Путешественник по мирам. Стронвиль

Путешественник по мирам

Стронвиль

Дмитрий Яковлев

Редактор Надежда Васильевна Кучко

Редактор Алёна Анатольевна Мигун

Корректор Дмитрий Александрович Осипенко

© Дмитрий Яковлев, 2018

ISBN 978-5-4485-4421-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Стронвиль

Случалось каждому бродить по извилистым тропам и видавшим поступи разного характера приветливым дорожкам. Неспешно шествуя по одной из них, а название у нее, конечно, есть, но об этом позже, непременно столкнётесь с проблемой её окончания на каком-нибудь интересном месте. Вот так блуждая по строкам повествования, как по дорожкам, совершенно случайно и непринуждённо взгляд столкнулся с самым обычным, на первый взгляд, местом-городишкой под названием Стронвиль.

В таких городишках случалось побывать каждому путнику, волей-неволей зашедшему, куда завела дорожка и судьба. При населении чуть более полутора тысяч, здесь имелась ратуша с громадными, по словам местных жителей, часами, несколько магазинчиков, по-доброму украшенных и не настойчиво зазывающих посетителей. Так же была школа, на вид напоминающая не учебное заведение, а дом заточения. Так её в шутку называли местные малыши. Большое количество жилых домов, характерных для провинциального городка, маячат тут и там. Иногда не к месту, будто противореча замыслу городового архитектора, они могут почти перегородить улицу или встать несуразно по отношению к другим домам. Казалось бы, постройки хотят чем-то выделиться друг перед другом, но при небогатом украшении, могут себе позволить лишь похвастаться антисимметрией. На улицах царят умиротворение и похожее на домашний уют незримое спокойствие, которое растворяется поутру.

Вдоль дороги между домов тут и там будто рассыпаны кованые лавочки, в них нет недостатка. Прекрасной ковки, как и фонари, они по праву украшают город и вызывают гордость местных жителей – стронвильцев. Как поговаривают, а поговаривают обычно в старом на вид (кто его знает, сколько ему на самом деле) трактирчике «Мэри Лэнд», что их сделали столько же, сколько жителей Стронвиля. Никто, конечно, не считал их, но сомневаться в этом не было повода.

Вот так неспешно гуляя по извилистым улочкам, понемногу и навсегда, начинаешь влюбляться в спокойствие и неподдельную красоту провинциального городка Стронвиля. Многие оставили в своём сердце местечко для него. Это место, где время не то что бы остановилось, но как и может показаться после недолгого пребывания там, пошло вспять. Так уж по-старинному величественно выглядит всё вокруг: постройки, улочки, дороги и движущиеся фигуры, полутени которых размыты.

Есть что-то необычное, то, что не бросается в глаза с первого взгляда, и лишь краем бокового зрения можно заметить странного вида серовато-прозрачное свечение исходящее от всего вокруг. Видимо, сознание, набравшись впечатлений от увиденного, просто-напросто, желает отдохнуть, и таким образом это демонстрирует. Но мы же не устали, опытного путника не сломить прекрасными пейзажами и новыми впечатлениями.

Настало время познакомиться с жителями или (как они сами называют) обитателями Стронвиля. Ну что же, вперёд, в ближайший домик, где как раз в это время начинается завтрак семьи Грэй.

В гостиной двухэтажного дома оживление. Но вот кто-то кубарем скатывается по лестнице. Это малышка Эмма – озорной ребёнок четырёх с половиной лет спускается из спален, которые расположены, по своему обыкновению, на втором этаже. Папа Грэй Уилс занят серьёзнейшим из мужских дел, а именно неспешным листанием газеты, выискивая на страницах важнейшую информацию о событиях, не так давно произошедших в Стронвиле. Мама Грэй Кинси, вся в заботах о быте, как всегда, не отходя от кухонной утвари, слушает повествование мужа. За столом сидит их сын Арк, лет четырнадцати на вид и лет восемнадцати по складу ума. Он отличался от своих сверстников чрезмерной любознательностью и тягой к знаниям. И здесь же, знакомая нам Эмма, неусидчивая, как юла и скоростной болид в одном флаконе.

Наконец-то все в сборе за столом.

– Дорогая, ты не передашь масло? – сказал неспешно Папа Уилс, протянув руку в сторону жены, но при этом не отрываясь от чтения свежей газеты, недавно принесенной почтальоном.

– Уилс, пожалуйста, – с элегантностью и отточенным на протяжении долгого времени мастерством Кинси передаёт масло.

– И мне… Мне масло и варенье и… А что там, на улице? – как всегда в своём стиле ведёт монолог Эмма, на неё мало кто обращает внимание, но ей очень хочется поговорить со всеми.

– Ты представляешь, дорогая, – с небольшим возмущением и внутренним беспокойством сказал Уилс, – сегодня опять поймали и выгнали «Спиритуалистов».

– Да ты что, опять? – проронила Кинси, отставляя чашку с чаем. – Я же тебя просила не при детях, им ещё рано такое знать… – почти шепотом и, наклоняясь к мужу, сказала Кинси.

– Я уже взрослый! – утвердительно, но с почтением сказал Арк.

– Папа-папа, а расскажи мне ещё о «спиритуалистах», пожалуйста, – улыбаясь, в надежде узнать что-то новенькое, сказал Арк, совсем позабывший о завтраке.

– Я тоже хочу знать о спи-пи-ту-аа… спиталисах, – попыталась включиться в разговор непоседа Эмма.

– Как? Ты что ему рассказывал? Я же просила не делать этого! – немного рассерженно проговорила Кинси.

– Сын уже стал большим, – с некоторой гордостью сказал отец. – Ему нужно интересоваться жизнью общества, это уже касается многих. И к тому же, он должен знать, что делать в таких случаях.

На некоторое время воцарилась тишина. Такое случается, когда каждый поглощен своими рассуждениями и не замечает происходящего.

– Так вот, пишут, что они вломились в дом Даков прямо посреди ужина, – после продолжительной паузы, чрезмерно повествовательно прочитал Уилс.

– Как Даков? Это же совсем недалеко… – с трепетом в голосе, совсем позабыв обо всём на свете, ответила Кинси.

– Да-да, тут так и написано, – переворачивая страницу газеты, ответил ей Уилс.

– Когда же они уже успокоятся, что им от нас нужно? – спросила Кинси, не надеясь услышать ответ и опустив глаза вниз.

– Читай дальше, пап, – сказал Арк.

А вот Эмма ничего не говорила. Воспользовавшись моментом, она уже страстно рисовала вареньем по скатерти. То-то мама будет рада, когда увидит – думала она.

– Итак, тут написано, что полиция была готова к этому, отреагировала быстро… Бла-бла-бла, – пробегая глазами по ненужным строкам статьи, прочитал Уилс.

– Вот! При малейших подозрениях сразу рекомендуется звонить в полицию, – глядя на сына, утвердительно сказал Отец.

– Перечисляем: странное чувство отрешенности, излишняя прозрачность, кратковременное неподчинение собственной воли и любые другие странные состояния, – прочитал дальше Уилс. – Запомнил, Арк? – спросил, глядя на сына Уилс, хотя и сам уже знал, что он запомнил, ведь память у Арка была хоть куда.

– Да, пап, запомнил, не волнуйтесь, я сразу же позвоню в полицию, – скороговоркой ответил Арк.

– Службы города устанавливают отводные маяки в школе, – читает дальше отец.

– Ну, хоть какая-то хорошая новость, – ответила Кинси, до этого сидевшая в напряжении.

– Напоминаем, что самое безопасное место остаётся в Ратуше и вблизи Ратушной площади, – с воодушевлением прочитал Уилс.

– Но, надеюсь, до этого не дойдёт, – сразу же ответила Кинси, – ведь правда?

– Ну конечно, дорогая, всё под контролем. Нам и нашему городку ничего не угрожает, – чтобы успокоить её, ответил Уилс. – Это всё единичные случаи, да и полиция у нас действует очень оперативно, – веря в свои слова и подбадривая жену, проговорил он снова.

– Вчера в школе мы вместе с учителями тренировалсь эвакуироваться на Ратушную площадь, – гордо заявил Арк.

– Для чего это ещё? Ведь это же не понадобится, в школе же теперь будут маяки, – испуганно и не веря даже себе, а не то что словам мужа, проронила Кинси.

– Мама-мама, посмотри, что я нарисовала! – гордо заявила Эмма, поднимая вверх скатерть, перемазанную вареньем, с небольшим вкраплением чая и несколькими мазками масла.

– Эмма!!! Ты что натворила? – вскрикнула Кинси, вспоминая большую стирку после небольшой порки.

– У-о-у, у нас растёт художник! – смеясь причём слегка язвительно, заметил Уилс. – Но прошлая картина мне нравилась больше.

– Опять! – вскрикнул Арк.

Радости ребёнка не было предела: во-первых, все отвлеклись от бесполезной болтовни и обратили на неё внимание; во-вторых, судя по реакции родителей и брата, им очень понравилось её творчество. Да, это был её звёздный час. Затем гостиная заполнилась безудержным и звонким смехом, лёгкой бранью и порицаниями в адрес гиперактивного ребёнка, но всё же цель Эммы была достигнута. Все переключились от темы, которая тревожила не только данную семью, но и весь Стронвиль.

А теперь пришло время, если вы не против, узнать, кто такие «Спиритуалисты», что собственно это за город и что же в нём происходит.

А сейчас обо всём по порядку…

2. Прерванный сон

Много лет назад, в незапамятные времена, когда время ещё никто не исчислял, а оно об этом непременно догадывалось, и поэтому текло неспешно, безгранично… Так могла начинаться история, но нет. Это начало не нашей истории.

Наша история не начиналась, она происходит прямо сейчас, да-да именно в это мгновение и час. Итак, пригород Лондона, то безмятежное время, когда ужин уже давно закончился, а глубокая ночь ещё только принимает правление у вечера, спальня мальчика шестнадцати лет по имени Филипп. Фил, так звали его друзья, знакомые и родители. Ему не совсем нравилось это сокращение. Лишь изредка, когда о его провинности узнавали родители, они обращались к нему как-то вроде: «Филипп Ламберт! Ты опять бегал по газону соседки Марпл и затоптал её любимые петуньи! Ты наказан, никакой улицы после школы на неделю!», – не разобравшись в случившемся, кричали ему родители. «Как всегда отдуваться за этого безмозгло пса, Тида», – думал Филипп и, как обычно, не сдержавшись, выкрикнул из своей комнаты:

– Вы хотя бы посмотрите на газон, там же собачьи следы, у нас только одна собака в доме, хотя я в этом часто сомневаюсь!

– Ты, негодник, вздумал дерзить родителям! – прокричал в ответ отец. – Мы к тебе так хорошо относимся, месяц будешь заперт в своей комнате!

– Правильно, дорогой, я давно тебе говорила, нужно его наказать, – с удивительным согласием для стороннего наблюдателя поддержала мать.

Иногда Филиппу казалось, что посторонние люди относятся к нему намного лучше, чем родители. В таком непонимании происходящего, погруженный в раздумья и мечты, в запертой комнате встречал сновидения Филипп.

Сон – это место, где Филипп был по-настоящему свободен и запертые двери здесь не помеха, лишь утро могло прервать чувство полёта и безмятежности. Именно в такой безмятежности и пребывал сейчас он. Прогуливаясь по собственной комнате или по очень похожей на неё копии, сонный путешественник заметил у стены странноватое тёмное уплотнение. «Опять кошмар», – подумал Филипп. – «Придётся просыпаться! Ну, уж нет, я хозяин этого сна, и я буду решать, что тут делать». Но как бы он ни старался, ничего не получалось. Уплотнение становилось больше и начало приобретать фигуру человека. Страх не на шутку овладел Филиппом. Его охватило то непередаваемое чувство, когда разум ещё борется, а тело уже всё дрожит, в особенности кисти рук и ноги ниже колен, готовые броситься бежать в тот же миг. Через мгновение фигура стала проясняться, и из части непознаваемой пустоты сна, внимательно и безмолвно на Филиппа смотрела девушка, на вид такого же возраста, как и наш молодой человек.

Превозмогая робость и страх, любопытство взяло вверх: «Ты кто?» – спросил мальчик, сам удивившийся от собственной храбрости. Девушка, похожая на призрак, лишь пошатнулась, но ничего не ответила, а на её лице проступило страдание и неспособность ответа. Вдруг её правая рука стала медленно подниматься, рука становилась всё ближе к Филиппу, призывая пожать её. Страх в этот момент уже владел Филиппом. Единственное, что не подчинилось его разуму: «Это не может быть сном». В своей голове Филипп услышал: «Филипп…, не бойся…, нам нужна твоя помощь…». Пристально вглядываясь в лицо девушки, Филипп не увидел даже намёка на шевеления губ, от этого становилось ещё страшнее и непонятнее. Рука мальчика будто сама начала протягиваться навстречу замершей руке девушки. Прошло немного времени, хотя для Филиппа это немного показалось вечностью, и их руки встретились. Странное чувство: руки сцепились не как от человеческого рукопожатия, знакомого каждому, а как будто рука девушки обволакивала слегка заметной светящейся дымкой. Такой же полупрозрачной дымкой была покрыта и она вся. Только в это мгновение Филипп заметил, что девушка была одета в чёрный тонкий свитерок с короткими рукавчиками, юбочку, ни разу не шелохнувшуюся, покрытую квадратиками нескольких цветов, в основном тёмных. Несомненно, нельзя было не заметить чёрные длинные прямые волосы и милое личико, как будто знакомое, с глазами, смотревшими пристально, неумолимо и безмолвно тревожно. Филипп, пребывая в оцепенении от случившегося, просто решил: «Будь, что будет». Необычно для человека держаться за призрака. Её рука была холоднее чем его, полупрозрачная, готовая вот-вот растворится в пространстве. Слегка ощущалось лёгкое покалывание и присутствие чего-то необычного и необъяснимого для обычного восприятия. Но при всём при этом рука держалась за что-то или за кого-то.

– Держись, Филипп…, – снова послышалось мальчику.

«Но, откуда она знает моё имя?», – спросил он сам у себя.

Девушка, держа за руку Филиппа, развернулась в сторону закрытой двери, юбка у неё, что примечательно, как обычно, не шелохнулась. Сделав шаг навстречу двери, она слегка потянула за собой руку Филиппа и его вместе с ней. Филипп почувствовал некоторое движение, пришлось сделать шаг, чтобы не упасть, если во сне вообще можно упасть. В следующий миг, продолжая движение, девушка потащила, да именно потащила за собой Филиппа, только ей известно куда. Дверь, которую они даже не открывали, а пролетели как призраки, Филипп почувствовал на себе. Не каждый день пролетаешь сквозь двери, поэтому восторг был непередаваем, а уж чувства, полученные при этом, весьма трудно поддаются описанию. Как будто вы с дверью в точке соприкосновения стали на миг одним целым, а в следующий миг, как ни в чём не бывало, стали отдельными составляющими. Дальше-больше, движение начало слегка ускоряться, и знакомая комната на втором этаже была уже позади, настало время лестницы и ступенек, что же будет дальше? Филипп держался за руку призрачной девушки, боясь оторваться: кто знает, что будет в этом случае. Не касаясь ступенек на лестнице, они пролетели всё меньше чем за секунду, лишь теперь Филипп понял, что полностью летит, ведь ноги попросту болтались свободно, как на аттракционах, где ноги свободно висят, а тело прицеплено к вагончику. Но скорость их полёта не снизилась, а напротив немного прибавилась. Слегка прищурившись и посильнее вцепившись в руку девушки, Филипп уже готовился к встрече с полом. Как и в случае с дверью, всё прошло на удивление хорошо, чувство проникновения через пол были схожими. Различие в том, что пол потолще, но проходить его от этого не было труднее. Миновав пол, они оказались в подвале. Здесь уже, ни на что не обращая внимания, просто неслись как будто вниз головой, и скорость ещё прибавилась. Подвал был уже позади и казалось, что встреча с землей неминуема. Но нет, они неслись уже с неимоверной скоростью, куда-то в глубь пустоты, вниз, а может, и нет, кто же знает, где у пустоты низ.

Филипп оглянулся и увидел весь свой дом, прозрачный и спящий. Родители у себя в спальне, рядом с ними на полу лежит пёс. Всё, как всегда, на своих местах, безмолвно и безмятежно, лишь Фила нет в своей комнате. Мысленно прощаясь со своим домом, Филипп набрался храбрости посмотреть, куда же они движутся. В этот момент их скорость казалась ему запредельной.

Вокруг образовался широкий туннель со светло-голубоватым свечением, скорость ощущалась, как прохождение через что-то, а вот что это было, оставалось лишь догадываться. Это было сродни прохождения через тысячи дверей сразу и с большой скоростью, но при этом добавлялось ещё некоторое покалывание и чувство спёртости дыхания. Через некоторое время подступила тошнота, боль от покалывания стала невыносимой, а дышать стало невозможно. «Отбрось свои человеческие привязанности… Ты не даешь нам двигаться с полной скоростью… Это опасно…», – услышал Филипп уже знакомый голос в голове, при этом девушка обернулась и пристально смотрела на него. Филипп не совсем понимал, что от него хотят, он задержал дыхание и терпел, как мог, все неудобства.

«Не дыши!!! Так будет легче…», – опять сказал голос. Признаться, Филиппу становилось спокойнее, когда слышал его. Настало время для выдоха. Так и сделал испуганный и изнеможенный Филипп, но сил на вдох уже совсем не было. Ещё немного и всё… Тело тащит неизвестно куда незнакомая девушка-призрак, дом где-то позади, на сон это точно не было похоже, сколько себя не щипай.

Осталось лишь смириться и смотреть, что будет дальше. Вдруг Филипп вспомнил, что он уже давное не дышит, и хотя скорость вроде не стала меньше, но чувство тошноты и покалывания во всём теле прошло. Сквозь туннель можно было рассмотреть некоторые картинки. Словно миры мелькали один за другим, разные, непохожие, иногда пустые, с непонятной геометрией пространства, иногда пугающие или дружелюбные, иногда красочные и пёстрые или одноцветные. Филипп смотрел на всё с непередаваемым восторгом. Ничего подобного не удавалось увидеть ему в своей жизни. Всё здесь завораживало, влекло и в корне отличалось от комнаты, в которой он проводил большую часть времени. Через некоторое время, а чувство восприятия времени было давно здесь утрачено, впереди появилось слегка заметное свечение, в прямом смысле – свет в конце туннеля. Теперь всё внимание было приковано к нему, возможно, это и была точка назначения. Свет становился всё ярче, скорость стала немного замедляться, пока стала совсем небольшой по сравнению с предыдущей, хотя свет приближался всё быстрее и быстрее. Ещё мгновение, и чувство проникновения, как дома, опять посетило Филиппа. На этот раз они пролетели через несколько древних, как показалось Филиппу, стен, откуда-то снизу, минуя землю. Оказавшись в подвале с небольшим тусклым светло-синим фонариком, закреплённым с помощью железной подставки на стене, Филипп почувствовал, что стоит на полу, и в этот миг руки расцепились. Чувство досады и неимоверной утраты посетило мальчика. Неужели всё? Девушка стояла, как всегда, обернувшись к Филиппу.

– Ну, вот мы и прибыли, – сказала она.

И каково же было удивление Филиппа, ведь голос звучал не в его голове, на этот раз она говорила сама.

– Я понимаю, ты удивлён всему происходящему, но на объяснения нет времени… – не собираясь прерываться, хотела сказать, но…

– Кто ты? Как тебя зовут? – не слушая её, спросил Филипп.

Девушка резко посмотрела вверх и влево, будто что-то увидела или услышала. На её лице стало заметно беспокойство.

– Послушай меня, – сказала скороговоркой девушка. В это время Филипп смотрел именно в то место, куда смотрела девушка.

– Ты в Стронвиле, ты должен нам помочь, меня зовут Мила, передай это тем, кто тебя встретит, – сказала с облегчением девушка.

– Что…? – в глубоком непонимании, так ничего и не рассмотрев, потому что там была просто каменная стена, смог ответить Филипп.

– Это всё, что я тебе сейчас могу сказать, – девушка развернулась спиной к Филиппу и сделала шаг в сторону стены, будто собралась уйти. Здесь всё было по-другому. Волосы девушки зашевелились игристым переливом, рассекая воздух. Квадратики на юбке так же не остались на месте. Они, как и волосы, с потрясающей синхронностью вернулись в прежнее положение.

– Где я? Я тебя ещё уви-и… – прервался на этом Филипп, протянув руку к ней навстречу, ту руку, за которую его сюда привели. Но было уже поздно, девушка растворилась, точно так же, как полупрозрачный туман рассеивается летним солнцем поутру.

Стоя в остолбенении и в совершенном непонимании происходящего, Филипп увидел, как открывается дверь в это подвальное помещение.

Старая скрипучая дверь, полностью железная, открывалась неспешно, видимо не часто её открывали в последнее время. В помещение быстро зашли три человека, странно одетые, как будто из прошлого. Двое в одинаковой одежде, круглолицые, видимо интеллектуальная деятельность была не их конёк, третий же, стоящий перед ними, отличался и одеждой, и взглядом, и лицом. Он был немного повыше своих, скорее всего подчинённых, и смотрел, словно сквозь человека, в самую его суть. От такого взгляда мурашки по коже могут сделать несколько оборотов вокруг испуганного тела.

– Это незаконное проникновение! – сказал чётко и выразительно тот, что был повыше, не убирая пронзительного взгляда с Филиппа. – После нейтрализации и разбирательства вы будете депортированы! – проговорил он все так же чётко. Видно фраза была заучена и говорилась не одну сотню раз. – Хотя я бы разобрался с таким, как ты здесь… – очень тихо, но так, чтобы было слышно и подчинённым и Филиппу, проронил со злой ухмылкой «Высокий». – Надеть на него стопхэнды, – приказал он подчинённым. – Живее тащите его в участок!

3. Тёплый приём

Улицы спящего Стронвиля по своему необычайно красивы. Конечно, на первый взгляд может показаться, что они полностью опустевшие, но это не так, разве можно судить об этом всего лишь из-за отсутствия праздно шатающихся или идущих невесть куда ночных человекообразных фигур. Улицы как будто и не скучают по людям, а живут своей «уличной жизнью». Фонари по-прежнему освещают всё вокруг светло-синим светом, заливая робкими лучами Ратушную площадь. Свет от них пронизывает чуть заметный полупрозрачный туман, застилающий улицы. Сейчас туман – единственный, кто неспешно бродит по улицам в это время, слегка колыхаясь, то ли от дуновения ветерка, то ли от скуки. Замыкает всё это великолепие блики на дорогах. Дороги вымощены из небольших и гладко отёсанных камней.

Сегодня же картина слегка изменилась. На ратушных часах полночь, и прислушавшись, можно услышать цокающие по каменной дороге шаги полицейских. Четыре фигуры, расталкивающие туманную дымку, неспешно шагали в полицейский участок, находившийся сразу за ратушей. Окружённый молчаливыми фигурами, босоного шагал мальчик. Руки его были закованы в стопхэнды – два светящихся браслета, сцепленные железной пластиной. По центру пластины имелось отверстие для ключа. По содержанию выгравированных рисунков этому предмету позавидовало бы любое ювелирное украшение, но на это сейчас не обращал внимание Филипп. Как только он специально или случайно хотел расцепить руки, браслеты сразу же начинали жечь кожу. И чем сильнее прикладывал мальчик усилия освободиться от оков, тем сильнее становилась боль. «Вот уж идеальные наручники», – подумал Филипп. Он шагал босиком и в пижаме, но не было холодно телу и ногам, это конечно радовало мальчика, но больше удивляло. «Как, шагая по мокрой каменной дороге, то ли от дождя, то ли от этого непонятного тумана, ноги не ощущают холод?», – спрашивал сам у себя Филипп, но ответа на это не было.

Конечно, сейчас было не до разглядываний местных достопримечательностей, но, проходя мимо здания, напоминающее старый трактир, Филипп заметил вывеску, красиво украшенную с фигурными буквами и надписью «Мэри Лэнд». И как её было не увидеть! Вся она светилась как будто светом от синих неоновых огней. Сверху надписи нарисован веер карт, а снизу, как водится для трактира, кружка с ручкой, наполненная чем-то, уж до боли напоминающим пиво. Вывеска осталась позади, настало время следующей достопримечательности. Слегка позабыв о случившемся, Филипп стал пристально осматриваться по сторонам. Его взору открылась площадь, по периметру усеянная фонарями. Если по улицам они стояли не так уж и часто, как нужно было для минимального освещения, то на этом открытом пространстве их было очень много. Всё на площади было просто залито светло-синим светом, и, конечно, нельзя пропустить строение в центре. Высокая башня, самое высокое здание в городке, имела большущие часы со стрелками. Повыше часов, расположилась черепичная крыша, заканчивающаяся небольшим шпилем. Шпиль заслуживает особого внимания. Непонятно для чего в самом его верху расположен кристалл, отбрасывающий тонкий луч света вверх. Только теперь Филипп, с задранной головой и широко раскрытыми глазами, заметил, что на небе нет ни звезд, ни луны. Всё, что было сверху – это едва заметная светло-синяя плёнка, слегка шевелящаяся и переливающаяся. Она была светлой у самой ратуши и темнела удалясь от города. Небесное свечение было сродни северному сиянию, но более плотное. Отдельные ярко выраженными каналы с характерным синим цветом, покачивались на волнах неведомой энергии. С таким впечатлением от увиденного, площадь прошагалась незаметно быстро, и вскоре уже Филиппа завели в непримечательное строение, которое изнутри было куда как интереснее. Мальчика вели под руки по коридору. Некоторые двери были открыты и краем глаза увиденное там, вызывало недоумение. Причудливые предметы, которые никогда не удавалось видеть человеческому глазу, возбуждали фантазию и любопытство. Но вдруг нескончаемый поход окончился в пустой камере, состоящей из полупрозрачных светящихся решеток, от которых исходил потрескивающий звук. С Филиппа сняли наручники и захлопнули решетчатую дверь.