Молчание костей

Фура немного поразмыслила, прежде чем кивнуть:

– Ладно. Я беру гнездо на лобной кости?

– Бери. Затылок мой.

Сестры колебались. Они были осторожны, даже напуганы. Но они были готовы к эксперименту.

Их штекеры вошли в гнезда с ясными синхронными щелчками полированного металла. Череп слегка покачнулся, но вскоре пружины успокоили его, и сестры последовали примеру. Очень осторожно Фура сомкнула веки, опустила затемняющие забрала нейронного моста – два щитка, как шоры, которые надевают на беговых собак, – и усилием воли погрузилась в состояние тревожной восприимчивости, уподобив сознание дому с распахнутыми дверями и окнами, словно приглашая призрачный ветер побродить по комнатам и коридорам.

У нее не было ни малейшего сомнения в том, что Адрана занимается тем же самым.

Она слышала дыхание сестры. Свое собственное дыхание.

И ничего кроме.

Тишина все длилась, но это ее не беспокоило – еще ни один череп не отдавал свои секреты без боя. Фура не видела Адрану, но ощущала ее неподвижность и понимала, что сестре тоже не сопутствует успех. На всякий случай они еще немного подождали, а потом, не сговариваясь, отключились одновременно. Череп покачнулся, затем еще и вновь, когда сестры подключились в разных точках, теперь ближе друг к другу. Фура уже запомнила расположение гнезд и могла подсоединяться на ощупь.

По-прежнему тишина.

И все-таки эта тишина несколько иного рода, пусть и непросто было бы описать словами разницу. Казалось, какие-то оттенки беззвучия или нюансы отсутствия отличали это гнездо от предыдущего. Все дело в том, что подключенные к нему провода соединялись с мигальным веществом по другим каналам, меняя нейронные сигналы, которые, в свою очередь, шли через нейронный мост прямо Фуре в голову.

А это что такое?..

Нет. По-прежнему пусто.

Одна на двоих интуиция заставила Фуру и Адрану разом переключиться на третьи узлы. Теперь сестер разделял только гребень на черепе.

Фура мгновенно уловила несущий сигнал. Мигальное вещество шептало ей о своей готовности посылать и принимать. В других черепах, на других кораблях, рассеянных по всему Собранию и граничащим с ним пространствам, крупицы активного мигального вещества должны были обнаружить внезапное появление новичка и, как следствие, отголоски двух обезьяньих разумов, связанных с ним.

– У меня кое-что есть, – пробормотала Фура.

Через мгновение Адрана сказала:

– У меня тоже. Пожалуй, можно прекратить. Мы убедились, что череп работает. Не стоит подвергаться ненужному риску.

– Я хочу знать, что этот череп может послужить источником разведданных. Один перехват, один осмысленный фрагмент переговоров – все, о чем я прошу. Если корабли этой эскадры сообщаются через черепа, я хочу знать намерения.

– Ты их и так знаешь. Какие еще доказательства нужны?

Череп покачнулся – это Адрана пыталась отключиться от гнезда.

– Подожди, – сказала Фура.

Что-то пришло вместе с несущим сигналом. Тишина, превосходящая тишину, ничто, высеченное из ничего, резная вязь пустот, в которых лингвистические способности мозга Фуры не могли не обнаружить (даже если бы ей и хотелось все списать на утешительную случайность) признаки грамматики, речи и намерения.

И за всем этим витала тень личности – слабая, но отчетливая.

Я знаю, кто вы.

Тайное, слабое ласкающее присутствие вторглось в ее голову. Адрана подавила почти судорожный вздох. Она не отключилась полностью, и какая-то часть сообщения, должно быть, дошла до нее.

Я знаю, что вы сестры Несс. И я иду за вами.

Голос как шуруп вкручивался в висок. Фура очень хорошо понимала, что необходимо отключиться как можно скорее, но ее охватил странный паралич, похожий на сон. Казалось, конечности заключены в какую-то вязкую сопротивляющуюся среду.

Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы.

Слишком поздно, сестра Несс. Я внутри. Я знаю вашу суть и знаю, что вы ближе, чем вам хотелось бы. Прочее – только вопрос времени. Осмелитесь ли вы бежать? А почему бы и нет? Это станет отличным развлечением.

Наконец она преодолела паралич и разорвала связь с черепом. Адрана отключилась в тот же момент, как будто и она побывала во власти пугающего оцепенения.

Фура сорвала с головы нейронный мост еще до того, как успела откинуть наглазники. Она теперь находилась вне черепа, физически отделена. Но все еще чувствовала голос и присутствие, словно гулкое эхо колокольного звона.

Не говоря ни слова, она вернула нейронный мост обратно на настенную стойку. Забрала мост у Адраны, положила рядом со своим. Восстановила прежнюю яркость освещения.

Сестры придвинулись друг к другу, взялись за руки – холодный металл и плоть, теплая плоть и металл – и крепко обнялись. Обе дрожали. Они соприкоснулись с чужим разумом всего лишь на несколько секунд, но это нежеланное общение их едва не сломило. Сестры держались друг за друга, пока дрожь не начала утихать, и когда гулкое эхо наконец исчезло, к ним отчасти вернулась способность нормально мыслить.

Адрана сглотнула.

– Я чувствовала через череп другие разумы. Твой разум. Те команды, за которыми мы следили. Даже бедного мистера Часко, пока мы его не сожгли.

– Я тоже это чувствовала, – кивнула Фура. – Бывали и очень странные голоса. Но такое впервые.

– Я была на связи с Часко, когда он умер. Хотелось бы мне это забыть. Но даже его смерть не потрясла меня так сильно, как этот тихий голосок.

– Он и впрямь тихий, – согласилась Фура. – И какой-то… высокий. Мне показалось, что к нам обращается не взрослый человек, а ребенок. Даже не подросток, как это было с нами.

– Мальчик, – кивнула Адрана.

– Маленький, хитрый, жестокий мальчик. Из тех, которые отрывают лапки живым существам, чтобы увидеть, как они корчатся. Он был внутри нас лишь несколько секунд, а мне теперь хочется выдраить череп изнутри, с отбеливателем.

Адрана крепче обняла Фуру. Сестры сжимали друг друга в объятиях, словно это могло изгнать из их разума последние отголоски нежеланного присутствия.

– Мы должны были знать, что этот день настанет, – сказала Адрана.

– Что за день?

– Когда мы встретим чтеца костей с талантом, равным нашему.

Раздался приглушенный стук в дверь. И это могло означать только одно.

Неприятности.

Сурт потерла красные глаза, слезящиеся от постоянного глядения в окуляры телескопов.

– Учитывая то, что я видела, мне надо сейчас быть там.

– Нет уж, ты достаточно посидела на солнечном ветру, – возразил Лагганвор.

– Так он же стихает! В парусах не видать призрачных огней, и стрелки компасов не вертятся как сумасшедшие.

– Это просто затишье, если верить прогнозу. Тем не менее, пока оно держится, надо смотреть в оба. Я возьму следующую вахту в обзорной рубке, если никто не возражает.

– Пей. – Прозор протянула кружку подогретого кофе.

Сурт обхватила дрожащими пальцами ручку и прижала посудину к губам, приподняв крышку ровно настолько, чтобы можно было сделать глоток.

– Мы идем с максимально возможной скоростью?

– На всех парусах, – подтвердила Фура. – Из ловчей ткани и обычных. Однако не рискуем включить ионные двигатели. Если у нас засветится хвост, это будет видно за десятки тысяч лиг.

– Я видела парусную вспышку – Сурт трудно сглотнула и опять присосалась к кружке. – Большую и яркую, недалеко. Множество бликов. Я подумала, это они – ну, эскадра, – но сама поняла, что чушь какая-то получается. Я же в тот момент не смотрела в телескоп, и нате – вспышка, вся такая блестючая, как мигалка в этом вашем черепе.

– За кормой? – спросил Лагганвор, обматывая шею шарфом.

В обзорной рубке было холодно, а от любых обогревателей появлялся конденсат на линзах оптических приборов.

– Да, за кормой. Аккурат в том месте, где мы были считаные часы назад.

– Только одно там, позади, может дать парусную вспышку, – сказала Прозор, взлохматив волосы и встревоженно распахнув глаза. – Это «Веселая кобыла». Но они не могли пуститься в путь так скоро после нашего ухода.

– Мы дали им материалы, – напомнила Фура. – Возможно, это команда приводила паруса в порядок. Они вспыхивают при движении – например, когда их зашивают.

Взгляд Прозор был полон сомнения.

– Дело не в этом, детка, сама знаешь.

– Говоришь, это произошло внезапно? – спросила Адрана у Сурт.

Сурт кротко кивнула, как будто ее подвергали перекрестному допросу:

– Там ничего не было, и вдруг – бац! Это продлилось не меньше двух минут, а затем исчезло.

– То, что описала Сурт, – сказал Лагганвор, почесывая щетину, – похоже на корабль под обстрелом парус-сечью. Помните, как мы обездвижили «Веселую кобылу»? – Он сверкнул привычной самоуверенной улыбкой. – Пойду-ка взгляну, что там у них…

– Верранвелл решит, что мы нарушили слово, – проговорила Фура, глядя в спину Лагганвору, когда тот выходил из рубки.

Сурт немного согрелась.

– Как думаете, почему прекратился обстрел?

– Скорее всего, им нужно время, чтобы зарядить батареи. – Прозор, сделала паузу, чтобы надкусить черствую галету. – Или из-за дальнего расстояния слишком велика нагрузка и орудия должны остыть. Могут быть и другие причины. Мы даже не уверены, что это был залп парус-сечью.

Фура склонилась над подметалой, у нее аж руки чесались от желания дать локационный импульс. Она хотела узнать, что там, снаружи, находится и насколько близко оно теперь от «Мстительницы». Но Паладин предупредил, что в солнечной буре наступило затишье и какое-то время у них не будет безопасного укрытия.

– Это неправильно, – напряженно проговорила Фура. – Я не хотела подставить Верранвелла, превратить в мишень. Он должен был сообщить противной стороне, что они стреляют не по тому кораблю.

– Сложновато, не имея ни трещальника, ни черепа, – с иронией заметила Адрана.

Фура сурово посмотрела на нее:

– Ты бы предпочла, чтобы он всем растрезвонил о нас? Я неспроста забрала его игрушки, и я бы сделала это снова без колебаний. Нет здесь моей вины. Это… – ее пальцы согнулись, скрипя, как пружины в матрасе, – чья-то корпоративная халатность.

Адрана кивнула:

– Не сомневаюсь, это послужит отличным утешением для капитана Верранвелла в тот момент, когда он испустит дух.

– Но мы-то можем протрещать, – робко предложила Сурт, словно ожидая, что ей кто-нибудь врежет по физиономии за дерзость. – Всего разок? Объяснить, что они не за тех взялись? – Она переводила взгляд с одного лица на другое. – Мы же оторвались, верно? Можем выйти на связь, но при этом двигаться прежним курсом, и нас никто не догонит.

– Очень благородная идея. – Прозор сопроводила реплику понимающим взглядом. – Но я рискну предположить, что преследователи прекрасно знают, в кого они палят.

– Они не могут так поступать! – возмутилась Сурт.

На угловатом лице Прозор появилось стыдливое выражение, как будто ей предстояло объяснить ребенку весьма огорчительную истину.

– За этим стоят пистоли, Сурт. Банки и картели, инвестиционные дома и торговые палаты. Судоходные компании. Теперь задай себе вопрос: когда это толстосумы проявляли заботу и сострадание к тому, кто стоял между ними и прибылью?

Фура энергично закивала:

– Это правда. Прозор знает это так же хорошо, как и любой из нас. И в случившемся виноваты они, а не мы. – В ее голосе зазвучала злая нотка. – Я хорошо обошлась с капитаном Верранвеллом – не обидела, сдержала слово. Это не делает меня ответственной за все остальные неудачи, которые могли случиться с разумником!

– Мы дали им слово! – возразила Сурт с такой же злостью, брызгая слюной. – Ты говорила не только за себя, когда давала обещания!

– Это уже в прош…

– А я про настоящее! – перебила Сурт. – И мне наплевать, почему эскадра стреляет, – мы должны сообщить ей, что это неправильно. Если закроем на это глаза, то окажемся ничем не лучше ведьмы, у которой забрали этот корабль!

Прозор явно расстроилась. Если только что она собиралась выложить неприятную правду, то теперь выглядела так, будто у нее выбили почву из-под ног.

– Может, стоит попробовать…

– Я думала, ты на моей стороне! – возмутилась Фура.

– Я не на твоей и не на ее стороне. Я на своей стороне, и моя сторона говорит, что Сурт, возможно, не ошибается. – Прозор по очереди посмотрела на сестер Несс: взгляд был пронзительный, как будто она взяла на себя роль их совести. – Я не говорю, что это поможет Верранвеллу или нам, но зато всем станет ясно, что мы играем не по правилам Босы Сеннен.

Из переговорного устройства донесся слабый голос Лагганвора:

– Сурт совершенно права. Я вижу несколько парусных вспышек, и это полностью соответствует координатам «Веселой кобылы». Ее снова обстреливают.

– Давай вернемся в комнату костей, – прошептала Адрана. – Одна передача, совсем коротенькая.

Фура тряхнула головой и скривилась так, будто откусила от чего-то протухшего.

– Я не дам этому пронырливому голоску еще одного шанса просверлить мне череп. И ты не дашь. Не раньше, чем мы будем готовы к такому контакту, а сейчас я себя готовой не чувствую.

– Тогда мы протрещим, что эскадра атаковала невиновную сторону. Сурт и Прозор правы: это именно то, чего не сделала бы Боса, и именно поэтому мы должны так поступить. А теперь давайте немного помолчим. Чем тише будет на корабле, тем больше сможет рассмотреть Лагганвор. Вдруг он заметит дульные вспышки.

В тишине обычные шумы корабля – жужжание его систем, свист рециркуляторов дыхали, скрип и постанывание корпуса – сделались громче и резче. Даже тиканье секундомера Фуры приобрело едва уловимую злобную интонацию, похожую на бой военных барабанов. Она затаила дыхание – в подобной обстановке было трудно так не поступить. Она представила, как Лагганвор прикрепляет глаз к линзе, вынув его из глазницы и протерев шарфом, чтобы поплотнее прижать к окуляру и устранить любые помехи, вызываемые движением его собственного тела.

Послышался сигнал подметалы.

Пульт управления трижды громко тренькнул. Инстинктивно все повернулись к Фуре, но она находилась далеко от прибора, и никто другой к органам управления даже не притронулся.

На экране, очень близко к середине, прорисовалась фигура с рваными краями, похожая на смазанный отпечаток большого пальца.

– Дурак… – сказала Адрана.

Фура посмотрела на сестру:

– Он пытается подать сигнал бедствия единственным доступным способом.

Возможно, ее догадка была верна. Либо Верранвелл, столь откровенно выставляя себя на всеобщее обозрение с помощью подметалы, давал понять эскадре, что его корабль не является для нее законной добычей, что мирная «Веселая кобыла» абсолютно не приспособлена для отражения такой атаки.

Это не возымело никакого эффекта.

– Говорит Лагганвор, – раздалось из переговорной решетки как раз в тот момент, когда Фура решила, что пора бы ему что-то сказать. – Я видел вспышки на дуге сорок – сорок пять градусов. Они слабые, почти на пределе различимости для моего глаза, и их очень трудно заметить на фоне огней Собрания, но клянусь жизнью, мне не показалось.

– Обстрел продолжается? – спросила Адрана.

– Похоже на то. Я так понимаю, атакующие корабли стреляют один за другим, от края левого фланга до края правого, скоординированным образом. Должно быть, корабль делает залп всеми орудиями, а пока они остывают и перезаряжаются, отстреливается следующий корабль. Излишне уточнять, что для каждого залпа требуется отдельный комплекс вычислений, с учетом фактора времени и относительного перемещения, а это подразумевает превосходное согласование действий, не говоря уже о высоком качестве матчасти артиллерии и выучки прислуги. И все это делается при сохранении тишины в эфире, не прибегая к помощи подметалы…

– Да, спасибо, аж настроение поднялось, – раздраженно перебила Фура. – Лаг, давай ты не будешь сочинять для них рекламные тексты.

Подметала опять просигналил: три резких звука один за другим.

– Бесполезно, – сказала Адрана. – У них было время, чтобы засечь первую серию локационных сигналов и остудить оружие.

– Верранвелл может хоть от носа до кормы обвешаться белыми флагами, ему это не поможет, – сказала Прозор.

– Лагганвор, – позвала Фура.

– Слушаю.

– Мы пошлем один-единственный сигнал. Дадим знать, что они ошиблись кораблем.

– Бесполезно.

– Я знаю, но мы все равно это сделаем. Ты видел дульные вспышки. Как считаешь, эскадра ближе чем в десяти тысячах лиг?

– Немного дальше. Но пожалуйста, не ставь наши жизни в зависимость от этой оценки.

Фура отстегнула микрофон трещальника. Вытерла его, поднесла к губам и нажала на тангенту.

– Это капитан Несс с солнечного парусника «Мстительница». Вы атакуете ни в чем не повинный корабль, «Веселую кобылу» под командованием капитана Верранвелла. Я призываю вас прекратить огонь.

Она отпустила переключатель и уже хотела повесить микрофон рядом с панелью управления, когда динамик проскрежетал:

– Трещальник, капитан Несс? К чему такой примитив, когда в вашем распоряжении прекрасные кости?

Это был ровный, уверенный, высокий голос, и по его тембру Фура предположила, что он принадлежит молодому человеку, возможно, даже не по годам развитому подростку. Она никогда раньше не слышала этот голос, но сейчас с убийственной ясностью узнала волю, сквозившую в нем.

Это тот самый человек, который недавно вторгся в разумы сестер.

Она слушала, не перебивая.

– По правде говоря, я ожидал угроз и бахвальства. Неужели вам хватило здравого смысла понять, что ваша карта бита? Не на той вы дистанции, чтобы уйти, и не та у вас огневая мощь, чтобы сопротивляться. – Он коротко рассмеялся. – Что ж, неплохая попытка отвлечь нас от цели. Но если бы ни в чем не повинный, по вашим словам, корабль действительно был таковым, разве его экипаж не представился бы сам или не попытался заявить о своей невиновности посредством черепа?

Фура тяжело вздохнула. Она все еще держала в руке микрофон, и для ответа на анонимную передачу требовалось одно нажатие кнопки.

Ее подталкивали к ответу, она это знала.

– Не доставляй ему такого удовольствия, – прошептала Адрана.

Фура повесила микрофон на место:

– Не доставлю.

Однако высокий, раздражающе уверенный голос снова сверлом проник в ее мозг, так же безжалостно, как в комнате костей. Она не знала ни имени, ни лица говорившего, но воображение уже стремилось заполнить пустоту.

Случалось ли ей кого-нибудь презирать с такой силой, невзирая на расстояние?..

– Одной трещальной передачи мало, чтобы нас засечь, – сказала Фура. – Но вторая могла бы им помочь. Как думаете, этот человек… этот мальчишка говорил от имени всей эскадры?

– Он говорил «я», – ответила Адрана. – Точно так же, как через череп.

– Я заметила. – Пальцы снова скрипнули. Между ними была только дыхаль, но Фуре будто наяву слышался влажный хруст костей и сухожилий под нажимом металла. – По крайней мере, он взял ответственность на себя. Я рада. Не будет никакой двусмысленности.

– Когда не будет? – спросила Адрана.

– Когда мы встретимся, – сказала Фура. – Это обязательно случится, и все плохо кончится для пацана. Я выдерну ему хребет собственными руками и запихну ему же в пасть. Но прежде… у нас есть незаконченное дело с капитаном Верранвеллом. – Она повысила голос и с ухмылкой сообщила всем: – Это безумие, спорить не стану. Но это и прекрасное безумие. Последнее, чего от нас ждут, – это риска, который не принесет нам никакой пользы. Мы повернем!

Глава 8

Меггери чихнула. У нее слезились глаза, в носу щипало от нюхательной соли, которой, вняв уговорам Фуры, воспользовался Эддралдер. Даже когда женщина полностью пришла в сознание, ее конечности продолжали непроизвольно подергиваться. Угрюмая, с ввалившимися глазами, она походила на куклу, которую ребенок в истерике швырнул на пол.

– Где я?

– Сейчас объясню, – сказала Фура, отстранив Эддралдера и поднеся к губам Меггери кружку с крышкой. – Но есть условия.

– Плевать на твои условия. Просто скажи, где я.

Фура вздохнула с преувеличенным терпением:

– Я отвечу на все вопросы, но ты не должна перебивать или придираться. Это избавит нас от многих неприятностей в долгосрочной перспективе.

Увитые синей паутиной татуировок руки Меггери лежали поверх тела, укрытого простыней и пристегнутого к койке. Фура коснулась одной из них, и Меггери вздрогнула, ощутив металл.

– Ты Меггери, – продолжила Фура. – Имя свое помнишь? Кивни, если да.

Меггери не кивнула, но ее глаза свирепо вспыхнули, и другого подтверждения не потребовалось.

– Хорошо. Начнем с главного. Ты была ионным мастером на корабле под названием «Веселая кобыла». – Фура сжала пальцы – жест влюбленной, которая доверяет некую тайну партнеру, – и ощутила грубый шрам на кисти, там, где у Меггери отсутствовал мизинец. – Я захватила ваш корабль, потому что надеялась добыть нужные мне вещи. Все прошло не так хорошо, как я рассчитывала. Ваши трюмы оказались почти пустыми, и – двойное невезение – тебя по ходу дела ранило. Я этого не хотела и не слишком рада случившемуся.

Меггери открыла рот, чтобы заговорить, но Фура отпустила ее руку и прикоснулась металлическим пальцем к губам раненой так быстро, словно придавила муху на лету.

– Я не Боса Сеннен. Я капитан Несс, как уже сказала по трещальнику, и я намеревалась взять только то, в чем нуждалась. Меггери, я пообещала твоему капитану две вещи. Во-первых, оставить ему все, что потребуется для исправления нанесенного ущерба. Во-вторых, позаботиться о пострадавших, и тут речь о тебе. Расскажи ей, Эддралдер, что произошло.

– Вы получили ожоги и сотрясение мозга.

– Да, – подхватила Фура, кивая с любезным видом. – И доктор Эддралдер, будучи преданным своему делу и добрым врачом, не позволил мне бросить тебя на произвол судьбы. Мы были вынуждены улететь, поэтому ты отправилась с нами на борту моего корабля, который зовется «Мстительница». Я намеревалась вернуть тебя Верранвеллу при первой же возможности. Мое намерение не изменилось.

– Тогда продолжай в том же духе.

– Так и сделаю, как только мы разберемся с новой трудностью. Ты помнишь, что по Собранию странствует некая эскадра? Ее еще называют эскадрой Инкассаторов-Защитников. Эти корабли ищут меня. Чтобы убить или захватить в плен, как получится.

– Не моя проблема.

– Верно… Точнее, было бы чудесно, окажись оно в самом деле так.

Меггери попыталась вырваться из оков, однако Эддралдер мягко положил руку ей на грудь:

– Пожалуйста, не надо. Ты все еще слаба, и ты все еще моя пациентка, и я совсем не готов снять с себя ответственность за твое благополучие.

– Они напали на «Веселую кобылу», – продолжила Фура. – Застигли обездвиженной и беззащитной, и все равно открыли огонь. Это не случайный огонь по своим, как бывает в бою. Они точно знали, что собой представляет твой корабль, и продолжали стрелять даже после того, как мы по трещальнику, рискуя подставиться, сообщили им об ошибке.

– К сожалению, – сказал доктор Эддралдер, – похоже, ошибки не было. Имело место намеренное нападение с целью удержать любые посторонние корабли от вмешательства в деятельность эскадры в будущем.

Голос Меггери от боли звучал хрипло:

– И каким же образом мы вмешались?

– Вы не вмешивались, – сказала Фура. – Не в прямом смысле слова. Твои друзья по экипажу занимались своими обычными делами. Эскадра, кто бы ею ни командовал, предпочитает иметь чистое поле боя. Наших недругов раздражает необходимость проводить различие между невинными частными агентами и реальной целью, поэтому они решили этого не делать. Звучит чудовищно, но такова правда.

Меггери нахмурилась:

– Ты тоже напала на нас.

– Знаю, это тяжело. Но прошу тебя понять, чем отличаются наши действия от действий эскадры. Мы хотели оставить вас живыми и способными продолжить путь и поступили именно так. А вот им подобная щепетильность не свойственна. – Фура прижала руку к груди. – Признаю, я пират. Даже не стыжусь этого слова. Чего уж там, я этим горжусь. – Она подняла металлическую руку, чтобы Меггери могла как следует полюбоваться ею. – Мне это дорого обошлось, но я не жалею. Я бы все повторила без колебаний ради того, что мне довелось увидеть и сделать. Однако я не убиваю без разбора и всегда беру ровно столько, сколько мне нужно. То, что сделали с твоей командой, – совсем другое дело, и я не позволю этому продолжаться. Мы возвращаемся к твоему кораблю – к тому, что от него осталось. Надеюсь, там есть выжившие, и если это так, ты с ними воссоединишься.

– Чтобы умереть?

– Как захочешь. Но я бы предложила альтернативу: присоединиться к нам.

Хмурый взгляд Меггери сменился испепеляюще-презрительным.

– Думаешь, я так легко перейду на другую сторону? Забуду свою родную команду и запишусь в ту, которая нас уничтожила?

– Ну что ты, вовсе нет. Я говорю о союзе: наши два корабля послужат общему делу. – Фура смягчила тон. – Мы вместе подлатаем «Веселую кобылу», сделаем ее лучше, чем была. Но вы не сможете вернуться домой. Инкассаторы такого не допустят после суда, который над вами свершили. Вас разыщут и заставят замолчать, вы и на миллион лиг не успеете отойти от Морозной Окраины. А если объединиться? Два хороших корабля – это сила, Меггери. Мы бы проворачивали дела, о каких ты и не мечтала… Правда, стоит взглянуть на эту перспективу хоть краешком глаза – и потеряешь покой. Я лишь начала воплощать задуманное в жизнь, а уже просыпаюсь по ночам в поту. Но я так или иначе доведу дело до конца, можешь не сомневаться. И тем не менее лучше иметь союзников, чем не иметь, и я не могу придумать лучшую отправную точку для их поиска, чем «Веселая кобыла» и ее команда.