Зов костяных кораблей

«Интересно, – подумал он, – сознательно ли так сделано – возможно, они полили все вокруг слюной старухи, и тогда остров будет тлеть очень долго, а вся жизнь на земле и под землей будет уничтожена». Джорон видел двигавшихся людей – что-то еще он рассмотреть не смог с такого большого расстояния, – они казались невероятно маленькими, но Джорон решил, что это не дети палубы, ведь у тех особая походка, их тела привыкли к корабельной качке, но эти люди ходили иначе. Они носили бочки, и он разглядел двух человек, которые опрокинули бочку и вылили содержимое на землю, а потом мужчину – он определенно был офицером; тот поднес к земле пылающий факел, и еще один участок земли охватил огонь.

– Они делают все, чтобы остров было невозможно использовать снова. – Джорон обнаружил, что произнес эти слова вслух.

Джорон замолчал, сказав себе, что он здесь совсем с другой целью. Ему не следовало оценивать тяжелое положение тех, кто все еще оставался на острове, или уничтожение города и страдать из-за его потери. Они примчались сюда, выяснить число врагов и их позиции, чтобы супруга корабля придумала план. Он направил подзорную трубу на гавань.

Костяные корабли – четырехреберный у причала и пара двухреберных. Один уже выходил в море, женщины и мужчины лазали по такелажу, крылья хлопали и наполнялись ветром, который дул так, что стал виден широко раскрытый глаз, нарисованный на одном из них. За кораблем Джорон увидел крылофлюки, похожие на его лодку, два из которых готовились следовать за костяным кораблем. Он быстро сосчитал все, что имелось в гавани, в том числе тех, кто выходил из бухты. Три костяных корабля, восемь крылофлюков. Довольно серьезная сила, более значительная, чем требовалось для удержания Безопасной гавани.

Джорон в последний раз быстро окинул все взглядом, отметил, что башни, стоявшие на концах пирса, сожжены, вероятно, защитниками острова, когда они поняли, что проиграли, заметил, что Безопасную гавань продолжают защищать корабли в гавани, дуга острова прикрывала их, как юбка, длинные каменные пирсы были готовы проломить корпуса неуклюжих кораблей. Затем он спрятал подзорную трубу в куртку и спустился вниз.

– Фарис! – крикнул Джорон. – Они нас увидели. Мы поворачиваем, нам нужно выжать максимальную скорость.

– Мы сможем убежать от них, хранитель палубы? – спросил Восар.

– Только если ветер переменится… – Он посмотрел в сторону каюты, где в тени спрятался Эйлерин, и увидел, как медленно колышется капюшон курсера, качавшего головой. – Но это маловероятно. Нам остается надеяться, что они не станут максимально напрягать своего ветрогона и не догонят нас до наступления ночи. Тогда мы сможем потушить тусклосветы и сбежать под покровом темноты.

– А если все пойдет по-другому, хранитель палубы? – спросила Фарис.

– В таком случае нам останется рассчитывать на то, что язык Квелл окажется достаточно быстрым, – сказала Квелл, которая сидела на носу лодки, прищурив ледяные голубые глаза, – слишком ярко светил Глаз Скирит, отражавшийся от воды миллионами ярких сполохов.

Она отрезала еще кусочек сушеного фрукта и положила в рот.

И тут началась настоящая работа. Крылья были зарифлены, веревки туго натянуты, маленький крыло-флюк развернулся и помчался по неспокойному морю, но его скорость являлась иллюзией, ведь ему приходилось двигаться вперед зигзагами, и это получалось мучительно медленно. Им приходилось постоянно менять положение парусов и работать рулевым веслом. Джорон выкрикивал приказы.

– Крен! – Лодка начала поворот, палуба опасно наклонилась.

– Берегите головы, приближается гик. – Ветер подхватил крыло, и подвижная часть рангоута вместе с гиком стала перемещаться над палубой, готовая в любой момент ударить зазевавшегося дитя палубы.

В те моменты, когда он не тянул веревки или не наклонялся в сторону, чтобы не дать лодке перевернуться, Джорон вытаскивал подзорную трубу и изучал горизонт.

Сначала море оставалось чистым, лишь над Безопасной гаванью поднимался дым.

Зигзагообразное движение вперед продолжалось, все руки тянули веревки.

И они повернули лодку.

– Крен! Берегите головы!

Когда Джорон снова достал подзорную трубу, он увидел точку на горизонте – ничто для тех, кто не смотрел внимательно. Возможно, морская птица. Но Джорон искал именно такие точки и сразу понял, что видит верхушку мачты костяного корабля, на которой сидел наблюдатель, Джорон не сомневался, что не ошибся. Обе руки на веревках.

– Крен! Берегите головы!

Точка увеличилась, и уже не требовалась подзорная труба, чтобы ее увидеть. Белая вспышка над серой водой. Все крылья из вариска, даже боковые, подняты для максимальной скорости. Красивое зрелище, но Джорону оно не казалось привлекательным – ведь он знал, что корабль несется за ними.

Обе руки на веревках.

И они повернули лодку.

– Крен! Берегите головы!

В подзорную трубу он уже видел команду, метавшуюся по такелажу, проверявшую веревки. Они натягивали их в тех случаях, когда требовалось, или отпускали, если возникала необходимость. Супруга корабля стояла на носу и наблюдала. Чуть дальше приготовились к стрельбе две команды дуголуков. За ними на палубе замер курсер, а перед главной мачтой устроился ветрогон, который, опустив голову, призывал нужный им ветер.

Обе руки на веревках.

И они повернули лодку.

– Крен! Берегите головы!

Появилось ли в его словах отчаяние? Была ли тревога в грязных пальцах, когда они затягивали узлы? Возникло ли отчаяние в темных глазах Анзир, когда она налегала на рулевое весло? Нет, во всяком случае, он не заметил. Если у команды такое же настроение, как у него, если их сердца трепетали в груди, они этого не показывали.

Значит, и он не покажет.

Или Джорон лишь надеялся, что все именно так.

Все руки на веревках.

И они повернули лодку.

– Крен! Берегите головы!

Никакого спасения, никаких шансов не остается. Костяной корабль сокращал расстояние с ними, не особенно напрягаясь; крылья легко принимали ветер, а супруга корабля явно пришла к выводу, что неспешное преследование позволит им догнать жертву до наступления темноты. Джорон знал, что она права, – вот если бы Старуха послала туман над морем, но Старуха редко слушает отчаявшихся детей палубы, в противном случае она потерпела бы поражение, ведь в мире не существует более опасного места, чем море.

Усталые руки на веревках.

И они повернули лодку.

– Крен! Берегите головы!

– Останавливаемся! – сказал Джорон. – Нам от них не убежать.

Он смотрел на приближавшийся корабль, который становился все больше, клюв черепа аракесиана на носу, пустые глазницы направлены на них. Эта голова была намного меньше черепа кейшана, который защищал «Дитя приливов», – тот станет основой для целого корабля, а теперь вернулись и другие аракесианы. Все, что им удалось сделать, все их жертвы и ужас – все оказалось напрасно. Война никогда не закончится.

С замершим сердцем Джорон помогал спускать крылья, а потом сбрасывать за борт стоп-камни, затем он повернулся к Квелл и заставил себя с ней заговорить.

– Я останусь в каюте, пока ты беседуешь с супругой корабля. Мой арбалет будет направлен на тебя, Квелл, – сказал Джорон, – и, если у меня возникнет подозрение, что ты намерена нас предать, ты умрешь первой, ты поняла?

Квелл смотрела на него прищурившись, словно от него исходил слишком яркий свет.

– Да, супруг корабля, – сказала она, и на ее губах появилась усмешка.

– Я хранитель палубы, – поправил Джорон.

– Вот как, – ответила Квелл. – Что ж, так тому и быть, я забыла, такое со мной бывает. Я часто вспоминаю счастливые дни, когда ты был супругом корабля.

Следует отдать должное Джорону, он не покраснел и не потерял самообладание, когда она попыталась напомнить ему о времени, когда он был лишь жалким подобием человека.

– Не забудь, что я сказал, Квелл. – Он показал ей маленький арбалет. – Постарайся вытащить нас из этой истории, сделай все, что потребуется.

– Все? – Она улыбнулась ему неприятной улыбкой.

– Да.

– Тогда даю тебе слово, – заявила она. – А я никогда не нарушаю свое слово.

Ее обещание прозвучало как угроза, и Джорон отвернулся, прежде чем она успела сказать еще что-нибудь оскорбительное для хранителя палубы. Однако Квелл промолчала, только рассмеялась, и он ушел в маленькую каюту, где сел так, что меч терся о его ногу, словно хотел ее разрезать, а рукоять маленького арбалета согревала руку. Джорон почувствовал, что находившийся у него за спиной курсер на него смотрит, но не знал, что сказать.

Костяной корабль довольно скоро их нагнал, его тень упала на крыло-флюк, закрыв собой тепло Глаза Скирит, отчего по телу Джорона прошла дрожь.

– Мастер флюк-лодки, – раздался крик. – Я Барнт Амстил, супруг корабля «Зуб кейшана».

– Я Квелл, супруга корабля, – прокричала в ответ Квелл, сворачивая веревку, – мастер этой лодки, сломайте ваши луки наудачу, хорошо?

Джорон наблюдал в дверную щель, над прицелом арбалета, но если Квелл и собиралась их предать, то вида она не подавала. Она не подала никакого сигнала супругу корабля «Зуб кейшана» и продолжала сворачивать веревку, словно ей не было никакого дела до происходящего.

– Вы приближались к городу, а потом повернули обратно. Именем Тиртендарн Джилбрин, что послужило причиной?

– Я слышала в таверне Бернсхъюма, что можно хорошо заработать, если проплыть немного дальше, под защитой доброй птицы, а я всегда была любительницей путешествий. – Она рассмеялась. – Очень люблю путешествовать.

– Однако ты повернула обратно, отказавшись от заработка, – сказал супруг корабля.

– Я увидела в подзорную трубу, что там остался только пепел, а пепел – не самый лучший товар для торговли, – ответила Квелл.

На некоторое время воцарилось молчание, и Джорон пожалел, что не может видеть Барнта. В поле его зрения были лишь белые кости борта костяного корабля.

– Безопасная гавань – это город предателей, – медленно заговорил супруг корабля. – Из чего следует, что я могу конфисковать все, что у вас есть. Твою лодку и груз. Я заберу их, а ты отправишься в Безопасную гавань как предательница, и там с тобой разберутся.

Джорон содрогнулся. Он не думал, что Квелл их предала, а если это и случилось, он ничего не заметил. Нет, просто они столкнулись с обычным поведением офицера флота, каким он представлял их прежде, – женщины и мужчины, которые готовы забрать все у менее удачливых, не слишком заботясь о том, справедливо они поступают или нет.

– О супруг корабля, – рассмеялась Квелл. – Мастер торговец, я веду линию Девы со всеми другими торговцами, и всем это известно. Вам нет никакой нужды…

– Целься! – раздался крик, и Джорон представил, как большие дуголуки корабля разворачиваются, чтобы стрелять по крыло-флюку – так наверняка все и происходило.

– Один момент, супруг корабля, – сказала Квелл, и теперь ее голос стал предельно серьезным. – Один момент, прежде чем ты отправишь меня к Старухе, тебе ведь он ничего не будет стоить?

– У тебя один момент, – последовал ответ.

– Эйлерин! – закричала Квелл.

Джорон почувствовал, что курсер у него за спиной напрягся, услышав свое имя. Он повернулся, но остался сидеть на месте.

– Эйлерин! – снова прокричала Квелл. – Иди сюда!

– Иди, – сказал Джорон.

Курсер не двигался.

– Я знаю, что ты ее боишься, – сказал Джорон как можно мягче, – большинство на борту так к ней относятся. Но нам всем сейчас грозит смертельная опасность, а супруга корабля сказала, что мы должны ей верить. Если у нее есть план спасения и требуешься ты, мы должны рискнуть.

– Я…

– Так бы хотела Миас, и это мой приказ. – Стал ли его голос излишне резким?

Курсер сидел совершенно неподвижно, потом коротко поклонился и встал, чтобы присоединиться к Квелл на палубе.

– Курсер, – сказал супруг корабля Амстил.

– Да, – ответила Квелл.

– У немногих торговцев есть курсеры.

– Да, не все могут их себе позволить, – добавила Квелл.

– Но почему меня это должно интересовать? Если не считать того, что твой груз может оказаться ценным? – спросил Амстил.

– На то есть множество причин, супруг корабля, – ответила Квелл. – Во-первых, убийство курсера не во время битвы приносит невезение, как и ветрогона; даже в сражении, об этом стоит подумать дважды. Во-вторых, как я уже сказала, у меня есть курсер, потому что я могу его себе позволить. В Бернсхъюме осталась моя семья и торговцы, которые знают о дороге кейшанов, по которой я летаю. И можешь не сомневаться, если я не вернусь, они, как и мои друзья, это узнают, и та великая семья, из которой ты происходишь, лишится ряда преимуществ в торговле.

– Ты мне угрожаешь, торговец? – осведомился Амстил.

Квелл рассмеялась и покачала головой.

– Только глупцы угрожают супругу корабля флота. Я мастер торговец, поэтому предлагаю тебе сделку, супруг корабля.

– И в чем она будет состоять? – Голос супруга корабля оставался холодным и равнодушным.

– Один момент, супруг корабля, – сказала Квелл.

Затем повернулась, оставив Эйлерина смущенно стоять на палубе, и вошла в каюту, где сидел Джорон.

– Отдай мне свой необычный меч, Твайнер, – сказала Квелл голосом хриплым, как погода дальнего севера.

Он почувствовал, как все лицо у него онемело.

– Мне подарила его Миас, – сказал он.

Глаза Квелл сверкнули, их затопил прилив злобы.

– Да, значит, это качественное оружие, – сказала Квелл. – Такой человек, как супруг корабля, сразу его оценит. И ему наверняка понравится необычный рисунок.

– У нас есть монеты, – негромко, но твердо ответил Джорон. – Миас дала нам вполне достаточно для подобной ситуации.

Квелл наклонилась вперед, и Джорон ощутил запах ее влажной одежды и неприятный аромат сладкого сока фрукта, который она так любила жевать.

– Амстил из старой и богатой семьи, деньги его не интересуют. Новизна, вот что поймает его на крючок, – заявила Квелл.

– Попробуй сначала монеты, – сказал Джорон.

– Если ты хочешь поспорить, – с усмешкой сказала Квелл, – я готова продолжать целый день, и тогда супругу корабля это надоест, он прикажет стрелять из луков или спустится к нам на палубу.

Джорон понимал, что у него нет выхода, и начал отстегивать пояс.

– Я этого не забуду, Квелл, – пообещал Джорон. – Ты так поступаешь, чтобы меня унизить. – И он вложил меч в ножнах в ее руку.

– Я бы никогда так не поступила, супруг корабля, – сказала она и вышла из каюты.

– У меня есть клинок, супруг корабля, – сказала она, – и он очень хорош. – И Квелл швырнула его на палубу «Зуба кейшана».

Джорон услышал, как Амстил его поймал и вытащил клинок из ножен. Вне всякого сомнения, он его изучал.

– Да, превосходное оружие. – Последовала пауза. – Полагаю, торговец, необходимость расстаться с такой ценной вещью станет для тебя уроком. Никогда не возвращайся сюда, ты меня слышала?

– У меня нет никакого желания сюда возвращаться, супруг корабля, – сказала Квелл.

Затем супруг корабля отдал приказ, и команда стала спускать крылья, чтобы позволить «Зубу кейшана» развернуться и двигаться обратно против ветра.

Джорон представил, какие бы чувства он испытал, если бы положил руки на тонкую шею Квелл и сжимал их до тех пор, пока она не перестанет дышать.

11

Самая черная команда в море

«Дитя приливов» стоял на месте в окружении небольшой флотилии кораблей, три из которых были костяными – два все еще требовали серьезного ремонта, и мастер Коксвард нетерпеливо вздыхал и потирал руки, так ему хотелось поскорее приступить к делу: «Супруга корабля, тут работы всего на несколько дней». Но у Миас не было времени для подобных вещей. Она собрала всех супругов кораблей своего флота у себя в каюте и усадила за стол вместе с хранителями палубы.

Брекир и Вулс с «Оскаленного зуба», Колт и Рулфар с «Клюва Скирита», каждая супруга корабля надела свои лучшие разноцветные одежды, с краской приветствия под ногтями; хранители палубы, слегка менее разноцветные вторые офицеры, стояли у них за спиной, и все внимание сосредоточилось на Миас. Они поели за письменным столом, затем остатки еды убрали и принесли доски из джиона, чтобы все могли сесть, и Миас расположила тарелки, соусники, чашки и вилки, чтобы изобразить Безопасную гавань.

– Вот наша цель, девочки и мальчики, – сказала она. – Джорон видел два двухреберных корабля и один четырехреберный. И еще у них есть примерно восемь флюк-лодок. Иными словами, около ста пятидесяти человек на каждый двухреберник, двести пятьдесят на четырехребернике, ну и следует добавить еще двести на флюк-лодках.

Она посмотрела на серьезные лица сидевших за столом. Брекир выглядела несчастной, ее удлиненное лицо хмурилось. Туссана было трудно читать; его круглое лицо оставалось веселым, как и всегда, но ходили слухи, будто разум его покинул после особо жестокого сражения, и хранитель палубы, Бинин, является единственным, кто поддерживает на плаву поврежденный «Клюв Скирит». Колт с «Острого ситера» был его противоположностью, мысли сразу отражались на обветренном морщинистом лице, и все они не сулили ничего хорошего. Суровый боец, возможно, он даже слишком любил сражения; его хранитель палубы никогда не открывал рот, лишь сидел у него за спиной со свирепым лицом. В их отношениях чувствовалось очень серьезное напряжение.

– Восемьсот человек, – со смешком сказал Туссан. – И мы можем добавить еще сотню морских гвардейцев, ведь речь шла только о командах. А у нас всего четыре сотни – если мы поведем в сражение всех. И только «Дитя приливов» и «Оскаленный зуб» способны сражаться по-настоящему.

– Говори за себя, – сказал Колт и покрутил головой – худощавый мужчина, маленький, но состоявший из сплошных мускулов, он казался столь же напряженным и жестким, как натянутая старая веревка. – Пусть «Острый ситер» не в самом лучшем состоянии, у него есть повреждения, но его нельзя назвать выбывшим из игры. Моя команда будет сражаться.

Он втянул в себя воздух, у него отсутствовал один клык, и он заменил его металлическим зубом. Сидевший у него за спиной хранитель палубы Рулфар смотрел в пол.

– Все это представляется мне превосходным, – продолжал супруг корабля Туссан с широкой улыбкой, многочисленные перья на его шляпе с двумя хвостами покачивались, пока он говорил. – И какой замечательный обед устроила для нас супруга корабля Миас. Я думаю, мы все должны отдать ему должное. – Его последние слова встретило молчание, ведь обед получился далеко не самым удачным.

Еда была несвежей, а разговор – напряженным после известия о смерти Аррина – хотя собравшиеся совсем на него не походили, все относились к нему с уважением.

– Я считаю, – заговорила Миас, – что моя мать нас недооценила. И полагаю, несмотря на ваши сомнения, что мы сумеем захватить Безопасную гавань на то время, которое нам потребуется.

– Почему ты считаешь, что нас недооценивают? – спросил Бинин.

– Моя мать была невысокого мнения о Безопасной гавани и послала только своих мужчин, чтобы ее захватить, – ответила Миас.

– Ты считаешь, что мужчины не могут быть хорошими супругами корабля? – спросил Джорон.

Его вопрос прозвучал излишне резко, и, хотя Миас ничего не сказала о том, что он лишился своего клинка, он считал, что подвел ее. И чувствовал, что она должна быть разочарована.

– Нет, я считаю, что мужчины могут быть прекрасными супругами корабля, Джорон. Однако моя мать придерживается старомодных взглядов.

– Все эти разговоры о твоей матери, – вмешался Колт. – Ты хочешь совершить рейд на Безопасную гавань только для того, чтобы причинить ей вред, Миас? – Он посмотрел на всех, кто сидел за столом, по очереди заглядывая им в глаза. – Пойми меня правильно, я ничего не имею против. Месть – отличный повод для войны.

– И для того, чтобы погубить то, за что мы боролись, – возразил Бинин. – Колт знаменит своей любовью к войне, но это не делает нашу маленькую команду кораблей способной сражаться с силами, собранными в Безопасной гавани, – не говоря уже о том, что мы ничего не получим даже в случае победы.

– Это будет славная победа, Бинин, – сказал Туссан своему хранителю палубы. – Только Скирит знает, почему ты пытаешься все испортить.

– Я склонна согласиться с Бинином, – сказала Брекир.

– Да, конечно, – проворчал Колт, но в его голосе не было ни малейшего дружелюбия.

– Нам лучше дать нашему флоту возможность отдохнуть. Мы не спешим расставаться с собственными жизнями, Колт. – И если бы в этот момент Миас не вмешалась, мечи покинули бы ножны.

– Брекир права, мы не сможем одержать победу в прямом сражении, – сказала Миас. – Но и ты, Колт, прав, я бы с удовольствием нанесла урон моей матери. Я планирую это сделать так, чтобы не пришлось сражаться со всеми силами, стоящими в Безопасной гавани, когда нам пришлось бы вести схватку корабль против корабля – в такой битве мы почти наверняка потерпим поражение.

– Но это в любом случае огромный риск, – сказал Бинин. – Почему бы нам просто не улететь подальше отсюда? Именно так нас просил поступить Аррин.

– Но Аррин ничего не знал о корабле из коричневых костей, который мы тащим на буксире, Бинин, а также о том, что находилось на его нижней палубе. – Она поочередно посмотрела каждому в глаза. – Корабль с его ужасным грузом где-то ждут.

– Ты думаешь, они атаковали Безопасную гавань после того, как корабль не пришел в какой-то порт? – спросил Туссан, и все к нему повернулись. Его лицо, остававшееся до этого момента серьезным, внезапно исказила странная усмешка. – Так, мимолетная идея, не более того. Я потакаю всем своим желаниям.

По губам Миас пробежала быстрая улыбка, легкий ветерок эмоций.

– Нет, – возразила она. – Время совсем неподходящее, но, если люди на борту являются каким-то ресурсом, значит, он все еще востребован. Рыбачка рассказала нам, что на острове есть коричневые кости, поэтому они ждут, что туда вернутся другие корабли, чтобы забрать то, что осталось. Сколько их там, Джорон?

– Я видел работавших сотню человек, – ответил он.

– Значит, мы можем считать, что их там больше. И они не станут отпускать всех сразу, а только тех, кого сумеют контролировать, – сказала Миас.

– И что с того? – спросил Колт. – Ты планируешь полететь в гавань на корабле из коричневых костей и просто погрузить туда наших людей, даже не обнажив мечей?

– Только не надо так разочарованно на меня смотреть, Колт. Конечно нет. Там должны быть кодовые сигналы флагами для любого корабля, входящего в гавань. Нет, мой план включает много насилия, об этом можешь не беспокоиться. А какой будет моя роль? Ну если честно, то никакой.

– Ты слишком ценная, чтобы подвергаться опасности, – сказал Туссан, обмахивая лицо веером.

Когда-то он был привлекательным мужчиной, привилегированным избранником, но невоздержанность испортила его внешность и тело, а многие говорили, что пострадал также и разум.

– Ничего подобного, Туссан, – возразила Миас. – Но я узнаваема, как и «Дитя приливов». Это будет короткая атака с последующим бегством, и мы не можем рисковать, чтобы «Дитя приливов» узнали те, кто остались на острове. Мы – единственный корабль, который безопасно отправить в Бернсхъюм.

– Ты полагаешь, что она до сих пор не знает про тебя, – сказала Брекир.

– Я должна сделать такой вывод, – сказала Миас. – Что-то происходит с коричневыми костями, и мне это не нравится. Если мы сумеем выяснить, в чем дело, показать людям тот ужас, которому стали свидетелями, у нас появятся шансы свергнуть мою мать. Мы отомстим за Безопасную гавань и сделаем шаг к серьезным переменам.

– А ты получишь огромную славу, вне всякого сомнения, – усмехнулся Колт.

– Да, верно, Колт. И тогда я получу серьезную власть над островами и смогу вернуть вас к нормальной жизни. Черных кораблей больше не будет. И не будет войны.

– Больше не будет войны, – тихо сказал он. – Но зачем я тогда вообще нужен, Миас?

– Война не закончится быстро, Колт, не переживай. Тебе еще хватит сражений. Но сначала Безопасная гавань.

– И в чем состоит твой план, Миас? – Голос Колта превратился в тихое рычание.

– «Дитя приливов» и я останемся здесь вместе с «Клювом Скирит» и «Острым ситером», Брекир с «Оскаленным зубом» мы снарядим для хорошей скорости – это вполне возможно, и нам потребуется максимальное количество больших флюк-лодок.

– «Ситер» может сражаться, его нет нужды оставлять здесь, – резко возразил Колт.

– Но «Ситер» не должен сражаться, Колт, – сказала Миас. – Если все закончится поединками корабля против корабля, то мы проиграли. – Она оглядела собравшихся за столом. – Вот мой план. Брекир, ты приближаешься под покровом ночи к дальней части острова и высаживаешь отряд, который должен выйти к городу с другой стороны. Глупо заставлять пленников работать, темнота делает их дерзкими, у них появляются шансы для побега. Я надеюсь, что, если мы проберемся туда ночью, пленные, которых видел Джорон, будут в лагере.