Жертвуя малым. Том 1

– Допустим, ты бог, и как божество обладаешь определенной функцией, ее нельзя отнять или изменить, она задана изначально. Но как человек ты наделен свободой воли и можешь действовать вне предписанных догмами условий. Точно так же любой верующий ограничен рамками своей веры, но волевым решением всегда может выйти за эти рамки. Всегда, понимаешь? И совершать любые поступки.

И цвет, и выражение лица Соля вернулись к нормальному своему состоянию. Костяная поза, которую он принял в начале моего рассказа, тоже незаметно сменилась на более расслабленную. Да и мне скрежетать зубами уже не хотелось. Вот чего-нибудь пожевать – определенно да.

– А ты не такая тупая, какой кажешься, – проговорил Соль все еще тяжелым голосом, но уже в обычной своей грубовато-прямолинейной манере. – Где так поднаторела в богословских диспутах?

– Не зря же столько лет грызу гранит науки, – хмыкнула я. Услышать комплимент, пусть даже сомнительного качества, из уст блудного императорского отпрыска было приятно. Кстати, он ведь не отрицал давеча, что он сын Божественного. Это что же, получается…

Я уставилась на Соля во все глаза, округлив рот для вопроса, а сосед мой тем временем пересел поближе к кровати, запустил под нее руку и извлек наружу сверток с вампирской одеждой.

– Что ты делаешь? – фокус моего интереса сместился, когда я увидела, как он деловито натягивает на себя просторный балахон.

– Спасибо твоему красноречию, – без тени юмора произнес парень. – Нужно идти к Инге.

– Что?! – у меня отвисла челюсть. Такого исхода событий я, признаться, не ожидала. И чего ему взбрело в голову?!

– Давай, давай, – Соль наклонился и, уцепив за руку, поднял меня на ноги. – Шевели ластами.

– С ума сошел! Нельзя же без доклада! – возмущалась я, пока мы шли по деревянным галереям храма к покоям высочайшей жрицы. Соль топал следом за мной, как и полагается вампиру, какового изображал, однако, вопреки предписанным правилам вежливости, едва не наступал мне на пятки, не позволяя увильнуть. Я не понимала, в чем причина срочности, и была не готова, если меня спросят, предъявить донне свои размышления по поводу дипломного проекта. Но неожиданный квартирант настойчиво загонял меня в самое логово своей знатной покровительницы. Добравшись до занавески, отделяющей ее внешние покои от коридора, я попыталась еще раз воззвать к здравому смыслу спутника. Рассердившись, Соль просто отодвинул дверную панель, взял меня за руку и ввел под низкий полог. Нагнувшись и следуя за ним, я запоздало запаниковала: не приведи боги, донна принимает гостей. С трепетом подняв взгляд, я увидела свою научную руководительницу, привстающую нам навстречу с низкого диванчика у противоположной от входа стены. На руках донна Фредерика держала своего диковинного любимца, потомка снежных барсов, на морде которого, обращенной ко мне, красноречивее любых слов отражалось неприятное удивление. Во взгляде его хозяйки, устремленном на меня, я прочла то же самое.

– Сиятельная, – забормотала я, но аристократка уже утратила ко мне интерес, и теперь глядела на Соля, стоявшего впереди меня.

– Следуйте за мной, – прозвучал ее мелодичный, холодный как горный ключ, голос.

Агат спрыгнул с ее рук на ковер и, задрав длинный хвост, поспешил за хозяйкой. Двигаясь плавно, словно лебедь по водной глади, она прошла в глубь комнаты и отдернула занавеску, открывая взору низенькую дверцу. Соль, по-прежнему держа меня за руку, двинулся к этой дверце, пока донна Фредерика, изящно нагнувшись, вставляла в замочную скважину кованый ключ из связки на поясе. Отперев дверь, жрица распахнула ее, жестом приглашая внутрь. Соль, а за ним, робея, и я, пригнувшись, вошли в миниатюрную спаленку, чьи стены были обтянуты расшитым шелком, а пол украшен тростниковыми циновками ручной работы. В углах стояли позолоченные столики и вазы из тончайшего фарфора, рядом – плетеные низкие кресла и скамейки с парчовыми накидками. Донна последовала за нами, закрыв за собой дверь. Соль, с видом человека бывалого, снял очки и скинул на плечи капюшон, Сиятельная жрица опустила с лица вуаль. Я потупилась, опасаясь потерять бдительность, но двое аристократов не обращали на меня внимания.

– Ты не должен приходить без предупреждения, это неразумно, – запирая дверцу на внутренний засов и проходя вглубь комнаты, попеняла Солю донна. – Старшие жрицы покинули меня лишь четверть стражи назад.

– Не беспокойся, они полагают вампиров предметами мебели, – отмахнулся Соль.

Я, не веря ушам, уставилась на него. Не похоже, чтобы он шутил. Я метнула взгляд на донну. Она огорченно качала головой.

– У нас был уговор, – заметила она. – Но ты предпочитаешь крутить судьбе хвост. Что-то случилось?

– Сядем, – предложил Соль, подвигая жрице кресло. Она грациозно опустилась в него, кот вспрыгнул к ней на колени. Соль подвинул стул и мне, я, дождавшись утвердительного кивка от донны, неловко устроилась на краешке. Становилось понятно, что мне опять грозит услышать какую-то невиданную тайну, и, хотя любопытство с рукоплесканием приветствовало эту возможность, здравый смысл настаивал, что вреда от услышанного будет больше, чем пользы. К сожалению, мнение моего здравого смысла никого из присутствующих здесь не интересовало.

Соль садиться не стал, а, покачиваясь с пятки на носок, воздвигся надо мной и донной. Без обиняков сказал:

– Нужна твоя помощь. Случилось кое-что… непредвиденное.

Донна, глянув на меня, сузила глаза.

– Я слушаю, – сказала она.

Соль вкратце, переходя иногда на Высокую речь, пересказал ей новости. Она задала несколько вопросов на языке, понятном только им двоим. Когда оба заговорили Высоким слогом, я перестала улавливать суть, но даже моему непосвященному уху было слышно, что речь аристократов в устах парня звучит иначе. Тверже, раскатистей, архаичнее. Некоторые слова носили удивительное сходство со словами плебейского языка, я даже разобрала несколько: «т’хапиа», обязательство, «миан’ра», названый брат, и «Аласта». Значения последнего я не знала, но в душе оно вызвало долгий, томительный отклик. И некое смутное воспоминание, будто я уже слышала это слово прежде. Чтобы занять ум, я попыталась вспомнить контекст.

Донна выставила руку ладонью вперед, и Соль замолчал.

– Что ты предлагаешь? – спросила она на языке свободных людей и коротко глянула в мою сторону. – Что я могу сделать?

– Надо помочь. Хотя бы семью спасти. Понимаешь, они не виноваты, – перестав покачиваться, Соль замер перед высшей жрицей, как школьник перед строгой учительницей. – Это все… не их вина.

– Но и не твоя, – мягко возразила донна. Погладив кота, она подняла его с колен и протянула Солю. Тот взял его на руки, машинально прижал к себе. Агат встал, положив изящные передние лапки Солю на грудь, и лизнул его в щеку. Донна, улыбнувшись, кивнула. – Сейчас ты ничем не можешь им помочь. Ни ты, ни я. Самое опрометчивое, что ты можешь сделать, – это самолично пойти в деревню. Не ходи туда, Соль. Так ты ничем им не поможешь.

– Пытаться спасти малое, – пробормотал Соль. И опустился на корточки перед креслом донны. Потомок вымерших ирбисов спрыгнул с его рук и вернулся на колени к хозяйке. Сиятельная жрица погладила Агата по спине, и с грустью посмотрела на юношу у своих ног. – Спасая малое, обречь на гибель великое. Скажи, акме, сколько раз нужно принести в жертву малое, чтобы великое, наконец, восторжествовало?!

– Она существует, – донна протянула руку и кончиками пальцев коснулась волос сидящего на корточках Соля. Погладила их, легко и бережно, как Агата за мгновение до этого. – И ты ее отыщешь. Надо только совсем немного подождать.

«Она существует! – вспомнила я тихий шелест угасающих слов. – Передай братику, скажи, – Аласта, она существует! И она здесь, рядом…»

Он не договорил тогда, потому что действие «живой воды» закончилось, лишив мертвые члены подвижности. Он не договорил, и употребил такую сложную форму указания места, что оставалось только гадать, что он имел в виду. «Здесь, рядом…», – ему не хватило одного лишь слова, чтобы уточнить, насколько близко это «здесь», но я не стала прибегать к повторному уколу, поскольку попросту ничего не поняла. Да и допрос тогда получился неправильный, и весь день шиворот-навыворот, ведь начался тот день с того, что мы с Коронидой оживили Соля. Приятель его, убитый плебей-атаман О’Брайен, вместо того, чтобы отвечать на вопросы, все беспокоился за своего братика. А я не форме была, чудо с воскресшим смеском из колеи меня выбило, а последующие события и вовсе вытеснили из головы неудавшийся допрос. И только сегодня, спустя аккурат три недели, события сложились так, чтобы помочь мне вспомнить, что еще произошло в ту памятную сатурнюю службу.

– Сиятельная, – пробормотала я, и, когда оба аристократа посмотрели на меня, как на заговорившую статую, добавила силы во вдруг задрожавший голос, – простите сию негодную послушницу за вмешательство, но не изволили бы вы объяснить ей, что такое Аласта?

Глаза, ясно-синие и вишневые, и даже ярко-желтые как червонное золото кошачьи зрачки, были обращены ко мне в немом изумлении. Я кашлянула, пытаясь вернуть внезапно попятившееся самообладание, и пояснила безмолвной троице:

– Один из соучастников кражи… преступления… плебей, он тоже упоминал при мне это слово…

– Ты допрашивала его, так? – быстрее всех среагировал Соль, и развернулся ко мне на пятках столь резко, что едва не упал. Сиятельная донна Фредерика мягко поддержала его за плечо. Он накрыл ее ладонь затянутой в перчатку своей, не давая убрать руку. Оба были похожи сейчас, как близнецы. – Помнишь, что он сказал?

– Смутно, – призналась я. – Но он просил передать братику, что Аласта рядом. Теперь он знает, что Аласта такое, так, по-моему, он сказал.

Соль сжатой в кулак свободной рукой с силой ударил себя по ляжке. Донна, глядя на меня, медленно покачала головой.

– Где же она, он не сказал? – кубиками льда в хрустальном бокале прозвенел ее голос.

– Нет, – потупилась я. – Действие живой воды закончилось, и я не стала повторять сеанс.

– Она не знала, как это важно, – обращаясь к Солю, мягко проговорила донна.

– Да, – он опустил голову и снова впечатал кулак в ляжку. – Да.

– Аласта, послушница Кора, – это наша надежда, – все тем же умиротворяющим голосом объяснила Сиятельная, глядя теперь на меня. – Наша последняя надежда.

– Нужно поговорить с его матерью, – поднял голову Соль. – Как можно скорее нужно это сделать. Может быть, Бран рассказал ей больше, чем этой… Коре.

– Хорошо, – согласилась донна. Соль сжал пальцы на ее ладони. Агат взволнованно вскочил, топорща шерсть, и снова сел, мерцая яркими зрачками. – Давайте подумаем, как это устроить.

– Спасибо, – прошептал Соль.

Донна мягко улыбнулась. И накрыла его пальцы своей ладонью.

– Теперь мы трое заодно, – сказала она мне. – Ты понимаешь это, послушница Кора?

Я кивнула, не смея поднять глаза. А в голове, навязчивая, крутилась присказка: «Третий лишний».

В мою комнату мы вернулись поздним вечером. Столовая была уже закрыта, но по-прежнему работал буфет. Собираясь туда, я спросила у Соля, не нужно ли принести ему что-нибудь поесть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Половина седьмого утра по новому стилю (прим. сост.)

2

Без четверти девять утра по новому стилю (прим. сост.)

3

Одиннадцать часов вечера по новому стилю (прим. сост.).

4

Девять часов утра по н. с. (прим. сост.).

5

Стихи древнего классика докупольного периода, Кобаяси Исса (прим. сост.).

6

Технически говоря, Парилии посвящены покровительнице скотоводства богине Палес и непосредственно к Прабогине, Матери-Сырой земле, отношения не имеют. Однако в более широком смысле Парилии, безусловно, связаны с культом верховной сельскохозяйственной Богини (как ритуально, так и тематически), вероятно, это обстоятельство Лу и имела в виду (прим. сост.).

7

Час крысы – время с одиннадцати вечера до первого часа ночи по н. с. С часа крысы начинается первая стража (прим. сост.).

8

Провинция на юго-востоке Праимперии (248 г. до вк. – 1 г. п.э.), известная своими игристыми и мускатными винами (прим. сост.).

9

Администрация Саракиса на правах одного из древнейших городов-провинциальных центров имеет право чеканить собственную монету. Медный обол равен одной шестой серебряной драхмы (также относится к разновидности местной валюты) (прим. сост.).