Ани из Персикового дома

Мария Никольская

Ани из Персикового дома

Глава 1. Первый снег

Яркий белый свет заливал маленькую комнатку. Ани с трудом открыла один глаз, мгновенно почувствовав, как в комнате холодно.

Еж по кличке Хлюп все еще тихо сопел рядом с ней. Несмотря на то, что под одеялом было тепло и уютно и совсем не хотелось вставать, Ани вздохнула и поднялась с кровати. Выглянув в окно, девочка сразу поняла, почему дома стоял такой холод. Все вокруг было засыпано снегом. Белые сугробы, похожие на большие мягкие зефирины, развалились на лужайке перед Персиковым домом.

«Первый снег, наконец-то!» – счастливо вздохнула Ани. В этом году он припозднился, и девочка уже хотела на днях поколдовать над погодой. Но природа знает свое дело, и Ани не хотелось вмешиваться в естественный ход вещей. Это было одним из основных правил колдовства, которые родители внушали Ани с детства.

Ноги начали леденеть, и девочка натянула толстые полосатые шерстяные носки. Закутавшись в плед, Ани спустилась на первый этаж и подошла к аккуратному камину. Схватив пару поленьев из стопки неподалеку и сложив их один на другой, девочка уважительно произнесла:

– Дух огня, пожалуйста, прими эти поленья в дар и награди этот дом теплом.

Маленькая искорка вдруг мелькнула между бревнышек, будто подмигивая Ани, а затем поленья занялись ярким оранжевым огнем.

Девочка улыбнулась и вбежала назад на второй этаж.

– Хлюп, просыпайся! Сколько можно спать? – вскрикнула она.

Еж в ответ лениво приоткрыл глаза и снова задремал. Хлюп не был обычным ежом, каких полно в лесах всего мира. Он был фамильяром Ани, ее спутником и другом вот уже одиннадцать лет. Когда рождалась ведьма, с ней появлялся на свет и ее фамильяр, с которым она никогда не расставалась.

На самом деле Хлюпа звали вовсе не Хлюп. Настоящее его имя было Филиас, что на древневедьмовском языке обозначало «друг». Такую смешную кличку он получил, когда был совсем еще маленьким и неповоротливым ежом.

Мама Ани тогда смешивала специальное зелье для сада. Ее растения всегда были самыми большими и зелеными, и без магии тут, естественно, не обходилось. Зелье помогало им лучше впитывать воду и защищало от вредителей.

В тот день мама Ани оставила зелье на минутку, не подозревая, что любопытный еж, надеясь похитить с кухни что-нибудь съестное, заберется на стол. На громкий шум сбежалась вся семья, и их глазам открылось интересное зрелище: Филиас, упавший в миску, быстренько втянул в себя болотно-коричневое зелье, как губка, и теперь громко возмущенно пыхтел.

Потом еще месяц после этого Филиас ходил по дому с громким хлюпающим звуком. Именно тогда Ани и дала ему кличку «Хлюп», а потом и вся семья начала его так называть, и со временем настоящее имя ежа как-то забылось. Любопытным эффектом от зелья также стало то, что с тех пор иголки Хлюпа могли менять цвет в зависимости от его настроения.

Прошло десять лет, и Хлюп стал взрослым упитанным ежом. Его любимыми занятиями были подремать на кровати Ани, тихо похрапывая во сне, и похрустеть чем-нибудь вкусненьким. Самым же нелюбимым делом Хлюпа было куда-то бежать вслед за Ани, когда ей что-то снова взбредет в голову.

– Ну давай же, Хлюп! – возмутилась Ани. – Выпал первый снег, пойдем на улицу.

Еж медленно перевернулся на живот и угрюмо посмотрел на нее. Его иголки стали недовольно-фиолетового цвета. Хоть он и не умел говорить, но девочка прочитала по его взгляду все, что он хотел бы ей сказать на эту идею. Ведьме и ее фамильяру, чтобы понимать друг друга, слова были не нужны.

– Я знаю, что там холодно, ну и что! – воскликнула Ани. – Ну как хочешь, я иду наружу.

Сбросив пижаму, девочка быстро натянула теплые синие лосины с золотыми звездами и большущий свитер. Свои длинные, до талии, волосы Ани стянула лентой, чтобы не мешались. Рыжевато-каштановые кудри не поддавались ни одной расческе, и девочка уже давно махнула рукой и просто собирала их в хвост.

Ани сбежала вниз и уже засовывала руки в рукава безразмерной оранжевой куртки, когда услышала тихий топот на лестнице. Хлюп, раздраженно ворча, поплелся за ней. Впрочем, как и всегда.

Ани распахнула входную дверь, впуская в дом запах первого снега. Зима была ее любимым временем года, хотя для ведьмы это и не было типичным. Зимой нельзя было ни собрать полезные травы, ни проводить обряды. Однако Ани любила зиму за хрустящий под ногами белоснежный снег и за чистый морозный воздух.

Что может быть лучше, чем свернуться с кружкой горячего какао у камина, наблюдая, как медленно кружатся за окном хрупкие снежинки? Книжка в руках, Хлюп под боком, весело пылающий огонь – вот рецепт настоящего счастья.

А Рождество? Самый прекрасный праздник в мире! В прошлом году Ани и Хлюп наряжали большие рождественские ели во дворе. Голубые ели обнимали дом со всех сторон, и у Ани была возможность украсить не одно, а целый лес деревьев. Хлюп осторожно вынимал из большой красной коробки стеклянные шары и фигурки, а Ани вешала их на ели – это было любимым занятием девочки. Занимаясь таким приятным делом, Ани не использовала магию. Хорошо было иногда сделать что-то своими руками.

Куда ни глянь – повсюду расстилалась слепящая белизна. Солнце отражалось от снежных вершин, освещая все вокруг. Ани вдохнула полной грудью свежий холодный воздух. Иголки Хлюпа сменили свой цвет на чуть-менее-недовольный-синий. Видимо, еж тоже не мог не прочувствовать красоту момента, хотя и упрямился.

Выйдя на улицу, Ани сразу, по привычке, подошла к раскидистому персиковому дереву. Это было священное дерево, которое защищало дом девочки от чужих глаз и злого умысла. Каждая ведьма принадлежала к определенному роду, символом которого были деревья.

Дуб, береза, вишня, клен, персиковое дерево – все они были знаками рода, которых нужно было почитать. Когда в десять лет ведьма уходила из родительского дома, чтобы научиться самостоятельности, она должна была посадить у своего жилища семена того дерева, к которому принадлежал ее род. С помощью магии ведьма растила дерево, пока оно не становилось достаточно сильным, чтобы защитить ее в ответ.

Персиковое дерево Ани раскинуло свои ветви широко, и со временем даже оплело своими ветками сам дом. Персики на дереве росли круглый год, и весь домик был наполнен их запахом.

– Доброе утро, Персиковое дерево, – почтительно сказала Ани, положив руку на шершавый ствол. – Вижу, даже первый снег не способен испортить твой урожай.

Дерево зашелестело ветвями, словно согласно вздохнуло в ответ. В руки Ани упал персик.

– Спасибо за твой дар! – улыбнулась девочка.

Громко похрустывая персиком, Ани в сопровождении верного Хлюпа пошла вперед, прямо к лесу, о котором она обычно заботилась. Сегодня из-за выпавшего снега зверям могла понадобиться ее помощь. Путь к лесу лежал через небольшой холм, поднявшись на который, девочка обернулась и несколько минут любовалась своим самым любимым на свете видом.

Позади Персикового дома раскинулись величественные снежные вершины. Высокие, графитово-серые горы возвышались вдали, и казалось, что они зорко присматривали за домиком Ани. Подножие гор находилось всего в каких-то тридцати минутах ходьбы, и дом был отделен от него лишь тонкой полосой елового леса.

Ани часто вот так останавливалась на холме, долго глядя на раскинувшийся перед ней пейзаж, который казался нереальным, настолько от него захватывало дух.

Умиротворенно вздохнув, девочка пошла дальше. Ее ждала работа.

Глава 2. Мир людей

Ани бодро шагала по снегу, Хлюп деловито семенил рядом с ней. Девочка с удовольствием наблюдала за отпечатками своих крепких ботинок и маленьких лапок ежа. Всегда приятно быть первой в чем-то, пусть даже в следах на снегу. Будто никого, кроме них с Хлюпом, больше в мире не было.

Косточку от персика Ани положила в карман куртки, чтобы потом вернуть ее Персиковому дереву. Дары священного дерева нельзя было выбрасывать. Спустя пару минут перед Ани и Хлюпом вырос гигантский узловатый дуб. Его ствол был раздвоен, образовывая небольшой проход посередине. Воздух между стволами слабо мерцал.

Это был не обычный дуб, а портал из маленького мира Ани в мир людей. Тот, кто проходил мимо дерева, не мог догадаться, какие чудеса скрываются на другой стороне. Едва проскользнув через проход в стволе дуба, человек попал бы в мир магии.

Однако перейти на другую сторону было не так уж и просто. Проход был защищен магией, и барьер можно было снять только правильными словами. Уже много столетий ведьмы таким образом скрывались от обычных людей.

Ани подошла к дубу и произнесла:

– Могучий Дуб, мы приветствуем тебя и просим пропустить нас на другую сторону. Мы обещаем хранить тайну и не приводить людей к магическому барьеру.

Дуб в ответ загудел и будто вздохнул, немного покачав ветвями. Мерцающий барьер задрожал и растворился, открывая путь. Ани по привычке подняла Хлюпа. Проход был слишком высоким для коротких ножек ежа и, хоть он и считал это унизительным, приходилось сидеть на руках, как домашнее животное. Корни дерева образовывали крутые ступеньки, и, поднявшись по ним, девочка прыгнула в проход.

Ани оказалась в мире людей. Каждое ее путешествие на эту сторону казалось настоящим приключением, захватывающим и одновременно страшным. Риск быть замеченной человеком был велик, но сидеть взаперти целыми днями было слишком скучно.

Ани по мере сил помогала лесным зверям, не вмешиваясь в естественный ход вещей, но и не бросая животных на произвол судьбы. В последнее время увеличилось число зверей, пострадавших от рук охотников.

В отличие от нетронутого снега на ее стороне, здесь он был весь покрыт свежими следами. Маленькие лапки кролика, жесткие копытца дикого кабана и даже аккуратные следы волка отпечатались на ровном покрове тут и там. Жизнь в лесу с приходом зимы не стояла на месте.

Ани осторожно продвигалась между деревьями. Здесь она не могла позволить себе быть беспечной, главным правилом ведьм было: «Не попадаться людям на глаза». Узнай родители девочки, что она так часто ходила на другую сторону – проблем было бы не избежать. Но на то и самостоятельность, чтобы принимать собственные решения и делать собственные ошибки.

Вдруг Ани услышала тихое поскуливание впереди. Девочка ускорила шаг, Хлюп недовольно заворчал рядом, выражая протест.

– Быстрее, Хлюп, похоже, кому-то нужна наша помощь! – воскликнула Ани.

Еж в ответ посмотрел на девочку с выражением: «Не у всех есть такие длиннющие ноги, чтобы ходить быстро».

Под большой елью едва слышно подвывала красивая рыжая лисица. Услышав приближающиеся шаги Ани, она забилась, пытаясь убежать. Однако то, что мешало ей сделать это и вызывало такие мучения, было большим капканом, в который бедное животное угодило.

– О нет! – у Ани навернулись слезы.

Капкан крепко держал лису в тисках поперек туловища, не давая той пошевелиться без боли. Девочка подошла ближе, и животное забеспокоилось еще больше.

– Тихо, тихо, – начала напевать Ани, добавив в голос немного успокаивающей магии. – Я тебе помогу, лежи смирно.

Лиса затихла, хотя все еще подозрительно посматривала на девочку. Хлюп что-то пропыхтел рядом, без слов сообщая свою мысль.

– Да, это дело рук охотников, – стиснув зубы и стараясь не беспокоить лису, ответила Ани. – В последнее время это происходит все чаще и чаще.

Положив руки на капкан, Ани попросила магию придать ей сил, и спустя пару минут у нее получилось разжать металлические челюсти.

Рана лисы оказалась хуже, чем думала девочка. Тиски оставили глубокий след на боку животного. Обычно Ани старалась не использовать магию исцеления без крайней необходимости, потому что она отнимала много сил и девочка владела ей не очень хорошо. Однако сейчас был исключительный случай, лиса бы погибла, не помоги ей Ани.

Девочка опустила руки на рану, лиса было дернулось, но Ани продолжала тихо напевать заклинание, и она успокоилась. Призвав магию и надеясь, что у нее получится, девочка закрыла глаза и произнесла:

– Я обращаюсь к силам внутри себя. Пусть рана затянется. Я добровольно отдаю этому существу часть своей энергии. Пусть рана затянется. Я с радостью делюсь своей магией. Пусть рана затянется.

У Ани закружилась голова. Так было всегда после особенно сложных заклинаний. Хлюп осторожно ткнулся ей в ногу своим острым носом, выражая поддержку. Открыв глаза, девочка увидела, что смертельное ранение, еще пару минут назад причинявшее лисице боль, исчезло. Руки Ани лежали на мягком здоровом мехе.

Лиса вскочила, несколько секунд смотрела на девочку, будто выражая молчаливую благодарность, и исчезла между деревьев. Ани опустила ладонь на мягкие иголки Хлюпа, которые сейчас стали обеспокоенно-зеленоватыми.

– Все хорошо, Хлюп, – успокаивающе произнесла девочка. – Я в порядке, только посижу чуть-чуть.

Ани не подавала виду, но ее сильно обеспокоили участившиеся ловушки охотников. Девочка не могла спокойно смотреть, как страдают лесные звери.

«От людей одни беды», – мрачно подумала она.

Глава 3. Недоброе утро

Витя проснулся от громких криков. Это был привычный будильник в его семье. Видимо, близнецы снова что-то не поделили.

Мальчик сонно потянулся, на секунду забыв о вчерашнем «подарке» отца. Однако тот быстро дал о себе знать, спину прострелила боль. В этом Витя никого не мог винить, кроме себя. Знал же, что не стоило вмешиваться и попадать под горячую руку отца, но спокойно смотреть, как тот кричит на Софью, младшую сестру, мальчик не мог. Ей было всего восемь лет, она не могла защитить себя. Витя, с высоты своей мудрости тринадцати лет, взял на себя обязанность оберегать Софью.

Близнецы же, десятилетние Ваня и Степка, были такими верткими, что умудрялись вновь и вновь избегать тяжелой руки отца. Вся мощь его негодования в итоге обрушивалась на Витю.

Мальчик полежал еще пару минут, заставляя себя спуститься вниз. Он жил в маленькой комнатке под самой крышей, которая скорее напоминала чердак, но, по крайней мере, ему не приходилось делить ее с близнецами. Сюда вмещалась лишь узкая кровать, небольшой сундучок для одежды да низенькая деревянная тумбочка, которую Витя смастерил сам.

Единственным украшением этого совсем не роскошного жилища были искусно вырезанные фигурки из дерева. Разнообразные лесные и домашние зверьки заполняли тумбочку Вити год за годом. Мальчик кропотливо мастерил их в свободное время, и, сказать по правде, только тогда он и был счастлив. Эти фигурки составляли ему компанию в минуту самых горестных раздумий.

Это был его тихий уголок, отец никогда не поднимался сюда, слишком крутой и хлипкой была деревянная лестница, приставленная к стене. Витя же, гибкий, как хорек, обычно с легкостью карабкался по ней. Хотя за последнее время мальчик раздался в плечах, и под его весом лестница уже начинала угрожающе поскрипывать.

Наконец, когда откладывать было уже нельзя, мальчик спустился вниз. Семья как раз завтракала за большим деревянным столом. Александра, мать Вити, молча поставила кружку и тарелку для него, таким образом приглашая к столу. Близнецы пробормотали приветствие, как всегда занятые друг другом. В такой семье, как их, иметь тайного союзника в лице брата-близнеца было единственной отдушиной.

– Доброе утро! – радостно произнесла Софья.

В этом доме, где было слишком мало тепла, она была настоящим лучиком света. Единственным человеком, кто всегда был рад Вите и любил его таким, какой он есть.

– Чего так долго дрых? – процедил Гордей, отец мальчика. – Или забыл, что сегодня дел полно?

Улыбка Софьи погасла. Витя покачал головой, что, мол, «не забыл», но отцу этого было мало.

– Что, язык проглотил? – он начал выходить из себя. – Отвечай, когда тебя спрашивают!

Витя, понимая, что сейчас ему достанется еще больше, сжал зубы и сказал:

– Я п-п-помню.

Лицо Гордея побагровело. Его крупное, как у быка, тело словно налилось злобой. Так было всегда, когда Витя не мог выговорить фразу правильно. Еще один недостаток мальчика, выводивший Гордея из себя. Впрочем, для этого нужно было не так уж и много, отец вспыхивал как спичка от любой, даже небольшой провинности. Казалось, сама внешность мальчика озлобляла отца.

Вся члены его семьи были высокими, светловолосыми и кареглазыми. Кожа их была смуглой даже зимой, а летом вообще выгорала до черноты. Витя отличался от них, как ночь отличается от дня. У него были непослушные черные кудри, вечно падающие на глаза, бледная кожа и яркие зеленые глаза. Мальчик выглядел старше своих тринадцати лет, работа в поле наравне со взрослыми сделала его тело жилистым, а плечи широкими. Единственное, чего ему не хватало – так это роста. В своей семье Витя чувствовал себя коротышкой.

Казалось, судьба подкинула его в эту семью случайно, и он предназначался кому-то другому. Его родные будто подсознательно понимали, что ему здесь не место.

Витя не был близок с младшими братьями, слишком уж они были разные. Близнецы были активными и любящими шалости, они подолгу пропадали в лесах, бегая там за птицами и отыскивая грибы и ягоды. Родители пока не заставляли младших работать в поле, поэтому Витя единственный из детей, кто пахал, сеял и собирал урожай вместе с остальными жителями деревни.

Александра была болезненно худой, сдержанной женщиной, скупой на ласку и похвалу. Только младшей дочке, Софье, которая была ее любимицей, доставалась капелька доброты. Видимо, на большее Александра не была способна.

Мать старалась не вмешиваться, когда Гордей, как она говорила, «воспитывал детей». Даже Софье, бывало, доставалось, от его тяжелой руки. Витя, как мог, переводил пристальный взгляд отца на себя, но он не мог быть дома постоянно.

При посторонних отец обычно сдерживался. Когда они работали в поле, Вите доставалось меньше, чем дома, но если Гордей и отвешивал мальчику подзатыльники, люди лишь стыдливо отводили глаза. К сожалению, в деревне старались не лезть в чужие дела, даже если творилась явная несправедливость.

Хорошо, что наступила зима, последний урожай давно собрали, озимые культуры засадили, и теперь до весны работы не было. Витя чаще бывал с сестрой и приглядывал за ней. Одно плохо, из-за нехватки работы отец тоже сидел дома. От вынужденного безделья Гордей становился невыносимо требовательным и злым.

– Говори нормально! – взорвался отец. – Терпеть не могу, когда ты заикаешься, как дурачок!

Предчувствуя скорую бурю, близнецы вскочили, наспех поблагодарили мать за завтрак и умчались на улицу. Софья вопросительно посмотрела на Витю, и тот кивнул ей на дверь, чтобы она поскорее уходила. Девочка вздохнула и потихоньку выскользнула из кухни.

Александра молча стояла спиной к столу. За столько лет жизни с Гордеем она научилась уходить глубоко в себя, чтобы не слышать постоянные перебранки и оскорбления.

– Т-ты же з-з-знаешь, я н-не м-м-могу п-по-другому, – процедил Витя.

– Ах, не можешь? – закричал отец. – Да ты просто ущербный маленький щенок, стоило бы утопить тебя, едва я понял, что ты на меня совсем не похож. Похоже, злые духи подкинули тебя в утробу твоей матери, не иначе!

Витя слышал это все не в первый раз, однако боль от этого была не меньше. Каждый раз он говорил себе смолчать, не делать только хуже, но не мог сдержаться.

– Я н-н-не щенок! Не смей т-так г-говорить!

– В СВОЕМ ДОМЕ Я БУДУ ГОВОРИТЬ, ЧТО ХОЧУ! – заорал Гордей. – И не собираюсь слушать поучения от такого безмозглого мальца, как ты!

У Вити было два выхода: напасть на Гордея первым, отомстить за оскорбления и проиграть, или умчаться так далеко, чтобы его пылающее обидой сердце немного остыло. Мальчик выбрал второе.

Витя сорвал куртку с вешалки, сунул ноги в ботинки и, не забыв захватить свой верный лук и стрелы, выскочил из дома. Охота всегда помогала мальчику забыться. Его лицо горело, руки сжимались в кулаки. Ему хотелось что-нибудь ударить, разрушить, как разрушали его слова отца, или расплакаться. Витя не позволил себе сорваться, пока не доберется до леса.

Их дом стоял на окраине деревни, можно было немного пройти, и окажешься в густом лесу. Летом, когда Вите удавалось выкроить минутку между работой и домом, он всегда приходил сюда, чтобы немного полежать под деревом и подумать или поохотиться.

В лесу ни с кем не нужно было разговаривать, никто не смеялся над ним и не награждал обидными прозвищами, типа «заика», «отсталый» или «дурак».

В деревне не терпели, когда люди отличались друг от друга. Заикание Вити сделало его изгоем, чтобы не терпеть насмешек, он старался вообще поменьше говорить, поэтому многие думали, что ему и нечего было сказать. Но здесь, в тишине, под защитой леса, где был только он и природа, Витя чувствовал себя свободным.

– Братик! – услышал мальчик тоненький голосок позади. – Братик, подожди.

Софья, как всегда, увязалась за ним. Она бежала, едва не утопая в снегу, пытаясь нагнать его.

– Софья, з-зачем ты за мной п-пошла? – положив руку на светловолосую голову сестры, спросил Витя. – Тебя н-накажут, если узнают, что ты ушла без шапки!

– Куда ты, братик? – запыхавшись, спросила девочка.

– П-пойду п-поохочусь, – как можно спокойнее ответил Витя, хотя внутри у него все еще клокотало от ярости на отца. – Б-беги домой, сестренка, я ненадолго и, если п-повезет, что-нибудь принесу к ужину.

– Витя, – вдруг тихо спросила девочка. – А ты точно вернешься?

– К-конечно, Софья, – пообещал мальчик. – Я тебя не б-брошу.

Сестра на секунду прижалась к Вите крепко-крепко и понеслась обратно к дому.

Мальчик вздохнул и направился к лесу.

Глава 4. Неожиданная встреча

Головокружение наконец прошло, и Ани вскочила на ноги. Иголки Хлюпа вновь стали привычного для него, ворчливо-синего цвета.

– Хватит на сегодня приключений, – сказала девочка.

Хлюп согласно засопел. Ему уже не терпелось вернуться домой, подальше от этого холодного мокрого снега, и развалиться на кровати Ани. Улыбнувшись своему другу, девочка повернула назад, к порталу в свой мир. Она глубоко задумалась о судьбе лесных существ и забыла об осторожности.

Вдруг тихий свист разорвал тишину, и мимо плеча Ани пролетела длинная стрела. Она едва не задела девочку и врезалась в дерево рядом с ней. Иголки Хлюпа мгновенно стали темно-красными, цвета опасности. Еж громко засопел, готовый защищать хозяйку.

Ани, как во сне, медленно повернулась и встретилась взглядом с широко раскрытыми зелеными глазами. Черноволосый мальчик застыл с луком в руках, шокированно уставившись на нее. Никогда еще Ани не видела таких глаз, цвета молодой летней травы.

Девочка до этого не встречала человека. Ее община защищала маленьких ведьм и учила их сторониться людей. «Люди несут опасность таким как мы» – вот девиз, под которым прошло все детство Ани. Сейчас, увидев человека впервые в жизни, девочка должна была испытывать ужас, но почему-то любопытство было сильнее. Однако Ани была бы совсем глупой, если бы не вела себя осмотрительно. Не дав мальчику опомниться, Ани развернулась, окликнула Хлюпа, и они скрылись в лесной чаще.

***

Витя не мог прийти в себя. Он целился из лука в тетерева и уже выстрелил, когда на поляну вдруг выбежала девочка лет одиннадцати. Когда мальчик увидел, что стрела чуть не задела ее, он похолодел. Девочка повернулась, и он застыл. Ее волосы цвета красного дерева рассыпались по плечам, теплые карие глаза цвета жженого сахара удивленно смотрели на него. Откуда в лесу взялась эта странная девочка? Она явно не жила в его деревне.

Только Витя хотел сделать шаг к ней, как девочка развернулась и убежала. Ему даже показалось, что за ней семенил еж с красными иголками.

***

Ани со всех ног бежала к порталу. Быстро проговорив заклинание и схватив Хлюпа, она прыгнула в проход разветвленного ствола дуба. Только оказавшись на своей стороне, она смогла перевести дух и осознать всю значительность события, произошедшего с ней.

«Я видела человека», – бормотала чуть слышно девочка, пока брела к Персиковому дому. Хлюп обеспокоенно пыхтел рядом с ней.

– Как думаешь, все люди выглядят так потерянно? – спросила она ежа.

Хлюп что-то просопел, видимо означающее: «Не знаю и знать не хочу. Тебе больше не стоит ходить в лес, это стало опасно».

– Да, наверное, ты прав, – вздохнула Ани. – Стрела этого мальчика чуть не попала в меня!

«И все-таки странные у него глаза, – продолжала внутри себя девочка. – Как яркий луг, на который вдруг обрушилась гроза».

Ани вернула косточку Персиковому дереву, и оно подхватило ее своими ветвями. Дух огня уже полностью прогрел дом, и тот встретил девочку и ежа уютной теплотой. Сегодня Ани задержалась в лесу и не успела даже позавтракать, так ей не терпелось прогуляться по снежной глади. Хлюп ворчливо зашелестел синими иголками, намекая, что пора бы уже и перекусить, да и у Ани заурчало в животе.