Артефакт с темным прошлым

И вроде бы не так давно вариант погасить карточный долг у него появился. Какой? Это не важно. Главное, не выходящий за рамки УК РФ, век воли не видать. Но тут прямо к нему «на хазу» сегодня заявился старлей Мухосолов и начал прессовать, типа: что же ты, босяра, долги не гасишь, падло? И к тому же куды дел взятую в Кряжунове у археоочкариков рарюху? От такой борзоты Кардан, можно сказать, охренел. Его тонкие, чувствительные душевные струны были оскорблены грубыми, нахрапистыми хапалками скурвившегося старлея. И он, не выдержав подобного оскорбления, можно сказать, в порыве праведного гнева, выхватил случайно оказавшуюся в кармане «пушку» (откуда она там взялась, он даже и не представляет!) и пару раз шмальнул в зарвавшегося беспредельщика. Причем, даже будучи на полном нервном взводе, Кардан стрелял не просто так, а точно и аккуратно, чтобы старлей прямо тут же не отправился в свой ментовской ад…

Выслушав его жаргонно-эмоциональное повествование, Гуров без тени улыбки, в чем-то даже сочувственно, уточнил:

– То есть Мухосолов даже не упомянул про убийство жителя Кряжунова Юрия Кисляева? Его больше интересовала «рарюха» – предмет, найденный археологами-палеонтологами? Хм-м-м…

– Чего-чего? Дядь Юру Кисляева убили? – с недоумением на лице уточнил Кордобин. – А-а-а… Кто и за что?

– Тебе, наверное, лучше знать! – не тая сарказма, обронил Стас. – Ты еще скажи, что об этом вообще ничего не знаешь и слышишь об этом впервые.

– Гадом буду – первый раз слышу! – с вполне искренним недоумением подтвердил Кардан и даже стукнул себя в грудь руками, скованными браслетами наручников. – Бли-и-и-н! Убили его, значит…

При этих его словах опера молча переглянулись. В глазах обоих сквозила досада – пролет! А Кордобин, посопев носом, продолжил:

– Да, два дня назад я его видел, вечером к нему в его сторожку заходил. Спрашивал, мол, не находили тут ребята каких-нибудь хороших камешков? Он даже посмеялся: Гриша, какие камешки? Тут начальство чуть ли не день и ночь бдит, чтобы кто-то из работяг чего-то ценного не пустил налево! Ну и все… Я прямо оттуда двинул на трассу и попутками доехал до Бурга. Там… Гм-гм… – Немного помявшись, Кардан признался: – В одной хазе хорошо пощипал фазанов. Бабла с них взял нормально, на большую часть долга хватило бы. Я сегодня только утром вернулся. Еще и подумал: малость пощипаю тутошних, евмельских буржуйчиков и тему с долгами закрою. И все было бы путем, если бы не приперся этот придурок и не начал наезжать бульдозером…

– А каких-нибудь посторонних, приехавших со стороны, в лагере археологов… Точнее, палеонтологов, не замечал? Или там в Кряжунове, в Евмели? – Гуров изучающе взглянул на Кордобина.

– Да-а-а… как бы нет… – Кардан с напряженной миной на лице, судя по всему, что-то пытался припомнить, но, как видно, это ему не удалось. – Гражданин начальник, а если что-то дельное припомню, мне срок за старлея скостят?

– Конечно, решать будет суд, но если и в самом деле что-то стоящее припомнишь, то тогда я сам замолвлю словечко… – пообещал Гуров.

– Заметано, начальник! – обрадовался Кордобин. – Мозги наизнанку выверну, но, бог даст, че-нить да припомню…

– Припоминай… – согласился Лев, давая ему свою визитку.

…Оставив Кардана в КПЗ, Гуров и Крячко уведомили Зюмеля о том, что данный гражданин задержан в рамках уголовного дела о покушении на жизнь сотрудника полиции (как оказалось, Мухосолов, хоть и пребывал в тяжелом состоянии, но имел все шансы выжить). Однако факт возможной причастности Кордобина к убийству Юрия Кисляева у сотрудников главка вызывал большие сомнения. По их мнению, убил сторожа кто-то пока совершенно неизвестный.

– Ох, елочки-сосеночки! – покачав головой, сокрушенно вздохнул главный евмельский полицейский. – Какая досада! Вроде все уже решилось – есть подозреваемый, дело раскрыто… А теперь что? Опять все сначала? Скажите, а вот ваша уверенность в том, что Кордобин, скорее всего, к убийству непричастен, она на чем-то основывается? На каких-то фактах, чьих-то показаниях, уликах?

– На жизненном и профессиональном опыте, на знании людей, на интуиции, в конце концов… – чуть заметно улыбнувшись, Лев слегка пожал плечами.

– Интуиция… – саркастически произнес Зюмель. – Хм-м-м… Ну вот я сижу перед вами. Можете, опираясь на свою интуицию, установить, что именно меня сейчас заботит и беспокоит?

Переглянувшись, приятели обратили на него свои внимательные, изучающие взгляды. Судя по тому, как забегали глаза Зюмеля, он и минуты не прошло, как уже пожалел о том, что предложил гостям из столицы «квест» подобного рода. Изучение его лица гостями длилось не более пары минут. Когда Зюмель уже готов был объявить, что его предложение всего лишь шутка, Гуров, слегка качнув головой, негромко заговорил:

– Да, беспокоит вас многое. В бытовом плане есть внутреннее недовольство своим материальным положением. В плане служебном – кто-то из подчиненных пытается вас подсидеть. Он уже нашел достаточно сильных покровителей и в ближайшее время может сместить вас с этой должности. Ну и последнее. Ранение Мухосолова вас огорчило прежде всего тем, что у вас с ним есть какие-то общие дела. Причем его компаньонов вы не знаете, и, если он не выживет, вы понесете определенные убытки. А еще… А еще он «курирует» неких коммерсантов, и об этом в любой момент могут узнать в службе собственной безопасности.

– А еще вас шантажирует некая молодая сотрудница вашей же «конторы», что превратило вашу жизнь в сущий ад… – интригующе приглушив голос, добавил Крячко.

Мигом взмокший, покрасневший, как после парной, подполковник провел растопыренной ладонью по лицу и ошарашенно спросил внезапно осипшим голосом:

– Но-о-о… Каким образом, откуда вам все это известно?! Коллеги, вы явно конкуренты Кио и Копперфильда. Да-а-а… Я о вас наслышан, но реальность превзошла любые ожидания. Добро! Если уж вы так хорошо видите прошлое и настоящее, то, может быть, сумеете заглянуть и в будущее? Может быть, подскажете мне, что я должен сделать, чтобы не утонуть во всех этих проблемах?

Без тени улыбки, даже с некоторым сочувствием в голосе, Гуров все так же негромко произнес:

– Самое простое и надежное – срочно подать в отставку. Через месяц о вас забудут. Сейчас вы на острие, а потому вам очень трудно позавидовать.

– Да, да, да… – рассеянно произнес хозяин кабинета, глядя куда-то в пространство. – Самый простой и самый надежный выход… Кстати, а насчет молодой сотрудницы вы сами догадались или кто-то уже успел рассказать? – доверительно поинтересовался он.

Опера снова переглянулись.

– Видите ли… – Стас загадочно улыбнулся. – Некоторые дамы имеют обыкновение оставлять следы своей губной помады на одежде близких им мужчин. Они как кошки, которые метят свою территорию. На воротничке вашей рубашки пусть и чуть приметный, но, тем не менее, достаточно характерный след светлой губной помады, свойственной молодежи. На вашем безымянном пальце правой руки обручальное кольцо. Вы, я так понимаю, специально демонстрируете свою приверженность семейным ценностям. Но, судя по характеру следа помады, можно сделать вывод, что некая очаровательница достаточно агрессивно предъявляет на вас свои права. Ясное дело, раем такую жизнь не назовешь.

Зюмель развел руками и тяжело вздохнул. Похоже, он был сражен детективными талантами гостей.

…Выйдя из райотдела, Станислав негромко резюмировал:

– Бедный Зюмель! Он не рубит даже в самых элементарных вещах. Пусть уходит на пенсию. Так от него хотя бы вреда убавится. Уверен – пользы с него, сколько он работает, было как с козла молока.

Вместо ответа, усмехнувшись, Лев согласно качнул головой и, немного помолчав, добавил:

– Да-а-а-а… Как ни верти, а дела-то наши хреновые! На данный момент у нас нет ни одного реального подозреваемого, нет даже хотя бы какой-то более-менее дельной версии. Обычный вариант расследования не сработал. Значит, как сказал вождь мировой революции, мы пойдем другим путем.

– И какой же путь мы выберем, дорогой товарищ Ильич? – копируя то ли Троцкого, то ли Дзержинского, уточнил Стас.

– Ну, понятное дело, в Женеву или там Лондон не поедем. А вот к палеонтологам сегодня еще раз наведаться нам придется… – вздохнув, Гуров широко развел руками.

– Слушай, ты на время глянь! – расширив глаза, несколько даже возмутился Крячко. – Солнце уже на полпути к закату. Тут отдохнуть бы – весь день на ногах. От того обеда, которым нас угостили, после пробежки по сопкам уже давно не осталось даже воспоминаний.

– Твои предложения? – лаконично поинтересовался Лев.

– Предложения? – переспросил Стас. – Элементарно! Найти достаточно приличный угол, хорошенько подкрепиться и хорошенько отоспаться. Мы в поезде, когда ехали сюда, толком-то не отдохнули! Весь день хожу зеваю…

– Хорошо! – Лев приятельски улыбнулся. – Значит, сейчас ты идешь, ищешь ночлег и ужин.

– А ты? – насторожился Стас.

– А я? Я поеду к палеонтологам, – поправив на плече ремень дорожной сумки, простецки пояснил Лев.

– Вот какой же ты вредный человек! – с упреком в голосе бросил Крячко. – Прекрасно знаешь, что я поеду тоже… Ладно, давай вызовем такси.

Гуров достал телефон, но в этот момент откуда-то из-за угла вдруг вынырнула чем-то уже знакомая «Нива».

– Ого! – одновременно и удивился, и обрадовался Станислав. – Это Санек Соломин. Точно он! Ну все… Гарантия, что ужин нам уже обеспечен.

– Повезло тебе, товарищ халявщик! – добродушно рассмеялся Лев, глядя на направившуюся в их сторону машину.

– И снова – здравствуйте! – остановившись рядом с ними, из окна авто широко улыбнулся Соломин-младший. – А я решил съездить в гастроном. За хлебом там, масла постного жена купить поручила… Гляжу – вы идете. О, думаю, а я уже собирался ехать вас искать. Прошу в карету! Ужин вас уже ждет.

– Ого! – шумно втянув носом воздух и издав плотоядное с придыханием «а-а-а-а-а!», Крячко вскинул вверх большие пальцы обеих рук.

– Саша, – голос Гурова был задумчив и деловит, – ужин – это замечательно. Но нам бы снова попасть в Кряжуново еще до заката солнца. Такое, надеюсь, возможно? А еще до этого нам надо бы встретиться с местными докторами, которые, я надеюсь, провели осмотр тела убитого.

– Конечно! – Насколько это позволяла кабина, Александр изобразил размашистый жест: – Прошу садиться. Все будет в полном ажуре.

Завернув в местную райбольницу, опера разыскали здешнего патологоанатома – хмурого гражданина годами под пятьдесят (а каким еще мог быть тот, кому судьба предписала возиться с покойниками?!). Узнав, с каким вопросом к нему прибыли столичные сыщики, «служитель Танатоса» хмуро кивнул и вкратце рассказал о потерпевшем, доставленном в морг из Кряжунова. По его словам, единственное травматическое повреждение на теле старика (если бы не это, то тот мог бы жить не меньше чем до ста!) было на голове, между виском и теменем. Насколько это можно было понять, сторож сзади схватил неизвестного за ворот рубашки или куртки, а тот, извернувшись, не глядя ударил его по голове ребром длинной, плоской железяки. Например, это могла быть автомобильная монтировка. Удар оказался очень резким – монтировка проломила кость черепа, затронув височную часть. Смерть потерпевшего наступила мгновенно.

…Сразу же из больницы Александр повез оперов к себе домой. После ужина в кругу его семьи (старший сын Александра, Илья, – большой поклонник Семенова, Конан-Дойля, Агаты Кристи и других детективщиков, после общения с гостями из Москвы объявил, что пойдет учиться только на сыщика, чтобы стать как дядя Лева и дядя Стас), приятели отбыли в Кряжуново, по пути завернув на АЗС. Теперь уже Гуров и Крячко, в порядке «алаверды», под самую «завязку» заправили «Ниву».

Не менее лихо, чем утром, руля по лесной дороге, Александр рассказывал им последние городские новости:

– …Мухосолова в реанимации вроде выходили. Жить будет. О-о-о, к нему сегодня в клинику такие крутые чуваки приезжали, на таких крутых тачках!.. Сначала двое вот в такенных шляпах приехали на «Лексусе». Потом еще двое, тоже в прикиде «от кого-то», прикатили на «Бентли»… Ну, наши сразу сказали: наркомафия приехала проведать своего агента. А еще, говорят, любовница Зюмеля послала его на все четыре стороны. Он же только что, говорят, подал рапорт об увольнении. Почуял старый лис, что запахло жареным…

– Во дают! Ну, у вас тут народ! Английской разведки не надо. Все обо всем уже знают, все обо всем уже в курсе дела! – восхитился Стас. – Может, уже знают и о том, кто виновник происшествия в лагере палеонтологов?

– Нет, Станислав Васильевич! Этого не знают. Но-о-о… Но предполагают, что там побывал какой-то чужак. – Александр авторитетно покачал головой: – Наши, местные, на Семеныча руку поднять не посмели бы. Даже тот же самый Кардан. Нет, нет! Я уверен, что тут побывал кто-то чужой.

Когда «Нива» остановилась возле «штабного» вагончика лагеря палеонтологов, его обитатели радостными возгласами встретили прибывших. Судя по их эмоциональному настрою, им было очень интересно узнать, что нового успели «накопать» столичные опера. Даже сообщенная ими информация о том, что реального подозреваемого найти все еще не удалось, никого не огорчила. Уже то, что всего за день сыщики сумели не только разобраться с виновностью-невиновностью Климца, да еще и задержали Гришку-Кардана, ученых обрадовало и воодушевило.

– …Ну а с нами-то что? – неожиданно вспомнил Роман Михайлович. – Мы все еще под подозрением?

– Нет, нет! Понятное дело, с вас все подозрения уже сняты, вы вольны оставаться здесь или немедленно уехать, куда только вам захочется, – простецки, без малейшего пафоса объявил Лев.

– Ура! – отреагировали на это сообщение члены экспедиции.

Но при этом никто из них даже и не подумал начать сборы в дорогу, чтобы немедленно уехать из этой глуши. На недоуменный вопрос Стаса: «А что же вы не идете паковать вещи?» – палеонтологи пояснили, что им, в общем-то, уезжать в данный момент нужды особой нет.

– …Понимаете, – пожимая плечами, пояснил профессор Рябинин, – одно дело, когда ты в данном месте остаешься по принуждению, и совсем другое – когда остаешься сознательно, из научной необходимости. Видите ли, сегодня днем мы нашли очень перспективное место для раскопок. В толще галечника Аня обнаружила фрагмент скелета вообще непонятного существа. Единственное, что я смог определить, – это фалангу пальца передней конечности существа, которое предположительно вело земноводный образ жизни. Навскидку ему примерно сто – сто пятьдесят миллионов лет. Да-а-а… Данная территория – настоящий кладезь палеонтологических сокровищ. Что-то мне подсказывает, что здесь нам суждено найти очень много чего-то невероятного, не вписывающегося ни в какие официальные догматы.

– А мне что-то подсказывает, что вышестоящие коллеги в очередной раз отвесят вам большую порцию, условно говоря, колотушек… – с уважительным сочувствием резюмировал Гуров.

– Да, Лев Иванович, не исключено и такое! – Профессор от души рассмеялся. – Но в этом-то и заключается суть настоящей науки – невзирая ни на какие преграды, препоны, прорываться через тернии к звездам! Эх, если бы вам удалось найти изваяние «кузнечика»… – вздохнув, покачал он головой.

– Вот этим-то мы и будем сейчас заниматься, – окинув взглядом членов экспедиции, деловито произнес Лев. – Поскольку по ряду причин установить личность преступника обычным порядком нам не представилось возможным, попытаемся его «вычислить» по-другому, исходя из постулата древнеримского права – «кому выгодно?». И в этом будет нужна ваша помощь. Вы упомянули о том, что в научных кругах, как России, так и международных, есть определенные силы, которые не разделяют вашей точки зрения на историю Земли. Вы об этом можете рассказать более подробно?

– Да, конечно! – охотно кивнул Рябинин. – Сколько угодно!

По словам профессора, положение дел в науке, когда одни ученые, что называется, «рвут постромки», изыскивая все новые и новые объекты исследования, самим фактом своего существования опровергающие устоявшиеся научные догмы, а их коллеги яро отстаивают позиции железобетонного консерватизма, сложилось не вчера и уйдет в небытие не завтра. Сколько было сломано копий вокруг того, какую именно форму имеет наша планета – плоскую или шарообразную? Сколько было казнено вольнодумцев, доказывавших, что Земля – шар, летящий вокруг Солнца в космической пустоте? Сколько ошельмовано тех, кто утверждал, что заразные болезни вызываются невидимыми глазу существами – вирусами и микробами? Всего каких-то лет сто «с гаком» назад, в уже, так сказать, просвещенные времена, Парижская академия наук приняла решение с порога отвергать факты падения метеоритов, поскольку, считали французские академики, камни с неба падать не могут…

То же самое присуще, в частности, и биологии, и исторической науке. Некие представители разных наук, которых по каким-то шаблонным «маркерам» признали корифеями, например, европейские и всякие иные властители, на основании тех или иных письменных источников составили определенный реестр исторических событий. Этот «поминальник» дат и фактов был как бы канонизирован, признан абсолютно верным, а потому непогрешимо-незыблемым. И с тех пор всякий, кто пытался доказать неточность каких-то дат, подвергал сомнению подлинность тех или иных исторических фактов, встречал очень жесткий отпор тех, кто получил, по сути, должность «охранителей» кем-то канонизированной истории.

– …Наука, ставшая закостеневшей догмой, развиваться не способна! Из двигателя прогресса она превращается в его тормоз, – Рябинин говорил, глядя на плывущие в вечернем небе облака. – Скажем, ядерная физика – наука очень динамичная, быстро развивающаяся, достаточно благосклонная к инновациям. И вот результат – благодаря этому мы уже имеем высокие шансы овладеть управляемым термоядерным синтезом. А теперь возьмем историческую науку. Она невероятно консервативна, причем в ней «законсервирована» масса ложных фактов, совершенно не соответствующих действительности. И это не только у нас, но и во всем мире. Вы наслышаны о так называемой «норманнской теории»?

– А! Это про то, что русские когда-то призвали на княжение варягов, поскольку у самих типа не хватало ума, как править своей страной? – коротко хохотнул Станислав.

– Да! Это же наглая, бессовестная фикция, придуманная западноевропейскими «учеными» по заказу правящих верхушек Англии, Франции, Германии, Польши… – при этих словах профессор решительно рубанул рукой. – Ее предназначение – убедить население «варварской» России в том, что исторически они никто и звать их никак! Кстати! Слово «варвар» появилось у римлян после их знакомства с древними готами, но никак не со славянами. Разговаривая между собой, готы без конца использовали слова «вир», «вер», «варум»… А римлянам слышалось нескончаемое: вар-вар-вар-вар… Вот они и прозвали готов «варвары». Так что к русским это слово отношения не имеет никакого. И вот такой наукообразной «липы» в русской истории – с избытком. Но современный вариант истории охраняется целой армией научных сотрудников самых разных уровней, которые своими диссертациями застолбили право быть охранителями властвующего в каждой стране того или иного варианта истории. Так вот! Вы уж простите за такое длинное предисловие, но без него понять суть наших проблем не получится…

По его словам, и палеонтология, и особенно археология на себе слишком часто испытывают излишнюю заданность и зашоренность представителей исторической науки из числа «охранителей» догм. Он напомнил о том, сколько было случаев обнаружения самых невероятных артефактов, которые «охранители» принимали в штыки и успешно «хоронили» в каких-то архивах или запасниках музеев («Или в своих карманах…» – слушая профессора, сурово предположил Крячко).

И вот, исходя из этого, становится понятным, почему многие коллеги Рябинина так жестко «отфутболили» его сообщение о находке невероятного артефакта. Да потому, что если признать его реальность, если признать его подлинным символом давно ушедшей эпохи, то тогда в мусорные контейнеры нужно будет отправить целые штабеля диссертаций, сдать в макулатуру горы научных трудов. Поэтому неудобный артефакт нужно замолчать, заболтать, оболгать, скрыть от мира, а может, даже и уничтожить, чтобы тысячи ученых мужей и дам могли облегченно перевести дух и жить дальше в прежних исторических координатах ложных знаний и фальшивых фактов.

– …Вы в курсе, что в китайской и монгольской мифологии есть сюжеты, связанные с загадочными существами, прозванными «богомологоловыми» или «саранчой из-за предела»? В одной из китайских провинций была обнаружена пещера с вырезанными на стене фигурами не только людей, но и совершенно невероятных существ. Например, неких членистоногих, имеющих тот же рост, что и фигурки людей. А еще в Монголии и Китае были обнаружены вырезанные из нефрита, оникса и яшмы фигурки антропоморфных существ с головой богомола. Их возраст около пяти тысяч лет. Если спросить, что это такое, то ответ большинства ученых может быть только один: у древнего мастера, понимаете ли, разыгралась фантазия…

По словам профессора, очень трудно объяснить обнаружение на территории Древней Месопотамии большой линзы, выточенной из горного хрусталя. Кто, для чего и как именно ее выточил? Об этом – молчок! Хотя даже при нынешних технологиях сделать такую вещь очень непросто. Никто не знает, что сказать по поводу найденных на раскопках аналогов древних гальванических элементов, а также аналогов механических счетных машин. Их тоже замалчивают.

Дескать, а зачем о них говорить? Есть же официальная история! Не исключено, что именно «охранители» самых разных разновидностей и сортов полторы тысячи лет назад сожгли настоящую сокровищницу знаний Древнего мира – Александрийскую библиотеку, погубив многие тысячи бесценнейших манускриптов. Ну а их нынешние последователи стараются замолчать очевидное и заткнуть рот всякому, кто имеет мнение, не совпадающее с их, единственно «правильным» и «верным»…

– Да-а-а, картина вовсе не радужная… – философично констатировал Гуров. – Исходя из рассказанного вами, настоящий ученый должен быть чем-то вроде тех же самых Прометея или Данко. Кстати, помнится, оба эти героя за свои убеждения и добрые дела довольно жестоко пострадали. Вот и вы, Роман Михайлович, я гляжу, уже сейчас оказались на острие нежелания вас понять. Честно говоря, я даже не предполагал, что в, так сказать, царстве науки столько интриганов, фальсификаторов и даже откровенных мошенников. Но они, в чем я теперь убедился, есть. И тогда, рассуждая логически, следует предположить, что именно кто-то из «охранителей» заказал похищение найденного вами артефакта. Ну а убийство Юрия Семеновича стало сопутствующим событием, надо думать, случайного характера.

– Да, скорее всего, так это и было, – вздохнув, согласился профессор.

– Тогда перейдем к конкретике… – Гуров несколько свел брови к переносице. – Мне нужны фамилии ваших наиболее одиозных оппонентов. Начнем работать с ними.

Этот вопрос Рябинина заметно озадачил. Он вопросительно взглянул сначала на Стаса, потом на Льва и осторожно поинтересовался:

– Лев Иванович, вы собираетесь их допросить? А не будет ли моя информация о них… м-м-м… чем-то похожим на злонамеренное стукачество? Ну как это было принято в известные нам с вами времена?

На это Гуров ответил понимающей улыбкой.

– Роман Михайлович, по-вашему, я похож на Берию? – шутливо поинтересовался он. – Ну, разумеется, мы не планируем кого-либо вызывать на допрос в наш главк, оказывать давление и выбивать признание. Это было бы не только глупо и аморально, но и контрпродуктивно. Да, если бы я хотел провалить это расследование, то именно так и поступил бы – в духе той самой поры. Но мы со Станиславом Васильевичем всегда сначала думаем, а потом уже что-то предпринимаем.

– Не волнуйтесь, Роман Михайлович, мы свое дело знаем «на ять», – ободряюще подмигнул Крячко.

– Ну, хорошо… – прерывисто вздохнул профессор. – Мой главный, я бы даже сказал, пожизненный, оппонент – академик Игорянцев Эдуард Константинович. Знаете, есть такое выражение: «мой личный злой гений»? Вот его я и мог бы назвать своим пожизненным «злым гением». Он уже не раз становился у меня на пути. Еще в ту пору, когда я делал свою докторскую диссертацию, он мне усердно ставил палки в колеса. Он делал все возможное и невозможное, чтобы я не получил звание профессора. Когда ему это не удалось, говорят, он был очень разочарован и даже крайне раздражен.

– А в чем же вы видите причины такой ярой неприязни с его стороны? – осторожно подбирая слова, осведомился Стас.

На лице профессора промелькнуло что-то лирически-ностальгическое.

– Знаете, мне кажется, изначальная причина тут самая простая и даже банальная – зависть и ревность… – Рябинин немного помолчал и продолжил: – Расскажу вам такую историю. Более тридцати лет назад в тогдашнем Свердловске состоялась международная конференция палеонтологов. На ней председательствовал в ту пору еще не академик, а кандидат наук Игорянцев. Почему именно он – не знаю. Вот… И случилось так, что из Италии приехала молодой ученый Ольга Капурелли, кстати, она из Трубецких. Наши с ней места оказались рядом, Ольга мне очень понравилась. Но, как я мог заметить, приглянулась она и Игорянцеву. И он сделал все возможное, чтобы добиться ее взаимности. Однако его ждало полное фиаско – она выбрала меня… С тех пор я у него в самом черном из всех черных списков. Это далекое от науки событие, я так понимаю, и стало своего рода запалом к бомбе нашей с ним взаимной неприязни. И если я всего лишь не приемлю его научных взглядов, то он, как я понимаю, питает ко мне как человеку ненависть на зоологическом уровне.