За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941

24

В 1930‐м по сравнению с 1928 годом товарная промышленная продукция выросла на 40%, но рыночный фонд при этом увеличился всего лишь на 26%, остальной прирост пошел на внерыночное потребление (Рубинштейн Г. Л. Развитие внутренней торговли в СССР. С. 349, 355–356; Дихтяр Г. А. Советская торговля в период построения социализма. С. 268, 404).

25

Наркомат торговли был создан в 1924 году на базе Комвнуторга (Комиссия по внутренней торговле при СТО). В 1925 году объединен с Наркоматом внешней торговли в единый Наркомат внешней и внутренней торговли. В 1931 году, в связи с введением всесоюзной карточной системы, Наркомторг был преобразован в Наркомснаб, а в 1934‐м, в связи с подготовкой перехода к открытой торговле, на базе Наркомторга было создано два новых наркомата – Наркомат пищевой промышленности и Наркомат внутренней торговли. В 1938 году Наркомат внутренней торговли был переименован в Наркомат торговли.

26

Британский историк Марк Харрисон, например, считает, что «мобилизационная концепция планирования» доминировала в советской экономике 1930‐х годов, что облегчалось сталинской политической системой. Хотя не исчезала и «концепция планирования как средства достижения социально-экономического равновесия». Последняя усиливалась в периоды, следовавшие за приступами форсирования, для ликвидации ущерба, нанесенного экономике страны. В свою очередь, нормализация положения подготавливала наступление нового витка мобилизации экономики (Harrison M. Soviet Planning in Peace and War, 1938–1945. Cambridge, MA, 1985. P. 3–5).

27

Капитальные вложения в промышленность в 1926/27 году выросли почти на треть. Главную ставку Политбюро делало на развитие металлургии и угольной промышленности. Инвестиции в строительство новых индустриальных объектов увеличились более чем в два раза.

28

Государство не случайно стимулировало отечественное производство технического сырья. Промышленность работала на импортном сырье. В 1928 году на ввоз хлопка, например, страна потратила 150 млн, на шерсть – 70 млн, на кожсырье – 40 млн руб. золотом. Дальнейшее развитие промышленного производства требовало еще больших расходов. Между тем валютные ресурсы в стране были ограниченны. Страна остро нуждалась в собственной сырьевой базе (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 514. Л. 23).

29

Дихтяр Г. А. Советская торговля в период построения социализма. С. 271.

30

Продовольственные трудности в стране начались несколько раньше, с весны 1927 года. Но в тот момент они были вызваны паникой и покупательским ажиотажем населения, связанными с разрывом дипломатических отношений с Великобританией, а также событиями в Китае. Правительство подогревало «военную тревогу». К осени продовольственные трудности распространились по всей стране. Неудачи хлебозаготовок и форсирование индустриализации еще более обострили ситуацию. Об этом см.: Симонов Н. С. Крепить оборону Страны Советов («Военная тревога» 1927 г. и ее последствия) // Отечественная история. 1996. № 3. См. также сводки ОГПУ о продовольственном положении в стране летом – осенью 1927 года: ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 388, 386, 388.

31

В 1925–1927 годах цены на продовольствие в частной торговле хотя и росли, но не давали резких сдвигов. В 1927/28 году произошел скачок на 40%, а в следующем году – уже на 119,8% (Малафеев А. Н. История ценообразования в СССР. 1917–1963. М., 1964. С. 401).

32

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 6. Л. 4–8.

33

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 388. Л. 365, 398.

34

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 385. Л. 428–442; Д. 386. Л. 45–84.

35

Там же. Д. 386. Л. 1–44.

36

Во время заготовок 1925/26 года, оказавшись в таком же кризисном положении, Политбюро пошло на повышение заготовительных цен и снижение темпов роста промышленности. В 1927/28 году оно отказалось это сделать. Изменение поведения руководства объясняется укреплением позиций Сталина и его сторонников в Политбюро и ослаблением оппозиции курсу форсированной индустриализации.

37

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 15–16, 154, 294; РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 116. Л. 269.

38

Принята 24 декабря 1927 года (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 666. Л. 10–12).

39

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 65. Л. 202.

40

Там же. Л. 203, 204.

41

Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы / Отв. ред. В. П. Данилов. Т. 1. М., 1999. С. 148.

42

Вот лишь одна из выдержек: «Основная масса промтоваров, намеченная по разверстке на январь месяц, до потребителя еще не дошла. Срединная система кооперации, райсоюзы, до сего времени получили незначительное количество промтоваров, но и имеющиеся промтовары недостаточно быстро передаются низовой сети кооперации (сельпо) по причине негибкости кооперативного аппарата и неурегулированности условий расчета райсоюзов и селькооперации» (ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 1–13; Д. 567. Л. 49).

43

Там же. Л. 7.

44

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 16.

45

Крестьяне должны были «добровольно» обложить себя довольно большим налогом (20–50% сельхозналога), который должен был пойти на социально-культурное благоустройство деревни.

46

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 216.

47

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 567. Л. 1–4.

48

Еще в 1926 году была принята статья 107 УК, которая предусматривала тюремное заключение и конфискацию имущества за действия, ведущие к повышению цен. До времени эта статья активно не использовалась, с началом же массовых репрессий против частника она пошла в ход.

49

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 567. Л. 1–9.

50

Там же. Л. 54.

51

Наиболее ранние из найденных мной сведений о проведении массовых репрессий пришли из Курской губернии (конец декабря 1927 года). Однако в подавляющем большинстве регионов репрессии проводились в течение января 1928 года. Таким образом, всего несколько недель отделяют переход к репрессиям от принятия Политбюро экономической программы борьбы за хлеб (директива «О хлебозаготовках») (Там же. Л. 20–563).

52

Из них осуждено Особым совещанием коллегии ОГПУ 3497 и предано суду 3579 человек (ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 567. Л. 466).

53

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 669. Л. 20–26.

54

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 375. Л. 11, 22, 46. Появилось специальное слово – «пустыни» – для обозначения районов, из которых частный торговец ушел, а государственно-кооперативная торговля отсутствовала (Carr E. H., Davies R. W. Foundations of a Planned Economy. P. 672).

55

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 375. Л. 11.

56

Там же. Л. 11, 22.

57

Дихтяр Г. А. Советская торговля в период построения социализма. С. 273; The Economic Transformation of the Soviet Union, 1913–1945 / R. W. Davies, M. Harrison and S. G. Wheatcroft, eds. Cambridge, 1994. P. 290. Оба года считаются хорошими, урожайными, объемы заготовок, несмотря на различие применяемых в них методов, не сильно отличались друг от друга. 11 млн т – может, это и был тот объективный предел возможностей, который мог быть достигнут и без нажима и который никакие репрессии не могли изменить?

58

В своем докладе на пленуме Микоян привел данные о расходе хлеба за 8 месяцев 1927/28 года: по военному ведомству они выросли на 3 млн пудов; снабжение промышленных центров – на 60 млн; Средняя Азия и Закавказье, районы производства технических культур, получили 44 млн; семенная ссуда составила 15–20 млн пудов. В итоге по самым приблизительным подсчетам, без полного учета снабжения армии и промышленных центров, зерновые расходы за 8 месяцев составляли не менее 127 млн пудов, то есть около 8 млн т. А ведь хозяйственный год еще не кончился, нужно было и пополнять резервы, и обеспечить экспорт (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 354. Л. 5).

59

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 186. Л. 81.

60

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 116. Л. 173–179.

61

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 567. Л. 46, 56, 161.

62

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 375. Л. 1–22.

63

Механизм появления карточек хорошо виден на примере Акмолинского уезда. По сообщению председателя губернской контрольной комиссии, заготовка хлеба в уезде проводилась методами продразверстки: ходили по дворам, отбирали, почти не оставляя на еду или оставляя запас на один месяц, и одновременно обещали снабжать население хлебом от государства. В результате крестьянские запасы были истощены, внутренний товарооборот разрушен. «Потянулись из деревень, аулов в города за хлебом». Хлеб, который был заготовлен местными государственно-кооперативными органами и предназначался для внутриуездного снабжения, был израсходован за один месяц. От государства ничего не поступило. Началась паника, население вышло на улицы, требуя хлеба. Испуганный председатель исполкома вызвал милицию, которая разогнала демонстрацию и арестовала несколько человек. Ситуация, однако, требовала принятия мер. В городе была создана продовольственная комиссия и введены карточки на хлеб. В апреле 1928 года в городе «на пайке состояло» 17 тыс. человек (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 116. Л. 118).

64

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 345.

65

Там же. Л. 227.

66

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 375.

67

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 12. Л. 76.

68

Подробно об организации и проведении хлебозаготовительной кампании 1928/29 года см.: Трагедия советской деревни. Т. 1; Davies R. W. The Socialist Offensive: The Collectivisation of Soviet Agriculture, 1929–1930. Cambridge, MA, 1980. P. 56–108.

69

Дихтяр Г. А. Советская торговля в период построения социализма. С. 273.

70

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1910. Л. 19.

71

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 116. Л. 27.

72

ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 7. Д. 599. Л. 238.