Хозяйка Кервельского замка, или Сказка для больших девочек №3

Первый поход. Кервельский замок.

Мы сидим в креслах напротив друг друга.

– Бабушка, а ты не слишком строга с ними? – смягчая голосом бестактность вопроса, интересуюсь я.

– Нет, ребенок, – сурово качает головой королева-мать, глядя на то место, где еще недавно стояла на коленях развеянная служанка. – И тебе советую запомнить: доброту и мягкость слуги, в большинстве своем, воспринимают, как слабость хозяина, а стало быть, возможность безнаказанно творить все, что заблагорассудится.

Я пожимаю плечами.

– Тебе видней. Я только не поняла, что сказала эта несчастная. Что значит «хотела есть»?!

Бабушка недовольно морщится.

– Ты права, я должна объяснить. Про то, что произошло с моими владениями ты в курсе, – как очевидное констатирует она, и я киваю. – В общем, когда случился откат, в замке кроме меня было тринадцать слуг. Сначала мы даже не поняли, что произошло. Ну, потрясло немного, погудело и все. А потом мы на глазах друг у друга начали выходить из своих упавших тел. Мое, например, так и осталось сидеть в этом кресле, а я просто встала и отошла, во всех смыслах, – горько усмехается она. – Не знаю, как уж это случилось, но, видимо, Целительский Дар нашего рода и черная волна схлестнулись не на жизнь, а насмерть, и мы застряли, между этим миром и тем. Ты бы видела, что здесь творилось, массовая истерия и поголовная паника. Но я прикрикнула на слуг, и они успокоились. Только всех очень напрягало, что тела наши остаются не погребенными. Просто лежат и смердят. И я стала думать: как бы завлечь кого-нибудь в замок и уговорить похоронить нас. Видишь ли, милая, с детства я считалась довольно искусной Целительницей, моей стихией была Магия жизни, поэтому черная волна не сломала меня. Я попыталась присниться сыну. И на второй год усилий мне это удалось. Я приказала Келу явиться сюда и похоронить мой истлевший к тому времени скелет. Он сначала не поверил, и рассказал все жене. Дилиссия заверила его, что это просто кошмар. Но на следующую ночь я опять пришла в его сон и пригрозила, что, если он не выполнит мое требование, я буду сниться ему каждую ночь. Зная мой характер, в это сын поверил сразу. Короче, он пришел. Не один, естественно. Из всего отряда, а их было двадцать пять человек, домой вернулись только двое. Он и Канус, его «серая тень». Это я подсказала им: как выйти из Зоны. Кел и раньше знал, где находится фамильный телепорт, но, если прежде до него можно было добраться за пару часов, то теперь идти туда недели три, не меньше. Все пространство в складках, будто бумагу смяли. Когда Кел был уже в Окмене, я приснилась ему и расспросила про обратный путь. И он рассказал мне о смерти своих спутников. Кто-то погиб от лап зомби-орков уже по дороге домой, но в основном, люди сходили с ума. Детка, ты знаешь: чем питаются приведения?! Нет?! Страхами. Банальными человеческими страхами. И мои слуги отъелись вдоволь. Целительский Дар нашего рода защитил меня от превращения в злобную вечно голодную сущность, но я ничем не могла помочь несчастным спутникам твоего отца, – она виновато разводит руками. – Зато теперь мой прах покоится в фамильном склепе. Все слуги похоронены неподалеку, в общей могиле. А их призраки все так же бродят по этому дому. Но не бойся, тебя они не тронут. Особенно после сегодняшней демонстрации, кроме того, ты же кровная де Кервель. Просто прикрикни на них построже, станут, как шелковые, – она сурово усмехается. – Кстати, со временем, используя нерастраченный Дар, я смогла научить их пользоваться частичной материализацией, так что убрать, помыть, постирать они вполне способны, как видишь. А в остальном, прости, малыш, но удержать их я не смогу, они голодны, а в сторожевой башне сейчас находится твой отряд… – она не заканчивает, но все и так ясно.

Я вскакиваю и тут же плюхаюсь обратно под грозным окриком.

– Сядь! Ты им ничем не поможешь! Кто умеет бороться со своими страхами, тот выживет, остальные сами сведут себя с ума. Им везде будут мерещиться враги и кошмары. Будь готова, что вчерашний друг может увидеть в тебе монстра и напасть. Так что расслабиться ты теперь сможешь только дома, в Окмене. Я говорила сыну, что у вояк больше шансов уйти из Кервельской Зоны живыми, но он считает, что солдаты, умеющие убивать, сильнее подвержены сумасшествию и насилию. А поскольку от орков можно только убегать, воинские навыки не больно-то и нужны. Время нас рассудит, – она грустно вздыхает.

Видно, что она очень расстроена, и ее угнетает безнадежность ситуации. Я в ужасе забиваюсь в кресло с ногами и умоляюще гляжу на нее.

– Прости, внучка, но я действительно, ничем не могу помочь твоим друзьям, – опускает она глаза.

– Но ты же можешь приказать, – шепчу я.

Бабушка виновато смотрит на меня.

– Видишь ли, детка, за столько лет без пищи они достаточно ослабли, и это может грозить развоплощением. А поскольку мы накрепко связаны, в тот миг, когда развеется последний из призраков, исчезну и я. Сегодняшний «акт возмездия» для меня тоже не прошел даром, и мои невольные «соратники по несчастью» это прекрасно знают, и понимают, что, если я решилась на это, все очень серьезно. Но мои перспективы, в отличие от их, куда менее оптимистичны. Ад отвергнет меня, я совершила слишком много добрых дел, им «засланный казачок» не нужен. Но и рай меня не примет, я не выполнила свою земную миссию, не передала Дар, не оставила миру новую Целительницу. Так что меня ждет вечное Ничто. Ты желаешь мне такой участи?! – горько смотрит она на меня.

– Нет-нет, что ты, – горячо заверяю я, конечно, мне жаль своих людей, но и не помочь бабушке я не могу. – А если я приму Дар, ты сможешь уйти к Создателю?

Она делает движение, будто хочет дотронуться до меня, но на полпути останавливается, и рука безвольно падает.

– Поверь, малыш, посмертное существование все-таки премерзкая штука. Если ты согласишься мне помочь, я смогу упокоиться. Но ты должна отдавать себе отчет, что, приняв Дар, ты уже не сможешь свернуть с этого пути. Понимаешь, в нашем роду большинство женщин были Целительницами. Мы вправляли кости, заговаривали раны, принимали роды. И это невзирая на то, что издавна все окрестные земли принадлежали нашей семье. Мы не делили страждущих на богатых и бедных, мы не брали денег, мы помогали людям.

Я задумчиво корчу гримасы. Бабушка оценивающе смотрит на меня.

– Что, и хочется, и колется, и мама не велит?! – насмешливо озвучивает она мои мысли.

– Ага, что-то типа того, – хмыкаю я и осведомляюсь, на всякий случай, – а это не больно?

Королева снисходительно качает головой.

– Нет, – заверяет она. – Только сразу отдать его не получится, я же все-таки неживая, – она смущенно пожимает плечами. – Надо будет приезжать сюда несколько лет подряд, в это же время. Сможешь?

Мне вдруг становится ужасно жаль ее. И так хочется ей помочь.

– Конечно. Я же кровная де Кервель.

Бабушка вдруг нервно сглатывает и закрывает лицо руками, веер падает на колени.

– Что с тобой? – беспокоюсь я.

Она опускает руки. В призрачных глазах стоят призрачные слезы.

– Спасибо, девочка моя, – сдавленно шепчет она.

Я легкомысленно машу рукой.

– Пустое. Но я так и не поняла: почему ты не можешь упокоиться вместе с Даром?

– Потому, что Дар – это не мешок с золотом, – печально усмехается королева. – Он дается не всем, и Создателю лучше знать: кто этого достоин. Помогать людям непросто, хотя и очень почетно. Но приняв Дар однажды, его уже невозможно сбросить с плеч, это не рюкзак. Ты должна передать его в надежные руки.

Я задумчиво киваю.

– А если некому? Вот как тебе?

Бабушка вымученно улыбается.

– Поэтому я и ждала тебя столько лет. Видишь ли, малышка, Создатель не торговец в лавке, товар обратно не принимает, – ее голос тает, а вместе с ним и она сама…

О, уже полдень. И как там наш «мятущийся друг»?! Оказалось, что Лукас, пялился на меня в оба серых глаза, и не успел отвести взгляд, когда я резко повернулась к нему. Ух, ты! Смутился и покраснел.

– Что? – строго осведомилась я.

Если он такой красавчик, это еще не повод так бесцеремонно меня рассматривать, я не мартышка в цирке.

– Ничего, – сконфуженно пробурчал он. – Зову тебя, зову, а ты будто спишь.

Я сделала невозмутимое лицо.

– Будем считать, что ты привлек мое внимание, дальше что?!

– Спросить хочу, – ожидаемо начал Лукас.

– Почему я не удивлена?! – тихонько проворчала я, но увидев, как он обиженно отворачивается, вздохнула. – Ну, давай уж, задавай свой вопрос.

Он вопросительно посмотрел на меня, и я подняла одну бровь.

– Я вчера говорил с Данусом, и он рассказал мне потрясающую вещь, – возбужденно объяснил он. – Понятия не имею: почему отец мне об этом даже не намекнул. Но, оказывается, все прошедшие через Аномальную Зону приобрели уникальные способности. Ты знала?

Я покусала нижнюю губу.

– Ну, почему твой отец и словом тебе не обмолвился, я не в курсе. А вот почему это тщательно всеми скрывается, совершенно очевидно, – и в ответ на его недоумевающий взгляд, я объяснила. – Никому не хочется быть подопытным кроликом у магов. А про то, что знала-не знала… Да, знала, конечно. Как такое можно не заметить?! Если на обратной дороге Варус, например, вдруг начал мельтешить перед глазами?!

На лице телохранителя появилось понимание.

– А я-то думал! Просто это его Дар! А у других?! У Бериуса – что? – его глаза светились от любопытства.

Так ребенок радуется новой головоломке.

– Я думала, ты догадался. Бериус – телепат, – просветила я. – Он читает мысли. Одного не понимаю: как можно из года в год копаться в моей голове, и при этом хорошо ко мне относиться. Наверное, только из благодарности.

Лукас странно на меня посмотрел, и у меня возникло чувство, что он еле удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска.

– А Цивус? – вместо этого спросил он.

Я закатила глаза.

– Цивус очень ярко воспринимает запахи. Исключительно полезное свойство. На охоте, например. Или, когда в качестве загнанного зверя выступаешь ты сам, – едко усмехнулась я. – Про Дануса все ясно? Или объяснять?

Лукас смущенно отвел глаза.

– Я так понял, он видит чувства людей.

– Вот именно, – согласилась я. – Причем все, и хорошие, и плохие. Заботу, внимание, доброту, а вместе с ними: зависть, корысть, неприязнь. После возвращения он сразу исчез, но где-то полгода назад прислал весточку. Сначала ему было непросто, потом постепенно привык. К тому же природный оптимизм не дает ему послать все в черту и уйти в глушь, подальше от людей. Ну, и любовь к женскому полу, конечно.

Телохранитель с намеком покосился на меня.

– Он сказал, что дал слово королю, и между вами в походе ничего не было.

– И даже после него, – фыркнула я. – Только не понимаю: тебе-то какое дело?!

Он сделал вид, что не расслышал.

– Лукас, ты что-то скрываешь, – прокурорским тоном осудила я. – Через пару дней мы окажемся в Кервельской Зоне, и меня не радует перспектива спасаться еще и от тебя, если ты начнешь принимать меня за свой оживший кошмар.

Мой бодигард не знал: куда девать глаза. Да что это с ним?! Но прежде, чем я успела надавить, он прошептал:

– Я расскажу. Завтра. Хорошо?

Терпеть не могу ставить кого-то в неловкое положение.

– Ладно, – покладисто согласилась я. – Кстати, сегодня последний ночлег под крышей. Лошадей придется оставить, их потом перегонят домой. Дальше потопаем ножками. Так что завтра ночевать будем уже в лесу. Селиться так близко к Проклятой земле никто не хочет. А послезавтра – добро пожаловать в мое «родовое гнездо». Интересно, в замок тебя пустят?! – задалась я вопросом.

Деменли пожал плечами.

– Мне гораздо интереснее другое: что получили в дар наши отцы?!

Я болезненно поморщилась.

– Не спрашивала, и спрашивать не собираюсь, – проворчала я. – Каждому – свой крест.

Мой спутник удивленно заглянул мне в лицо.

– Что-то не так?! – осторожно уточнил он.

– Да, нет, все нормально, – нехотя протянула я. – Просто ты видишь это иначе, чем я. Ты считаешь это подарком, а я – тяжкой ношей.

Он вдруг постучал себя по лбу.

– Ой, я, кажется, понял, – сочувственно кивнул он. – Тебе досталось что-то неприятное, да?!

Я на миг сжала зубы, пережидая вспышку раздражения.

– Мне досталась память, – глухо ответила я. – Только месяц в году ко мне по ночам не являются мертвецы. Все те, кого я оставила в Кервельской Зоне. Думаешь, мне стоит быть благодарной?!

Некоторое время мы ехали молча.

– И вот еще что, Лукас, – я хрипло прокашлялась. – Ты – практически единственный, кто знает. Понимаешь: о чем я?!

Он виновато кивнул.

– Клянусь, я никому не скажу. Прости, я опять расстроил тебя своим любопытством. И, если хочешь, называй меня просто Люк, – вдруг, смущенно улыбнувшись, предложил он.

Я как-то не ожидала, поэтому сдавленно хмыкнула.

– Ладно. Тогда согласна отзываться на «Мел», – улыбнулась я в ответ.

Он просиял, и возникшая, было, напряженность испарилась.

– Кстати, Люк, видела я: как на тебя подавальщицы в трактире посматривали вчера, – не сдержавшись, подколола я.

Он покраснел до самых ушей.

– Да, ну тебя, Мел, – сконфуженно проворчал он. – Скажи лучше: у кого мы сегодня на постой встанем.

– О! Это исключительная личность, – усмехнулась я. – Вовремя ты спросил, успею рассказать. Зовут его Тимус, и ходил он со мной в Кервельский замок четыре года назад. Как мечник он так себе, но из всех лучников, которых я знаю, он – лучший. Цивус, конечно, хорош, он, кстати, тоже с нами был тогда, но Тимус – это что-то потрясающее. Он стреляет с завязанными глазами на шорох, на запах, на дуновение ветерка, и всегда «в яблочко». Именно он учил меня стрелять, и я очень этим гожусь. Он – классный дядька. Но ему достался очень опасный Дар, – я покусала нижнюю губу. – Понимаешь, в его контексте «сжигает взглядом» не форма речи. Стоит триста раз подумать, прежде чем его сердить. Видишь ли, чисто внешне он не ты, и не Данус. Короче, невысокий, щуплый, обычный мужичок. Над ним с самого начала похода стал подтрунивать один громила, Фуриус. То тут его заденет, то там высмеет. Я, естественно, это немедленно пресекла, и перечить мне он не посмел, но начал пакостить тайно, за моей спиной. Есть такие гады, самоутверждаются за счет унижения других, – брезгливо поморщилась я. – Этого недоумка даже призраки, похоже, вниманием обошли, или он так и не понял по тупости своей, что его пытаются напугать. Так вот, когда мы из замка вышли, на второй день, кажется, этот придурок решил над Тимусом поглумить. А лучник только искоса на него глянул, и тот на наших глазах превратился в живой факел. Мы даже сообразить не успели, он сгорел за пять секунд. Грех, конечно, такое говорить, но никто из нас сильно-то и не расстроился. После этого, проблем с разведением костра у нас не было, но к Тимусу все стали относиться с опаской. Кроме меня, само собой, поскольку к этому времени мы с ним уже подружились. А бросать друга, если ему на плечи свалилась такая ответственность, я считаю, нечестно. Ты не представляешь, как я была счастлива, когда приехала два года назад в «Неподкованную лошадь», а навстречу мне вышел Тимус. Он меня весь вечер экзаменовал, поворчал, как водится, что мало тренируюсь, но узнав: сколько часов в день я провожу на плацу, пожалел и фаршированной уткой накормил. А в начале года он прислал весточку, что женился, я так рада была. Кстати, часть денег, что у тебя в кошельке, это свадебный подарок…

Я трещала бы и дальше, но тут заметила: как смотрит на меня Люк. В его взгляде было столько восхищения и тепла, что я притормозила на полном ходу.

– Что такое? – настороженно осведомилась я.

– Мел, ты хоть сама-то понимаешь: какое ты чудо?! – улыбнувшись, поинтересовался он.

Я оторопела. Он слово в слово повторил вопрос, который задала мне бабушка четыре года назад…

Первый поход. Кервельский замок.

– Мел, ты хоть сама-то понимаешь: какое ты чудо?! – пристально рассматривая меня, спрашивает королева.

Я поднимаю одну бровь.

– Это ты: о чем?

Марисса поигрывает веером.

– Видишь ли, малышка, каждую будущую Целительницу с первых дней жизни воспитывали с мыслью, что придет день и Дар станет частью ее судьбы. Объясняли важность служения людям и ответственность перед Создателем. Мы все принимали Дар подготовленными. И матери до последних дней помогали дочерям развивать и совершенствовать свои способности. Ведь это очень нелегкая ноша. А ты согласилась, ничего толком не зная, и не только оттого, что пожалела меня, помогать людям для тебя естественное состояние, как дышать. И, ведь, что поразительно, ты действительно готова, и, если бы я была живой, Дар уже сегодня стал бы и твоим. Понимаешь, в силу своего нынешнего состояния я имею возможность видеть суть, не отвлекаясь на внешние мелочи. Я вижу: какая ты внутри, не то, что ты показываешь миру, а твое истинное «я». И знаешь, что тебе скажу: я вот, например, не настолько отходчива, – королева, нахмурясь, теребит веер.

Я недоумевающе гляжу на бабушку.

– Не поняла.

Королева хмурится.

– Говорят: «горбатого могила исправит», но, видимо, я к какому-то особенному виду «горбатых» отношусь, поскольку и из склепа всепрощения не жалую, – раздраженно фыркает Марисса и поясняет. – Уже после того, как здесь не осталось ни одного живого человека, приходила ко мне Светлейшая Карина, Правительница Ясневого Града, помощь предлагала. Я не приняла. Пусть живет с чувством вины. Уж если она настолько всемогуща, то должна была предвидеть последствия своих «великих деяний», – она поджимает губы и отворачивается.

Некоторое время мы молчим.

– Бабушка, а почему ты отказалась от ее помощи? – все же решаюсь я. – Она-то тут причем?!

Моя прародительница гневно трескает сложенным веером по подлокотнику.

– При всем! – повышает она голос. – Сначала бед натворила, потом хвостом вилять прискакала.

Я недоуменно смотрю на нее.

– Портал закрывали драконы, а эльфы-то здесь с какого боку? Почему их Светлейшая должна чувствовать себя виноватой?!

Бабушка закатывает глаза.

– Потому, детка, что эльфийкой от нее и не пахнет. Драконица она, из Клана Демиургов, создателей мира нашего, – она вдруг грустно вздыхает. – Была бы я жива, не знаю: рассмотрела ли, а вот поскольку живой не являюсь, ее истинную суть и увидела. Ты не представляешь: насколько она прекрасна. Оранжевая, огненная, молодая еще. А вот куда ее старшие смотрели?! – снова сердится она.

Под таким грузом информации мозг едва справляется со своей работой.

– Так, может, разрешить ей все исправить?! – робко предлагаю я.

– Вот умру, ты и разрешишь, – ворчливо роняет непреклонная королева.

И тут у меня вырывается истерический смешок.

– Что значит «умру»?!

Но отвечать уже некому. Кресло опустело…

– Мел, ты опять о чем-то задумалась?! – голос Лукаса вырвал меня из воспоминаний.

Я кивнула.

– Да. Представляешь, бабушка когда-то задала мне тот же вопрос.

Деменли поиграл бровями.

– Кажется, я начинаю ощущать определенное духовное родство с королевой Мариссой. Вернее, с ее призраком, – уточнил он.

Я погрозила ему пальцем.

– Люк, не вздумай даже мысленно произнести слово «призрак». Моя прародительница – дама суровая, а главное: обидчивая. Проблем огребешь по полной.

Бодигард поднял руки в знак согласия.

– Как скажешь, Мел, – примирительно улыбнулся он.

Это кошмар какой-то! Но я совершенно не могу сопротивляться его потрясающей улыбке. Тоже начинаю лыбиться, как малолетняя влюбленная дура. При этом и злюсь на себя, и радуюсь неизвестно чему. Я же говорю: кошмар какой-то!

– Значит, в итоге ты получишь уникальный целительский Дар и начнешь лечить людей? – сделал очевидный вывод мой спутник.

Я пожала плечами.

– Ну, насчет «лечить» – это да. А вот насчет «уникальный» – это не совсем так. Очень редкий, скорее. Бабушка говорила, что похожим Даром, только слабым, обладает нынешняя королева Растана. Эльфийка, между прочим. Подозреваю, что где-то в ее родословную затесался человек или хотя бы полукровка, поскольку эльфийская магия совсем другой природы. А знаешь, кто о ней бабушке рассказал?! Светлейшая Карина, Правительница Ясневого Града.

Лукас округлил глаза.

– Ничего себе! Королева Марисса бывала в Зачарованном Лесу?

Я покачала головой.

– Нет, Повелительница эльфов приходила телепортом в Кервельский замок.

– Ого! – удивился парень. – Только что-то имя у нее совсем не эльфийское.

Я скорчила гримасу.

– Естественно. Поскольку она и не эльфийка вовсе. Ты не поверишь, она – драконица.

Вот тут уж глаза у Лукаса стали совсем круглые.

– Драконица?! – переспросил он. – Такая огромная летающая гадина?!

– Сам ты такой, – обиделась я за неведомую мне Карину. – Она, между прочим, Демиург. Если помнишь, именно драконы создали этот мир.

Он недоверчиво смотрел на меня.

– А ты не знал?! – поразилась я. – Люк, ты же ходил на занятия по истории. Сколько мне помнится, даже сидел позади моего брата. Чем же ты был занят, если не слышал, что рассказывал Ветиус?!

Мой телохранитель покраснел и отчаянно стрельнул в меня глазами, но на его счастье именно в этот момент мы въехали в деревню, которая и начиналась с придорожной харчевни.

– Ой, кажется, нас встречают, – облегченно вздохнул он, указывая на спешащего к нам Тимуса.

Я, конечно, была рада увидеть друга, но поведение Люка меня озадачило. Чего же он так перепугался?!

– Здравствуй, Мелисса, – поприветствовал меня хозяин таверны. – Добро пожаловать.

– Привет, Тимус, – спрыгивая с лошади и обнимая его, улыбнулась я. – Ну-ка, давай, знакомь меня со своей второй половиной.

В этот момент на крыльце появилась женщина. Я пригляделась, и мои брови удивленно поползли вверх. Где в такой глухомани Тимус отыскал полукровку?! Уши у нее были вполне человеческие, зато черты лица однозначно эльфийские.

– Знакомьтесь, это Парэль – моя супруга, а это ее королевское высочество принцесса Мелисса Ок’Мена, – представил нас Тимус.

Мы вопросительно посмотрели друг на друга, и я шагнула к ней.

– Очень рада за вас. Поздравляю, – беря ее за руку, мягко произнесла я.

Парэль взглянула на мужа.

– Ты говорил, что ваша принцесса с этикетом не заморачивается, но, чтобы настолько…– она покачала головой и повернулась ко мне. – Тимус мне много рассказывал о тебе. Я только и слышала «Мелисса то», «Мелисса се». Я даже сердилась. А сейчас увидела тебя и все поняла. Ты, как летнее солнышко, рядом с тобой тепло, – улыбнулась она моему смущению.

И мы все-таки обнялись. Потом я познакомила их с Люком, и мы пошли в таверну. Естественно, я расспросила молодоженов: как они познакомились. Оказалось, осенью того года Тимус ездил в Растан на осенний турнир по случаю урожая. Там они и встретились, и посостязались к тому же. Тимус, конечно, победил, но девушка произвела на него незабываемое впечатление. И он с ходу сделал ей предложение.

– Я так оторопела, что слова в ответ сказать не могла, – рассказывала Парэль, отрезая ножку фаршированной утки и укладывая на мою тарелку. – А он подождал-подождал, развернулся и ушел. А наутро из города исчез. Хорошо, друзья подсказали: как его найти. В общем, я дела свои уладила и через три месяца прикатила сюда.

Они переглянулись с Тимусом и хихикнули.

– Ага, так и было, – подтвердил ее муж. – Сама понимаешь, я не Данус, большого опыта в охмурении женщин не имею. Расстроился, конечно. А в Рождество полная таверна народу собралась, все празднуют. А тут дверь открывается, и на пороге – она. «Твое предложение еще в силе?» – спрашивает. А я глазам поверить не могу.

– Честно говоря, – Парэль хитро изогнула одну бровь, – было у меня желание: так же развернуться и уйти. Да только вьюга на улице была страшенная. Это его и спасло.

Супруги улыбнулись друг другу, и Тимус глубоко вздохнул.

– Вы себе не представляете: каких усилий нам стоило на следующий день священника протрезвить, чтобы обвенчал.

Все рассмеялись. И я, забрав у Люка заранее приготовленный подарочный мешочек, торжественно вручила его молодоженам, за что была расцелована в обе щеки. Ужин прошел в приятной дружеской беседе. А потом, оставив прислугу заниматься хозяйством, вся компания высыпала на задний двор, где была установлена тумба с мишенью.

– Постреляем?! – предложил мой учитель.

Я застонала.

– Тимус, я тебя умоляю! Сначала так накормить, потом напрягаться заставлять. Давай лучше завтра с утра?!

Парэль укоризненно посмотрела на мужа.

– Дорогой, бедная девочка целый день в седле, устала, а ты…

Ее муж горько усмехнулся.

– Милая, эта «девочка» после двухдневной голодовки мне в пропасть сорваться не дала, удержала, пока ребята не подоспели. И было ей всего тринадцать. Поверь, она многое выдержать может.