Брызжет юмором народ. Сборник национального анекдота

Брызжет юмором народ

Сборник национального анекдота

Редактор Геннадий Мурзин

Фотограф Радис Сибагатуллин

© Радис Сибагатуллин, фотографии, 2022

ISBN 978-5-0056-5171-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Лет так с пятьдесят назад впервые сподобилось провести вечер в кругу молодой московской богемы, в весьма раскрепощённой обстановке.

Естественно, пили. И не только чайком баловались, а и русской водочкой; прежде, будучи закоренелым провинциалом, полагал, что московская богема употребляет исключительно виски, ну, или на самый худой случай, армянский пятизвездочный коньяк. Ан нет! Для себя сделал открытие: у столичных парней мужицкий напиток, то есть водка, – это высший пилотаж, а в повседневной жизни, та же интеллигенция легко идет на употребления портвейна, именуемого даже в провинции бормотухой.

Естественно, развлекались. К примеру, игрой в «бутылочку»1 о которой я не имел никакого представления и в которой я, по понятной причине, не участвовал, ограничившись ролью простого зрителя.

И, наконец, какая московская вечеринка могла обойтись без анекдотов? Конечно, они имели хождение и в провинции, однако способ рассказа, который, очевидно, только что вошел в моду, меня, провинциала, поразил своей дебильностью.

Вот первый рассказчик… Он произносит:

– Девятьсот девятнадцатый!

Тотчас же следует взрыв хохота, выражаясь проще, дикого ржания. Другой рассказчик и из его уст звучат другие цифры, сопровождаемые вновь тем же ржанием. И так третий, четвертый, пятый.

Недоумевая, пожимаю плечам. Наклонившись к рядом сидящему парню-сверстнику, тихо спрашиваю:

– Чем вызван смех?.. Ничего смешного не слышу.

Тот, снисходительно похлопывая меня по плечу, сказал:

– Эх, провинция! Сейчас не принято рассказывать сам анекдот… Достаточно назвать номер, под которым он у нас значится.

Я кивнул, давая знать, что понял. А про себя подумал: «Форма передачи содержания идиотична, стало быть, является сама по себе анекдотом».

Однако, пожалуй, именно это обстоятельство послужило поводом к тому, чтобы по горячим следам анекдоты записывать и таким образом при необходимости восстанавливать в памяти.

Признаюсь: любил и люблю слушать анекдоты, но сам не пытался рассказывать. Потому что считал и до сих пор считаю, что мало знать содержание, но еще надо быть умелым рассказчиком, а в этом, честно говоря, был не силен.

Прошли годы. Коллекция распухла, и подумал: а почему бы не поделиться сим устным народным творчеством с другими людьми?

Сказано – сделано. И вот этот сборник в виде книги под названием «Брызжет юмором народ» предлагаю читателям.

В книгу вошли и анекдотические истории, в авторстве которых я не боюсь признаться и которые вошли в сборник. Скажем, «Чудики в тельняшках». Этот анекдот основан на реальном событии, которое имело место уже в новейшие времена, когда моряки ВМФ напротив нудистского пляжа посадили на мель крейсер. Или саркастический рассказ «Реформатор», посвященный первым шагам очередного главы военного ведомства, не нашедшего ничего лучшего, как объявить поход против русской портянки, насчитывающей многовековую историю русского воинства. Смешно? Наверное, да, если бы не было столь грустно.

В целом же, анекдоты из моего сборника, как и полагается сему жанру, наполнены здоровым юмором; персонажи смешны, наполнены правдой жизни, понуждающей нас от всей души хохотать, а иногда и весьма мудры и находчивы.

Давайте вспомним барона Мюнхгаузена, который призывал:

– Смейтесь, господа, смейтесь! – и напоминал. – Угрюмое выражение лица – еще не есть признак большого ума.

Так что, читая мою книгу «Брызжет юмором народ», насчитывающую более тысячи анекдотов, будет возможность похохотать над многонациональными архетипами.

У вождей свои проблемы

Горбачев2 является со службы домой. Его встречает Раиса Максимовна. Муж хмурится. Жена, завидев это, спрашивает:

– Свет мой, Мишенька, скажи: кто тебя огорчил? Не Борис ли опять?

– На этот раз – не он.

– Но кто еще мог позволить себе такое?

– Надо что-то делать с этой проклятой рекламой.

– А что такое?

– Сплошное вранье! Сижу я в Кремле и вижу, как в телевизоре молодая и аппетитная деваха вещает: «В каждой пачке „Ригли“ каждый найдет все, что ему нужно». Ну, я и поручил своему помощнику купить несколько пачек. Весь день искал и ничего! Обманули, мерзавцы!

– И что же ты хотел найти?

– Так… по мелочи.

– А все же?

– Ну… например, сотню, другую «зелененьких».

* * *

Приехал Брежнев3 в Грузию, в гости к члену политбюро Шеварднадзе. А вечером, на сон грядущий решил по Тбилиси прокатиться.

Едет по городу, красотами любуется. И вдруг видит, что автоинспектор требует остановиться. Брежнев тормозит. Автоинспектор подходит.

– Из Советского Союза4, да?

– А вы разве нет? – вопросом на вопрос отвечает Брежнев.

– Гражданин, вопросы здесь задаю я, да. Права есть? Нет?

Брежнев достает водительское удостоверение и подает. Автоинспектор долго изучает, потом спрашивает:

– Почему правила наши нарушаешь, да.

– Я не нарушил, – оправдывается Брежнев.

– Разберемся, – он достает из кармана свернутый пополам лист писчей бумаги и подает Брежневу. – Пиши объяснение, да, на нашем языке.

– Но я не умею писать по-грузински.

– Пиши, пиши. Медленно пиши. Вспоминай, да.

Брежнев думает. Наконец, вспоминает. Достает сотенную, вкладывает в бумагу и подает автоинспектору.

– Вот, а говорил, что не умеешь, да. За две минуты написал половину объяснения. За тобой – вторая половина.

* * *

Мужику страшно надоело, что у соседа над ним в туалете все время шумит вода. Поднялся. Спросил:

– Когда у тебя в туалете вода перестанет в трубах шуметь?

– В сортире, что ли? – переспрашивает хозяин квартиры.

– Именно. Сколько можно?!

– Так, там же, в сортире то есть, нынешний президент.

– А что он там делает?

– Как и обещал: бандитов «мочит».

– Так ведь который год уже…

– Мочить-то он мочит, мужик, но замочить всех никак не может. Верткие, говорит, сволочи!

* * *

Президенту Белоруссии звонит председатель правительства.

– Да… Нет… Нет… Да… Крупную – в один мешок, мелочь – в другой… Понял?.. Ну, действуй!..

Глава государства кладет трубку на аппарат и возмущенно восклицает:

– Ну, что это за глава правительства, если без меня не может организовать переборку картошки?!

* * *

Президент Белоруссии приезжает в передовой колхоз, заходит на ферму. Подходит к одной из коров. Та смотрит на гостя голодными глазами.

– Ну, что, – спрашивает её президент, – будем план по молоку выполнять, или, может, сразу – по мясу, а?

* * *

Приезжает секретарь райкома КПСС домой. Жена смотрит на него и, сожалея, говорит:

– Какой ты, право, неинтеллигентный у меня, бездуховный то есть. Взял бы да книжку почитал.

– Книжку? Какую книжку? Не знаю никакой книжки!

– Сходил бы в библиотеку… Как все культурные люди.

На другой день он действительно завалился в библиотеку.

– Слышь-ка, – говорит библиотекарше, – подбери мне чего-нибудь почитать?

Та роется в груде книг.

– Вам чего-нибудь полегче? – спрашивает она.

Услышав это, партийный деятель возмущается:

– Почему «полегче»? Я – не пешком. Я – на «персоналке». Как-нибудь увезу. Давай посолиднее, потяжелее.

* * *

Во времена генсека Горбачева народ распевал такую частушку.

Пусть будет пять, пусть будет восемь.Все равно мы пить не бросим.Будет водка двадцать пять —Станем Зимний брать опять.

* * *

Ветераны КПСС Егор Лигачев и Александр Яковлев (бывшие члены политбюро) сидят в скверике. Один другому:

– Слышь, Сашок, мы еще так молоды и такие красавцы, а девки на нас – ноль внимания.

– Тут ты не прав, Егорушка. Вот я вчера еду в метро, а рядом – красавица… Ни в сказке сказать, ни пером описать. Я гляжу на нее, она – на меня. А после третьей станции и спрашивает: «Дедуль, что с вами? Вам очень плохо? Видишь, Егорушка, ведь обратила же внимание, а ты говоришь…»

* * *

Брежнев сидит в кремлевском кабинете и горючими слезами плачет. Входит его жена. Спрашивает:

– Что с тобой?

– Вчера я понес самую тяжелую в своей жизни утрату.

– Кто-то из членов политбюро умер?

– Да нет! Пятую звезду Героя где-то «посеял». Искал-искал – и не нашел.

* * *

Горбачев спрашивает своего соратника Лигачева:

– Скажи, товарищ Егор, а знаешь ли ты анекдот всего из трех слов?

– Нет, не знаю.

– Ну, ты и даешь: собиратель анекдотов и не знаешь?

– Скажи. Запишу. Заучу наизусть. Тогда – запомню.

– На горизонте – коммунизм! Ну, как? Хорош анекдотец, а?

– Ну, Миш, – Егор недовольно покачал головой, – ты, похоже, становишься антисоветчиком.

* * *

Заявляется с работы домой инструктор райкома КПСС. Жена его встречает с распростертыми объятиями.

– Ну, дорогой, обедать будешь?

– Какой еще обед? Днем обедают. А сейчас… Тащи бутылку.

Жена приносит, ставит на стол. Он наливает в граненый стакан, одним махом опрокидывает.

Жена вновь к нему подступает.

– У меня, милый, борщ вкусненький приготовлен. Может, борщецом закусишь?

Муж отрицательно мотает головой. Он вновь наливает и также махом опрокидывает.

– Я тебе, любимый, котлеточки пожарила. Может…

– Спятила!? Я не жрать сюда пришел.

Снова наливает и снова опрокидывает.

– Возьми вот булочку… румяненькая, с пылу, с жару.

– Ладно, давай.

Он откусывает и тут же валится под стол. Долго там возится. Потом с трудом встает на четвереньки и возмущенно рычит:

– Ты что мне за булочку подсунула, а? С первого же прикуса – с ног валит

* * *

Андропов5, лежа в роскошном гробу, вспомнил, что обещал позвонить Брежневу. Звонит по сотовому.

– Да… Товарищ Брежнев слушает…

– Ленька, – кричит Андропов, – куда ты завел страну?! Всё же пропито!

– Товарищ Юрий… Минутку… Это – не телефонный разговор.

* * *

В райкоме КПСС идет заседание бюро. У плотно прикрытых дверей стоят и волнуются трое – Михаил, Ефим и Семен: их сегодня принимают в партию.

Первым проскальзывает в заветный кабинет Михаил. Через пару минут он возвращается- лицо так и сияет.

– Ну и что? – в голос любопытствуют Ефим и Семен.

– Все отлично! Приняли!

– А что спрашивали? – продолжают удовлетворять свое любопытство те, двое.

– Да, разное.

– Например! Например!

– Спросили, кто был мой отец… До революции.

– А ты что?

– Правду сказал. Сказал, что мой отец владел заводом. Ну, не таким огромным заводом, как «Уралмаш», а маленьким-маленьким заводиком. Меня похвалили за правдивый ответ и приняли единогласно.

Тут и Ефима, второго, пригласили за заветные двери. Вернулся тоже быстро. К нему с расспросами, что да как? Ефим охотно делится:

– Когда спросили, каково же мое социальное происхождение, то я сказал, что мой отец древолюции владел магазином; не таким огромным, как центральный универмаг, а маленькой-маленькой лавчонкой.

– Ну и что?

– Приняли! Единогласно!

– Да, – тяжко вздохнул третий, Семен, значит, – самое лучшее – говорить правду, – и скрылся за дубовой дверью.

Долго не выходил Семен. Михаил и Ефим изволновались. Появился наконец-таки Семен.

– Меня тоже единогласно, – грустно сказал он, – не приняли.

– Но почему же, почему?!

– Не знаю. Я сказал им сущую правду. Как и вы, но… Спросили: кем был мой отец до революции?

– Что ответил?

– Правду и только правду, однако… Я ответил: мой отец владел в Екатеринбурге бардаком. Ну, не таким большим бардаком, какой сейчас в Советском Союзе, а маленьким-маленьким бардачком… И что им не понравилось – ума не приложу.

* * *

…Приехал в США Брежнев. Вечером – торжественный ужин, на который пригласил президента Рейгана. Сидят они, значит, вечерком, водочку русскую попивают, балычком русским закусывают.

И тут Рейган спрашивает:

– Господин Брежнев, скажите, как люди на Урале живут?

Леонид Ильич, почмокав своими знаменитыми губами, ответил:

– Люди в Прибалтике хорошо живут.

Рейган недоуменно посмотрел на Брежнева, уплетавшего очередной бутербродик с черной икоркой, и снова спросил:

– Господин Брежнев, скажите, как люди на Урале живут?

– На Украине люди хорошо живут.

Рейган начал впадать в раздражение, но решил не выказывать этого, а повторить еще раз вопрос, на который очень бы хотел получить ответ по существу.

– Господин Брежнев, скажите, как люди на Урале живут?

– Вопрос понят. Отвечаю: люди в Грузии хорошо живут. И в Армении! И в Азербайджане!

– Видите ли, господин Брежнев, меня не интересует ни Украина, ни Прибалтика, ни Грузия, ни Армения, ни Азербайджан. Скажите все-таки, как люди на Урале живут?

– Ну что ты ко мне пристал, как банный лист к заднице! – совсем уж не дипломатично возмутился Брежнев. – Я же тебя не спрашиваю, как негры в США живут. Гетто оно и есть гетто6.

* * *

Совещание в верхах. Перекур. Сидят рядышком лидеры Франции, США и СССР.

Де Голль вынимает серебряный портсигар. На нем гравировка: «Генералу де Голлю – признательная Франция».

Достает свой золотой портсигар Линдон Джонсон. На крышке также гравировка «Милому Линдону – от любящей супруги».

Брежнев не ударил лицом в грязь. Он достал усыпанный бриллиантами платиновый портсигар. На его крышке старинная вязь: «Его Императорскому Величеству – от российского дворянства».

* * *

Из провинции в Москву приехал любознательный такой парнишка. Повадился он гулять вечерами по Красной площади. Особый интерес вызвали Спасские ворота Кремля. Ему хотелось пройти внутрь, но…

Однажды он стал свидетелем того, как одна юная красавица, не предъявляя никакого мандата, свободно прошла мимо часового, который даже честь ей отдал. Потом вторая прошла, третья…

Парнишка заинтересовался, незаметно приблизился поближе к постовому, когда к нему подошла очередная юная особа. И он услышал, как та еле слышно произнесла:

– Любнар7!

И она прошла.

Ага, подумал тот, любнар – это, скорее всего, секретный пароль для беспрепятственного прохода за стены Кремля.

На следующий день, когда в определенное время пошли красотки, парень тоже сделал независимый такой вид и решительно направился в сторону Спасских ворот. Поравнявшись с милиционером, произнес:

– Любнар

Милиционер вытаращился на него, ничего не понимая, Парень, решив, что его не расслышали, уже громче и тверже повторил:

– Любнар!

Тогда постовой незаметно нажал потайную кнопку и как будто из-под земли вырос дежурный офицер..

– В чем дело?

– Товарищ капитан, вон… – постовой головой указал на парня. – Говорит, что любнар…

– А… ясно, пропусти. Это – скорее всего, к Анастасу Ивановичу.

* * *

Ранним утром первые пешеходы, пересекая Красную площадь, обратили внимание на стоящую раскладушку и на спящего и сладко храпящего толстячка.

Когда ближе подошли, то были несказанно поражены. Мужчина оказался не кто иной, как любимец москвичей Хрущев8.

– Никита Сергеевич, вас что, домой не пускают?

– Да не в том дело! – рассерженно воскликнул Хрущев. – Надоело, понимаете ли! Вся Москва говорит, будто я каждую ночь сплю с Катюхой Фурцевой. Ложь, клевета и провокация наших классовых врагов. Теперь-то уж вы сами убедились, что я иногда сплю и один, без Катюхи, не так ли?

* * *

…Приехал в США Брежнев. Вечерком он и президент Рейган вышли погулять возле Белого дома.

Гуляют, мило беседуют. И тут из-за угла вылетает огромный породистый бык: глаза кровью налились, изо рта – пена.

Охрана попыталась утихомирить быка, но тот еще больше взъярился.

Тогда Брежнев говорит:

– Мистер Рейган, позволь мне попробовать успокоить животное?

– Что вы, что вы! – замахал тот руками. – Вы мой гость. А что, если на рога поднимет?

– Волков бояться – в лес не ходить.

Сказав это, Брежнев подошел к быку, а тот ногами землю бьет, готовится к нападению. Брежнев на ухо что-то сказал и бык в один миг преобразился. Торчавший до селе хвост опустился, тело его обмякло, и весь он приобрел какой-то жалкий вид. Бык жалостливо промычал и, понурившись, поплелся в сторону.

Рейган, пораженный, спросил:

– Чем вы так напугали?

– Я сказал: успокойся, иначе увезу в СССР, сдам в колхоз – тогда узнаешь, почем фунт лиха. У нас, добавил я, не забалуешь.

* * *

Проходит в Вашингтоне международный конгресс журналистов. Во время одного из перекуров заспорили советские журналисты и американские на предмет того, в какой стране наибольшая свобода слова.

Американец хвастливо заявляет:

– У нас так: вот сейчас я пойду к Белому дому и крикну: «Долой Рейгана!», мне ничего не будет.

Советский журналист фыркает и парирует:

– Нашел чем хвастаться! Я тоже могу пойти на Красную площадь в Москве и крикнуть: «Долой Рейгана!, и мне тоже ничего не будет, даже не арестуют. Хоть закричись!

* * *

Поехал в США Горбачев. Организаторы визита решили провести соревнование по бегу на стометровую дистанцию между двумя главами государств.

О результатах газета «Правда» сообщила: «В беге на короткую дистанцию Горбачев одержал блестящую победу, заняв почетное второе место».

Потом был ответный визит Рейгана. Организаторы тоже решили провести аналогичные соревнования. «Правда» сообщила: «Блестящую победу одержал Горбачев, прибежав к финишу первым, а Рейган был, к сожалению, последним на дистанции».

* * *

Яша Мильман набирает нужный номер телефона, но АТС срабатывает плохо и позвонивший попадает не туда, куда нужно, но об этом не подозревает:

– Алло! Алло! Это – цик? – букву «р» Яша не выговаривал.

На другом конце провода:

– Да-да! Это – ЦК. Кто вам нужен?

– Пусть подойдет к телефону главный клоун.

Брежнев, поднявший трубку и услышавший, кого спрашивают, передавая трубку, говорит:

– Никита Сергеевич, вас просят к телефону.

* * *

Поезд Приобье-Свердловск. В купе вошел еще один пассажир – осунувшееся лицо, телогрейка и специфическая шапка на нем. Все догадываются, откуда едет товарищ. Один из попутчиков сочувственно спрашивает:

– Трудно было там?

– Да уж, не сладко, особенно таким, как я, – политическим.

Попутчик насторожился, но все же спросил:

– Из диссидентов, что ли?

Новенький с отчаянием воскликнул:

– Не диссидент я, а неудачник обыкновенный. На первомайской демонстрации нес портрет тогдашнего партийного вождя. А за мной шел алкаш. Ну и все время наступал мне на пятки. Предупредил по-хорошему – не помогло. Тогда, обернувшись, сказал: как вмажу по сусалам этой лысой блядью – сразу ходить научишься. Ну, вот и… Загремел на пять лет.

* * *

Двадцать второй съезд КПСС. Только что его делегаты единодушно приняли программу построения коммунизма. Лидер компартии Никита Хрущев выступает с заключительным словом. Каждая фраза вызывает в зале бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.

– Мы, – говорит он, – уже одной ногой стоим в социализме, а другой ногой – в коммунизме.

Звучат долго несмолкающие аплодисменты.

И тут из зала один из делегатов подает голос.

– Можно вопрос?

– Да-да, пожалуйста, – разрешает тогдашний демократ.

– Никита Сергеевич, а долго еще нам стоять так вот, на раскоряку?

– А что?

– Неудобно шибко, Никита Сергеевич! Надолго нас не хватит.

* * *

Встретились на том свете теплой компанией вожди КПСС и Советского государства – Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев.

Наподдававшись хорошенько, заспорили: при ком лучше всего народу жилось? Чуть не подрались вожди. Пришла им спасительная мысль. Решили они обратиться к третейскому судье, то есть к представителю рабочего класса. Мужичонка оказался шустрый такой, не робкого десятка.

Ленин спрашивает пролетария:

– Ты при мне жил?

– Не я, а мой дед жил, Владимир Ильич.

– Ну и как?

– Как в длинном тоннеле: кругом жуткий мрак, а далеко впереди – крохотное беленькое пятнышко – то ли призрак коммунизма где-то там маячит, то ли еще какая чертовщина бродит.

– Про мое время так не скажешь, товарищ, – заметил Сталин, поглаживая свои пышные усы.

– Это верно, Иосиф Виссарионович. При тебе жили, как в переполненном трамвае:

Сталин интересуется:

– Что это значит?

Мужичонка и отвечает:

– А при тебе так, будто в переполненном душном трамвае: половина сидят, а вторая половина ждет, когда посадят.

– А при мне? При мне? – нетерпеливо ерзает на месте Хрущев.

– Хоть и голодно было, но зато смешно до умопомрачения.

– Что скажешь про мои семнадцать лет? – робко поинтересовался Брежнев.

– Жили, как в самолете.

– Не понял, – почмокав губами, произнес Брежнев.

– Ну… чем дальше и выше летели по пути построения коммунизма, тем становилось тошнее и тошнее.

* * *

ЦК КПСС и КГ6 решили проверить, каким образом «секреты» уплывают за рубеж.

Собрали наисекретнейшее совещание, все двери заперли наглухо; проверили, нет ли где подслушивающих устройств; никого даже в туалет не выпускают. Совещаются члены политбюро.

Наконец, Косыгин9 взмолился:

– Выпустите в туалет, писать страшно хочу!

Проголосовали. Постановили: «Не выпускать, а вдруг секреты передаст?»

И тут стук в дверь. Голос коменданта Кремля:

– Только что американская радиостанция Эй-Би-Си передала, что вы Косыгина в туалет не выпускаете. Так мы ему горшок принесли.

* * *

Два советских скрипача возвращаются из зарубежной поездки, с международного конкурса скрипачей. Один из них занял второе место, а другой – последнее.

Тот, что занял второе место на конкурсе, сокрушается:

– Занял бы первое место – получил бы в качестве приза скрипку самого Страдивари.

– Но у тебя же отличная скрипка, – возразил другой, тот, что занял последнее место на конкурсе.

– Да. Но… Ты понимаешь, что такое скрипка Страдивари?!

– Не знаю.

– Как бы тебе объяснить… Понимаешь, скрипка Страдивари для меня то же, что и для тебя, скажем, именной маузер Дзержинского.

* * *

Председатель КГБ выступает на пленуме ЦК КПСС и говорит:

– Как и прежде, будем бороться за мир и госбезопасность во всем мире…

* * *

Члены политбюро ЦК КПСС Черненко, Андропов, Горбачев и Лигачев возвращаются с охоты. При подъезде к Москве их нагнал мотоцикл ГАИ. Инспектор обращается к сидящему за рулем Черненко:

– Ваши права, гражданин.

Черненко разочарованно говорит друзьям:

– Ну, что? Я же говорил, что прежде чем садиться за руль – надо было права купить.

Сидящий рядом Андропов реагирует по-своему:

– Я же вам советовал не делать этого, не угонять машину.

– Не слушайте его, он всегда несет, черт знает что, когда нажрется, – прояснил ситуацию сидевший сзади Горбачев.

– А? Что? Мы где? – еле открыв глаза, спрашивает полусонный Лигачев10. – Через границу прорвались? Мы уже в Германии, господин инспектор?

* * *

Вечерком Хрущев и Брежнев прогуливаются по территории Кремля.

Хрущев, что-то заметив на земле, восклицает:

– Лень, глянь-ка, монета валяется, американский доллар. Кто-то из туристов, наверное, обронил.

– Я, пожалуй, возьму, – и Брежнев, наклонившись, поднял находку.

Переступив порог квартиры, Брежнев услышал ласкающий слух голос жены.

– Опять пил с Никитой?

– Ну, почему?.. Ничего подобного!..

– Не вижу, что ли, – отвечает жена.

– А как ты догадалась?

– Вон, опять крышку от канализационного люка притащил.

* * *

Едет мимо поля колхозного Брежнев, живой природой любуется. А потом мечтательно так произносит:

– Вот сотрем грань между городом и деревней…

Сидевший на первом сидении, рядом с водителем, начальник охраны генсека повернулся к нему.

– Уже стерли, Леонид Ильич!

– Неужели?! – удивился Брежнев.

– Так точно, Леонид Ильич! Деревня исчезла, а грань осталась.

* * *

Хрущев обедает в кремлевской столовой.

– Дорогуша, – обращается он к официантке, – почему у вас сегодня салфетки не первой свежести?

– Почему вы так решили? – вопросом на вопрос отвечает та.