Фикция

***

Утром я стояла у окна, когда после стука в комнату вошел Леонид с очередной дозой лекарств. Управляющий пристально проследил за тем, чтобы я выпила таблетки, запила водой и только потом ушел. Закрыв за ним дверь, я выплюнула таблетки на ладонь и принялась искать место, куда их спрятать.

В шкафу оказалась пустая коробка из-под обуви. В ней таблетки и остались. После я с облегчением закрыла дверцу шкафа, согласовав со своим отражением в зеркале, что поступаю верно.

Глава 5

Отправив дочек в школу вместе с Никитой, Аня собиралась на работу, когда в квартире раздался звонок в дверь.

– Снова Анжела что-то забыла… – сурово пробубнила Аня.

Но когда открыла дверь, то опешила:

– Оля… О господи, как ты добралась?

Я пожала плечами.

– Входи скорее, – втянула оня меня за руку в квартиру. – Раздевайся, проходи. Мне правда на работу выходить через полчаса. Чай, кофе?

– Ничего, – я прошла за подругой на кухню и присела за стол. – Где ты работаешь?

– Медсестрой в роддоме, – суетилась Аня.

– И тебя не пугает там кровь… Шприцы? – меня передернуло. – Вы прям семья медиков.

Аня что-то хотела сказать, но сдержалась.

– Ты выяснила про ребенка?

– Да. Леша поставил укол, чтобы не спровоцировать новый приступ. Рассказал, а я забыла.

– Честно говоря, я даже не знала, что ты была беременна, – озадаченная Аня тоже присела за стол.

У меня же сжималось сердце до слез в глазах. Но я дала себе обещание, что рано или поздно добьюсь правды! И не просто подтверждения, что этот шрам после кесарева, что само собой разумеется, а правды, что случилось с моим ребенком… И что-то внутри меня подсказывало, что требуется поставить боль на второе место, а за место набраться стойкости и терпения.

– Оль, какие таблетки ты принимаешь? – вернула меня из размышлений подруга.

– Две белых плоских, одна розовая…

Аня рассмеялась:

– Мне это мало о чем говорит.

– Сегодня я не пила таблетки.

– Вот и правильно, мне кажется, придурок этот кормит тебя колесами, чтобы вы вместе оставались.

– Согласна.

– Кстати, ты помнишь загородный домик?

Я задумалась:

– Там еще фургончик был…

– Да, и наша мать жила там, пока не умерла. Может, ребенок там?

– Нет, Ань, я чувствую его нет в живых. И мне нужно знать, почему!

***

Остановив машину поздним вечером у ограды загородного домика, Алексей помог выбраться Маше.

– Как тут классно, – довольная Маша вдохнула морозный воздух. – И мне очень нравятся сосны возле дома. Деревья создают атмосферу спокойствия и свежести. Здесь нет той надоедливой городской суеты.

– Так оставайся тут жить, – предложил Алексей. – У нас скоро родится ребенок. И…

– Это верно, но только после того, как я все куплю для малыша и пройду последние обследования перед родами.

Алексей обнял Машу. Нет, Князев не любил ее до безумия, до умопомрачения, как Ольгу, а оставался с Машей только потому, что она ждала от него ребенка.

И из окна не завешенного шторками домика, в который Князев провел свою вторую пассию, было видно, как они сидели на диванчике возле растопленного камина и о чем-то говорили.

Не принуждена была Маша, ее довольная улыбка часто возникала на лице. Но вот Алексей каждый раз сожалел, что в прошлом сорвался, сделав Машу любовницей, и теперь, как наказание за грех, Князеву приходится разрываться на две семьи. Вот бы повернуть время вспять…

***

Неожиданно выпавший вечерний снег быстро покрыл пуховым одеялом садовые качели, замершую серую беседку и крыши домов, мгновенно украсив пушистыми сугробами весь двор. Каждая объёмная снежинка, словно комочек ваты, виделась в свете дворовых фонариков, создавая непроглядную зимнюю стену.

Переполошенный Леонид без верхней одежды выбежал из дома, увидев меня, резвящуюся в снегу:

– Ольга…

– Что? – обернулась я, перестав кружиться. – Я вышла подышать свежим воздухом. Дома уже не выносимо! Я никуда не ушла, не волнуйся.

– Как никуда? Вас по сей час не было дома.

– А-а, это я гуляла в округе. Просто гуляла и никуда не уходила. Клянусь, Леонид, я устала дома. А после прогулки легче стало и жить захотелось.

– Мы пропустили дневной прием таблеток.

– О нет… – я приложила ладони в мокрых варежках к разгоряченным красным щекам. – Я не хотела… Леонид, давайте не будем об этом говорить Леше, умоляю? Я его очень люблю. И не хочу разочаровывать. Ну, Леонид, миленький, пожалуйста?

И, кажется, управляющий согласился молча, не подав и знака.

– Леонид, ты чудо! – приобняла старичка я и чмокнула в щечку. – Пойдемте быстрее принимать вечернюю дозу. И вообще, вы можете простудиться, как и я в тот раз, когда выскочила в одном платье.

– Если бы в этот момент возвратился Алексей, то голову мне оторвал, увидев вас на улице.

– Давайте поскорее заметем следы? – повела я управляющего в дом.

Но Леониду стало как-то не по себе от последних услышанных слов, отчего старичок, шагая вперед, на миг перестал дышать, не моргая, глядя вперед.

Я проснулась утром одна в постели и еще притворяясь, что сплю, прищурилась, но окончательно убедившись, что в комнате больше никого нет, встала. На часах еще довольно таки ранее время, а это значит, я успею кое-что сделать!

Голова свежа и разумна, рассудок внимателен и не помутнен. Улучшения после спонтанного игнора злосчастных таблеток заставляли меня больше не допускать их приема. Я выведу Лешу на чистую воду! Жизнь безжалостно поставила меня в тупик, но я хитрее и умнее ее. А еще чувствую неисчерпаемое количество сил, чтобы бороться с Князевым и с его сплетением неразберих, которыми он меня окутывает, как паук свою жертву паутиной.

***

В кабинет Алексея ворвалась переполошенная Вера:

– Алексей Максимович, каннибал сбежал…

– Как сбежал?

– Его пришли кормить, но клетка была открытая и пустая.

В подвале психдиспансера Алексей удостоверился в словах медсестры: морща нос от резкого, едва сладковатого запаха и ощущая вновь першение в горле, Алексей стоял и длительно вглядывался в полутьму карцера, надеясь, что все ошиблись и в конце концов, когда глаза привыкнут к темноте, он рассмотрит у стены очертания своего пациента. Затем не торопливо оглядел железные стены и ржавый пол, выбежал в коридор, пару секунд постоял, схватившись за голову, и после достал сотовый телефон.

– Алексей Максимович, охрана сообщила об инциденте в полицию и уже обыскивает корпуса… – произнесла за спиной Вера.

Заведующий остановил ее, подняв вверх указательный палец:

– Алло, Костян у нас тут… Как на опознание? Хорошо, буду.

***

Когда Леонид шел по коридору, то ступнями почувствовал сквозняк. Он вырывался невидимым потоком из под закрытой двери спальни. Вернувшись на пару шагов обратно, старичок ворвался в комнату, чуть не схватив инфаркт, поддавшись сильному беспокойству.

– О боже, нет… Оля, дочка, нет… – принялся причитать управляющий. Закрыв гримасу кошмара на лице ладонями.

Я выглянула из-под одеяла:

– Леонид, что случилось?

Белее зимнего снега управляющий обернулся, при этом облегченно приподняв руки ввысь:

– О-о, Оленька, слава богу!

– Ты решил, что я сбежала?

– Если честно, да, – уже подрагивая от пережитого испуга, Леонид подошел ближе к кровати.

– Я открыла окно, потому что не хватало воздуха, и уснула. Успокойся, все хорошо. У меня даже аппетит разыгрался. Иди в столовую. Я оденусь и спущусь.

– Да, конечно, – управляющий остался безумно рад тому, что в конечном итоге я дома, да еще и голодна.

– И Леонид, закрой за собой дверь, а то я…

– Да-да, конечно!

Услышав звук закрытой двери, я скинула с себя одеяло и спустила на пол ноги в обуви, сидя на кровати в зимнем комбинезоне.

– Как вовремя я успела вернуться… – перевела я дух.

***

В секционной комнате стояли Алексей с Константином и с судмедэкспертом. Андрей убрал простынь с обезглавленного тела, у которого от паха до шеи зиял разрез, зашитый темными нитками.

– Уже успели вскрыть? – тихонько удивился Алексей.

– Мужчина в возрасте пятидесяти лет. Смерть наступила в результате отсечения головы. В желудке очень много крови, – рассказывал Андрей. – Пищи не обнаружено, поэтому вначале я подумал, что он бомж. У убитого воспаление сосудов сердца, образование тромбов, разрушенные клетки печени и был высокий риск заражения гепатитом, отчего следует, что убитый был либо наркоманом, либо проходил лечение в психиатрической больнице. Пример с бомжом отметаем, люди данного типа склонны в большей степени к алкоголю.

– Либо твой беженец, – обратился к другу Костя. – Опознавательные знаки, шрамы?

Алексей задумался:

– А можно перевернуть тело?

Андрей кивнул и позвал санитара. Вместе работники морга исполнили просьбу.

– Посмотри, как идеально отсечена голова, – кивнул Косте Андрей. – Будто тело с хирургического стола перенеслось на улицы нашего города…

И пока судмедэксперт рассказывал оперу другие детали смерти, они ни сразу заметили побледневшего Алексея.

– Лех, ты чего? – испугался Костя.

– Ну и атмосфера здесь… – хрипловато произнес Князев, выставив руку вперед.

– Ты чего, слабака сюда привел? – возмутился Артем.

– Да какой он слабак, – принялся оправдываться Костя. – У Леши высшее образование, мединститут. Леха у нас всегда переживает за своих пациентов, какими отмороженными они бы не были. Лех, ну ты чего?

– У меня так не пахнет мертвечиной.

– Леху сходу исключаем из списка подозреваемых, – пошутил Андрей

И рассмеялся совместно с Костей, когда Князев синел и готов был прилечь на рядом стоящий стол.

– Я пошел… – не выдержал Алексей и рванул к выходу.

– Лех, что скажешь-то? – спросил Костя. – Или позже вынесешь вердикт?

– Да, давай консилиум соберем вдвоем, без трупа.

На крыльце морга Алексей поспешил подкурить сигарету.

– Ты чего расстроился? – вышел следом Костя и тоже подкурил. – Последствий испугался или за этого упыря распереживался?

Сделав затяжку, Князев выпустил дым и махнул рукою:

– Все сразу. Ненавижу три запаха: у себя хлорки, в морге крови и у тебя липкой грязи.

– Разве грязь пахнет? – удивился Беркутов.

– В отделении полиции всегда.

Вечером в конце смены Алексей стоял в подвале в длинном, едва освещенном коридоре и вытирал со лба пот от духоты, как вдруг колючий зимний ветерок донесся до его лица. Князев насторожился и отправился вперед в темноту, к концу коридора, где стали слышны хлопки железа, которые издавала открытая дверь.

Всю дорогу до загородного домика Алексей нервничал, не соблюдая скоростной режим, благо по дороге изредка встречались машины и не стояло постов ДПС. Длинная, казалось, нескончаемая дорога пару раз пересекалась с железнодорожными путями, наконец обросла по сторонам высочайшими соснами, которые сгустились в лес. Но вот и знакомый перекресток, который Князев поскорей желал проехать, но в то же время, противореча спешке, страшился добраться до места, особенно когда попал в глухой коттеджный поселок. Сбавив скорость, доехал до окраины и резко притормозил возле ограды загородного дома.

Здесь окружала кромешная тьма, и в ограде дом встречал темными глазницами окнами и холодом. При минусовой температуре улицы Алексей второпях покинул машину и сразу вошел в гараж, присоединенный к коттеджу, где принялся пристально осматривать фургончик…

Глава 6

Я вышла из фазы сна резко. Ночью было тяжело дышать, оттого, что Лешина рука тяжелым грузом лежала на моей шее, а после, убрав которую, больше не удалось уснуть. В душе таилось состояние интенсивной, удушающей тревоги, будто бы перед страшной угрозой.

’’Только перед какой?’’ Как гром прогремел в голове вопрос. ’’Могло ли это быть от неизвестности, оттого что в дальнейшем я вижу пустоту за отсутствием цели и от тяжести отношений? Мне жутко рядом с Лешей, мне тоскливо в этом доме. Меня давят мысли о том, что я должна быть рядом с Костей, но это не возможно…’’

Этот критичный клубок мыслей не позволял заснуть. Страх вместе с кровью растекался по венам, противным холодком сковывая тело. А это чувство угрозы иное, я его различаю, отделяя от страха. Конечно, к угрозе тоже можно испытывать страх, но тем ни менее, это другое чувство. Я не понимала источник тревожности, но ощущала давление на меня, цепкую хватку за горло, будто шипы строгого ошейника для собаки, которая решила действовать самостоятельно, но полностью зависит от владельца и подчиняется ему.

Постаравшись не нарушить давящую тишину глубоким вдохом, я присела в кровати, опустив голову на колени, и после испугалась, что тем самым разбудила Лешу. Но тот, повернувшись ко мне спиной, продолжал похрапывать во сне.

Выбравшись из комнаты на цыпочках, я спустилась на первый этаж, дошла до Лешиного кабинета, где включила свет, прикрыв за собой дверь, подошла к окну, вглядываясь в ночь, которую освещали дорожные фонари. Хотелось научиться пройти сквозь стеклянную преграду, чтоб улететь отсюда и раствориться в размеренной темноте за оградой, там, где нет владений Леши, там, где им не пахнет. Хотелось научиться у ночи спокойствию, хотелось им насытить душу сполна и никогда не возвращаться обратно!

И вновь из груди вырвался тяжкий вдох, когда я присела в кресло за стол, на котором лежал Лешин телефон напротив меня. В этот момент дисплей засветился, на котором было видно новое сообщение от некой Машеньки. Не знаю зачем, но я взяла в руки телефон, ощутив мерзкое гневное чувство. Я тапнула на сообщение, обнаружив пикантную переписку с другой женщиной, того, кто не хочет меня отпускать.

И к Леше, которого я боялась с секунду назад я ощутила обезумевшее чувство раздражения и злости, что, как оказалось не в силах контролировать, как вампир при виде крови. Мне захотелось в этот момент ворваться в спальню и оторвать Князеву башку.

Я вскочила из-за стола, не намеренно что-то уронив, что очень звучно шлепнулось на пол, и это обстоятельство заставила забыть о ярости и немедля опуститься на колени. Рядом лежал толстый ежедневник, напичканный лишними листками бумаги и клейкими цветными полосками для заметок, а пошарканная коричневая обложка под кожу оказалась знакома. Когда я взяла блокнот в руки, из него высыпалось несколько фото не большого размера.

– Черт… – осеклась я.

Моя неосторожность теперь приведет к тому, что Князев решит, что я роюсь в его вещах, а мне этого, естественно, не хотелось. На какой странице блокнота они лежали?

Собрав небрежно фотографии в свободную руку, я встала на ноги, положила блокнот на стол, и когда перевернула снимки лицевой стороной к себе, мои глаза наполнились неподдельным одичавшим страхом. Мозг пытался обработать информацию о том, какие жуткие опыты на них изображены, и тем страшнее становилось под бешеный стук сердца, готового выломать ребра. Глаза мои стали шире, брови взметнулись вверх, а изо рта послышался дикий вопль.

Краски в комнате собрались в кучу и завертелись в карусель, и тут же я очутилась в темноте, что постепенно светлела, становясь красной. Красное пространство обратилось в пудру, что плясала вокруг меня, как на пленке барабана, но тут же, принимая густую консистенцию, стала красной пузырящейся жидкостью, слегка посветлела и полилась кровью.

Чья-то рука мягко приземлилась на мое плечо. Я обернулась, столкнувшись с обезглавленной рваной шеей, из которой попеременно струилась фонтаном вверх темная кровь.

***

Костя жил в самом незаурядном доме без излишеств старого частного городского сектора.

Даже не глядя на бессонную ночь, Беркутов встал рано и на удивление не выглядел как разбитое корыто, как чаще всего случается после рабочей недели. И в свой выходной, он первым делом решил смотаться на пустырь за городом, где нашли уже второй обезглавленный труп. Выпив крепкий кофе без сахара, Беркутов поставил кружку возле раковины, надел осеннюю куртку, обулся и вышел к машине, которую успел поставить на прогрев.

Шумные городские улицы, утонувшие в снегу и дороги в грязных снежных накатах сменились тишиной и белоснежным широким полем. Искристый снег идеальным покрывалом скрыл все несовершенства осеннего заросшего поля и даже припорошили уже все следы недавней находки.

Не успел Костя выйти из машины, как на сотовый раздался звонок:

– Алло, мам по работе нужно срочно… Нет, я не с Диной, – Беркутов вдохнул: – Я знаю, я помню. Мам, смотаюсь по делам и приеду за Мишей. Я тоже по нему скучаю. Все, давай, мне некогда!

Костя покачал головой и бросил телефон на соседнее сиденье:

– Брошу сейчас работу и обеспечивайте нас с внуком!

***

Ничего вразумительного мне в голову не пришло, как резко вскочить с постели.

– Тише-тише, – уложил Алексей меня обратно.

Я смотрела на него настороженно и со страхом, который троекратно перекрывал прежние страхи, хотя и пробовала маскировать это чувство.

– Ольга, что происходит? – набросился Леша на меня.

’’Да, в смысле? Он зверь, а меня терроризирует подобного рода вопросами! Но я не самоубийца на них отвечать.’’

– Ты меня слышала? Что ты увидела в моем кабинете?

– Алексей, не надо так, – вступился взволнованный Леонид.

– Ты наверное не понимаешь? – развернулся к нему Князев. – Если она все вспомнит, у нас не останется выбора…

Леша принялся метаться по моей комнате.

’’Какого выбора? Они меня убьют, отрубят голову и сфотают? Пополнив фоткой с моим обезглавленным трупом в тот блокнот…’’ Я, сделав попытку проглотить ком, вставший поперек горла, закашляла.

– Принесу воды и таблетки. И пойдемте завтракать, – метнулся Леонид.

А мне больше ничего не оставалось, как и дальше притворяться, что я не помню тех жутких фотографий, от которых кровь стынет в жилах.

Алексей присел на край кровати, взяв мою ладонь в свою горячую лапищу:

– Все будет хорошо… Слышишь?

Непроизвольно меня отстранило от него и даже остановилось дыхание. Я попыталась взять себя в руки, стараясь продолжать притворяться дальше. Я чувствовала, что он заметил мою реакцию, которая вроде и не интересовала его и в тоже время отражалась болью в глазах.

***

Минуя фойе, Алексей вошел в приемный кабинет, где его ожидала Маша.

– Привет, милая.

– Привет, – напряженно ответила медсестра.

– Уже решила выйти на работу?

– Я в порядке, с нами все хорошо. Мы с малышом соскучились по папочке. А вот папочка по нам, видимо, нет.

– Почему ты так решила? – напрягся Князев, стоя к ней спиной.

Он выкладывал из портмоне на стол папки с бумагами, поверх которых положил ежедневник, тот самый, с потертой коричневой обложкой под кожу.

– Ты нам не ответил ни на одно сообщение и сейчас даже не поцеловал.

– Маш, – развернулся Алексей. – Дорогая, у нас не те отношения, ты же в курсе. У меня жена…

– Зачем она тебе? – со слезами возразила Мария. – Она тебя не любит!

– Маша, перестань, – терпеливо попросил Леша и подошел к ней очень близко. – Мне очень жаль, что мы не встретились раньше, но как бы мне не хотелось, я ничего не в силах изменить.

Всхлипнув, Маша зажмурилась, не в силах сдержать поток слез.

– Солнце мое, – Алексей ладонями коснулся ее щек, пытаясь заглянуть в глаза, которые расстроенная девушка прятала. – Ты надумала переезжать в загородный дом?

Без стука в кабинет влетела разгневанная Аня и, застав брата с медсестрой на поцелуе, остолбенела.

Маша отскочила от возлюбленного.

– Машенька, оставь нас, пожалуйста? – спокойно попросил Леша.

– Машенька? – возмущенно переспросила Аня, проводив медсестру негодующим взглядом. – Леша, это что было?

– Тебя стучаться не учили? – Князев подошел к столу, поправив кипу карт. – И вообще, у меня нет времени на глупости. Давай ближе к делу!

– Ты что, совсем идиот? – на той же ноте продолжила сестра.

– Не смей здесь кричать! – подскочил к ней Леша, теряя терпение. – Что тебя так возмутило, моя любовница или то, что я не скрываю данного? А за коим хреном после ее отношений с Костей.

– Так отпусти Олю! Зачем ты ее держишь?

– Ты за этим пришла? – усмехнулся Князев. – Забыла, как увела женатика из семьи, чтобы он просиживал твой диван, а ты ублажала его, дура.

Аня присмирела.

– А шрам у Оли на животе… Где ты прячешь ее ребенка?

Алексей громко и истерично рассмеялся, расставив руки в стороны:

– Я что, похож на дебила, который станет прятать детей? Совсем с катушек съехала? Она была беременна от Беркутова, когда попала в аварию. У нее началось кровотечение, отчего этого выродка пришлось вырезать вместе с маткой.

Громко вдохнув, Аня прижала ладонь ко рту.

– Ей все равно нельзя рожать!

– Да кто ты такой, чтобы…

Посчитав откровение за слабость, Леша влепил сестре смачную пощечину, оставшись еще с некое время в бешенстве, которое руководило им разнести здесь все к чертовой матери.

Аня расширила глаза, в которых смешались обида и испуг, и приложила ладонь к красной щеке.

– Пошла вон отсюда, – заорал Князев. – И не приведи господь ты расскажешь об этом Оле, я тебе голову оторву!

Сдерживая слезы и ненависть к брату, Аня вылетела из кабинета.

Усевшись за стол, Алексей подпер голову руками, уже горько сожалея о том, как поступил с сестрой. Удушающее раскаяние в дурном поступке сменилось злобой на самого себя. В это невозможно поверить, но Леша очень любил Аню, и для него она так и осталась маленькой беззащитной малышкой, которую всегда приходилось защищать от выпивающей матери.

Закрыв глаза, Алексей стиснул зубы, готовый прослезиться, и чтобы отвлечься, притянул ежедневник к себе, открыв его почти сначала:

’’Голова донора отвергла напрочь тело реципиента, и наоборот…’’

Читал Князев про себя, отчетливо вспомнив тот день: руки в окровавленных перчатках при записях оставляли свежие пятна крови, которые теперь уже высохли и стали коричневыми.

Алексей поднял голову к потолку, закрыл глаза на секунду и вновь принялся читать, но в этот момент в дверь раздался громкий стук, отчего заведующий вздрогнул.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Костя:

– Привет!

– О, здорова, – не ожидал, но оказался рад Алексей. – Заходи, давай.

И, захлопнув блокнот, поспешил встать из-за стола и пожать руку. Беседа, хоть и с бывшим лучшим другом, точно введет Князева в нужную колею, заставив забыть о негативе.

– Как дела?

– О-о, отлично, – соврал Князев, хотя выглядел разбитым. – Чем обязан?

– Лех, я с постановлением на обыск… Это не моя инициатива и…

– Костян, да не вопрос, все норм.

– Вот решил сам сообщить о постановлении, а не засылать своих.

– И то верно, – Алексей вытер испарину со лба. – Давай хоть кофе хлебнем или чаю?

– Давай кофе, с утра ни крохи с этой работой.

– Ни че не говори.

Когда я вошла в фойе психиатрической больницы, расстегивая норковый полушубок, то заметила на себе восторженные взгляды сотрудников, которые вежливо здоровались со мной по имени отчеству.

’’Вот это новость!’’ Отметила я про себя и тоже здоровалась в ответ, не скрывая приятной улыбки.

Только откуда не понятно, но в этом месте во мне возродилась уверенность и малая доля высокомерия. Наверное, этого требовала цель моего визита.

Не думая стучать в приемный кабинет, я вошла, встретившись взглядом с Лешей, который застыл на месте, увидев меня. А после я заметила на себе ошеломленный взгляд Кости. Только от Беркутова отвести глаз оказалось нереально.

– Как ты сюда добралась? – воскликнул Леша.

– На такси, – холодно ответила я и прошла вперед, наткнувшись глазами на ежедневник, который в эти минуты заставил меня бледнеть уже по мере того, как я приближалась к столу.

– Леш, – влетела в кабинет девушка в белом халате. – Ой, Алексей Максимович…

– Что случилось, Маша?

Я резко обернулась свысока, пристально разглядывая девушку.

Глава 7

Подавленная Аня присела на диван перед телевизором и наклонилась на Никиту, но от мужа не последовало никакой реакции. Иногда ей казалось, что супруг ее не любит, но в то же время для чего бы Никита тогда оставался с ними, ведь у них нет общих детей. И тогда Аня оправдывала супруга тем, что он просто скуп на чувства.

– Никит?

– А? – супруг приподнял руку со спинки дивана, поправил очки и приобнял жену. – Мне сегодня в ночную смену, я машину брать не буду, чтобы дочек ты завтра отвезла в школу.

– Завтра воскресенье, – прижалась к мужу Аня.

– Тьфу ты, Ань, что-то случилось?

– Я поругалась с Лешей, – от нахлынувшей обиды у нее на глазах застыли слезы. – Ненавижу его! Чтоб он сдох. Ублюдок.

Никита вдохнул.

– У него другая баба, представляешь? Стоял с ней, лобызался на работе, самец хренов.

– Ань, зачем снова лезешь в их семью?