Тёмных дел мастера. Книга первая

Для начала Гортер осмотрел края дороги – самые долгоживущие её места, являвшиеся настоящим кладезем информации. Сопоставив промятые оконечности травяного ковра и места их выхода на пустой грунт, следопыт определил примерное место поворота вражеских ног и вскоре сам оказался посреди него, выискивая едва заметные вмятины в подсохшей земле. Пригибаясь к ней, насколько это было возможно, Гортер довольно скоро смог отчленить несколько самых заметных дорожек следов из тех, что ещё не успели смыть последние дожди, и стал топтаться вокруг них, переступая с ноги на ногу и осторожно обходя свои находки. Не забывая при этом поглядывать по сторонам, следопыт пытался определить их общее направление, но чем больше Гортер всматривался в дорожные края, тем чаще в его глазах отражалась досада, порождённая худшими его подозрениями.

«Вот же зараза! – с негодованием пробубнил вслух следопыт, поворачиваясь то влево, то вправо. – Кажись, они всё-таки надумали разделиться здесь, гады!»

Почти в каждой стороне он находил ожидаемые расхождения следов, часть из которых уже успела пропасть, не устояв под напором погоды, и ничто не могло рассердить Гортера сильнее, чем подобная неопределенность его дальнейшего пути.

«Ага, как же! Щас вы от меня убежите прям так просто!» – снова проговорил следопыт, вложив в слова свойственную ему обычную просторечность, и аккуратно отошёл по своим же следам обратно на обочину дороги, где осторожно разместился в высокой траве, сняв со спины свой рюкзак и колчан. Быстро расстегнув пряжки рюкзака, он достал из его продолговатого кармана длинную узкую трубку, сделанную из обработанной козьей кишки, и нечто похожее на детский мячик, присоединённый к этой трубке за общую перемычку. Как оказалось, эта перемычка имела в себе небольшое отверстие, через которое Гортер снабжал своё хитроумное устройство особой пылью, вставляя в неё специальный пузырёк, который был надёжно запечатан каучуковой пробкой с узким латунным наконечником. Но стоило Гортеру собрать всё устройство целиком, как в его руках появлялось непревзойденное изобретение, дававшее много возможностей тому, кто умел правильно распорядиться им в нужное время.

Поднявшись с колен, следопыт снова подошёл к краю дороги и, встряхнув в руке своё новое оружие, принялся часто нажимать на его игрушечный шарик, направляя трубку вниз, к самой поверхности земли. Почти сразу же земля у его ног стала окрашиваться в тёмный цвет, который ярко блестел на солнце, отдавая серебром, и по мере того, как Гортер двигался дальше, за его спиной проявлялись всё новые и новые отметины следов, настолько чётких и ясных, что их мог прочесть любой. Конечно, во многих местах следопыту приходилось пропускать большие куски этого дорожного холста, особенно те из них, которые были безнадёжно затёрты или не представляли для него особого интереса, но стоило ему заметить что-нибудь стоящее, и Гортер непременно помечал тот участок, преобразовывая его с помощью своей краски в блестящую дорожку, состоящую из следов чужих ног, которую он медленно обходил с края. Пару раз ему казалось, что за его спиной вот-вот появится случайная карета или пройдут работники с полей, следуя привычным для них маршрутом, но тогда Гортер просто внимательно прислушивался к окружавшим его звукам и через мгновение снова продолжал свою кропотливую работу, стараясь поспеть так быстро, как только мог.

Наконец, через несколько минут всё было кончено. Следопыт стоял в окружении блестящих лабиринтов дорожек, уводивших его внимание от общего центра почти во все стороны, и изучал их словно книгу. «Они не так уж и долго тут пробыли, – заметил он про себя почти сразу после этого и с сожалением покрутил в руке свой опустевший флакон с дорогой краской. – Вон там стояло человек пять-шесть, здесь стояли ещё двое и слева от них тоже. Потом, значит, один из них направился в поля прямо отсюда. Вот даже видно, где он зашёл…» Потеребив брови рукой, Гортер прошёл немного дальше, продолжая размышлять на ходу: «А здесь стояли те, кто потом двинулся по дороге обратно на север. Совсем мало следов от них осталось… Так, а здесь, похоже, даже потасовка была какая-то… Нет, это не драка!» Внимание следопыта быстро переместилось к уже знакомым отпечаткам рук. «Они снова мучили здесь своего пленника. Мда, не повезло парню… Стоит всё-таки узнать, зачем они его с собой аж до самой дороги дотащили. Может, по пути потом где-нибудь найду его прирезанным».

Крепко задумавшись, следопыт отошёл в сторону, чтобы снова взглянуть на всю картину целиком: «И всё же так и непонятно, кто из них главарь. Тот, что вёл за собой парня? Или тот, за кем пошло больше всего людей? Если так, то тогда главарь – один из тех, кто отправился на север. А если главарь тот, кто взял с собой пленника, то тогда…– Гортер быстро прошагал по дороге около пятнадцати-двадцати метров на юг и снова остановился. – …Тогда их главарь ушёл в совсем противоположную сторону. И следы его тут уже совсем не такие, как у того, кто вёл этого парня через лес… Вот чёрт! Похоже, они оказались хитрее, чем строили из себя всё это время».

Сложив руки на груди, следопыт посмотрел на другие, более свежие следы, уводившие по дороге на юг, и заметил, что их обладатели были обуты в обычные плетёнки, отпечаток которых очень сильно отличался от разношерстных следов разыскиваемых им магусов. «Хаас-динцы, не иначе, – хмуро заключил про себя Гортер. – Значит, дальше на юге будут одни поля. Стоит их поспрашивать, наверно, может, видели чего. Ну а те, что пошли на север, не стали бы потом возвращаться обратно в разорённый замок, значит, ушли ещё куда-то. Может, тайно в свой основной лагерь вернулись. Тогда зачем же они сюда тащились, да ещё и через лес? Странно…» – не мог отделаться от надоедливых подозрений следопыт, продолжая ходить вдоль следов. Однако его интуиция уже расставила все свои акценты за него, и Гортеру оставалось только принять или отвергнуть это решение.

Присев на придорожный разграничительный камень, он всеми силами старался сосредоточиться на собранных им фактах, пока не хлопнул себя по коленям и не выпрямился с места так же быстро, как и любая из его стрел.

– На юг! – порывисто отсёк вслух Гортер.

«По следу мальчонки и идти будет легче, – тут же добавил он про себя и принялся забрасывать разбрызганную вокруг краску носком сапога. – К тому же, если я сейчас двину обратно на север, то придётся всё время уклоняться от постоянных встреч со стражей. Да и патрулей по мою душу уже, небось, отправили не мало. Интересно, как далеко я сумел оторваться от тех вчерашних? Хотя, может, они и не стали за мной никого посылать в ночь-то». Закончив работу, следопыт как следует потоптался в дорожной пыли и быстро сбегал к кромке леса за ветками, после чего вернулся к своему рюкзаку и достал оттуда скрученный моток холщовой бечёвки, соорудив из всего этого неплохой веник. Почти по-хозяйски Гортер замёл им всю краску, убрав её с дороги, и тем самым навсегда уничтожил следы своего пребывания здесь, точно так же как и последние отпечатки вышедших когда-то на это место магусов. Отныне его следующий шаг был ясен.

Закинув за спину свою амуницию, следопыт ещё немного прошуршал в придорожной траве, скрывая оставленные вмятины от ног на её поверхности, и только тогда позволил себе продолжить путь, незаметно пристроив свой шаг к следам проходящих здесь когда-то работников. «Если они опережают меня на две с половиной недели, значит, они проходили тут, когда я был… на дороге в Каррон. Эх ты ж, давно это было… Тогда ещё солнечные дни стояли сразу после мелких дождей, значит, кое-где его следы будут видны хорошо», – рассуждал про себя Гортер, двигаясь вперёд вдоль каретной колеи, как вдруг заметил справа от себя протяжный знак от налипшей когда-то на этом месте верёвки.

«Ага, вот оно!» – спохватился он и осторожно свернул в сторону, чтобы изучить этот след повнимательнее. Присев рядом, следопыт достал из кармашка доспеха срезанный им утром на поляне кусок той самой верёвки, которой был связан его предполагаемый пленник, и приложил его к еле заметной отметине. «Совпадает, вроде. Хвала Единому, что они вышли на земляную дорогу, иначе я бы их никогда не отследил! Хотя, с другой стороны…– Гортер посмотрел вперёд и прищурился. – Кто знает, сколько они ещё оставили за собой таких удачных следов. И всё же верёвка – это хорошее начало!» Поднявшись обратно с колен, следопыт уверенно зашагал дальше, но как впоследствии он ни старался отыскать на своём пути ещё одну такую подобную отметку – у него уже не получалось.

И лишь когда Гортер прошёл не менее двух километров по дороге, изучив её поверхность с обеих сторон от края, его опытные глаза коснулись почти незаметной извилины, свернувшейся в дорожной пыли рядом с молодым лопухом. Подлетев к ней точно коршун, следопыт быстро приложил туда найденный им кусок верёвки и, убедившись в своих подозрениях, медленно отстранился назад и озадаченно почесал пальцами бровь. «По крайней мере, его действительно вели за собой на верёвке, – в привычной манере осмотрелся он по сторонам. – Однако как долго? И куда? Наверное, придётся всё-таки поспрашивать у местных, если я на них набреду, а то эти хилые отпечатки отнимут у меня слишком много времени!»

Перевесив рюкзак на правое плечо, Гортер закинул за спину свой лук и, пристегнув его к доспеху, поспешно зашагал дальше. Теперь он уже не так сильно всматривался в следы на дороге, но каждый раз, когда он находил на своём пути новые отметки, оставленные верёвкой, то старался помечать их, подкидывая на это место заметный камешек или заламывая несколько колосков от самой высокой придорожной травы. Таким образом следопыт мог не страшиться потерять эту слабую нить, возвращаясь к последнему найденному им следу по мере необходимости.

Вскоре перевалившее зенит солнце уже хранило под собой целую вереницу таких отметин, ведущих к одиноко шагающему вдоль зелёных полей лучнику, и за всё это время ему ни разу не довелось пересечься хоть бы с одним человеком, что не могло не пробуждать в Гортере нараставший интерес. «Во дела-то! – просторечно и в то же время с подозрением изумлялся про себя следопыт. – Урожай зреет, а работников нету никого! Кто ж поливать его будет, интересно? И карет нету, да что там карет – телег-то даже не видно! Не к добру такие дела». Приготовившись к возможной внезапной засаде, Гортер снова снял с плеча свой лук и достал из колчана одну стрелу, но, пройдя ещё несколько километров, так и не смог отследить ничего конкретного, кроме пары новых следов, оставшихся от верёвки.

«Если они нашли меня и теперь следуют за мной по пятам, – прикидывал про себя матёрый охотник, – то не появятся просто так, а будут держаться подальше и ждать, пока я сам не приведу их к тем магусам. Стоит разок свернуть в лес и запутать их, а потом, через денёк, снова выйти на дорогу где-нибудь подальше отсюда. Вот только смогу ли я снова тогда найти след от верёвки?..»

Тут рассуждение следопыта внезапно прервал чей-то неясный облик, оказавшийся от него довольно близко, в тени раздвоенных берёз, растущих у дороги, и Гортеру ничего не оставалось, кроме как тут же натянуть тетиву своего лука, встав в полразворота к лесу, чтобы в случае чего быть готовым укрыться за его ветвями по мере необходимости, поскольку такая неожиданная встреча на пустынной дороге без сомнения представляла для него только опасность. Однако сидевший под берёзами человек не заметил его приближения, и тогда следопыт решил быстро обойти своего возможного, хотя и незадачливого выследывателя, прошмыгнув за переднюю кромку полей, и скрыться в их слабом шуршании. Резко сдвинувшись к обочине, Гортер перепрыгнул через заросший земляной канал и оказался в невысоких зарослях пшеницы, откуда стал осторожно перемещаться вперёд, пригнув спину, пока не прошёл ещё метров двести и не оказался прямо напротив тех самых берёз. Тогда следопыт тихонько положил на землю свой лук, осторожно снял со спины свой колчан и рюкзак, после чего достал с пояса один из своих метательных кинжалов и незаметно просунул его вдоль пальцев, повернув ладонь вниз. «Устрою им засаду тут, пожалуй», – решил про себя Гортер, разместив перед собой три воткнутые в землю стрелы и положив рукоять лука на рюкзак так, чтобы в нужный момент он мог легко перехватиться за неё. Затем следопыт встал во весь рост и выкрикнул.

Последовавшая за этим криком реакция не заставила его долго ждать. Из-за тенистых ветвей берёз в его сторону тотчас же посмотрело усталое загорелое лицо черноволосого парня, и Гортер понял, что это был обычный хаас-динец, присевший отдохнуть на дороге.

– Доброго пути, молодёжь, – начал с ним тогда свой разговор следопыт, следуя старинным хаас-динским обычаям ведения беседы и осмотрительно заслонив собой свой лук. – Ты здесь один? Не скажешь ли мне: что дальше лежит за этими полями?

– …Здравствуй, старец, – после недолгого молчания ответил Гортеру растерянный его внезапным появлением полуодетый парень и медленно привстал, облокотившись на ствол дерева за своей спиной. – Какие поля? Эти? – здесь растят гроссиум, капусту, ванкаратскую кукурузу и пшено. Если хочешь пройти вдоль полей, то это долго. Там, на севере, дальше должны быть наши поселенцы, у них спроси.

– А ты сам что ли не местный? – снова поинтересовался у него Гортер, нахмурившись от того, что парня не очень-то сильно заботили разговорные приличия его собственного народа.

– Не-е, я с дальних полей. Которые позади этого леса, у города. Иду к своим, в Сегесальские магические фактории. Ты тоже с севера идёшь?

– Ай-я-яй, как невежливо спрашивать в ответ тоже самое! – с поучительной интонацией прошипел ему улыбающийся лик старого охотника. – Разве так должен разговаривать ты с тем, кто тебе в отцы годится?

В ответ на это хаас-динец лишь немного опустил голову и потупил свой взгляд, признав тем самым его слова.

– Значит, дальше на ю-юг… – протянул Гортер. – А что же тогда так пусто-то здесь? Весь день сегодня иду по этой дороге, а только тебя и встретил.

– Сам не ведаю, – ответил ему парень и, быстро оглянувшись по сторонам, добавил, – наверное, отправили всех отсюда на другие поля работать. У нас такое тоже было на полях в том году – скоро сюда должны будут вернуться обратно.

– Это хорошо, что скоро, – добавил к его словам следопыт, – а то ж дожди вечно идти не будут.

После этого Гортер наклонился и быстро собрал за своей спиной все стрелы, положив их обратно в колчан, после чего поднял с земли свои рюкзак и лук, и, накидывая их на плечи, снова повернулся к парню:

– А что, молодёжь, тяжело тебе, наверно, одному по дорогам путешествовать? Хочешь, дичью с тобой кое-какой поделюсь?

Обратив внимание на его лук, хаас-динец ничуть не испугался и, услышав слова Гортера про дичь, даже подался немного вперёд:

– А ты, старец, охотник? Хорошо-то как! А то местные шахи не дают нам охотиться в ваших лесах. Вообще ничего не дают нам делать, даже стада свои пасти на полях.

– Ладно уж, давай отобедаем тогда что ли, – нехотя предложил ему следопыт.

– Тогда я сбегаю за хворостом, – радостно ответил ему парень.

Через какое-то время Гортер и его новый знакомый уже вовсю занимались обедом. Следопыт потрошил недавно подстреленную им у дороги куропатку, а хаас-динец по имени Вашгах разводил костёр. Затем, когда всё было готово, в заплечном мешке парня отыскался небольшой помятый котелок и специи, а у следопыта на это почти сразу нашлись и пара порций дикого лука, и собранный им в полях молодой капустный лист, и кожаная фляга, до краёв наполненная водой. Разделав птицу, они поместили её тушку в котелок и повесили его над огнём, заварив ароматный бульон.

– Я слышал на дороге позавчера, – снова заговорил Вашгах, наблюдая за тем, как поднимается к небу дым от закипавшего котелка, – что там, в замке, который стоит на границе с лесом, вроде как, творится что-то странное.

– Хех, в этих замках чего только сейчас не творится! – лукаво увильнул от прямого ответа Гортер, хотя и не стал лгать парню, придумывая заведомо ложную историю. – Обычно я стараюсь в такие места вообще не соваться. А то и сам во что-нибудь могу такое вляпаться… А ты, кстати, не слышал тут ничего такого про бандитов-магусов, пока по дорогам путешествуешь?

– Про кого? – непонимающим голосом переспросил его Вашгах.

– Значит, не слышал…– загадочно прошептал Гортер. – А, ладно, и чёрт с ним. Подай-ка мне ложку, я последний раз всё перемешаю.

«Похоже, парень совсем не в курсе. Не понимает, что к чему. Ну, это и к лучшему», – мрачно думал про себя следопыт, помешивая поспевающий на огне бульон.

– А далеко, говоришь, до этого твоего поселения-то? – снова переспросил он между тем парня.

– Ну, к вечеру дойти можно, наверно, если сейчас выйти, – ответил ему Вашгах.

– Мне бы поговорить там с местными… Тебе по пути со мной дотуда? – с серьёзным выражением лица обратился в его сторону Гортер.

– Да вроде как…– стеснительно почесал затылок хаас-динец.

– Тогда пошли до поселения вместе, – отсёк следопыт и, вынув ложку из котелка, обтёр её о рубаху.

Управившись с готовкой всего за час, они оба сытно отобедали под сенью берёз и уже скоро были готовы продолжить путь. Собрав свою амуницию, следопыт накинул её на себя и зашагал по дороге, следуя за тёмной спиной своего нового провожатого, не забывая при этом вскользь осматривать поверхность дороги. «Вот ещё две рядом, – посчитывал он в уме новые отметки от верёвки, пока Вашгах шёл впереди него. – А следов-то стало заметно больше. Похоже, что за эти часы пленник совсем вымотался. Даже путаться начал в верёвке».

Между тем дорога вела их по залитому тусклым солнечным светом краю полей, часть которого едва пробивалась из-за высоких туч, набежавших после обеда, и, следуя за тенью от деревьев, становившейся всё более бледной, Гортер отмерял по ней движение времени. Высокие сосны по правую сторону ласково теребил слабый ветерок, дувший с юго-запада, и следопыт чувствовал в его запахе понурую взвесь отцветавших зерновых вкупе с изрядной порцией луговых трав, растущих вдоль обочины. Отзвеневшая своими бубенцами весна медленно перетекала в знойное лето.

«Там скоро будет родник в лесу, Господин охотник, – прокричал через какое-то время вскоре убежавший вперёд Вашгах, обратившись к Гортеру. – Я в нём обычно воду набираю, когда иду по этой дороге». Услышав такую приятную новость, следопыт остановился, достал из рюкзака пустую флягу и, сжав её в руках, обнадёженно двинулся в сторону леса. Опустив руки в леденящий ручеёк, протекавший с возвышенности вдоль дорожной колеи, Гортер снова ощутил то сладостное чувство «путешествия», которое захватывало его каждый раз, когда он вновь выходил бродить по бескрайним долинам Сентуса. И хотя за последние дни с ним произошло много чего дурного, следопыт не мог не воспрять духом, очутившись среди привычной ему зелени трав и лугов, полей и лесов, стремящихся за горизонт бесконечного пути, отмеченного его собственной жизнью.

– За следующим поворотом должен будет начаться крутой подъём, – снова объявил Вашгах, наполняя свою пустую флягу с другой стороны от следопыта, – а за ним – каменистый спуск. А потом снова и снова. Будь осторожен там, Господин.

– Это я-то? – с хрипотцой в голосе рассмеялся ему в ответ Гортер. – Это тебе, молодому, нужно быть осторожным в таком месте! А я, дружок, знаешь, сколько уже таких мест за все свои годы обошёл?!

И, приподнявшись с места, следопыт выпрямился перед ним во всём своём несгибаемом величии, сверкнув плечами лука в ветвях угрюмых берёз, от чего у Вашгаха даже немного отвалилась челюсть, после чего сурово, но всё же очень тепло добавил, обратившись к парню:

– Сделай шаг – и пройдёшь милю.

Вскоре дорога впереди них действительно начала сильно вихлять, но, наблюдая за тем, как стойко вышагивал по ней Гортер, хаас-динец тоже старался не отставать от него, и когда тракт снова выровнялся, они уже шли нога в ногу. За пару часов следопыт успел выслушать о своём провожатом почти всё, не проронив при этом ни одного слова, но затем над их головами зашебаршил мелкий дождик, и им пришлось двигаться быстрее, обмениваясь лишь короткими фразами.

– Может, переждём под теми деревьями? – предложил Вашгах, указав Гортеру на ближайшие сосны, растущие с краю от леса.

– А что, ты промокнуть боишься что ли? – лукаво улыбаясь, выкрикнул в его сторону Гортер. – Пойдём! Дождь весной – это благословление земле. Походишь под таким дождём и сразу вытянешься как молодая трава. Сколько там до твоего поселения ещё?

– Оно за полями начнётся, к закату должны появиться первые жилые хибары, – понуро заявил парень, раздосадованный таким решением следопыта.

– К закату, говоришь…– почесал Гортер своей рукой бровь и посмотрел на линию горизонта. – Ну ничего, дойдём, если поторопимся. А не дойдём, так я шалаш на ночь поставлю и огонь разведу. А этак: только городские дождя-то боятся. Для них он – как досадное неудобство с небес. Сразу щемятся от него по всем своим закоулкам.

Вашгах посмотрел на следопыта непонимающим взглядом, но Гортер не обратил на это внимания, а через пару минут по поверхности дороги уже вовсю бегали маленькие струйки, собираясь в небольшие протоки и лужицы, однако следопыт и его провожатый как ни в чём не бывало шлёпали по ним вперёд. Накинув на себя свою широкую рубаху, Вашгах осматривался по сторонам, замечая, как тучи огибают края неба, оставляя за собой просветы, в то время как Гортер напряжённо вглядывался себе под ноги, отходя и приближаясь к парню, словно выискивая там какую-то вещь.

– Ты что-то потерял, Господин? – заметил его поведение хаас-динский парень.

– …Да так, ничего серьёзного, – ответил ему после небольшой паузы Гортер, – просто ищу следы.

– Ты ищешь следы дичи на дороге? – с любопытством снова переспросил у него Вашгах.– А ты думал что: дичь только в лесу водится? Хех!.. – задумчивым голосом пробубнил следопыт и подался немного вперёд, оставив парня додумываться до смысла его слов одного.

Ещё через час пробившееся из-за туч солнце немного разметало их в стороны, и перед Гортером и Вашгахом открылась удивительная картина яркого предзакатного неба, обрамлённого мелкими каплями дождя, оставляющими повсюду миллионы оттенков радужных отливов и лучистых огоньков света.

– В такие моменты и душа радуется, да? – проронил тихим голосом следопыт, разглядывая поля и дорогу впереди.

– Да, слава Азару, – приложил ко лбу свои пальцы хаас-динец и сделал ими особый знак.

Заметив это, следопыт ничего не ответил. Он никогда не лез в веру других людей, но и никогда не позволял им указывать себе – во что верить самому.

Спокойно и неспешно они брели с ним по дороге, любуясь одним и тем же закатом, и не было между двумя путниками ссор и пустых разногласий, как не было и слепого доверия друг другу, ведущего обычно к предательствам и обману.

Так продолжалось ещё не более получаса. За это время дождь успел совсем сойти на нет, и когда вместо него засияли первые рыжие всполохи заходящего за горизонт солнца, Вашгах вдруг громко закричал и указал Гортеру в сторону полей, за которыми виднелись небольшие домики рабочих.

– Дошли! Там дальше мои, из Галыкхана! – воодушевлёно объявил хаас-динец.

– Так вон ты откуда в Сентус приехал! Далековато! – ответил ему подоспевший следопыт и посмотрел в ту же сторону, что и его провожатый.

– Да-а, у нас там в это время года уже настоящая жара, – отстранённо ответил ему Вашгах. – Нам дальше туда, прямо по дороге. Там впереди махза должен стоять. Как это… трактир с ночлежкой по-вашему.

Гортер сразу же насторожился.

– А ты куда дальше пойдёшь? – вкрадчивым голосом спросил он.

– Так закупить еды там хотел. И с местными работниками поздороваться, у меня тут хорошие знакомые есть. А ты, Господин охотник, разве не останешься здесь на ночь?

Следопыт нахмурил брови и снова повернул голову на дорогу:

– Я не могу задерживаться здесь, даже на ночь.

– Тогда ты можешь поговорить там с местным смотрителем. Как же его зовут… забыл уже. Исгюль вроде…

– А он по-нашему говорит? – недоверчиво переспросил Гортер.

– Говорит-говорит! – хвастливо ответил ему Вашгах. – А если не станет, то я тебе переведу.

– Ну, тогда пошли, раз уж так, – с приподнятой интонацией в голосе проговорил следопыт.

Однако мысли о засаде всё ещё не покидали его, и пока они с Вашгахом снова брели вперёд, пытаясь отыскать указанную им придорожную таверну, следопыт не переставал то и дело осматриваться. Застилавшая небо с правой стороны высокая лесная гряда идеально подходила для того, чтобы укрыть за ней не меньше десятка боевых магусов, а в закрытом помещении на него могли наброситься и остальные, поэтому Гортер заранее решил, что не войдёт внутрь ночлежки ни при каких условиях. Но когда, наконец, впереди них забрезжили очертания какого-то ветхого строения, то следопыт быстро пересмотрел свои планы.

Утопая в грязи и спрятанная за худым дырявым забором, перед ним возникла полуразвалившаяся двухэтажная хибара, давно отжившая свои годы. В её покосившихся ставнях только-только загорался вечерний свет от коптящих керосинок, а во дворе уже собирался народ, и даже издалека Гортер видел, что это были обычные рабочие хаас-динцы с полей, часть из которых пыталась отметить окончание очередного трудного дня в дружной компании, а другая – просто забыться в самогоне, вине и пиве, нарушая все запреты своей религии.