Трефовый интерес

Татьяна Александровна Бочарова

Трефовый интерес

© Бочарова Т., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

1

… – О оставлении согрешений, во блаженней памяти преставльшихся Господу помолимся.

– Господи, помилуй.

– О приснопамеятном рабе Божиим, Евгении, покоя, тишины, блаженныя памяти его Господу помолимся.

– Господи, помилуй.

– О простити ему всякое прегрешение вольное и невольное, Господу помолимся.

– Господи, помилуй…

Елизавета Антоновна слушала батюшку, опустив голову и глядя на носки своих туфель. По щекам текли слезы. «Женька, Женечка, ну как же? Как ты мог так со мной поступить? Ушел, покинул. И что я без тебя? Куда? Всю жизнь вместе, бок о бок, с восемнадцати лет. Детишек Бог не дал, друг дружке были как дети. Слова грубого не сказали друг другу за столько лет. Казалось, никогда это не кончится – жизнь, как сказка, полная нежности, заботы, понимания и доверия. И вот…»

Елизавета Антоновна не удержалась и сдавленно зарыдала. На плечо легла чья-то рука. Ах да, соседка с третьего этажа, как ее, Маша, кажется. Елизавета всегда была малообщительной, а тут дом новый, переехали недавно. С соседями в основном общался Женя, она никого толком не успела узнать за полгода. Эх, зачем радовались, дураки, зачем обставляли новую квартиру? Знали бы, чем обернется этот переезд, сидели бы в старой панельной двушке и не рыпались…

– Вам нехорошо? – участливо проговорила девушка и погладила Елизавету по плечу. – Хотите водички? У меня есть.

Та кивнула и вытерла глаза. Соседка протянула ей пластиковую бутылочку. Почему, откуда она здесь, эта милая девочка? Лиза не помнила, что звала на похороны кого-то из соседей. Девушка словно услышала ее мысли.

– Я не могла не прийти. Евгений Иваныч столько сделал для нас. Мы его всю жизнь помнить будем, такое горе!

Елизавета хотела было спросить, что именно сделал ее Женька для этой румяной, курносой девушки, но у нее не было сил шевелить губами. Она глотнула из бутылки. Вода была с привкусом лимона.

– Легче? – мягко спросила Маша.

– Немного. – Лиза кивнула и продолжила слушать батюшку.

Тот уже заканчивал отпевание. «Помилуй нас, Боже, по великой милости Твоей, молим Тебя об этом, услышь и помилуй…» Священник оглядел притихших людей. В полумраке отчетливо слышалось потрескивание свечей.

– Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему…

Все с ожиданием посмотрели на Лизу. Она на негнущихся ногах подошла к гробу, нагнулась и поцеловала Женю в холодный восковой лоб.

– Прощай, любимый. Мы обязательно встретимся. Дай бог, чтоб поскорей.

– Грех говоришь, сестра, – незлобиво укорил ее священник. – Смерти себе выпрашивать – грех.

Лиза опустила глаза и стала в изголовье гроба. Один за другим подходили люди. Все они казались ей безликими, темными силуэтами на фоне зыбкого пламени свечей. Она не разбирала, кто есть кто. Кажется, эти трое мужчин с Женькиной работы, а вон те женщины – двоюродная сестра и племянница. Родители Евгения давно умерли, родни в столице было мало, в основном все жили в далеком Екатеринбурге, из которого он был родом.

Выйдя из церкви, все погрузились в автобус и поехали на кладбище. Рядом с Лизой все время была Маша. Лица ее она не видела, только руки. Они то и дело обнимали, подавали платок, все ту же бутылку с водой, таблетку валидола.

На поминках неожиданно все взял в свои руки какой-то тучный, лысый толстяк. Он уселся во главе стола и налил водки окружавшим.

– Ну, что тут сказать… – Голос у него был низким, басистым, быстро перекрывшим гул, царивший за столом. – Светлая память Жене, Евгению Иванычу. Святой был человек. Мы с ним лет десять как дружим. Дружили… Золотые руки Господь ему дал. Все-то он мог, все умел. Там, где другой бессилен, наш Евгений Иваныч творил чудеса. Мастер с большой буквы.

Лиза слушала и смутно понимала, что этот разъевшийся, самоуверенный боров – не кто иной, как Женин начальник, Пал Палыч. Но что с ним стало? Она помнила его подтянутым, стройным энергичным мужичком. Неужели какие-то пару лет так изменили его? Последний раз они виделись три года назад, на Женькином юбилее.

Толстяк все говорил и говорил, и народ, измученный ранним подъемом, долгим стоянием в церкви и промозглой стужей на кладбище, смотрел на него с плохо скрытой злостью. Наконец он закончил, выпил, не чокаясь, одним махом, и потянулся вилкой к блюду с селедкой. Подцепил кусок с прилипшим к нему луковым колечком и кинул в рот. Сразу все ожили. Стали накладывать салаты, тащить к себе на тарелки колбасу, мазать икру на тонкие лепестки багета…

Лиза почувствовала, что ее тошнит. В рот не лезло ничего, даже кутья. Она выпила водки, и ее передернуло. Захотелось, чтобы за столом стало пусто. Чтобы все эти люди, невесть как связанные с Женькой, исчезли, а сама она оказалась в квартире. Плотно завесила бы шторы, выключила свет во всех комнатах, повалилась на постель и плакала бы, плакала, до сладостной пустоты в голове, до судорог в горле, до того, как слезы полностью не иссякнут, а боль не станет тупой…

Поминки тянулись длинно и муторно. Несколько раз к Лизе подходил Пал Палыч. На локте у него висела совершенно пьяная, дебелая блондинка с размазавшейся под глазами тушью, его супруга. Пал Палыч тискал Лизину руку – пальцы у него были мясистыми и потными. От него пахло отвратительно резкими духами и табаком.

– Милая, вы не думайте, я вас не оставлю. Помогу, если что. Даже не сомневайтесь.

Лиза кивала, невольно стараясь задержать дыхание, чтобы не слишком глубоко вдыхать эту гремучую смесь…

Потом вдруг все закончилось, внезапно и сразу. Стол опустел, народ толпился в дверях. Кто-то целовал Лизу на прощание, оставляя на щеках следы от помады. Официант с сонным видом собирал на тележку грязную посуду. Подошла Маша, взяла Лизу под руку.

– Муж приехал на машине. Мы отвезем вас домой.

– Да, хорошо, – прошелестела Лиза, позабыв сказать спасибо.

Когда за Машей захлопнулась дверь, она зашла в спальню. Шторы были задернуты с ночи, Лиза их так и не открыла. Следуя своим мечтаниям, она прилегла на широкую, двуспальную кровать, покрытую шелковым покрывалом, и хотела заплакать, но слез не было. Напрасно Лиза морщилась, терла глаза и даже пыталась сымитировать рыдания, издавая характерные звуки. Ни слезинки. Она встала и подошла к комоду, на котором стояла фотография Женьки в наспех сделанной траурной рамке. Он улыбался Лизе теплой веселой улыбкой счастливого благополучного человека. Таким он и был…

«Женька. Сердце твое было огромным и нежным, умело дарить любовь. Оно казалось таким крепким, а на самом деле было слабым и больным. И разорвалось в один момент. Бедное сердце, уставшее от постоянной гонки, от тревог и волнений, привыкшее брать всегда на себя. Бедное, бедное сердце…»

Лиза осторожно погладила фотографию. Затем пошла в кухню, налила воды в стакан и выпила залпом. Ей стало немного легче. Чуть-чуть. Она подумала и сунула в рот белую, продолговатую таблетку из упаковки, что дала ей перед уходом Маша. Таблетка была безвкусной и пахла пластмассой. Вскоре глаза стали слипаться, ноги отяжелели и с трудом повиновались. Лиза вернулась в спальню, откинула покрывало и улеглась на мягкие пуховые подушки. Тотчас ее сморил сон, крепкий, густой, без сновидений.

2

На работе на Лизу смотрели с жалостью. Наверное, она ужасно выглядела. Целую неделю просидела дома и вышла ненакрашенная, с темными кругами под глазами, с искусанными, сухими губами.

– Елизавета Антоновна, вас к начальству, – сказала ей в середине дня секретарша Надюша.

К начальству? В первый же день, как пришла? Что, интересно, от нее хотят? Может, материальную помощь предложат? Вроде у них так принято.

Лиза не спеша поднялась на второй этаж, где находился кабинет директора их крошечного НИИ, оставшегося еще с советских времен, чудом пережившего лихие девяностые, смутные нулевые и как-то умудрившегося встроиться в современную экономику. Лиза постучала в широкую, выкрашенную коричневой краской дверь.

– Входите, – послышался голос Сергея Митрофановича.

Директорствовал он недавно, всего год, а до этого на его месте сидел мировой мужик, Леонтий Петрович. Полтора года назад Леонтия не стало. Его обязанности сначала исполнял зам, Геннадий Семенович, затем его почему-то убрали и прислали, как выразились, «молодые кадры». Сергей Митрофанович действительно был молод, всего тридцать шесть лет, два образования, техническое и экономическое, и море гонору. Начал он с глобальных кадровых перестановок. Затем заставил написать заявления по собственному чем-то не угодивших ему сотрудников. Ввел новую систему поощрений и штрафов. На этом его деятельность, слава богу, притормозилась. Люди вздохнули с облегчением и, перестав ждать подвоха, вернулись к работе.

Лиза зашла в кабинет. Сергей Митрофанович сидел за огромным столом, заваленным бумагами, и смотрел в монитор.

– Вы звали меня? – спросила Лиза.

Он поднял на нее прозрачные, голубые глаза.

– Да, звал. Присаживайтесь, Елизавета Антоновна.

Тон у директора был мягкий и сочувственный. Лиза окончательно успокоилась и села на диванчик, стоящий у одной из стен.

– Как вы? – Взгляд Сергея Митрофановича скользнул по ее лицу.

– Ничего. Спасибо. Понемножку.

– Примите мои глубокие соболезнования. Очень, очень жаль.

– Спасибо. – Лиза почувствовала, как задрожали губы.

– Я распорядился, чтобы бухгалтерия выписала вам матпомощь. Там не так много, но все-таки хоть какое-то подспорье. Я же понимаю, какие сейчас у вас расходы.

– Спасибо, – снова повторила Лиза.

Значит, правильно она предположила. Молодец этот Митрофанович. Зря его народ чихвостит, мол, молодой, да ранний, бездушный карьерист. Вовсе не бездушный. Он смотрел на нее внимательно, оценивая, какую реакцию вызвали его слова.

– Деньги придут в следующем месяце, то есть через неделю-полторы.

– Спасибо, – в третий раз повторила Лиза, ощущая неловкость. Наверное, надо быть более эмоциональной, сказать больше слов благодарности. Но внутри у нее все словно оцепенело, и слова не шли с языка. – Я могу идти?

– Да, можете. Хотя… нет. Погодите. Я не хотел сегодня об этом говорить, но с другой стороны, зачем тянуть?

– О чем? – не поняла Лиза.

Сергей Митрофанович уперся взглядом в столешницу.

– Понимаете, Елизавета Антоновна, сейчас трудное время. Оно диктует новые условия, весьма жесткие. В этих условиях выживет сильнейший, как говорится.

Лиза ничего не понимала. Куда он клонит, этот милый мальчик с напомаженным чубчиком и рыбьими глазами?

– …Пенсионерам не место в нашем институте. Пора дать дорогу молодым.

– Но я не пенсионерка! – Лиза наконец все поняла. Ее хотят уволить! Подсластить горькую пилюлю матпомощью и взять на ее место какую-нибудь зеленую девчонку с нарощенными ногтями, которая ничего не смыслит в профессии, зато разбирается в таблицах на компьютере. – Мне до пенсии еще несколько лет, – твердо сказала Лиза, собрав в кулак последние силы.

Сергей Митрофанович благодушно покачал головой:

– Это не имеет значения. Годом раньше, годом позже. Нам нужны новые кадры, современные, оснащенные прогрессивными знаниями.

– Вы хотите, чтобы я написала заявление по собственному желанию? Как те, остальные? – Лиза взглянула в водянистые глаза директора.

Тот спокойно выдержал ее взгляд и кивнул:

– Хочу. Поймите, так будет правильней.

– Для кого правильней?

– Для нашего дела, – жестко ответил он.

– Но я… как же мне жить? На что? – Лиза почувствовала отчаяние. – Где я сейчас найду работу? У меня даже пенсии еще нет!

– Вот поэтому матпомощь, – спокойно проговорил Сергей Митрофанович. – Там приличная сумма. Ее хватит на несколько месяцев. Ну а потом… – Он слегка прищурил глаза. – Разберетесь. Есть много вариантов, как обойтись без работы. Например, сдавать квартиру.

– А жить? Где жить?

– Подыскать что-то поменьше, поскромнее. Обратитесь в соответствующее агентство, вам помогут. У меня мать так сделала и не жалеет. Разницы в ценах вполне хватает на безбедное существование.

– Лучше бы вы помогли своей матери деньгами, – дрожащим голосом проговорила Лиза.

Ей хотелось закричать, обругать этого зарвавшегося мальчишку последними словами, в конце концов хлопнуть дверью. Но ничего этого она не сделала.

– Я учту ваш совет, – все так же невозмутимо произнес Сергей Митрофанович. – А сейчас не смею больше задерживать.

3

Лиза не помнила, как спустилась и дошла до своей комнаты.

– Елизавета Антоновна, что случилось? На вас лица нет. – Сидевшая у окна Оля Морозова вскочила и подбежала к ней. – Вам плохо? Может, «Скорую»?

– Девочки, меня увольняют. – Лиза тяжело опустилась на первый попавшийся стул.

– Как увольняют? – ахнула черноволосая Мария Витальевна. – Не может быть!

– Может. Только что сам сообщил.

– Не имеют права, – уверенно проговорила Иришка Коваленко, самая молодая в отделе и осведомленная обо всех юридических тонкостях. – Вы в суд на него подавайте. Выиграете, сто процентов! Предпенсионеров не положено увольнять.

– Верно, Лиза, надо судиться, – поддержала ее Мария Витальевна.

Оля тем временем вскипятила чайник и налила Лизе крепкого чаю.

– Вот, выпейте. С шоколадкой.

Она помотала головой:

– Не хочу. Ничего не хочу. И судиться тоже.

– Елизавета Антоновна! – Иришка осуждающе покачала головой. – Мы все понимаем. Утрата. Горе. Но надо же как-то жить. Нельзя наплевать на себя. И кто вообще придет на ваше место? Вы ценный специалист, с опытом работы.

– Не нужны нашему руководству никакие специалисты, – с горечью проговорила Лиза. – И… ладно, девочки, напишу я это заявление. Как-нибудь…

Она не сдержалась и заплакала. Добрые девчонки накапали ей валерьянки, заставили выпить чаю, снабдили бутербродами с красной рыбкой и вкусными конфетами. Иришка даже хотела поговорить с директором лично, но Лиза категорически отказалась. Остаться здесь Христа ради и все время помнить о том, что ее могут выдворить в любой момент – это казалось ей еще более тяжелым, чем в одночасье оказаться без средств к существованию. Она с трудом досидела до конца дня и ушла домой.

Зайдя в квартиру и едва сняв пальто, Лиза открыла ящик комода в гостиной и достала оттуда все документы на квартиру, а также платежки, договора на мелкие кредиты и прочее. Аккуратно разложив все это на столе, она с полчаса изучала бумаги. Слава богу, квартиру они с Женькой купили за наличку, не прибегая к ипотеке, а то сейчас был бы караул. Выплаты по кредитам на мебель и технику составляли около семи тысяч в месяц. Не много, но если учесть, что доходов ожидается ноль, то сумма чувствительная. Лиза подумала и, отыскав в интернете надежную, как ей показалось, фирму, позвонила туда. Ей ответила милая девушка.

– Да, конечно, мы поможем вам сдать квартиру. Я сейчас пришлю свой номер, а вы мне киньте в мессенджер фото документов и просто пощелкайте комнаты и кухню. Ну и санузел тоже не забудьте.

На том они и распрощались. Лиза все сделала, как велела менеджер: сфотографировала выписку из Росреестра, потом сделала около десяти снимков квартиры и все это отослала на присланный ей номер. В ответ пришло «ок» и веселый смайлик. На следующий день ей позвонили.

– Есть жильцы на вашу квартиру. Сегодня вечером посмотрим и можно заключать договор.

– Уже сегодня? Так быстро? – испугалась Лиза.

Ей казалось, что такие вещи делаются гораздо дольше.

– Конечно, – пророкотал на другом конце юношеский басок. – Чего тянуть.

Вечером пришла молодая пара. Он высокий, худой и длинноносый, похожий на выросшего Буратино, она хорошенькая пампушечка, едва достававшая ему до груди. С ними явился молоденький агент Сережа. Все трое нацепили бахилы и по-хозяйски ходили по квартире, разглядывая обстановку и делая какие-то замечания, вроде «ванная тесновата», «освещение не супер» и так далее.

Лиза потерянно бродила за ними следом, и ей отчаянно хотелось, чтобы непрошеные гости куда-нибудь испарились и все стало как прежде. Оглядев квартиру, вся троица уселась за стол. Сережа зачитал Лизе договор. По нему она должна была пустить квартирантов ровно через неделю. За это время ей самой следовало подыскать жилье поскромней и подешевле.

– У меня есть варианты, – сказал Сережа, когда молодые скрылись за дверью. – Вот. – Он сунул Лизе под нос смартфон.

Вариантами оказалась однушка в Котельниках, комната в коммуналке на Полежаевской и апартаменты на Окружной. Мало-мальский ремонт имелся только в апартаментах, однако площадь их была всего шестнадцать метров.

– Зато есть второй этаж, – похвастался Сережа и показал фотку антресолей, к которым была приставлена деревянная лестница, наподобие шведской стенки.

Лиза представила, как будет карабкаться по ней, и замахала руками:

– Нет, нет, лучше уж Котельники.

– Отлично, – обрадовался Сережа. – Когда поедем смотреть?

– Завтра воскресенье, вот и поедем.

Назавтра Сережа заехал за Лизой на машине и повез ее в Котельники. Квартира оказалась в двадцати минутах езды от метро на маршрутке, убитая в хлам, с облезшими обоями и осыпающимся потолком. Первым, кто вышел их встречать, был огромный рыжий таракан. Он выполз из комнаты на дырявый линолеум в прихожей, шевеля роскошными длинными усами. Лиза вскрикнула, а Сережа, не поморщившись, наступил на таракана ногой. Очевидно, подобное действие было для него привычным.

– А где хозяева? – спросила Лиза, с тоской оглядываясь по сторонам.

– Хозяйка недавно умерла. Квартиру сдает ее сын. Он не приедет, ему некогда. У меня доверенность.

– Ясно, – обреченно проговорила она и поспешила обратно за порог.

– Куда вы? – удивился Сережа. – Ванную не будете смотреть? А кухню?

– Не буду. И так все ясно.

Лиза стала спускаться по лестнице. Сережа шел за ней и на ходу приговаривал:

– Смотрите, вариант нормальный. Мужик за нее хочет совсем немного, всего тридцатник. Ну плюс залог и комиссия.

Лиза слушала его и подсчитывала: разница между сдачей своей двушки и съемом этой развалюхи составит тысяч тридцать, не больше. Семь тысяч уйдет на кредиты, еще семь на коммуналку. Плюс проезд на маршрутке туда и обратно хотя бы несколько раз в месяц – не может же она сидеть в такой дыре безвылазно, ей захочется выбраться в центр, сходить в театр, в филармонию, просто пройтись по Тверскому бульвару или Большой Никитской. Итого остается около пятнадцати тыщ на все про все. На эти деньги можно только питаться, ну иногда покупать себе что-то из одежды.

– Знаете, нет! – решительно произнесла Лиза и сама удивилась, как громко прозвучал ее голос.

Агент обернулся и посмотрел на нее с удивлением.

– Нет? Но ведь дешевле вариантов вы не найдете. Это будет комната или студия без кухни. А тут все же отдельная квартира.

– Я передумала, – почти весело проговорила Лиза.

– Не будете сдавать квартиру? – Парень сделал отчаянные глаза.

– Нет, квартиру свою буду сдавать. А вот снимать – нет.

– Где же вы станете жить? – полюбопытствовал Сережа.

– Найду.

Лиза махнула рукой и, толкнув тяжелую дверь подъезда, вышла на улицу.

– Я подвезу вас до метро, – предложил агент, явно заинтригованный ее поведением.

– Не нужно. Сама доеду.

Лиза зашагала к остановке, к которой уже подъезжала маршрутка.

– На связи, – робко вякнул Сережа ей в спину.

Она кивнула, не оборачиваясь. Маршрутка была набита битком и ползла медленно, как улитка. Лиза висела на поручне, покачиваясь из стороны в сторону, и думала, как ей быть. Квартиру-то она сдаст, тут двух мнений быть не может. Но куда ей деваться после этого?

Идей было несколько. Одна – уехать в Питер к подруге Соне. Та тоже недавно потеряла мужа, часто звонит и плачет в трубку. У Сони двухкомнатная квартира, Лиза могла бы поселиться в маленькой комнате и вносить в общий бюджет часть денег от сдачи. Они с Соней ходили бы по музеям и театрам, гуляли по Невскому, а вечером сидели бы в кондитерской «Север» и баловали себя пирожными и кофе. Мысль показалась Лизе весьма разумной и правильной. Надо будет сегодня же позвонить Соне и предложить такой вариант.

Другая идея – поискать в собственном доме молодую семью с ребенком, в которой нет бабушек и дедушек. Ребенок, конечно, должен быть не слишком маленьким, в идеале младший школьник. Лиза могла бы жить в семье, водить отпрыска в школу и обратно, делать с ним уроки, а также отвозить на всевозможные кружки. Иначе говоря, подыскать себе место няни с проживанием. Пожалуй, это было бы самым выгодным – ни от кого не зависеть, нянчиться с малышом, да еще возможно, ей бы платили хоть какую-то копеечку. Однако Лиза не была уверена, что в их доме или даже районе найдется такое семейство. Все-таки одно дело – приходящая няня, и совсем другое – постоянно живущая в квартире чужая тетка. Все же Лиза решила, что попробует проработать этот вариант и расклеит по району объявление.

Третий вариант был самым простым, но и мало соблазнительным. Лиза могла уехать в деревню, где раньше жила ее бабка, и от нее остался небольшой, но вполне крепкий зимний дом. Бабуля умерла десять лет назад, пережив Лизиных родителей. С тех пор она с мужем была в деревне раз пять, а то и меньше. Оба работали, деревенский быт не любили, к огородничеству были равнодушны. Дом, конечно, нужно ремонтировать, по-хорошему, перекрыть крышу, заново покрасить, починить упавший кое-где забор, сделать нормальную, современную канализацию. Все это рукастый Женька мог осуществить играючи, но не было у супругов желания впрягаться в подобное предприятие.

Деревня далеко от Москвы, пять часов езды на машине, часто не наездишься. Нужно там жить хотя бы пару месяцев в году, а Лиза и Женька любили в отпуск съездить к морю, погреться на солнышке, попить Пина-каладу, отведать краба и так далее. Гнуть спину на грядках не входило в их планы. Несколько раз речь заходила о том, чтобы продать дом, но стоил он копейки, и Лиза решила оставить все как есть. Что ж, как самый последний запасной вариант, и это сгодится.

Она не заметила, как доехала до дома. Шла на автопилоте, погруженная в свои мысли. Дома Лиза решила сразу взять быка за рога и позвонила Соне.

– О, привет, Лизхен! – Сонин голос звучал непривычно бодро. – А я как раз о тебе вспоминала.

– Это хорошо, что вспомнила, – обрадовалась Лиза. – Послушай, нам надо кое-что обсудить.

– Да, да! – подхватила подруга. – Я тоже хотела с тобой посоветоваться.

Лиза ушам не поверила. Неужели Соньке пришла в голову та же мысль, что и ей? Вот здорово, две одинокие немолодые дамы будут вместе коротать свой досуг. Соня уже на пенсии, времени у нее пруд пруди.

– Я тебя внимательно слушаю, – проговорила она, улыбаясь.

– Лизка, представляешь, я встретила мужчину! – Голос Сони звенел от возбуждения.

От неожиданности она чуть не выронила трубку.

– Мужчину? Ты?

– Да! Он военный. Майор в отставке. В прошлом летчик. Красивый, умный. Мы с ним познакомились в Эрмитаже. Он из Петрозаводска, приехал в Питер на выходные. Вдовец.

Лиза слушала и понимала, что первый вариант провалился с треском. Майор из Петрозаводска мечтал поселиться у Сони в центре Питера, ходить с ней по музеям и театрам, ужинать в ресторанах и даже заниматься любовью. И для Сони это было куда предпочтительней, чем видеть на его месте Лизу.

– Жить нам вместе или нет, как считаешь? – выпалила Соня.

– Конечно, жить. Даже не сомневайся.

– Ты прелесть. Лизхен, я тебя обожаю! Приезжай в гости, познакомлю тебя с Аликом.

– Приеду обязательно, – пообещала Лиза и нажала на отбой.

Она не спеша пообедала, хотя есть почти не хотелось. Затем нарезала бумагу и сочинила объявление: «Возьму на себя заботы о вашем ребенке в течение всего дня. Взамен – проживание на вашей территории. Спокойная, ласковая, без вредных привычек. Елизавета». В конце она приписала номер своего мобильного. Оделась, вышла на улицу и больше часа бродила по окрестностям, расклеивая листочки на стены, подъездные двери и столбы. Первый звонок раздался уже вечером. Звонил мужчина.

– Елизавета? – Голос у него был приятным, бархатистого тембра.

– Да, это я, – волнуясь проговорила Лиза.

– Я по поводу няни. У меня дочь. Ей семь лет, первоклассница. Нам нужна такая девушка, как вы.

– Отлично, – слегка смутилась Лиза. – Но я… я не совсем девушка.

– В смысле? – не понял мужик.

– В прямом смысле. Мне за пятьдесят.

– Так много? А что ж вы подписываетесь Елизавета? – в его тоне прозвучала досада.

– Ну, так вроде принято сейчас, – растерялась Лиза. – Мало кто называет себя по имени-отчеству.