отложила работу и быстро подошла ко мне, шурша юбкой. Поприветствовав, спросила, чем может помочь. Все это время она косилась то на меня, то на птицу на плече, что и не думала покидать своего места.

– Вы шьете перчатки? Меня интересует готовый товар, – спросила я, ни на что не надеясь. Перчатки носили разве что аристократы. А в Сороле только управляющая семья принадлежала к высшему сословию.

Женщина задумалась, разглаживая незаметные складки на юбке. Ее сотрудницы, на время прекратив работу, вытянули шеи, наблюдая за происходящим. В лавке воцарилась звенящая тишина.

Но, заметив мой взгляд, женщины стремительно вернулись к шитью. А лицо главной портнихи вдруг оживилось, на нем отразилось нетерпение и взбудораженность. Она кинулась к стеллажам, где хранились темно-серые коробки разных размеров. Длина нескольких достигала половины человеческого роста, а другие были едва больше раскрытой ладони.

Она некоторое время копошилась, перекладывая их, пока не достала одну, уже успевшую запылиться. Сдувая пыль, кинулась ко мне и, открыв крышку, положила изделие тонкой работы на стол.

Я смотрела на перчатки, испытывая смешанные чувства. Сшиты они были аккуратно – длинные, почти до локтя, но из неплотной дышащей ткани, так что в них не должно было быть жарко. Взяв их в руки, я внимательнее их разглядела. На одной из перчаток с внешней стороны начиналась вышивка серебряной нитью – миниатюрные виноградные листья вились по направлению к запястью и оплетали его.

Они выглядели так, точно шились в пару к Туманному. Очередная случайность.

– Белых у вас нет? – спросила, и так зная ответ.

– К сожалению, нет. Остались только такие, серые, – ответила женщина растерянно. Было везением уже то, что у них отыскалась хоть одна пара. Но серые?..

Как и вышитые виноградные листья, оттенок ткани нес в себе особый смысл. Бытие словно говорило мне: «Привыкай и смирись. Теперь света и тьмы в тебе ровно поровну».

– Хорошо, – вздохнула. – Я возьму их. Не заворачивайте.

Расплатившись, я сразу же надела перчатки, на время передав карамельное лакомство портнихе, и лишь потом покинула лавку. Кольцо теневого дива спряталось под материей.

Когда я оказалась в своем теле, вернулась проблема прикосновений. Как когда-то мне тяжело было отгородиться от чужих эмоций, так теперь моя душа так и норовила упорхнуть, поменявшись местами с новой жертвой.

И менее всего на свете меня прельщала перспектива оказаться в мужском обличье. Но в то же время в голове не раз промелькнула мысль: как быстро кто-нибудь распознает обман?

– Я возвращаюсь к карете. И тебе лучше не показываться им на глаза. В отличие от простых людей они сразу поймут, что ты такое, – произнесла я.

Птица некоторое время упрямо сидела на моем плече и вспорхнула, лишь когда на другом конце улицы показалась карета. Точно призрак. В какой-то степени она им и была.

Я проводила взглядом черную точку, что стремительно исчезала в небе, и направилась к экипажу, окруженному несколькими даэвами на лошадях. Эскорт, которому мог бы позавидовать даже король Исонии.

Светлые даэвы. Воины, защищающие мир. В детстве я считала их героями, а потом сама стала одной из них.

Но остались ли они героями? Это вопрос.

Дверца кареты отворилась, а я, скидывая капюшон, зашла внутрь.

Внутри на бархатных подушках глубокого синего цвета сидел див в белом. Фредерик отнял ладонь, которой задумчиво подпирал подбородок, и взглянул на меня. Проницательные глаза цвета корицы будто постоянно искали что-то во мне. Но, к лучшему или нет, пока не находили.

Каждый раз, когда я смотрела в его лицо, что стало старше, мое сердце тяжелело. Я постоянно подмечала изменения в мужественных чертах – возраст отточил его красоту. Глаза, губы, скулы… А из-под ворота его мантии выглядывал краешек звезды – видимо, на ключицах уже не оставалось места, и знаки отличия теснились к шее.

Фредерик проследил за моим взглядом. Улыбнулся, когда заметил, что я вновь, как в былые времена, прихватила сладость с рынка. Спросил:

– Ты в порядке?

– В порядке, – отозвалась я, перед тем как сесть напротив, по старой привычке передавая яблоки брату. Осеклась, вспомнив, что передо мной глава светлого ордена, а вовсе не тот молодой парень, которым он был раньше. Но прежде чем я убрала руку, див принял случайный подарок. – Спасибо за остановку. Мне было это нужно.

Он понимающе кивнул, а я вспомнила, как мы бродили по лесу еще подростками. И что именно Фредерик первый показал мне, как правильно держать меч. Долорес, его бабушка, уже тогда была слишком слаба, чтобы обучать меня бою.

«Как я могу в нем сомневаться?» – в который раз спросила я себя, чувствуя угрызения совести. Но в то же время отделаться от сомнений не могла, да и не собиралась. Пока не пойму, что на самом деле произошло двадцать семь лет назад.

Нет ничего глупее на свете, чем из-за трусости закрывать глаза, предпочитая правде слепоту.

Экипаж тронулся с места, а я непроизвольно достала из-под одежды кулон.

Полумесяц загадочно сверкнул. Косой луч солнца, проникший в экипаж между шторок занавешенного окна, заставлял серебро сиять, тогда как на цепочке, наоборот, не появлялось ни одного блика.

Зажав украшение меж пальцев, я задумчиво рассматривала его. Мой взгляд постоянно перетекал к худым изящным запястьям, что каждый раз напоминали – я вернулась. Вернулась в свое тело.

– Не волнуйся, – произнес Фредерик.

Он заметно расслабился с тех пор, когда мы пересекли границу с Феросией и Исонией.

– Я не волнуюсь, – ответила я, и не соврала, хотя это уже перестало быть редкостью. Скорее, я была напряжена. Прошло почти три десятка лет.

И больше всего меня настораживало то, как сильно порою брат напоминал своего отца. Тон голоса, которым он разговаривал с остальными… Беспристрастный, жесткий, немного высокомерный. Я всегда считала, что он станет иным главой. Хотя все еще мало видела, чтобы судить.

Но со мной он обращался совершенно иначе. Его взгляд теплел, навевая старые воспоминания. И тогда все сомнения казались глупостями.

Фредерик пригладил золотые локоны, отодвинул край занавески и сложил руки на груди, пряча ладони в широких рукавах мантии. Его лицо стало серьезным.

– Мне жаль, что все так произошло. Если бы я с самого начала знал, что ты жива… – в который раз заговорил он, будто коря себя.

– Фредерик, мы уже говорили об этом. Зачем вновь себя мучить? – почти прошептала я, вспоминая его речи в гостином дворе в Тронге.

На самом деле за эти дни выдалось мало времени для разговоров, мы либо гнали лошадей, либо рядом постоянно был кто-то посторонний. До тех пор пока мы оставались на вражеских землях, даэвы охраняли главу ордена, не отходя от него ни на шаг.

Я отпустила кулон, ощущая, как кольнуло холодом кольцо на пальце. Оно холодело всегда, когда Фредерик говорил. Будто выражая презрение своего настоящего хозяина.

– У тебя появились жена и дети? – вдруг спросила я.

Фредерик сглотнул и, выдохнув, сухо подтвердил:

– Да.

– Что-то не так? – Его реакция показалась мне странной.

– Да нет. Все хорошо, Сара. Просто есть более важные вещи, о которых нам стоило бы поговорить.

– Возможно. Но и о своей племяннице или племяннике я бы тоже хотела знать.

Учась в Академии, я не задумывалась о времени, когда у Фредерика появится семья. Но не успела оглянуться, и это произошло, как и многое другое.

– Ты скоро увидишь их своими глазами. У меня сын и дочь. Мне и рассказывать не придется… Ты купила в городе перчатки? – Он посмотрел на мои руки. – Ты не нуждалась в них с самого детства.

– Верно, – согласилась я, позволив сменить тему. – Но кое-что изменилось. Мой дар стал иным.

– Да, Сезар рассказывал о том, что ты была в чужом теле. Я сначала не поверил. Но это Сезар. Он бы не повел себя легкомысленно ни в чем, что касается тебя. – Голос Фредерика прозвучал серьезно, немного отстраненно и небрежно. – Значит, это благодаря твоей силе вы поменялись местами? Она так изменилась?

Я перевела взгляд на свои ладони и вновь подняла на брата.

– Не знаю. Пока я ничего не понимаю. Но собираюсь с этим разобраться, – соврала я, стараясь говорить предельно твердо, как раньше. – Но эмоций у меня стало гораздо больше, теперь дар не отнимает их так, как прежде. По крайней мере, не отнимает так много.

– Ты этим недовольна? – проявил Фредерик проницательность.

– В некой степени. Без эмоций проще… Легче принимать решения. То, что было у меня раньше, не имело столько оттенков.

«Без чувств легче жить…» – по привычке добавила про себя.

– Почему мне поклоняются? – спросила я, внимательно изучая лицо брата.

Фредерик вздохнул:

– Нам нужен был кто-то, чтобы оправдать случившееся. Новый раскол – это трагедия. Люди жаждали красивой истории, а не жалкого оправдания, что один из нас просто сошел с ума.

– Сошел с ума? – повторила я за ним. – Люций не показался мне сумасшедшим.

– Ты его совсем не знаешь, Сара. Не стоит верить тому, кто три десятка лет упражнялся во лжи и пытался посеять смуту в королевствах. Благодаря ему настоящий король Акракса мертв, а самозванец, что потакает его прихотям, сидит на троне, – жестко произнес Фредерик. Его скулы напряглись, праведный гнев запылал в глазах. Но див быстро взял себя в руки. – Когда вы нашли кристаллы, то никто сразу и не понял, что они из себя представляют. Прошло несколько месяцев, прежде чем появились первые догадки.

– Сердца богов.

– Верно, – кивнул он со странным выражением лица. – Ты помнишь?

– Нет. Люций Моран рассказал мне об этом.

Имя, произнесенное вслух, заставило Фредерика вновь напрячься. Но лишь его застывшая на миг фигура стала тому свидетельством. За прошедшие годы мой брат слишком хорошо научился держать себя в руках.

– Значит, он рассказал и о том, что его орден собирался напасть на наш?

Слова Фредерика прозвучали слишком невероятно. Пусть светлые и теневые не жили в полном согласии, но точно не нападали друг на друга. По крайней мере, еще никогда в истории два крупнейших ордена не начинали войну.

– Отец был в гневе. Наши воины встретились на месте, где ныне существует портал. Мы победили. Но под конец битвы появился Люций Моран – увидев, что стало с его орденом, он переступил грань и открыл портал. Находясь в объятьях тьмы, Моран не пожалел никого.

Он замолчал, тяжело взирая на меня. Ожидая реакции. Ожидая хоть чего-то, кроме равнодушия.

– Что с твоей рукой? – Его взгляд коснулся моей ладони, которую я инстинктивно сжала в кулак, прижимая к коленям.

– Ничего. Просто ломит, – ответила, борясь с холодом кольца, которое будто задумало лишить меня пальца. Стоило сказать, и мороз отступил, а я глубоко вдохнула.

Подарок Морана имел еще одну примечательную особенность, которую я обнаружила далеко не сразу. Поначалу меня удивило отсутствие вопросов от брата, ведь кольцо было темным, и любому даэву потребовался бы лишь взгляд, чтобы это понять. Но когда Фредерик случайно застал меня за попыткой избавиться от кольца, я наконец-то все поняла – он не видел магический перстень на моем пальце.

– Как тогда? – красноречиво произнес он, напоминая о моем нелепом оправдании.

От надобности отвечать меня избавил негромкий скрип – отворяли главные ворота. И стоило экипажу сдвинуться с места и проехать чуть вперед, как зазвонил колокол. Звон прозвучал словно гром среди ясного неба.

Фредерик озадаченно нахмурился.

Один колокол затих, и на смену ему пришел другой. Я прикрыла глаза, сохраняя видимую невозмутимость. Я лишь недавно вспомнила про магические колокола, развешенные по всей обители, – они звенели, когда вблизи появлялась темная магия. Будь то монстр, артефакт, теневой див или та, кем я стала теперь, – не важно. Они реагировали даже на крупицы несветлой магии.

Снаружи послышался шум.

– Почему они звенят? – прямо спросил брат, догадываясь, что причина как-то связана со мной. – Ты что-то взяла с собой из Северного ордена?

Пусть сказано было невозмутимо, но в его тоне мне все равно послышалось подозрение. Будто он сомневался. Сомневался во мне.

Это расстраивало.

Я инстинктивно прикоснулась к ножнам, в которых покоился Туманный, набираясь спокойствия, следуя своей привычке, ставшей ритуалом.

– Они реагируют на меня, – призналась я, не поднимая взора. – На магию тьмы, что заключена во мне.

Полуправда – почти что ложь. Но о наличии кольца, которое тоже было одной из причин тревоги в Светлой обители, я решила умолчать. Настороженность не позволяла мне полностью довериться даже своим. Лишь когда избавлюсь от сомнений…

– Магия тьмы? – Голос Фредерика прозвучал низко. Было слышно, как он шумно и напряженно втянул воздух через нос.

– Да. Из-за того, что я упала в раскол, – пояснила я, так и не желая видеть лица брата.

Тень теперь стала частью меня, а светлые, так гордящиеся своим происхождением, вряд ли примут это. Их ожившая святая отнюдь не так непорочна.

Подавшись вперед, я отодвинула шторку из ткани цвета индиго, увидев белые стены и купола, усеивающие обитель Сорель. Свет закатного солнца золотом обволакивал камень, играя песочными оттенками с примесью легкой розовизны цветков яблони, распускающихся по весне.

Все вокруг напоминало мне о прошлом. О годах, проведенных в этих стенах, и о Долорес, тратившей так много времени на мое обучение. Она умерла, а я пропала на четверть века, но до сих пор жалела, что не успела на погребальный ритуал.

«Я…» – попыталась вспомнить, ухватившись за чувство горечи, всколыхнувшееся в сердце.

Виски заломило. Я прикрыла веки, терпя эту боль.

«Я не успела?» – подумала неуверенно, ведь те воспоминания, как и многие другие, оставались в тени.

Картины прошлого неожиданно предстали перед глазами. Они буйным потоком увлекли за собой во вновь начавшую рассеиваться тьму…

II. Первая охота

Даэвы слишком любят вино, невозможно найти напиток, что прельщает нас сильнее его.

«Из записей исчезнувшего ордена Хранителей» Библиотека города ТурисАкадемия Снов, тридцать один год назад…Сара

– Луна такая яркая сегодня… Ты видишь темные пятна? – спросил Люций, сидя у открытого окна и смотря в небо. – Говорят, если сила теневых даэвов была столь велика, что не нашла после их смерти мира на землях Дэвлата, она уносится выше и находит пристанище на ночном светиле.

Договорив, он взглянул на мое лицо. Листая книгу, я старалась не обращать на него внимания, но все равно отвлеклась, когда див посмотрел на меня.

– Чушь, согласен. Но занимательная чушь.

Воцарилась тишина. Я вздохнула, вновь читая одно и то же предложение по третьему кругу.

Моран налил себе вина, бутылку с которым стащил с праздника Наступления Весны. Огни на башнях Академии Снов потухли совсем недавно, наконец-то рассеяв магическое зарево над лесом. Праздник Наступления Весны всегда отмечался с размахом, ведь ночь с каждым днем становилась короче, а день длиннее. У нечисти оставалось меньше времени, чтобы выйти на охоту и полакомиться людской плотью.