Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония

Вероятно, он столкнулся с группой пришлых индейцев и был убит или угнан в плен в их земли на северном берегу Жапуры. Я думаю, что схватившие его индейцы прибыли с северного берега Жапуры, потому что, насколько я могу судить, боро с реки Пама обычно не появляются в устье Кахуинари, так как могут найти все, что им нужно, в более легкодоступных для них местах. В окрестностях лагеря Робюшона индейцы не жили, но они приходили в низовья реки со всей Жапуры в поисках дичи, черепах и черепашьих яиц[26].

Именно на одну из таких случайных групп я пусть и неохотно, но вынужден возложить ответственность за смерть Эжена Робюшона в марте или апреле 1906 года.

Это мало что добавляет к и без того установленному факту гибели исследователя, но мое расследование немного отодвинуло завесу тайны и оказалось интересным членам Французского географического общества и родственникам погибшего[27].

Завершив расследование среди индейцев боро в районе реки Пама, я вновь пересек Жапуру у поселения боро в ее северной части и отправился на восток в земли менимехе. Это менее населенная область, чем бассейн Кахуинари, и нравы и обычаи местного населения значительно отличаются от тех, что существуют у племен на юге.

Дойдя до крайней восточной точки, я решил двигаться в северо-западном направлении и в конце концов добрался до верховья реки Ваупес. Именно в этом районе у меня развилась болезнь бери-бери[28]: ноги покрылись ранами и язвами и так сильно отекли, что я с трудом мог передвигаться, хотя и не испытывал боли. Мой мозг онемел так же, как и конечности. Я спал при любой возможности, не испытывал голода и словно находился под действием какого-то наркотика. И все же я всегда соблюдал все необходимые меры предосторожности, делая это автоматически, по привычке. Припасы заканчивались, потому что приходили в негодность, а бо́и и носильщики начинали возмущаться. Дичи встречалось мало, те немногие дома, на которые мы набредали, в основном были заброшены, а встреченные нами индейцы оказались неприветливыми, угрюмыми и настроенными враждебно.

Я решил вернуться, прислушавшись к совету Брауна, который сказал, что, если я этого не сделаю, бо́и сбегут. Мы повернули назад и отклонились на юго-восток от первоначального маршрута, следуя по суше вдоль реки Кахуинари, пока не достигли Игара Параны, а оттуда по воде к концу февраля добрались до Кара Параны. Там выяснилось, что пароход до Икитоса отбудет не сразу, и я провел некоторое время, изучая местные племена.

Если взглянуть на план маршрута, то видно, что с тех пор, как я приехал в Энканто из Икитоса и снова вернулся туда, чтобы на сей раз отбыть в Икитос, прошло около семи месяцев.

Получить информацию настолько сложно, что успеха добьется лишь тот, кто сможет на время отбросить все свои унаследованные и приобретенные представления о собственном превосходстве, цивилизованных нравах и обычаях. Чужаку придется путешествовать с дикарями, делить с ними пищу и кров, как только он окажется на их территории. Чтобы понять индейцев и их уклад жизни, нужно быть бдительным днем и ночью. Исследователь не должен поддаваться влиянию любых прежних личных представлений и обязан подчиняться местным законам и этическим нормам. Он не миссионер, чья цель – обратить всех встреченных им людей в свою веру, а, скорее, ученик, желающий понять, что их вдохновляет и каковы их собственные верования. Дело осложняется отсутствием общего языка для общения. Нередко индеец, говорящий на немного знакомом путешественнику языке, гораздо лучше изъясняется на другом племенном языке, который белый человек совершенно не знает, и тогда понять, что именно до вас пытаются донести, становится мучительно сложно. В моей группе, к примеру, был индеец уитото, немного понимающий язык андоке, а также Браун с острова Барбадос, который сообщил мне очень много полезной информации об этих малоизвестных племенах. Джон Браун был поистине бесценен, поскольку хорошо знал язык уитото и достаточно неплохо – боро. Тем не менее большую часть словаря, приведенного в приложении VII, приходилось собирать примитивным способом – просто указывая на объект. Услышав фонетическую форму слова, нужно было методом проб и ошибок определить, что оно означает.

Путешествие в джунглях – это постоянный дискомфорт и гнетущее ощущение опасности. Приходится преодолевать значительные участки затопленной местности и труднопроходимых болот. Вы идете, по щиколотку увязая в трясине, и вдруг проваливаетесь в бездонный поток основного русла реки. Постоянному передвижению по воде, когда долго не чувствуешь твердой почвы под ногами, я предпочел бы более конкретные и предсказуемые угрозы, которые куда меньше изматывают нервы. Самое страшное в путешествии по Амазонии – то, чего не видно. Пугает не присутствие недружелюбных индейцев, а полное отсутствие признаков человеческой жизни. Порой набредаешь на индейский дом или поселение, но они заброшены, пусты или разрушены. Местные жители исчезли, и лишь молчаливое послание в виде отравленной стрелы или прикрытой листвой западни говорит о том, что они прячутся где-то поблизости, среди густых зарослей.

На тропе быстро понимаешь значение фразы «идти цепочкой». Здесь нет ни авангарда, ни флангов, ни арьергарда, которые необходимы при продвижении по недружественной территории в чужих землях. Идущий впереди прорубает мачете путь для тех, кто следует за ним, а слева и справа возвышается стена непроходимых джунглей, непроницаемая как для возможного противника с фланга, так и для наступающей стороны. По собственному опыту могу сказать, что при путешествии в дебрях Амазонии общая численность группы никогда не должна превышать двадцати пяти человек. Чем меньше багажа приходится нести, тем больше можно взять с собой винтовок для обеспечения безопасности экспедиции.

Особенно сложно снабдить людей достаточным количеством провизии. Подстрелить дичь в густых зарослях непросто, а в некоторых местах ее и вовсе нет. Консервированные продукты в герметичных контейнерах удобного для переноски размера нужно привозить из Европы. Мне не удалось осуществить то, что я изначально запланировал главным образом потому, что провиант я покупал на месте и как минимум половина его оказалась непригодной к употреблению. В краях, где припасы на вес золота, мало съедобной пищи. Рыбы в реках водится много, но дилетанту ее очень сложно поймать. Путешественник мечтает подстрелить тапира[29] или пекари, отведать обезьяньего мяса или на худой конец подкрепиться беспечным, но, увы, почти несъедобным попугаем, а оказавшись в отчаянном положении, не брезгует лягушками, змеями и даже сердцевиной пальмы. У исследователя Амазонии два главных страха – заблудиться и умереть от голода.

Что касается укрытия, то палатка – это лишнее обременение, поскольку можно легко и быстро построить навес из пальмовых листьев. Да, это не предел мечтаний, но вполне сойдет. Сложно назвать хорошим убежище, в котором вы промерзаете до костей от росы и неизбежного дождя.

Внешний вид в Амазонии не имеет значения. В прошлом, благодаря континентальным исследователям, в моду вошли парусиновые брюки и одежда цвета хаки, но при путешествии по местности, где с вас сутками ручьем льется пот, забота о внешности уступает место простому комфорту наготы. В поисках компромисса я обнаружил, что лучше всего для амазонского климата подходит тонкая фланелевая пижама с заправленными в носки штанинами и пара домашних туфель, примотанных к ногам. Носить обычные сапоги опасно из-за узких и порой скользких стволов деревьев, через которые неудобно перебираться. Также очень пригождается небольшое полотенце на шее, чтобы утирать пот. В качестве головного убора подойдет матерчатая кепка с твердым козырьком или мягкая фетровая шляпа с широкими полями.

Фотопластинка II. Дом в каучуковом поясе, долина Иссы

Обязательно нужно иметь при себе длинный нож или абордажную саблю. Лично я всегда носил револьвер, но рядом непременно должен быть оруженосец с винтовкой или дробовиком. Вам не обойтись без одеяла, спального мешка и водонепроницаемой простыни, а также лекарств и средств личной гигиены, необходимых в любой экспедиции.

Рисунки, представленные в этой книге, – это зарисовки фотографий или настоящих трофеев и предметов, находящихся в моем распоряжении. Каждая фотография – плод кропотливого труда и терпения. Пленка в местном климате оказалась совершенно бесполезной, проявлять удавалось только фотопластинки[30]. Следует отметить, что для того, чтобы заменить пластину, нужно было каждый раз строить маленький домик, укладывая пальмовые листья в два или даже три слоя, чтобы они не пропускали свет. И даже приняв все меры предосторожности, опытные фотографы делают эту работу ночью.

К тому же, очень непросто уговорить местных жителей позировать. Слишком многие исследователи пытаются, в соответствии со своими представлениями о приличиях, прикрыть наготу индейцев, хотя в этих краях женщины обычно ходят голыми, а мужчины – в набедренных повязках, что обусловлено климатическими условиями и психологическим комфортом.

Топографические карты – не более чем грубые и очень приблизительные наброски. В густых зарослях не видно даже горизонта, и карты оказываются совершенно бесполезными. Их назначение, скорее, дать общее представление о местности и расположении различных языковых групп.

Глава II

Топография. – Реки. – Паводки и дожди. – Климат. – Почва. – Животные и растения. – Птицы. – Цветы. – Лесной пейзаж. – Тропы. – Мосты. – Насекомые-вредители. – Рептилии. – Тишина в лесу. – Путешествие через джунгли. – Удручающее воздействие леса. – Заблудившийся в лесу. – Голод

Несмотря на то, что об Амазонии в Европе знают уже более четырехсот лет, исследования практически не выходили за пределы главной реки и ее больших притоков. За три века с момента смерти сэра Уолтера Рэли[31] мы узнали немногим больше, чем смог выяснить он. Реки, безусловно, изучены и нанесены на карту, однако удаленные от берега территории остаются столь же неизведанными в двадцатом веке, как и во времена Елизаветы I. Можно всю жизнь плавать по Амазонке[32] и при этом не знать ничего о ее бассейне площадью более чем 2 722 000 квадратных миль, кроме того, что можно разглядеть сквозь густую завесу растительности, обрамляющую русло. А ведь именно в этих дебрях и таится волшебство путешествий по амазонской сельве[33].

В данной книге я не буду рассматривать скудные исторические записи об этом обширном регионе и не ставлю себе задачу изучить климатические условия и особенности амазонского бассейна в целом, за исключением случаев, когда они отличаются или, напротив, схожи с теми, которые типичны для области моего исследования – земель между центральной частью рек Исса и Жапура и их окрестностей. Грубо говоря, это спорная территория, где Бразилия граничит с Перу, Колумбией[34] и Эквадором. Все три последние страны претендуют на эти земли, но ни одна из них ими не управляет. Здесь монотонно равнинный рельеф низовий Амазонки постепенно приобретает более заметный уклон, характерный для ландшафта главного водораздела в Андах[35] на западе и северо-западе, который находится к юго-востоку от могучей реки на юге. Следовательно, северо-западные притоки Амазонки текут более или менее параллельно с северо-запада на юго-восток. Здесь господствуют именно реки. А горы, эти первичные детерминанты, оказывают лишь слабое влияние. Загадочные исполины, увенчанные снежными шапками, их едва можно различить на горизонте, стоя на возвышенности в саванне, откуда ненадолго открывается вид на то, что находится по ту сторону бесконечного леса[36].

К югу от тех мест, о которых здесь идет речь, Амазонка[37] медленно несёт свои мутные жёлтые воды, сбрасывая в океан до 500 000 кубических футов в секунду. На севере река Ваупес впадает в Риу-Негру. Между рекой Ваупес и Амазонкой в юго-восточном, восточном и южном направлении от основного русла течет Риу-Какета, также известная как Жапура. Почти параллельно ей Путумайо, иначе называемая Исса, вбирает в себя воды притоков Кара Парана и Игара Парана, которые расположены на северном, иными словами, левом берегу, и впадает в Амазонку в том месте, где главное русло резко поворачивает на юг в 471 миле ниже по течению от города Икитос. На западе Напо течет вниз и впадает в великий водный путь в 2300 милях от Атлантического океана. О Напо было немало написано с тех пор, как Франсиско де Орельяна[38] проплыл вниз по ней, возвращаясь в 1521 году на родину в Испанию из Перу, так что эта река останется за рамками нашего исследования.

Притоки Исса и Жапура мы изучим подробно, тогда как про Ваупес и Риу-Негру достаточно будет сказать пару слов.

Фотопластинка III. Типичный вид на реку ниже устья Негру. Берег главного русла Амазонки близ устья Жапуры

Пороги и водопады настолько мешают судоходству по Ваупесу, главному притоку, а по мнению некоторых, даже основному руслу реки Негру, что, по словам Уоллеса, это «не имеющий себе равных по сложности и опасности навигации»[39] водный путь.

По оценкам Уоллеса, регион находится на высоте не более 1000 футов над уровнем моря. Я бы сказал, что это значение гораздо меньше, судя по его южной части. Впрочем, я могу ошибаться, поскольку мой анероид[40] по непонятным причинам вышел из строя, и этот вывод основан на скорости течения рек, количестве и высоте порогов, а также удаленности от главной реки и океана. Высота над уровнем моря не может быть большой, поскольку приливы ощущаются в городе Обидуш[41], который расположен более чем на полпути от океана до устья Риу-Негру, и нет резкого подъема ландшафта относительно уровня Обидуша. Действительно, уклон поверхности настолько мал, что в среднем течении главной реки в сезон дождей половодье простирается на двадцать миль, а течение не просматривается.

Ваупес, хотя он и меньше большинства южных притоков Негру, известен как «черная река», при том что большая часть притоков северного берега – это реки с белой водой. Разница столь же очевидна, как между чернилами и молоком. Эту особенность можно объяснить различием почв в землях, через которые текут эти реки. Главные притоки Ваупеса – Ития и Уния – оба белые. Ричард Спрус отмечает, что в черных реках рыбы меньше, чем в белых[42], что объясняется отсутствием водной растительности. Возможно, это отчасти верно в отношении Негру, но не других рек. В них точно водится рыба, я видел, как она поднимается к поверхности. Например, есть вид, питающийся плодами лавра, который в изобилии произрастает по берегам некоторых рек.

Сама Риу-Негру, воды которой иссиня-черные[43], судоходна более чем на треть своей протяженности. По ней могут свободно ходить корабли с осадкой в 4 фута даже в сухой сезон. В крупную северную водную артерию Ориноко[44] можно попасть из верховья Риу-Негру через ее левый приток Касикьяре[45], самый важный из естественных каналов, которыми богат бассейн реки Амазонки.

Река Исса (перуанское название которой «Путумайо», пожалуй, даже более известно, чем подлинно географическое бразильское) – самый важный приток Амазонки на территории Бразилии. Согласно Бразильскому ежегоднику[46], из 1028 миль ее протяженности только 93 непригодны для судоходства, что не соответствует действительности, поскольку, вопреки данному утверждению, по этому маршруту практически невозможно добраться до Колумбии или Эквадора. В верховье Иссы встречаются скалы и галька, в то время как в 300 милях вниз по течению камней практически нет. Вода очень мутная, а течение и глубина – переменчивы. То это неистовый подпитываемый штормами грязный поток, выносящий обломки деревьев и обрывки растений на мягкие илистые берега и порой поднимающийся над ними на 25 футов, то, наоборот, вялое маслянистое течение, и даже мелкая рябь не тревожит покоящиеся на дне реки аллювиальные отложения. Самый низкий уровень воды в реке наблюдается в феврале и марте. В месте слияния с Амазонкой, вверх по течению от главного русла, Исса выглядит более внушительно, поскольку на этом участке она широка и полноводна, а Амазонка резко изгибается, и создается впечатление, что это она приток, а не наоборот. Робюшон подсчитал, что ширина Иссы здесь составляет 600 метров, глубина – 8, а скорость течения – 2½ мили в час. Он верно подметил, что на берегах этих рек часто случаются оползни, и подобное разрушение берега в сочетании с быстрым подъемом и спадом воды может всего за несколько часов до неузнаваемости изменить местный ландшафт. Особое внимание он уделяет реке Папунья, которая впадает в Иссу слева. В сорока милях от Папуньи находится Парана Мири[47], река с очень черной водой и большой группой островов в устье. Многие острова в этих реках подвижны, это плавучие массы почвы и растительности, оторванные от берегов во время половодья. Их размер может достигать сотен ярдов, и они становятся местом гнездования птиц.

Фотопластинка IV. 1. Вид на главное русло Амазонки неподалеку от Иссы. 2. Пейзаж в верховье главного русла Амазонки

В том месте, где Исса делает изгиб в форме подковы[48], в нее с внутренней стороны этого изгиба впадает Игара Парана. Ширина притока в устье составляет 161 метр, вода в нем прозрачнее, чем в Иссе, а течение медленнее – не более трех миль в час. Приблизительно в 220 милях вверх по течению есть большой водопад, известный как Ла Чоррера или Биг-Фолс. По мере приближения к нему Игара Парана становится узкой и извилистой, а при выходе из Биг-Фолс Бэй ее ширина составляет всего 30 метров. Бассейн у подножия Ла Чоррера, ширина которого практически равна длине, имеет узкий выход с одной стороны и череду каскадов с другой. Эти водопады невозможно преодолеть на лодках, и продолжить движение вверх по течению реки можно только по суше. Обломки скал и принесенные рекой стволы деревьев блокируют узкий проход за водопадами, длину которого Робюшон оценивает в 120 метров, а ширину в 18. Мощный поток несется вниз по широким скальным ступеням, которые стали плоскими и гладкими под воздействием воды. Множество камней устилают правый берег, перпендикулярно поднимаясь из воды. Это вообще единственное место, где мне довелось увидеть камни.

Верховье реки гораздо более живописно, чем низовье. Практически ровные однообразные берега, поросшие джунглями, постепенно становятся круче, пока скалы из песчаника, словно фортификационные сооружения, не поднимаются над лесом, к самой границе которого в половодье подходит река, чье русло извивается между пологими, покрытыми лесом холмами. Земли между Игара Парана и Кара Парана – это американские горки из холмов и хребтов, с ручьем в каждом овраге. Крутизна склонов в этих долинах достигает 25–30°, что не позволяет поверхностным водам задерживаться и образовывать болота или топи, в отличие от заболоченных равнин нижних рек. Непосредственно на левом берегу Игара Парана и в окрестностях Биг-Фолс местность остается холмистой, однако к северо-востоку она становится более открытой, а заросли – менее густыми, хотя их плотность сильно варьируется. Похожий разнообразный пейзаж можно увидеть также в верхнем течении Жапуры.

Кахуинари, большой приток на южном берегу Жапуры, течет по территории, находящейся между этой рекой и Игара Парана. Река часто и внезапно разливается, ее воды несут большое количество лесного сора. Я видел, как Кахуинари всего за день поднимается на 20 футов, а затем вода так же быстро отступает.

В наводнениях нет ничего удивительного, учитывая, какое колоссальное количество осадков здесь выпадает. Вопрос не в том, пойдет ли дождь, а в том, когда это случится и долго ли продержится хорошая погода. Дождь – неотъемлемая часть жизни в регионе, где бывает всего несколько ясных дней в год. От 5 до 14 дней сухой погоды – вот и все, на что вы можете рассчитывать. Сухой сезон такой лишь на словах. Он сухой только по сравнению с более влажными месяцами с марта по август. Говорят, что в верхней части долины Амазонки есть трехдневная зима в середине лета (24, 25, 26 июня), и я действительно отметил весьма существенное падение температуры в эти дни в 1908 году. Снега здесь не бывает никогда, а град – крайне редкое явление. Несмотря на ежедневные дожди, небо остается бирюзово-голубым, и только с марта по июнь его затягивают свинцовые тучи, предрекающие дождь, и надо сказать, их пророчество почти всегда сбывается. Во время сухого сезона дождь идет часто, но недолго. Почти каждый день с трех до четырех часов дня и с двух часов ночи до пяти утра небо заволакивает тяжелыми тучами, а ветер начинает шелестеть листьями и раскачивать ветви деревьев, а затем на землю вдруг обрушивается поток больших капель. Такие бури длятся не более получаса, но дождь заливает все вокруг, и путник часами не может обсохнуть из-за мокрых растений. Ничто никогда не бывает по-настоящему сухим, вещи постоянно влажные, и из них в любой момент можно выжать воду. Процесс испарения настолько интенсивный и непрестанный, что за ночь образуется так много росы, словно прошел дождь, а болотистые низины и реки окутаны туманом как утром, так и вечером. В столь влажном климате лишайники и гепатика[49] покрывают все стволы деревьев, однако я никогда не видел, чтобы они росли на листьях[50], как пишет Спрус. Очень часто возникают молнии, а около трех часов после полудня или ночью нередко идет проливной дождь с грозой, хотя по ночам дождь бывает и без грозы. Эти бури наиболее характерны для сухого сезона, а самые сильные случаются в его заключительном месяце – феврале. Иногда электрическая буря – это бесконечная череда молний почти при полном отсутствии грома. Из-за вспышек света пейзаж напоминает мелькающие кадры кинофильма. Однажды такая буря длилась всю ночь, и, судя по живому интересу индейцев, это достаточно редкое явление.

Всегда можно определить, когда пойдет дождь, по едва ощутимому под кронами деревьев ветру, а затем лес погружается в мертвое безмолвие, предшествующее ливню. В течение 9 месяцев преобладает южный и юго-восточный ветер, с июня по август – северный и северо-западный. В январе ветер в основном дует с Атлантики, северо-востока, с отклонением на юго-запад; в июле – с Тихого океана, юго-запада, с циркуляцией на северо-восток. Неистовые и непредсказуемые местные вихри без предупреждения налетают на дома, стоящие на расчищенных участках джунглей, наносят ущерб лесам и плантациям, выкорчевывают деревья и разрушают жилища. Тем не менее, несмотря на постоянные дожди и неизменную влажность воздуха, климат нельзя назвать вредным для здоровья. Жара, хотя и влажная, никогда не бывает чрезмерной, огромное испарение приносит череду свежих бризов, понижающих температуру[51]. Условия действительно сложные, но климат не представляет опасности для человека. Небольшие водосборы[52] между крупными реками кажутся вполне безопасными, а степень распространенности лихорадки сильно варьируется в зависимости от местности. Было замечено, что за первой вспашкой земли нередко следует внезапная вспышка лихорадки. Этот явление характерно не только для Амазонии, но и отмечается в других частях света.

Почва обширного бассейна Амазонки – это главным образом аллювиальные отложения[53], состоящие из разлагающейся на протяжении веков растительности. Море красноватого ила[54] простирается от океанских болот до подножия гор, которые, словно аванпост, ограждают южный континент от Тихого океана. Черная и плодородная почва лежит слоями по 20, 30, 40 футов под густым покровом буйной растительности, которая, отмирая, опадает вниз, чтобы стать удобрением для новых поколений деревьев. И на всей этой обширной территории нет ни одного камня. Сплошная растительная плесень и речной ил, но ни единого камня на тысячи километров. Только в верхней части амазонской сельвы появляются горные породы, в рассматриваемом мной регионе нет ничего прочнее мягкого и рыхлого песчаника. В некоторых частях Иссы, например, на высоких берегах ее притока Напо, видны пласты галечника[55], иногда с включениями красной или белой глины, которые перемежаются темным гумусом и гниющей древесиной.

Именно непрерывный цикл растительной жизни делает эти регионы пригодными для жизни человека. В Амазонии нет периода, как у нас, когда вы видите голые ветви над головой и гниющие листья под ногами. Разложение здесь тоже присутствует, но стоит мертвому листу коснуться земли, как его зеленый преемник тут же готов поглотить образующиеся в результате распада газы. Почва действительно заболочена, но испарение, постоянные дожди, частые наводнения и неустанная деятельность мира насекомых не позволяют воде застаиваться.

Климат сырой, но на болотах нет радужной пленки[56] и зловония, которые предупреждают о том, что вода ядовита. Эти природные сигналы опасности не нужны, поскольку яды сами разрушаются. Процессы разложения сопровождаются процессами очищения. Так что я всегда без колебаний пил воду из любого водоема, и, насколько я могу судить, это ничуть не повредило моему здоровью.