Война за Австрийское наследство. Часть 2. Первая Силезская война

К 24 января из Олау прибыли две 12-фунтовые пушки и две 50-фунтовые гаубицы. Спустя три дня они продемонстрировали засевшим в замке австрийцам всю свою разрушительную силу. Четыре дня потребовалось артиллеристам, чтобы сломить волю противника к сопротивлению и принудить его к сдаче. Утром 31 января немногочисленный австрийский гарнизон сложил оружие и над замком был поднят прусский флаг…

Об этой новости Фридрих узнал уже в Берлине, куда он, расстроенный неудачей под Нейссе, отправился 25 января, дав фельдмаршалу Шверину распоряжение разместить войска по зимним квартирам.

Снежная, холодная зима, не позволявшая проводить крупные операции, положила конец этой короткой, молниеносной кампании, в целом удачной для молодого прусского короля. Менее чем за 40 дней его войска заняли почти всю Силезию. Тремя маленькими островками среди бескрайнего моря казались удерживаемые австрийцами крепости Глогау, Бриг и Нейссе.

Глава 8

План Бель-Иля по расчленению Австрии.

Во Франции, как уже говорилось, нашлось немало сторонников баварского курфюрста, которые призывали правительство оказать ему всестороннюю поддержку в его споре с Марией Терезией. Основным выразителем этих идей стал 56-летний генерал-лейтенант граф Шарль Луи де Бель-Иль.

Храбрый солдат, всем сердцем ненавидевший врагов Франции, Бель-Иль еще во время войны за польское наследство предложил военному министру план похода в сердце австрийской монархии, на Прагу и Вену, чтобы одним ударом покончить с Габсбургами. Тогда ему не удалось заинтересовать своими идеями высшее руководство страны. От его плана отказались, как от трудновыполнимого, предпочтя вести военные действия на Рейне, что было более привычным и менее рискованным занятием.

Теперь Бель-Иль вновь выступил на сцену. На этот раз в роли защитника интересов баварского курфюрста, с которым он в течение длительного времени поддерживал оживленную переписку. Целью его нового проекта было полное разрушение власти дома Габсбургов в империи. Смерть Карла VI давала для этого уникальную возможность, которой необходимо было воспользоваться.

«Ни в коем случае нельзя, – говорил Бель-Иль, – позволить великому герцогу Тосканскому, мужу Марии Терезии, встать во главе Германской империи, так как в этом случае он, без сомнения, попытается вернуть себе Лотарингию и выгнать Бурбонов из Неаполя». Императорскую корону, по замыслу генерала, следовало передать другому дому, дружественному Франции, например, баварскому. В войне за Испанское наследство Бавария из-за своего союза с Францией много претерпела, и это было бы ей достойным вознаграждением.

Однако одним лишь отнятием у Габсбургов императорской короны Бель-Иль ограничиваться не собирался. Его планы были гораздо шире. Генерал мечтал низвергнуть австрийскую монархию до разряда второстепенной державы путем насильственного раздела ее владений.

«Для осуществления этой великой задачи, – развивал Бель-Иль свою мысль, – Франции необходимо заключить союзы с Баварией, Испанией, Пруссией и Саксонией». У каждой из этих стран были свои территориальные претензии к венскому двору, а потому все они охотно приняли бы участие в расчленении Австрии.

Бавария, Саксония и Пруссия поделили бы между собой германские провинции Габсбургов, а Испания могла бы взять себе остатки их итальянских владений.

Естественно не забыл Бель-Иль и самой Франции, которая должна была получить в качестве компенсации за финансовые издержки Австрийские Нидерланды, давно привлекавшие Версаль, но все время ускользавшие из его рук.

Дочери покойного императора, Марии Терезии, генерал планировал оставить Нижнюю Австрию с Веной, Венгрию и славянские области, входившие в состав габсбургской монархии.

В результате, по замыслу Бель-Иля, в империи должны были образоваться четыре равных, примерно, по силам государства: Пруссия, Бавария, Саксония и урезанная Австрия, которые, борясь друг с другом за императорскую корону, вынуждены будут идти на поклон к Франции. Последняя же, оставаясь как бы в стороне, сделалась бы истинной хозяйкой в Германии, поддерживая там баланс сил и диктуя свою волю, выбранным с ее помощью императорам.

Таким образом, Священная Римская империя превратилась бы фактически в придаток Франции, доставив тем самым ей господство в Европе.

Таковы были планы Бель-Иля, поражавшие воображение своей масштабностью и грандиозностью. Но чтобы приступить к их реализации, необходимо было увлечь ими короля, вырвав его из-под влияния кардинала Флёри, у которого были совершенно иные планы.

И вот здесь Бель-Иль неожиданно для самого себя нашел сторонницу своих проектов в лице фаворитки Людовика XV, мадам де Вентимиль.

Фаворитки Людовика

XIV

Первые семь лет супружеской жизни Людовик XV был верным мужем своей супруги Марии Лещинской. Многие придворные дамы пытались соблазнить короля, но он любил свою Мари и оставался безразличным к подобным попыткам.

Первой удалось это сделать в 1732 году Луизе де Майи, придворной даме королевы. Мария к тому времени, вследствие частых родов (а родила она уже 5 детей и вновь была беременна), лишилась былой прелести и свежести лица, стала чересчур набожной и уже не могла очаровывать своего супруга, охочего до альковных удовольствий.

Несколько лет король тайно встречался с мадам де Майи, дрожа от мысли, что кардинал Флёри, которому он с детства привык подчиняться, может узнать об этой порочной связи.

Однако страхи его были напрасны. Кардинал с самого начала был в курсе любовных похождений своего воспитанника. Более того, именно он выбрал для монарха эту прелестную любовницу.

Зная, что Людовик рано или поздно заведет себе фаворитку, и выбор его может пасть на особу, которая попытается манипулировать им, Флёри решил опередить события и найти для короля женщину, не представлявшую опасности для короны и для его собственного положения при дворе. К тому же кардинал надеялся, что любовница займет все свободное время монарха, и он не будет особо вмешиваться в управление государством, предоставив это нелегкое дело своему первому министру, то есть ему.

Поначалу все складывалось так, как задумал Флёри. Мадам де Майи прекрасно исполняла роль, отведенную ей кардиналом. Король был по уши влюблен в нее и, потеряв всякий интерес к супруге после рождения ею девятого ребенка, уже не стеснялся появляться на публике в обществе своей фаворитки.

В конце 1738 года Луиза де Майи представила двору свою сестру Полину де Несль, бывшую двумя годами моложе ее. Эта очаровательная особа приехала в Париж с тайным намерением заменить старшую сестру в королевской опочивальне. Сразу же приступив к делу, она поразительно быстро добилась своего. Уже на Масленицу 1739 года Полина появилась в Опере на балу рядом с королем, оценившим ее искусство обольщения.

В то время как мадам де Майи оплакивала свою горькую судьбу, для новой фаворитки подыскали снисходительного мужа, который смотрел бы сквозь пальцы на положение жены при дворе. Таковым оказался граф Феликс де Вентимиль.

Брак был заключен. Вечером после свадьбы молодая чета направилась в мадридский замок. Но первую брачную ночь мадам де Вентимиль провела не с супругом. Последний, получив 200 тысяч ливров за фиктивный брак, уехал, уступив свое место на супружеском ложе Людовику.

С этого дня Полина де Вентимиль стала для короля незаменимой. Она следовала за ним повсюду. Людовик осыпал ее подарками. В мае 1740 года он подарил ей небольшой замок Шуази, который стал часто посещать.

В отличие от сестры Полина не собиралась довольствоваться ролью простой фаворитки короля. Она мечтала занять при дворе более высокое положение. Мало разбираясь в тонкостях Большой политики, она встала, в разгоревшейся при дворе борьбе, на сторону Бель-Иля уже хотя бы потому, что его идеи шли вразрез с политикой кардинала, которого она жутко ненавидела. Честолюбивой женщине предоставлялась возможность в серьезном деле проверить силу своего влияния на государя и, убедив его в правоте Бель-Иля, низвергнуть Флёри на свалку истории…

Очень скоро впервые за долгие годы своего пребывания у власти кардинал Флёри почувствовал, что король выходит из-под его контроля. Явно заинтересовавшись планами Бель-Иля, Людовик все чаще выражал свое недовольство кардиналу, из-за его упорного нежелания поддержать справедливые притязания их союзника, курфюрста Баварии. Возражения Флёри по поводу того, что Франция признала Прагматическую санкцию и должна держать свое слово, все меньше действовали на короля. Людовик требовал найти благовидный предлог для невыполнения своих обязательств перед покойным императором.

Не дождавшись победных реляций от своих эскадр в Вест-Индии, которые могли бы восстановить его пошатнувшийся авторитет в глазах короля, и подтвердить правильность проводимой им политики, кардинал вынужден был уступить напористости и энергии Бель-Иля. 15 марта 1741 года Флёри по настоянию Людовика дал Карлу Альбрехту обещание, что Франция окажет ему финансовую и военную помощь в его борьбе за австрийское наследство.

Месяцем раньше, 12 февраля, Людовик вручил Бель-Илю маршальский жезл и предоставил ему широчайшие полномочия для претворения в жизнь своих грандиозных замыслов, которые в случае успеха должны были до неузнаваемости изменить политическую карту Европы.

Приняв решение поддержать притязания баварского курфюрста к Марии Терезии, в Версале совсем по-другому взглянул на Пруссию. В морской войне с Англией мощная прусская армия Франции была не нужна. Для кардинала было достаточно, чтобы Берлин сохранял нейтралитет благожелательный к Франции.

Зато для графа Бель-Иля Фридрих был просто находкой. Его вторжение в Силезию как нельзя лучше соответствовало планам новоиспеченного маршала. Оно должно послужить толчком для других претендентов на австрийское наследство к действиям, чего собственно и добивался Бель-Иль. Таким образом, для Франции, легшей на новый политический курс, союзный договор с Пруссией был не только желателен, он стал ей просто необходим. Наличие союзного договора в какой-то степени могло служить гарантией, что Фридрих в определенный момент не переметнется на сторону Австрии за какую-нибудь территориальную уступку с ее стороны.

Попытки Фридриха договориться с Марией Терезией.

Едва король Фридрих после ратных подвигов вернулся в Берлин, французский посол граф Валори передал ему письмо кардинала Флёри. Первый министр Людовика предлагал заключить союз между Францией и Пруссией.

«Прогулка» пруссаков в Силезию, – писал Флёри, – не касается Парижа. И если Пруссия согласна поддержать кандидатуру баварского курфюрста на имперских выборах, и откажется от своих притязаний на Берг и Юлих, то король Франции охотно подпишет с ней взаимовыгодный союзный договор.

Но теперь Фридрих не спешил хвататься за протянутую ему из Версаля руку. Он не хотел раньше времени связывать себя какими-либо обязательствами, не зная еще, как сложится политическая обстановка в Европе. К тому же король еще не терял надежды договориться с Австрией. Графу Готтеру было дано указание смягчить свою позицию на переговорах в Вене. Фридрих согласен был ограничиться требованием одной лишь Нижней Силезии. Свою умеренность он выставлял за акт доброй воли и желание сохранить равновесие в Европе.

Великий герцог Франц Стефан и некоторые из австрийских министров, в их числе канцлер граф Синцендорф и глава казначейства граф Штаремберг, склонялись к соглашению с Берлином.

Но Мария Терезия, проявив характер, твердо стояла на своем – никаких уступок Пруссии, даже самых незначительных. Она не хотела начинать свое правление с расчленения наследственных владений, столетиями собираемых ее предками.

Помимо непосредственных переговоров с Веной Фридрих пытался воздействовать на Марию Терезию через Англию и Россию, в надежде, что им удастся уговорить ее пойти на уступки Пруссии. Лондон был кровно заинтересован в том, чтобы руки у венского двора были свободными. А потому, полагал Фридрих, Георг не преминет похлопотать за своего племянника ради собственной же выгоды.

Не были беспочвенны и надежды короля на Россию. В Санкт-Петербурге после очередного дворцового переворота, случившегося в ночь на 20 ноября, и приведшего к свержению Бирона, к власти пришла мать маленького императора Ивана, принцесса Анна Леопольдовна, принявшая на себя обязанности правительницы. Огромное влияние при дворе вместе с должностью первого министра получил тогда непосредственный организатор и исполнитель переворота, фельдмаршал Миних. Герой русско-турецкой войны, затаивший большую обиду на Австрию за сепаратный мир с Портой, он стал активнейшим сторонником Пруссии, получая к тому же за это щедрое вознаграждение из Берлина.

Ища содействия России в примирении с Австрией, Фридрих писал Миниху: «У меня нет намерения уничтожить австрийский дом. Я хочу только поддержать мои неоспоримые права на часть Силезии. Я надеюсь, что если венский двор обратит внимание на Ваши советы и посредничество и признает мои права, то он даст мне возможность употребить в его пользу то самое оружие, которое сейчас обращено против него».

Создание антипрусской коалиции.

Фридриховский блицкриг не смог поставить венский двор на колени. Мария Терезия при всей своей молодости и неопытности оказалась женщиной решительной и деятельной.

В конце декабря 1740 года королева повелела сформировать в Моравии сильную армию, способную вышвырнуть пруссаков из Силезии. Командование над армией было возложено на фельдмаршал-лейтенанта графа Вильгельма фон Нейперга, заключившего в свое время Белградский мир с турками. Мария Терезия не забыла оказанной Нейпергом услуги и по своем восшествии на престол освободила его из тюрьмы в числе других арестованных ее отцом генералов.

Вместе с тем, королева обратилась к иностранным дворам, гарантировавшим Прагматическую санкцию, с требованием выполнить взятые на себя обязательства и помочь ей обуздать агрессора.

Британия, остро нуждавшаяся в восстановлении прежних союзнических отношений с Веной, откликнулась первой. Георг II пообещал графу Остейну, австрийскому посланнику в Лондоне, оказать королеве всемерную поддержку, несмотря на войну с Испанией.

Не отказывались от своего слова, данного покойному императору, и Генеральные Штаты, обязанные в соответствии с договором прислать Марии Терезии 6-тысячный вспомогательный корпус. В Гааге желали только посмотреть, как выскажутся по этому вопросу другие страны-гаранты и, прежде всего, Франция, на которую голландцы вынуждены были постоянно оглядываться.

Гораздо более решительным выказал себя дрезденский двор. Саксония, так же как и Голландия, должна была выставить в поддержку Марии Терезии 6-тысячный контингент своих войск. Однако Август III, саксонский курфюрст, с завистью и опаской взиравший на усиление Пруссии, готов был пойти даже дальше и предложил венскому двору заключить наступательный союз против Фридриха. Он хотел воспользоваться случаем, чтобы сокрушить беспокойного северного соседа, а заодно округлить за его счет свои владения.

Август обещал выставить против Фридриха всю свою полевую армию, насчитывавшую 24 тысячи человек. За это он требовал передать ему после победы над Пруссией герцогство Магдебург, Галле, княжество Кроссен и все владения Фридриха в Нижней Лузации.

Мария Терезия не могла не принять такое предложение, и в январе 1741 года в Дрездене в большой тайне начались переговоры о создании антипрусского союза. Англия также приняла участие в этих переговорах. К будущему союзу надеялись привлечь и Россию. Ситуация при санкт-петербургском дворе, в очередной раз резко поменявшись, тому способствовала. Жадный до власти и денег Миних в первый же месяц своего пребывания в должности первого министра сумел нажить себе массу влиятельных врагов. Привыкший к полям сражений и не очень искушенный в дворцовых интригах фельдмаршал быстро терял свои позиции при дворе и, в конце концов, подал в отставку.

Август III, найдя момент подходящим, отправил в Санкт-Петербург в качестве своего посланника графа Линара, уже занимавшего этот пост в 1733 –1736 годах. Во время своего первого пребывания на берегах Невы у графа сложились близкие отношения с принцессой Анной, страстно влюбившейся в него. Об их романе, длившемся довольно долго, стало известно государыне. Анна Иоановна, пока дело не закончилось скандалом, попросила дрезденский двор отозвать Линара, что и было немедленно выполнено.

Вторично отправляя Линара в Санкт-Петербург, Август рассчитывал, что чувства Анны Леопольдовны, ставшей правительницей, с годами не остыли, и граф, сделавшись ее доверенным лицом, сможет оказывать влияние на политику России в нужном Дрездену направлении.

В феврале прусский посол в России барон Мардефельд сообщил о ведущихся в Дрездене переговорах между Саксонией, Австрией и Англией. «Говорят, – писал посол, – проект договора уже готов и копия его прислана в Санкт-Петербург». Мардефельда сильно беспокоило, что симпатии правительницы все больше склонялись к Австрии, особенно с того времени, как возле нее появился 40-летний красавец Линар с внешностью античного римлянина.

Глава 9

Контрнаступление австрийцев на Силезию

Видя, что события развиваются не по его сценарию и, что основная борьба с Австрией еще впереди, Фридрих II, будучи в Берлине, дал распоряжение нескольким пехотным и кавалерийским полкам, остававшимся в Бранденбурге, готовиться к передислокации в Силезию.

В завоеванной провинции разгоралась, так называемая, малая война. Вдоль всей границы с Моравией и графством Глац10 постоянно происходили стычки с австрийскими гусарами и иррегулярными, совершавшими дерзкие набеги на прусские передовые посты. Их небольшие подвижные отряды проникали даже вглубь Силезии, нападая на фуражиров и конвои.

«Из-за неприятельских гусар, – писал Шверин, – люди не расстаются с оружием ни днем, ни ночью». Тяжелая прусская кавалерия не в состоянии была бороться с ними, а своих гусар у Фридриха было слишком мало.

Чтобы как-то исправить ситуацию, король отправил в Польшу своих офицеров для вербовки 900 человек, с детства приученных к лошадям, из которых князь Ангальт должен был сформировать уланский полк…

Фридрих пробыл дома лишь три недели. 19 февраля он вновь покинул Берлин, направившись в действующую армию. По пути в Швейдниц, свою штаб-квартиру, король сделал остановку у Глогау, чтобы посмотреть, как ведется блокада крепости.

«Жмите на эти стены, как только можете, – наставлял он принца Леопольда, неудовлетворенный принятыми мерами. – Голод, кажется, медлит. Угрожайте бомбардировкой, но щадите, насколько это возможно, сам город».

Уезжая, король пообещал принцу прислать ему для усиления еще пару батальонов.

Совершая инспекционные поездки по Силезии, Фридрих своими собственными глазами видел, как сильно раздроблена его армия.

Самая крупная группировка прусских войск, состоявшая из 13 батальонов и 15 эскадронов11, располагалась в Верхней Силезии. Командовал ею фельдмаршал Шверин, имевший штаб-квартиру в Егерндорфе (Крнов). Задачей этой группировки было наблюдение за перевалами на границе с Моравией и Венгрией, и блокада крепости Нейссе с юга и юго-востока.

Другая группировка пруссаков под командой герцога Голштейн-Бекского, включавшая в себя 6 батальонов и 11 эскадронов12, заняла обширный район севернее реки Нейссе, вытянувшись вдоль Силезских гор от Швейдница до Отмахау.

Кроме того, имелись еще два отдельных корпуса, державших в осаде крепости Бриг и Глогау. В первый входили 4 батальона и 6 эскадронов13, второй включал в себя 7 батальонов и 5 эскадронов14. В пригороде Бреслау для защиты магазинов был размещен, как уже говорилось, пехотный полк Альт-Борке, не входивший ни в одну из указанных группировок.

Затягивающаяся блокада Глогау и Брига весьма беспокоила Фридриха. Особенно король был недоволен медлительностью принца Леопольда Ангаль-Дессауского, чей корпус был наиболее удален от его главных сил.

Зная, что в Моравии сосредотачивается крупная австрийская армия, Фридрих стремился иметь под рукой для отражения нападения как можно больше войск. Король посылал Леопольду письмо за письмом, требуя быстрее овладеть Глогау. «Иначе, – предупреждал он в письме от 6 марта, – вина за все беды, которые могут произойти из-за дальнейшего промедления, будет лежать на Вас одном».

Тон короля, не терпевший возражений, побудил принца отбросить все сомнения и перейти к решительным действиям. Тем более что 4 марта осадный корпус был усилен пришедшим из Бранденбурга пехотным полком, шефом которого был сам принц.

8 марта Леопольд собрал своих штаб-офицеров и объявил им, что этой ночью Глогау должен быть взят. Тут же был составлен план штурма, предусматривавший атаку крепости тремя колоннами с южного, северного и западного направлений. К операции принц привлек все свои 9 батальонов – это порядка 5 тысяч человек. (Напомним, что гарнизон Глогау состоял из 10 пехотных рот и насчитывал немногим более 1200 человек).

В 10 часов вечера штурмовые колонны, стараясь делать как можно меньше шума, начали выдвижение на исходные позиции, располагавшиеся позади прусских аванпостов. Глогау, опоясанный крепостным валом бастионного типа и пересохшим рвом с палисадом и рогатками, утопал во мраке.

Когда невидимые часы на городской ратуше отбили полночь, находившиеся впереди каждой из колонн, гренадерские роты во главе с опытными капитанами молча двинулись вперед. Имея при себе топоры и петарды, они должны были проложить своим колоннам путь через деревянные заграждения и открыть крепостные ворота.

Гренадеры быстро преодолели расстояние, отделявшее их от гласиса с крутым и скользким из-за мороза подъемом. Незамеченные противником, они быстро спустились в ров. И только когда в дело были пущены топоры, неистово обрушившиеся на палисад и рогатки, часовые подняли тревогу. Со стен загремели пушечные выстрелы. Однако это не остановило пруссаков.

Проделав проходы в заграждениях, гренадеры взобрались на осыпавшийся вал и, сметя караулы, вышли к воротам – каждая рота к своим. Когда ворота были раскрыты, в дело вступили главные силы штурмующих.

Первой ворвалась в город колонна, которую возглавлял сам принц Леопольд. Немного позже на темные улицы Глогау сумели пробиться две другие колонны. Тесня перед собой небольшие кучки, пытавшихся сопротивляться, австрийцев, пруссаки тремя потоками вышли на центральную площадь города. Там остатки гарнизона сложили оружие.

Комендант крепости, генерал Венцель Валлис, сражавшийся до последней возможности и получивший ранение, протянул принцу свою шпагу. «Глогау – ваш, и мы – пленники войны», – сказал он.

Леопольд, из уважения к его храбрости, вернул генералу шпагу, предложив ему свободу. Однако Валлис предпочел остаться в плену, разделив участь своих подчиненных, которых отправили позже в район Штеттина.

Штурм, длившийся три четверти часа, стоил пруссакам, измученным зимней осадой, 10 убитых и 48 раненых.

Оставив в поверженном Глогау в качестве гарнизона один из гренадерских батальонов, принц Леопольд с 8 батальонами и 5 эскадронами своего корпуса направился к королю, в Швейдниц. Туда же в течение всей первой половины марта стягивались, прибывавшие из Пруссии, свежие части. Это были пехотные полки Глазенаппа, Калкштейна, Трухсеса, Принца Дитриха и 1-ый батальон лейб-гвардии.

Готовясь к отражению неприятельского наступления из Моравии (было уже точно известно, что оно будет проводиться именно оттуда), Фридрих произвел некоторую перегруппировку своих сил. Он хотел добиться более компактного их расположения. Концентрация должна была происходить вокруг крепости Нейссе, которой король стремился овладеть до того, как австрийская армия тронется в путь.

Из части прибывших в Швейдниц подразделений Фридрих образовал новый корпус в составе 9 батальонов и 10 эскадронов15, поставив во главе его генерал-лейтенанта Калкштейна. Этот корпус совместно с корпусом герцога Голштейн-Бекского должны были осуществлять осаду Нейссе с севера.

Шверину Фридрих приказал собрать свои, слишком уж разбросанные, войска в районе Нойштадт – Цукмантель (Злате-Гори), южнее Нейссе, благодаря чему было бы завершено окружение этой крепости.

Однако фельдмаршал, не боявшийся возражать королю, попросил оставить его там, где он был, находя теперешнее расположение своего корпуса очень удачным. Шверин пошел только на оставление Яблунского перевала, герцогства Тешен и некоторых наиболее отдаленных постов. Егерндорф, – убеждал он короля, – необходимо оставить за собой, ибо он является ключом всей прусской позиции. И он сможет удерживать его сколь угодно долго, если получит дополнительно хотя бы несколько батальонов пехоты.

Фридрих прислушался к авторитетному мнению своего фельдмаршала. Приказав Калкштейну приступить к рытью траншей у Нейссе, он сам повел Шверину 9 батальонов16