Малая для мажора

Ая Кравец

Малая для мажора

Глава 1

– О, глянь, сиротинушка наша пришла, – совсем не шёпотом и, совершенно не стесняясь моего присутствия, произносит высокая блонди. Кажется, её зовут Катрин. Хотя подружка иногда называет её Катей.

– Да уж, скоро всяких бомжей будут пускать в элитные вузы, – отвечает ещё громче Алина.

Я вздыхаю, но внимания на дамочек не обращаю. Вернее, делаю вид, что не обращаю. Обидно, конечно, и неприятно чувствовать себя оборванкой, но я время от времени напоминаю себе, что всё это юношеская дурь, которая с годами выветрится из их голов. Наверное. В любом случае это их проблемы, не мои. Я же пришла сюда учиться. Учиться, а не заводить друзей. Да и не нужны мне мажористые друзья. Ни мне их никогда не понять, ни им меня. Слишком разные понятия и ценности.

– Фу, ну точно бомжиха, – Катрин морщит свой чересчур маленький, явно «отремонтированный» у пластического хирурга нос. Скользя высокомерным взглядом по моей толстовке.

Я сжимаю челюсти, мечтая в эту минуту попортить «фасад» обеим, да так, чтобы уже ни в одной клинике не взялись делать из них красоток. Но мне моё место в самом престижном вузе страны, заслуженное потом и кровью, конечно же, важнее.

Девушки, потеряв ко мне всякий интерес, наконец, отваливают и начинают болтать о своём. Открыв учебник, пытаюсь сконцентрироваться на предмете, но из-за их трёпа получается из ряда вон плохо.

– Слушай, а где мой красавчик, а? С первого дня учебного года его нет. Я уже извелась вся, – томно постанывает Катрин, поправляя свою пышную шевелюру. – И на звонки не отвечает, прикинь?

– Да придёт твой мачо, никуда не денется, – ухмыляется Алина. – Мой отец сказал, что он в центре опять. Сейчас нервишки подлечит и прилетит к тебе твой сизокрылый.

Я едва не хмыкаю, нечаянно их подслушав. Парень Катрин психопат? Что ж, они идеальная пара. Тут же чувствую себя неловко из-за своих дурных мыслей и пресекаю их. Не хватало стать ещё такой же злобной, как эти фурии.

А спустя пять минут и вовсе забываю об этом разговоре, потому что аудитория заполняется смехом и шумом – входят студенты, а за ними и преподаватель. Я отключаюсь от посторонних звуков, ловлю ту самую волну дзэна и концентрируюсь на невысоком, лысоватом преподе с благородными чертами лица.

Все рассаживаются по местам, а Николай Степанович поправляет свою неизменную бабочку и, всех поприветствовав, начинает пару.

Но тишина длится недолго, дверь аудитории распахивается, ударяется о стену, отлетает обратно, и её останавливает рука с тату на тыльной стороне ладони. Кажется, там выбит скорпион.

– Здрасьте, – в аудитории появляется ОН.

Пожалуй, так пафосно входил только известный вампир в молодёжной саге, и то, там его быстро затмил оборотень, ибо глаза красивее. Кто может затмить этого парня – я не знала. Не встречала ещё таких.

Нет, в универе много симпатичных ребят. И красивые, и богатые (что особенно нравится девушкам), и породистые, как называет их моя воспитательница из детского дома Елена Мироновна. Только я на них внимание обращаю редко. Во-первых, нет смысла – где я и где они. Здесь учатся дети депутатов, крупных чиновников, звёзд шоу-бизнеса и иже с ними. Во-вторых, все мои мысли об учёбе и о ней одной. Я не имею права облажаться, получив такой шанс. Просто не имею.

Но этот парень… Он не такой, как все. Глупо звучит, совсем по-девчоночьи, но добавить, и правда, нечего.

Он высокий. Слегка худощавый. У него стильная, красивая стрижка. Слегка небрежная, но ему очень идёт. Кожаная куртка, на шее ещё одна татуировка в виде языков пламени. Тёмные очки, которые он тут же снимает и… Абсолютно равнодушный, пустой взгляд. Какой-то даже отсутствующий. Совершенно не вяжущийся с привлекательной внешностью.

– Здравствуйте, Илья Александрович. Проходите, – как-то вяло реагирует на его появление Николай Степанович, что на него совершенно не похоже. Обычно он ругается за опоздание, причём ругается громко. А тут будто испугался. Побледнел даже.

Что ж, это меня совсем не удивляет. Ещё ведь неизвестно, чей сын этот парень. Да и он, судя по всему, заблудился и завалился не в ту аудиторию, потому что раньше я его здесь не встречала. Мне так кажется. Такого парня сложно не заметить.

Слышу позади писк и, обернувшись, вижу, как подпрыгивает от радости Катрин. Это многое объясняет. Её психопат вернулся. Прелесть… Впрочем, меня это совершенно не касается.

Парень Катрин обводит мрачным взглядом аудиторию, а потом следует в нашу сторону. Надеюсь, этот не станет надо мной стебаться на пару со своей подружкой.

Однако он не проходит мимо меня, как должно быть, а присаживается рядом. Совсем рядом. Я поднимаю на него растерянный взгляд и, кажется, слышу, как позади, словно кошка, шипит Катрин. Может, он её не увидел? Или они в ссоре? Что не так? Зачем он сел так близко ко мне?

Сглатываю и по повисшей в аудитории тишине понимаю, что удивлена не я одна.

Глава 2

От парня пахнет дорогим одеколоном – слишком пронзительный запах, как по мне. Но ему идёт. Пахнет так же дерзко, как и выглядит…

А я ловлю себя на мысли, что постоянно скашиваю взгляд в сторону, на его руки с длинными пальцами. На одном запястье сверкают массивные, тяжёлые часы. На втором – браслет с какой-то гравировкой на латыни. Мне хотелось бы рассмотреть его профиль, но повернуться боюсь.

– Зай, привет, – мурлычет мне в ухо Катрин, и я не сразу понимаю, что это она ему. Ну да, не мне же.

Однако парень молчит. Илья вроде? Да, точно. Илья Александрович – так его назвал препод.

– Зааай, ты слышишь? – на сей раз Катрин уже шепчет громче.

Илья оборачивается к ней, мимоходом мазнув взглядом по мне, и в этот самый момент я успеваю рассмотреть его лицо поближе. Такое красивое, но ужасно мрачное. Даже угрожающее. Парень явно не в духе. Кстати, что там говорила Алина? Он был в центре, где лечат нервы?

– Чего? – спрашивает её так, словно они чужие. Будто и не помнит свою Катрин. А может, у него того?.. И правда, с головой не в порядке?

– Я говорю, привет, – голос Катрин меняется до неузнаваемости. Обычно он грубый и немного истеричный, сейчас же нежный и ласковый. Я даже оборачиваюсь назад, чтобы убедиться, что это она. – А ты чего пялишься, овца? – шипит тут же на меня и снова надевает добродушную улыбку. – Ты пропал, трубку не берёшь, я волновалась, – это уже, разумеется, Илье.

Он хмыкает. То ли самодовольно, то ли равнодушно. А потом перетекает взглядом на меня. Пару секунд изучает, причём так беззастенчиво, нагло. Рассматривает мою одежду, ненадолго останавливается на груди и снова возвращается к лицу.

Я пропадаю. Падаю в бездонную пропасть, скатываюсь туда со скоростью света. И, кажется, на какое-то время выпадаю из реальности. Смотрим друг другу в глаза где-то с минуту, а после он усмехается, явно доволен произведённым на меня эффектом. Я краснею. Дурацкая привычка. И нет, это ни разу не романтично. В такие моменты я похожа если не на помидор, то на больную ОРВИ точно.

– Как зовут, малая? – спрашивает он… У меня?

А я действительно малая. Просто мелочь рядом с ним.

– Варя, – отвечаю на автомате, наконец, додумываюсь отвернуться. А затылок уже плавится. Мало мне было подколок Катрин и её свиты. Теперь вообще заклюют.

– Илья, – бросает небрежно, на что я робко улыбаюсь.

– Очень приятно, – не могу сказать, что это, и правда, так. Но вежливость ещё никто не отменял.

– Кофе любишь, малая?

Варя. Я Варя – сказать бы ему, но не решаюсь.

– Вообще-то не очень, – хочется убежать. Да-да, просто встать и выбежать из аудитории. Препода я всё равно не слышу из-за шума в ушах и тахикардии.

– Тогда выпьем чего-нибудь покрепче, – это не похоже на вопрос. Вообще нет.

– Я не пью, – отвечаю заторможенно, всё так же глядя вперёд. А подсознание уже рисует, как сзади кое-кто завязывает на верёвке петлю, чтобы вздёрнуть меня прямо посреди аудитории.

– Я научу, – со смешком, издевательски.

– Нет, спасибо, – отвечаю уже твёрже. Нечего тут меня спаивать.

– А не боишься мне отказывать? – звучит всё так же насмешливо, но тоже уже более уверенно. С каким-то давлением, что ли.

– А должна? – смело (откуда она только взялась, смелость эта!), смотрю ему в глаза. Они у него насыщенно голубые. Почти синие. Очень редкий цвет. Завораживающий. Но в них нет мягкости и лирики. Никакой сентиментальности. Только пронзительность, нескрываемая насмешливость и жёсткость.

– Если будешь себя правильно вести – не должна, – он не улыбается, но и взгляд не отводит. Смотрит и чего-то ждёт.

– Я хочу послушать Николая Степановича. Поговорим позже, ладно? – отвечаю вполне вежливо, но он отчего-то моим ответом недоволен. Откидывается на спинку скамьи, утыкается в свой айфон последней модели. Только сейчас замечаю, что у него нет ни тетрадей для конспектов, ни учебников. Даже сумки с собой нет. – Тебе нужна тетрадь?

Он смотрит своими невероятными глазами, потом опускает взгляд на мой конспект.

– Ну дай, – снова эта насмешка на губах. Дурацкая! Как и моё предложение. Видно же, что не учиться он сюда пришёл.

Молча двигаю ему чистую тетрадь и, застеснявшись, думаю, что она дешёвая… Знала бы, что придётся мажоров угощать, прикупила бы парочку подороже. На тетрадь кладу ручку, тоже простую. Но Илья больше не смеётся, молча двигает к себе тетрадь и снова утыкается в телефон.

Глава 3

– С возвращением, Илья Александрович, – Степан радостно затряс рукой, пожимая ладонь Ильи. Единственный человек, кто действительно искренне рад его видеть. Всегда и в любом состоянии.

– Привет, Алексеич, – бросил беглый взгляд на машину отца. – А ты как тут?

– Так вот же, за тобой приехал, сынок. Александр Иванович послал. Говорит, по сыну соскучился, сил нет. Привези, мол, домой.

Илья криво усмехнулся.

– Не сочиняй, Алексеич. Не говорил он такого.

– Ты откуда знаешь, говорил или нет? – нахмурился Степан, поняв, что его сказка не прошла. Илья уже не маленький пацан, который верил в исключительную отцовскую любовь.

– Ладно, будем считать, прокатило. Поехали, жрать так хочется, вообще жуть.

Возвращение домой спустя четыре месяца вызвало жёсткое отторжение. Почти до расстройства желудка. Не то чтобы Илья не ожидал увидеть горячо любимого отца с его зазнобой, но то, как отвратительно они смотрелись вместе, тут же ударило по вискам разрядом ярости. А ещё она была с пузом. Пока еле заметным, но и так ясно – залетела. Конечно, ей же нужны гарантии, что не вылетит из дома Филатовых как пробка, когда надоест своему любовнику.

Неужели он, этот старый дурак, не видит, что она его не любит? Неужели настолько слеп? Идиот…

Отец подал ему руку, и Илье пришлось её пожать. Хотя никаких радостных эмоций от этого не испытал. Вообще. Да и когда он в последний раз радовался встрече с отцом? Если только в далёком детстве, когда у них была действительно счастливая и любящая семья.

Видать, не настолько любящая, как ему тогда казалось. Иначе мать не ушла бы, не бросила бы его, а отец уже через полгода не притащил бы в их дом эту…

Сашка была старше Ильи на три года. На три, блин, года! Она годилась Филатову в дочери, но никак не в жёны. Илье было шестнадцать, когда мать ушла. Просто в один прекрасный день собрала свои вещи, закинула их в машину и свалила в закат. Илья вернулся со школы и обнаружил дома пьяного отца, хотя тот никогда не позволял себе выпивать днём. В их семье вообще никто не пил. Мать как-то лечилась от зависимости, Илья ещё был мал, но хорошо запомнил тот тяжёлый период. С тех пор алкоголя в доме не водилось, и Илья с ранних лет знал, что спиртное – яд. Что ж, видать, мать всё-таки выбрала другую жизнь. Отдельную от них, от своих обязательств и рамок, в которые её загонял статус жены Филатова.

Илья не мог её винить, зная характер отца. Тот всегда был деспотом и ревнивым психом. Сын, в принципе, от него не далеко ушёл. Как там? Яблоко от яблоньки? Наверное, оттого мать его и не полюбила за столько лет. Не видела в нём своего ребёнка. Лишь отражение Филатова-старшего.

– Илюшенька! Я так рада тебя видеть! Ну, как ты? – так называемая мачеха не торопилась бросаться ему на шею. Илья видел: она хотела. Дабы показать отцу, какая она вся из себя замечательная, а Илья просто на неё наговаривает из ревности. Впрочем, он решил больше не поднимать ту тему. Бесполезно.

Обнять-то она хотела, но боялась. Помнила последнюю их встречу, когда Илья едва не задушил эту овцу. После того происшествия отец и сплавил его в центр под угрозой лишить квартиры, машины и денег. Денег, на которые он, Илья, имел все права, потому что уже с восемнадцати лет работал в компании Филатовых, готовясь принять бразды правления с юных лет. Но отец умел давить. Умел ударить в самое больное место. Ведь все прекрасно понимали, что свобода для Ильи – единственное спасение.

– С тобой поздоровались, Илья, – отец тут же нахмурился, уловив презрительный взгляд сына, брошенный на его девку.

– Правда? А я не слышал. Ключи, – протянул ладонь, застыл в ожидании.

– Сын…

– Ключи, отец. Ты обещал. Я прошёл лечение в дурке, куда ты меня засунул на всё лето. Теперь твоя очередь сдержать обещание. Мужики отвечают за свои слова, нет?

Отец подачу выдержал. И тут же вернул.

– Да, помню. Именно я тебя мужиком воспитал, – ключи всё же положил на ладонь. – Может, сначала зайдёшь? Пообедаем. Саша старалась, готовила.

Не удержавшись, фыркнул. Саша ничего тяжелее айфона в своей руке не держала. Покажи ей кастрюлю – в кому впадёт.

– Я по дороге перекусил. Хочу домой, отдохнуть. Завтра в универ собираюсь.

– Сын, – отец включил примирительный тон. – Ну давай не будем зло друг на друга держать, а? Мы с тобой вдвоём, помнишь? Мы сила. Отец и сын. У нас больше никого нет роднее. Ты пойми, я же не со зла тебя в центр попросил уехать. Я для тебя же стараюсь. Кому всё это, по-твоему, достанется, а? – кивнул на дом за своей спиной. Огромный особняк, который строился всё время, что Илья себя помнил. Изначально, по рассказам матери, это был простой одноэтажный домик. Старый, полуразваленный. Отец сам всего добился, за что, собственно, Илья его и уважал. До тех пор, пока тот был ему отцом. – Не сердись на меня, – улыбнулся, что случалось с ним крайне редко, похлопал Илью по плечу. – Пойдём, сынок.

– Спасибо, конечно, за откровенность, только я уже давно на это не ведусь. Да и ты не так одинок, каким хочешь казаться. Ты спроси у этой своей, – кивнул на Сашку. – Она согласна с тем, что всё это мне достанется? Думаю, тут тебя сюрприз ждёт. Или это был сюрприз для меня? – отец покосился на Сашку, поджал губы, а на лбу прорезалась глубокая морщина. Как-то он за эти несколько месяцев постарел, что ли.

– Мы не хотели тебе говорить, пока ты был там. Ну, вот теперь знаешь…

– Ага. Знаю. Только пофигу как-то, пап. Живи, как хочешь. Пока, Саша и Саша! – бодро вскинул руку, растянул губы в улыбке-оскале. – Удачно родить вам ещё одного Сашу!

Глава 4

– Привееет, – пропела девица, обнимая его со спины.

– Привет, – уставился на своё отражение. Вчера погулял знатно. Соскучился Илья по свободе. Вот и девку какую-то приволок. Даже имя её вспомнить не пытался – бесполезно и не имеет смысла.

– А ты куда-то собираешься?

– Собираюсь. На учёбу мне пора.

– Чего? На какую ещё учёбу? – захват на его шее заметно ослабел.

– Так я школьник ещё, не знала? Эх ты. Совратила малолетку.

Девка улыбнулась, засияв ослепительно белыми винирами.

– Не верю. Тебе лет двадцать пять.

Почти. Двадцать один ему, вообще-то. Взглянул на себя в зеркало, пожал плечами. Видать, и правда, плохо выглядит.

– И квартирка у тебя полупустая. Значит, без родаков живёшь. А хочешь, я буду приезжать по вечерам? Всё же веселее.

– Тебе денег на такси дать? – взглянул на неё в зеркало. Илье не нравилось, когда кто-то посягал на его территорию. Ему по душе жить одному, и любое посягательство на личное пространство тут же жёстко пресекалось.

У универа, как обычно, топтались студенточки в поисках приключений. В юбках по самый пупок, на высоких каблучищах, с боевой раскраской. Каждый, кто здесь учится, может себе позволить не строить из себя того, кем на самом деле не является. Но девки – такие девки.

Припарковал своего зверя, сложил руки на руль. И что он здесь забыл? Диплом можно купить. Можно вообще не продолжать учёбу. У него всё есть, а будет ещё больше, когда возьмётся за отцовские дела.

Но универ был сейчас какой-то отдушиной, что ли. Илье необходимо смешаться с толпой и немного подрейфовать. Отключить мозги и немного погулять. Вон с теми же студенточками. А что, после центра – самое оно, для восстановления и поддержки, так сказать, тонуса. И если уж совсем честно, то в центре ему мало помогли. Гнев никуда не делся, его последствия тоже. А выбираться надо. Ну или хотя бы сделать вид.

Когда вошёл в здание, пары уже начались. Завалился в аудиторию, усмехнулся, увидев вытянутое лицо препода. Тот хотел заорать, но осёкся, увидев, кто пришёл. Ещё один плюс оттого, что ты Филатов.

Девки тут же повытягивали шеи, словно гусыни. Парни зашептались. Здесь тоже мало кто рад его возвращению. Если только вот та… Как её там? В общем, одна из. Тут же замахала ему ручкой, словно они старые, добрые друзья, а не провели всего одну ночь на какой-то тусовке. И тут же взгляд упал чуть ниже. На девчонку в толстовке. Почему она бросилась ему в глаза – понятно. Какая-то серая мышь. Таких в вузе для избранных не бывает. Как правило, сами сбегают.

Туда же и сел. Рядом с мышью. С одной стороны – она, с другой – проход, соответственно, подсесть к нему никто не сможет. Как-то в лом было на протяжении двух часов терпеть рядом постоянно болтающую девку. А та, что сверху, та бы подсела, он даже не сомневался. Навязчивая попалась. Ещё в прошлом году Илья вроде как пояснил ей, что отношения ему неинтересны. Да и нос у неё, честно говоря, не очень. Перестаралась с пластикой. Девки с обложки хороши на разок, но потом начинают бесить своей тупостью.

Мышь едва не грохнулась в обморок, когда он сел рядом, как-то даже слегка отодвинулась. Да и не мышь она вообще-то. Мелкая какая-то, тощая, но ничего, вполне ничего. У него и хуже бывали. Особенно после бурных гулянок, когда в клубе снимаешь одну, а просыпается с тобой рядом уже другая. Потому что за ночь макияж пообтёрся о подушку, кое-где потёк, и принцесса превратилась в тыкву.

– Зааай, ты слышишь? – донеслось до него сзади.

Нехотя повернулся, но не для того, чтобы взглянуть на зовущую его, а чтобы лучше рассмотреть девчонку рядом. Нет, определённо, не мышь.

– Чего? – спросил у той, что сзади.

– Я говорю, привет, – мяукает та. – А ты чего пялишься, овца? – тут же превращается в мегеру, обращаясь к малой. Да. Точно. Малая. Ей идёт. – Ты пропал, трубку не берёшь, я волновалась, – снова Илье.

Игнор. Игнор – лучшее оружие против таких вот прилипал. А малая интересная. Глазищи огромные, испуганные. И внутри что-то дёргается. Охотничий инстинкт? Илья уж думал, его усыпили в центре, как бешеного пса. Столько транквилизаторов там пережрал, что, было дело, побаивался за своё мужское здоровье.

– Как зовут, малая? – спрашивает у неё, а девчонка хлопает длинными, тёмными ресницами, облизывает нервно губы.

– Варя, – отворачивается.

– Илья.

– Очень приятно, – улыбается, но как-то неискренне. Странная она.

– Кофе любишь, малая? – не то чтобы ему такие забитые нравились, просто от скуки спросил. А кофе не помешал бы сейчас.

– Вообще-то не очень, – мнётся, нервничает.

– Тогда выпьем чего-нибудь покрепче, – с серой мышкой у него ещё не было. Можно попробовать на досуге.

– Я не пью, – отвечает коротко, глядя вперёд. Будто боится его. Хотя, вполне возможно, она уже слышала о Филатове. В таком случае её страх и дискомфорт понятны.

– Я научу, – усмехнулся. Нет, всё-таки не его уровень. Как школьница. Хотя восемнадцать точно есть.

– Нет, спасибо, – повторяет упрямо.

– А не боишься мне отказывать? – подался к ней, заметил, как у хорошей девочки дрогнули руки.

– А должна? – отвечает с вызовом и поворачивает к нему лицо. Красивые обсидиановые глаза. Такие яркие, живые. И ни грамма косметики на лице. Только губы блестят от гигиенического бальзама. Никакого ботокса, всё как-то просто. И симпатично. Свежая – вот как хочется её назвать.

– Если будешь себя правильно вести – не должна, – понравилась она ему, что ли? Или просто по студенткам заскучал?

– Я хочу послушать Николая Степановича. Поговорим позже, ладно? – и ещё это её поведение. На него обычно вешаются все кому не лень. А эта будто убежать хочет.

Достал телефон, уткнулся в экран. Скука.

– Тебе нужна тетрадь? – спрашивает вдруг малая.

Посмотрел на неё, скривил губы в усмешке.

– Ну дай.

Девчонка кладёт на стол тетрадь, сверху ручку, краснеет отчего-то.

Молча подвинул к себе. Хотя и не нужна она ему, тетрадка эта. А потом вполглаза наблюдал за девочкой всю пару. Как что-то записывает, прикусив кончик языка, как хлопает длинными ресницами, слушая препода, как грызёт кончик ручки и ёрзает на скамье.

И подумалось Илье, что вот и она – возможность развлечься.

Глава 5

– Хана тебе, овца страшная, – прошипела мне в затылок Катрин. Могла бы и не предупреждать. Я и так поняла, что теперь смешков и издевательств заметно прибавится. Любят эти золотые девочки унижать нищих.

Парень, который сидел рядом, вышел первым, видимо, уже позабыв о моём существовании, и я с облегчением вздохнула. Теперь бы ещё сбегать в столовую и что-нибудь проглотить – вообще замечательно будет. Одним из плюсов универа для золотых деток была столовая. И да, я бессовестно и без всяких там стеснений использовала свой шанс. Потому что дома поесть удавалось не всегда, да и продукты, которыми кормили здесь, я не могла себе позволить даже на праздник.

В столовку прибегала одной из первых, чтобы остальные не увидели, что я питаюсь по талону, а не за наличку. Это послужило бы новым поводом для сплетен и насмешек, а унижений мне и так хватало.

Желудок заурчал, будто услышав мои мысли, и я, собрав учебники и конспекты, заторопилась прочь из аудитории.

А в коридоре вдруг столкнулась с ним. С наглецом.

– Ну что, малая? Не передумала? – он спрятал мобильник в карман, отлип от стены.

Ну, блин. Накрылась столовка.

Прохожу мимо него, вцепившись похолодевшими пальцами в учебники, которые не поместились в сумку, прижимаю их к груди. А может, проскользну, а?

– Эй, я с кем разговариваю? – ловит он меня за локоть. Надо заметить, довольно грубо так хватает, что мне категорически не нравится.

– Я кофе не пью, – бросаю упрямо. – И вообще, мне пора, – выразительно смотрю на его руку, но нахалу хоть бы хны.

– Ну, чего убегаешь? Я не обижу, – обещает он с притворно ласковой улыбкой. Наверное, на Катрин и ей подобных действует. На меня – нет. И не потому, что я ставлю себя выше золотых красавиц с сотнями тысяч подписчиков в социальных сетях. Я даже им не завидую. Ну, если только самую малость. Просто я чувствую, что он плохой. Плохой мажоришка, которому в новинку такая, как я. А я не музейный экспонат, чтобы по мне он изучал низшие касты.

И не игрушка, чтобы развлекать заскучавших лентяев. Я, быть может, тоже хочу покупать себе дорогую одежду и аксессуары. И питаться правильно и вкусно. И на машине ездить дорогой. Только я желаю всего этого добиться сама. А значит, не могу тратить своё драгоценное время на общение с человеком, для которого я ботаничка страшная. Вот точно же, мышью про себя называет. А может, и не только про себя. Вон кучка таких же у стенки стоит, смотрят на меня с усмешками гаденькими. Точно какую-нибудь мерзость придумали. И я не удивлюсь, если он в этом участвует.

Вот как накрутила себя, собственную тень скоро начну подозревать в заговоре. Елене Мироновне не понравилось бы. Она постоянно твердит, что я слишком настроена против мажоров и мне просто необходимо найти общий язык со своими однокурсниками. Но как тут находить общий язык, если ежедневно я терплю глумления и издёвки? Нет уж. Лучше самой по себе.

– Отпусти, пожалуйста, – прошу его, глядя в сторону. – Я тороплюсь.

– Перерыв большой, успеем поесть. Ты же в столовую собралась?

Как стыдно… Меня вдруг накрыло горячей волной смущения, будто я в его дом за бесплатными продуктами пожаловала.

– Я не голодна. У меня другие дела, – дёрнула руку, снова взглянула на него. – Отпустишь или мне закричать? – кричать я, конечно, не стала бы. Добровольно привлечь к себе внимание этих пираний вокруг? Нет, спасибо.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – опять игнорирует мою просьбу.