Волей ветра

– Герхард, как хорошо! Я не помню, когда мне было так хорошо. Вокруг так светло и красиво, и это дерево…., ты прав, это дерево – оно удивительное.

– Даа.

Протянул я в ответ.

– Это какая-то магия. А знаешь что, в конце лета на этом дереве вместо цветов вырастут маленькие черные ягодки. Они такие вкусные! Мы с тобой обязательно будем их собирать и есть. Только это нужно делать осторожно, вроде как следы от этих ягод не отстирываются с одежды, если заляпаешься!

– Мне это все равно.

Мы с Клаусом рассмеялись. Нас окружали великолепные пейзажи: Мехгольд раскинулась вдоль берега ручья, который когда-то был рекой. Маленькие разноцветные домики выстроились грядой, создавая неповторимый яркий горизонт. За ним виднелись высокие величественные горы. На противоположном берегу была такая же возвышенность, как и на нашем. Там начинался бескрайний темный лес. В нашем магазине продаются открытки с фотографией деревни, сделанной с противоположного берега. Они очень пользуются спросом у приезжающих путешественников, которых, впрочем, в последнее время практически не стало.

Лето только-только началось. Впереди у нас еще столько всего. В этот момент я тоже почувствовал то, чего не хватало уже очень давно. Улыбка не сходила с моего лица, словно какая-то магия проникла внутрь. Я был счастлив.

С берега над нами послышались самые разные голоса: детей, женщин, мужчин и даже лай собак.

– Что там случилось? Клаус повернулся и задрал голову, пытаясь что-то разглядеть наверху.

– Скорее всего, сейчас полдень, и жители пришли в пекарню. Она всегда открывается в полдень. Лучше туда приходить заранее, потому что желающих купить горячий хлеб и брецели обычно много. Когда ворота пекарни открываются, на улицу выходит аромат свежей выпечки, и люди словно сходят сума.

– У меня аж слюнки потекли, пойдем, посмотрим?

Мы в последний раз глубоко вдохнули чудесный запах цветов амселькиршбаума и вышли на широкий подъем, что вел вверх прямо к пекарне. Дорога на подъеме была грунтовая, и местами встречались глубокие ямы, наполненные липкой грязью, которая не засыхала никогда. Над ними всегда роились черные мухи. На противоположном берегу ручья в этом месте был такой же широкий подъем наверх. Дело в том, что по этой полосе проезжают тракторы с одного берега на другой. В районе Мехгольда раньше вели крупные лесозаготовки. В этом месте бывшая река была наиболее мелкой, потому использовалась в качестве брода для различной техники. В альбоме со старыми фотографиями тети Элизы я видел ее детские изображения, где со своими друзьями она ныряла с крыши трактора, что стоял посреди реки. Сейчас этим бродом пользуются редко, за годы в деревню построили хороший широкий каменный мост.

Чем выше мы поднимались по крутому подъему, тем громче становились доносящиеся до нас голоса. Спустя пару минут взору открылось скопление людей перед самым входом в пекарню. На часах было уже двенадцать, но двери все еще были закрыты. Судя по всему, это и вызвало недовольство толпы.

– Давай подойдем поближе, посмотрим, кто там есть.

Я указал Клаусу на крыльцо магазина напротив. Оно было оборудовано удобными скамеечками под навесом, где можно было посидеть и отдохнуть.

– В этом магазине продают самые разные продукты питания. Сюда привозят из других деревень молоко, сыр, мясо. Знаешь, даже шоколада тут, наверное, видов десять! В южных землях Гитерии много различных хозяйств, которые поставляют свои продукты, но есть и иностранные товары. Тетя Элиза очень любит сыр из соседней Штарии, правда, он дорогой, и покупает она его нечасто. Здесь так же продается вся выпечка из пекарни, правда не такая горячая.

У Клауса заурчал живот, как только я стал говорить про выпечку.

– Ты голоден? Мы можем не ждать открытия пекарни и купить что-нибудь в магазине.

Клаус утвердительно покивал головой. Мы зашли в прохладное помещение. Магазин представлял собой просторное здание, где в одном углу, в форме буквы Г, располагались прилавки с продуктами, а в противоположном уголке стояли круглые столики, где можно было перекусить, но только стоя. Очереди практически не было. Только какой-то старик, покупавший сигареты, да госпожа Даховски со своей дочерью Катериной. Катерина долго выбирала, что из сладостей попросить у мамы для себя и своей сестры.

Мы с Клаусом встали третьими, вначале он и в конце я. Продавец, молодая девушка по имени Анна Бауман, которое красовалось на табличке, приколотой к ее груди, пробивала кассовый чек старику. Госпожа Даховски что-то увлеченно рассматривала на прилавке позади продавца.

– Привет.

Клаус повернулся к Катерине.

– Я бы порекомендовал тебе взять вот эти.

Он достал с полки упаковку конфет, на которой были изображены горы и корова, пасущаяся на лугу. Надпись на упаковке гласила: «Молочное чудо Остилии». Катерина выпучила на Клауса свои большие глаза и потянула ручки к коробке с конфетами.

– Мама, хочу вот эти!

Госпожа Даховски оторвалась от разглядывания прилавков и повернулась к дочери. Увидев Клауса, она улыбнулась.

– О, здравствуй, ты новенький в нашей деревне? Тебя зовут Клаус, верно?

При этом госпожа Даховски весьма странно засмеялась. Она взяла конфеты у Катерины и положила к себе в корзинку.

– Д-да, я Клаус, а от куда вы знаете?

Клаус немного отошел назад, наступив мне на ногу.

– Ай! Осторожней!

Он стал растерянно смотреть по сторонам, не понимая, что сделал не так.

– Мы познакомились с твоим папой, когда он приходил регистрировать вашу семью в бюро. Я работаю помощником председателя управления, поэтому не удивляйся, что я знаю все и про всех.

Клаус повернулся ко мне и шепнул:

– Странная она какая-то.

Госпожа Даховски, почувствовав некую неловкость, продолжала улыбаться. Тем временем старик закончил свои покупки, и место у кассы освободилось.

– Мама, наша очередь!

Маленькая Катерина потянула мать за подол платья. Госпожа Даховски повернулась и, поприветствовав продавщицу, стала спешно выкладывать продукты из корзинки. Несколько мгновений спустя Анна Бауман звонко отчеканила:

– С вас шестнадцать пятьдесят!

Мы с Клаусом стали рассматривать полку с выпечкой, чтобы определиться с выбором, чем же нам перекусить. На полке красовались аккуратно выложенные вряд буханки белого и черного хлеба, рядом с ними лежали продолговатые пышные булочки, душистые сдобы, ароматные чесночные пампушки. На нижнем ряду расположились брецели с солью, с маком, с кунжутом и тыквенными семечками. Мы переглянулись с Клаусом и без слов решили, что возьмем по брецелю. Бывает, чтобы услышать, не обязательно что-то произносить вслух.

Расплатившись, госпожа Даховски сложила продукты в цветную плетеную сумку, что стояла возле ее ног и, обернувшись к нам, сказала:

– Приятно было познакомиться, Клаус.

При этом она слегка кивнула головой, на ее лице была растерянная улыбка.

Клаус молча улыбнулся ей в ответ. Я помахал рукой Катерине, которая, повернулась к Клаусу и тихонько сказала:

– Спасибо.

Затем она озорно засмеялась и пулей выбежала через открытую дверь на улицу.

– Катерина, подожди меня!

Госпожа Даховски схватила сумку и быстрым шагом пошла за дочерью. В магазине остались только мы одни. Клаус повернулся к продавщице:

– Здравствуйте, для меня и моего друга (он кивнул в сторону, где стоял я) два брецеля с кунжутом.

Девушка с легкой улыбкой посмотрела в мою сторону. Я кивнул головой.

– Что-то еще?

– Да, одну большую бутылку воды.

Клаус так уверенно стал говорить, что я решил не вмешиваться. Да и с наличностью, надо сказать, у меня были проблемы. Тетя Элиза работала на ферме, и лишних денег у нас не было, поэтому я редко ел вне дома.

– Один, тридцать к оплате.

Клаус протянул продавцу купюру. Раздался звон открывшейся кассы. Я не видел, сколько денег он подал, но, судя по тому, как долго девушка высчитывала сдачу, купюра была крупная. Далее она повернулась к полке с выпечкой и взяла два здоровенных берецеля с кунжутом. Бережно упаковав их, она сложила все в бумажный пакет и подала Клаусу его покупку.

– Спасибо!

Мы хотели было уйти.

– Молодой человек, возьмите сдачу.

Девушка протянула Клаусу толстую пачку купюр.

– Не стоит разбрасываться такими деньгами.

Клаус быстро спрятал деньги в карман шорт и, посмотрев на меня, махнул головой в сторону выхода.

Толпа на улице переместилась внутрь пекарни. Через широко открытые двери мы увидели, что внутри люди выстроились в цепочку. Я предложил Клаусу сесть на скамейке возле магазина и съесть брецели, на что он охотно согласился. Мы уютно устроились лицом в направлении пекарни, Клаус достал свой брецель из пакета, а мне отдал в пакете.

– Спасибо, Клаус, я верну тебе деньги.

– Не стоит, не переживай по этому поводу. Мне дают немало денег на карманные расходы. Раньше мне некуда было их тратить, потому я скопил довольно крупную сумму. Ты мой друг, Герхард, и мне приятно тебя угостить.

Клаус положил руку мне на плечо. Улыбка вытянулась на моем лице:

– А ты мой! Приятного аппетита!

Мы жадно набросились на еду. Пару минут мы сидели, болтали ногами и молча жевали нашу выпечку. Брецель был очень хорош! Мягкий, еще теплый, он словно таял во рту. На вкус он был чуть сладковатым. Я слышал, что пекарь Отто готовит их по старинному рецепту, согласно которому в тесто добавляют не сахар, а специально перемолотую траву. Траву эту можно достать только высоко в горах, и Отто договаривался с пастухами овец, чтобы те собирали ему эту траву. Не знаю, правда это или вымысел, но брецели тут всегда очень вкусные.

Тем временем из ворот пекарни стали выходить довольные покупатели: вот мимо нас прошла тетушка Урсула, в ее сетчатой сумке виднелись вытянутые батоны; за ней из ворот показался председатель Эрнст, вероятно в бюро был обеденный перерыв, раз и он и госпожа Даховски находились не на работе; далее вышла шумная компания молодых ребят – среди них я узнал некоторых, что катаются на мотоциклах по полю.

– Смотри, Клаус, вон идет Герман Штольц, видишь у него на штанах красные полоски?

Клаус, не переставая жевать, посмотрел на компанию, приложив ладонь ко лбу, чтобы закрыться от солнца.

– Ага, вижу.

– Он лучше всех в округе гоняет на мотоцикле. Его даже приглашали на соревнования государственного уровня, но вроде как ничего он там не выиграл. Ребята рассказывали, что судейство было нечестное.

Компания прошла мимо нас, Клаус отложил остатки брецеля в сторону и спросил:

–А кто эта девушка с косичками?

– Красивая, да? Это Маргарет. Она живет у своих бабушки и дедушки, их дом воон там, почти в самом конце нашей деревни.

Я указал рукой в конец дороги, что уходил за магазин.

Мы доели свои брецели и выпили всю воду из бутылки. Клаус схватил пакет и бутылку и побежал к пекарне, у входа которой стоял мусорный бак. Я спустился со скамейки, чтобы завязать шнурок на своем ботинке.

– Герхард, ты не поверишь! Я только что чуть не умер!

Я удивленно поднял голову и посмотрел на Клауса с недоумением.

– Сейчас из пекарни вышел огромный мужик, у которого не было половины лица.

При этом он очень сильно жестикулировал.

– Ааа, ты, наверное, повстречал Косого Карла. Я не знаю, как его точно зовут, но многие его называют именно так. У него жуткий шрам на лице, я, честно признаться, тоже, чуть не обделался, когда повстречался с ним впервые.

Клаус стоял и испуганно смотрел по сторонам.

– Хочешь посмотреть, где он живет? Да и дом Маргарет находится неподалеку.

Я подмигнул своему другу, чтобы как-то его успокоить.

Услышав про Маргарет, Клаус смутился и немного покраснел.

– Это очень далеко? Мне скоро нужно будет вернуться домой.

– Неет, тут рядом главная площадь с фонтаном, а за ней где-то минут двадцать, и мы на месте.

– Фонтан? Ааа, точно, ты же говорил, что в деревне есть фонтан. Хорошо, но давай долго не будем задерживаться.

Я закончил завязывать шнурки и мы, повернув по дороге за магазин, пошли к центральной площади.

– Мы с тобой прошли больше половины деревни по берегу ручья. За фонтаном дорога делится на две части, одна уходит вверх в поля и горы, а вдоль второй стоят дома. По первой дороге каждое утро уходят пастись коровы, помнишь, как в тот день, когда вы приехали?

– Мм, честно говоря, нет.

– Ну ничего, может вы заведете домашний скот и тоже будете периодически пасти все стадо.

– Пасти целое стадо?

Клаус в удивлении широко раскрыл глаза.

– А можно как-то попасти, если у нас еще нет коровы?

– Я думаю, можно. Скоро очередь дойдет до двора деда Парзифаля. Это у них с бабушкой Агной живет Маргарет. Они очень добрые и, наверняка, им не помешает помощь. Если встретим их, то обязательно спросим.

Клаус шел и размахивал руками, представляя, что погоняет стадо коров. Пройдя несколько домов вдоль дороги, мы вышли на круглую площадь, с одной стороны которой располагался небольшой ресторанчик, а с противоположный местный театр. Вообще, практически все центры досуга располагались на этой площади. Она носила имя ученого по фамилии Босс. Так и называлась, площадь Босса. В центре площади был установлен фонтан. Он представлял собой получеловека с нижней частью от змеи. Я слышал, что это сын бога морей, не помню, как его звали. Он был изображен играющим на лютне. Вокруг статуя была окружена великолепной кованой оградой. Этот фонтан создавал какое-то ощущение торжественности. Сама площадь не отставала от красивой скульптуры. Асфальт здесь сменялся брусчаткой, аккуратно уложенной кругами, расходящимися от центра. Камни брусчатки были хорошо отполированы и имели разные цвета – от светло -серого, до черного, отдающего зеленоватым отливом. Подобраны они были таким образом, чтобы получалась спираль, закручивающаяся к фонтану. По разные стороны от центра прямо в брусчатку были вмонтированы золотистые стрелки, на которых указывалось расстояние до разных городов. Например, до Барилы было всего сорок три километра.

– Вот, главная достопримечательность нашей деревни!

На площади в это время дня, как правило, было безлюдно. Только пара человек слонялась без дела, да дворник, усердно подметающий и без того чистую брусчатку.

Мы подбежали к ограде. Вокруг фонтана воздух был наполнен прохладным паром и мелкими брызгами, которые щекотали нам лицо и руки. Я протянул ладонь к воде, сквозь решетку. На дне фонтана, переливаясь, как драгоценные камни, лежали монетки самых разных размеров. Солнце играло лучами на поверхности воды, из-за чего казалось, что она светится.

– Наверное, во всех фонтанах мира сейчас лежит целое состояние.

Клаус заворожено смотрел на воду.

– В Бариле мы с папой и Эльзой тоже были у большого фонтана, там точно так же все дно было усыпано монетками. Папа кинул еще пару штук, сказал, что это – на удачу.

– Странно, ты знаешь, Клаус, я никогда не видел, чтобы кто-то кидал монеты в этот фонтан, может они появились в нем каким волшебным образом?

– Представляешь, а вдруг все фонтаны мира соединены одним водопроводом? И эти монетки кочуют из одного места в другое. Может среди них есть и монетки моего папы?

– Ох, если бы это было так, представляешь, сколько бы километров труб нужно было бы проложить под землей?

– Наверное, ты прав, Герхард, но было бы здорово. Сколько историй нам смогли бы рассказать монетки, побывавшие во всех фонтанах на свете.

Наши рубашки основательно промокли, пора продолжить свой путь. Обогнув фонтан, мы направились к месту на противоположном конце площади, где расходились две дороги. Тут заканчивалась главная улица Гершнера и начинались два переулка: Кохштрас и Линдерштрас. На развилке стояло высокое каменное здание с острым шпилем на самом верху. Широкие каменные ступени вели к огромным деревянным воротам, над которыми красовалась надпись « Ландтаг». Здание было очень старым, из-за чего цвет его стен стал почти черным. Наверное, это самое темное здание во всей деревне.

– Это бюро местного управления. По всем вопросам жизни нашей деревни, люди обращаются именно сюда. Во время праздников жители собираются на площади, а господин Эрнст выступает прямо с площадки перед воротами. В конце лета будет проходить фестиваль мира, мы обязательно с тобой все увидим.

Клаус внимательно слушал мои рассказы и никогда не перебивал. От этого он нравился мне еще больше, поскольку я любил поговорить, а он, очевидно, не очень. От намокших рубашек нам стало зябко, захотелось пробежаться, чтобы согреться.

– Спорим, я добегу до вон того дома с треугольной вывеской быстрее, чем ты?

Сказал я Клаусу.

– О нет, опять бегать, я не люблю бегать, Герхард!

Но было уже поздно, я побежал в сторону здания с цветочными клумбами и треугольной вывеской, что была похожа на герб древних рыцарей. Дворник прервался от своего занятия и посмотрел на Клауса, тот, увидев, что за ним наблюдают, решил не отставать от меня. Стремительно рванув с места, он довольно быстро нагнал меня и стал опережать. Подгоняемые ветром мы ловко уворачивались от проходящих мимо людей и громко смеялись. Одна старушка отскочила с тротуара на проезжую часть и с руганью погрозила нам дряблым кулаком. Было очень весло. Почему детям всегда весело бегать? Наверное, потому, что их бег легок и стремителен, ничто не отвлекает их в этот момент, нет никакого груза жизненных невзгод и проблем. Никакие мысли в этот момент не омрачают их разум. Есть только приятный ветер, обдувающий лицо и понимание, что я бегу, потому что умею бегать.

Клаус первым добежал до клумб и, радостно вскинув руки вверх, закричал:

– Да! Я победил! Я самый быстрый бегун на свете!

Он начал изображать, словно его окружают трибуны с кучей зрителей, и все его приветствуют овациями. Клаус стал кланяться воображаемым зрителям. Добежав до клумбы вторым, я остановился, чтобы перевести дыхание.

– Ничего себе, вот это ты дал, Клаус! Я думал, ты не любишь бегать?

Резко вдыхая воздух, Клаус ответил:

– А я и не люблю! Просто захотел выиграть.

Лицо Клауса светилось от радости, словно это была величайшая победа в его жизни.

– Да ты – настоящий спортсмен!

Я похлопал друга по плечу.

– А на что мы спорили, Герхард?

– Честно говоря, я не успел придумать.

Он засмеялся.

– Хорошо, тогда давай договоримся, что сегодня мы больше не бегаем. Я и правда не люблю это занятие.

Мы перешли на спокойный шаг и направились дальше, к концу деревни, где находился дом Косого Клауса, и где жила Маргарет.

В конце деревни, практически перед последними домами, раскинулся изящный каменный мост через глубокий овраг. На одной из его опор имеется табличка с надписью на языке, который исчез уже очень давно. Этот мост появился здесь еще до образования деревни, в книгах пишут, что он остался от наших древних предков, которые жили тут много столетий назад. Каждый раз, проходя по мосту, я удивлялся тому, на сколько крепко он собран. По нему уверенно проезжали тяжелогруженые автомобили.

Мы остановились посередине моста и заглянули за перила вниз оврага. Когда-то тут была река, но сейчас не осталось и ручейка. Все снизу заросло небольшими деревцами и различными кустарниками. Те, кто спускался туда, говорили, что там бесконечно много колючек.

– Вот это высотааа.

Клаус вжал голову в плечи.

– Не бойся, мост невероятно крепкий, он стоит здесь уже больше тысячи лет.

Я постучал по каменным перилам, как мастер постукивает по добротно сделанной столешнице.

– Во, видишь, какой толстый камень!

Действительно, камень достигал метра в ширину и вызывал доверие. Мы перешли мост и отправились к крайнему дому нашей деревни.

– Клаус, как думаешь, каким образом древние люди строили подобные конструкции. Ведь судя по размерам, эти камни очень тяжелые.

– Эльза читала мне, что древние люди были весьма изобретательны и использовали всякие вспомогательные механизмы.

– А я думаю, что при подобных строительствах погибало множество людей.

Клаус нахмурился и, молча, посмотрел на меня.

– Мы пришли.

Я указал на старенький покосившийся домик, огражденный редким частоколом из кривых стволов небольших деревьев. Между ними были натянуты веревки, туго затянутые в узлы. Прямо за домом, метрах в двадцати, начинался лес.

– Вот тут живет Косой Карл. Раньше я никогда так близко не подходил к его дому.

Разговор перешел на шепот, словно нас могли услышать. Сойдя с дороги на обочину, поросшую травой, мы опустились на коленки, чтобы нас не могли заметить.

– Давай подберемся к забору, посмотрим, что у него там.

Мы подползли вплотную к забору и стали пробираться вдоль, прямо к калитке. Вдруг я услышал какое-то пение. Голос грубый, басовитый, но я разобрал знакомые слова: «Моя маленькая кошка, она счастлива сегодня».

Мы попытались раздвинуть веревки, чтобы посмотреть, кто поет песню, но натяжение оказалось слишком тугим.

– Давай вперед, к калитке.

Подобравшись к воротам, мы увидели через щель между створками Карла. Он сидел на крыльце своего дома и держал белого котенка. В огромных руках своего хозяина этот пушистый клубок казался совсем маленьким. Карл нежно гладил его указательным пальцем и напевал песенку. Возле крыльца были посажены цветы, и вокруг все было чисто прибрано.

– Ничего себе, я думал, Косой Карл ест котят на завтрак, или что еще ужаснее делает. А он, оказывается, добрый малый. Мне сейчас очень стыдно. Пойдем отсюда, Клаус. Лучше посмотрим, где живет Маргарет.

Клаус продолжал смотреть в щель, словно загипнотизированный. Он смотрел так, словно это он тот маленький котенок, словно его гладят большие крепкие руки. Внезапно он вышел из транса и повернулся ко мне:

– У Карла страшная наружность, но красивая душа. Мама говорила мне, что душа человека важнее, чем его внешний вид. И если она прекрасна, то и человек прекрасен.

Я тихонько сказал:

– Пойдем, Клаус, тебе скоро надо быть дома.

Мы отползли к началу забора, но теперь только для того, чтобы не нарушить уединение пушистого чуда и его нежного хозяина. На противоположной стороне дороги, где-то в пятидесяти метрах от дома Карла, начинались владения семьи Полди. Парзифаль и Агна Полди жили в Мехгольде с самого появления поселения. Дед Парзифаль утверждал, что рядом с его домом, деревня не заканчивается, а наоборот, начинается. Что именно с этого конца начинали строить дома. Он был очень старым, и, может быть, он был прав. За свой долгий путь эта парочка воспитала много детей, но они все разъехались, оставив родителей доживать свой век в одиночестве. И так бы оно и было, но пару лет назад к старикам Полди приехала молодая девушка и осталась у них жить. Это была Маргарет. Очаровательная блондинка с большими голубыми глазами и широкой улыбкой. Она быстро стала своей в компании местных ребят, и я думаю, украла немало их сердец. Теперь вот и сердце Клауса, видимо, тоже.

Мы подошли к невысокому забору, что окружал красивый дом семьи Маргарет. Дед Парзифаль часто рассказывал всем желающим слушать, что он сам построил свой дом по старой технологии, которая в здешних местах не встречается. Дом строился из круглых бревен и собирался без единого гвоздя. Выглядел он совсем не похожим на другие дома из Мехгольда. Во дворике перед домом дед вырыл небольшой пруд, в котором плавали рыбки. Я частенько видел, как либо бабушка Агна, либо Маргарет кормили этих рыбок. Но сегодня во дворе было тихо, ни души.

– Может, зайдем?

Спросил я друга, с интересом рассматривающего эту архитектурную находку.

– Дед Парзифаль скорее всего сейчас куда-то уехал, но его жена наверняка дома.

– В другой раз, Герхард. Уже четыре часа, мне нужно срочно домой.

Я не стал спрашивать Клауса, в чем срочность данного вопроса. По его выражению лица было видно, что это очень важно.

– Хорошо, у меня есть предложение. Давай вернемся к магазину. Там рядом склад продуктовой базы. Мы сможем поймать один из грузовиков, которые постоянно что-то привозят и увозят. Так будет быстрее.

Клаус не совсем понимал, о чем я говорю. Но я приободрил своего друга.

– Пойдем, тебе точно понравится. Домчим с ветерком!

– Надеюсь, нам не придется бежать.

Обратно мы шли, нигде не останавливаясь. Каждый из нас думал о своем. Клаус гонял по дороге какой-то камень, а я нашел в кустах крепкую ветку. Воображая, что это оружие рыцаря, я рубил мечом головы чудовищ налево и направо.

– Вон, нам туда.

На противоположной от магазина стороне улицы виднелись распахнутые ворота продуктовой базы. Осмотревшись, мы зашли на территорию и спрятались возле будки, где должен был сидеть охранник. Но охранника тут никогда не было, и шлагбаум был всегда открыт.

–Сейчас смотри внимательно и повторяй за мной! Грузовики, подъезжая к выезду, всегда останавливаются для проверки движения по дороге. В этот момент мы сможем запрыгнуть на подставку сзади кузова. Только надо держаться крепче!