Монструм

Сферы с огнем лежали в специальном стальном контейнере, что крепился к поясу. Тот был небольшим и не давал стеклу биться во время падений и боев. Светозарный огонь был буйным, постоянно колыхался в сфере и через дырки контейнера отпугивал мрак желтыми и синими искрами. Сила, рожденная звездами.

– Спалишь все к чертям. – Фри поморщилась.

– Я не перенял эту черту от моего прошлого наставника, – парировал я, вставая у потертой двери, заодно прикладывая к глазу окуляр. – Да и у меня есть нынешний прекрасный наставник, который покрошит всех за меня.

– А ты знаешь толк в комплиментах, – улыбнулась Фри.

Через стекла очков ей были отчетливо видны рыжие неоновые пятна. Темный эфир. Не сказать, что нужная нам дверь была прям уж беспросветно им залита, но следов на ней было несколько больше, чем в других местах. И самое важное, что здесь почти не нашлось голубоватых пятен Света. Если Тьмы и Света поровну – то все отлично. Но тут Эквилибрис был явно нарушен.

Фри достала энергласс – толстый прямоугольный кусок стекла в серебряной оправе. С помощью него можно выйти на сеть Соларума, связаться с товарищами или же проверить местность по дополнительным параметрам, чем Фри и занялась. Затем она привстала на носки, чтобы дотянуться до звонка. Вскоре по ту сторону раздалось шарканье.

Дверь приоткрылась ровно настолько, насколько позволила цепочка. Резкий желтоватый свет упал на грязную плитку лестничной площадки, и в щели показалась высокая фигура. Это был скала-отец. Темные волосы, выступающий подбородок с недельной щетиной. Мрачный и молчаливый.

– М-м? – протянул мужчина.

Я немного стушевался, но вот Фри все было не впервой.

– Вечер добрый! Надеюсь, мы не слишком поздно? Вычищаем нечисть и тараканов из жилищ, можно войти?

Звякнула цепочка, дверь на миг закрылась. Затем свет вновь озарил пространство.

– Манипулируешь человеческими душами на полную катушку? – спросил я.

Фри с превосходством подмигнула.

– Главное – посыл. Говори любую чушь, но если знаешь, как управлять Светом их душ, то они выполнят все, что захочешь. Впитывай, пока я жива.

Мужчина уже пропал где-то в глубине квартиры, и мы осторожно шагнули за ним. Теперь требовалось считать, что это вражеская территория. На все про все не больше получаса. В лучшем случае – меньше, в худшем – Лазарет.

Фри вытащила небольшую квадратную стекляшку, внутри которой кровью была запечатана манипуляция, и разбила ее у входа, чтобы создать ловушку для Тьмы.

Обстановка представляла собой что-то милое и одновременно безликое. Желтоватые обои в цветочек, ворсистые ковры под ногами, мебель блеклая, скатерти чистые, книги на полках в идеальном порядке. Ни одной рамки с фотографиями или завалявшегося в кресле журнала. Везде убрано и пусто. Бездушно как-то.

– Я почти все проверил и установил тут три индикатора. Но сигналов нет, – произнес я, осторожно заглядывая в одну из комнат.

– Лучше доверять темным, чем этим барахлящим штукам.

Фри выудила один из своих любимых клинков, как обычно готовясь к внезапному нападению. Я же перебирал в руках единственный имевшийся при себе нож. Мужчина и женщина сидели в гостиной, не обращая на нас внимания. Одно из свойств протекторов – при желании заставлять души приземленных забывать о нас и нашем присутствии. Морок скрывал от людей любые проявления Света и Тьмы по умолчанию.

На кухне мы нашли маленькую девочку. Та что-то рисовала цветными карандашами. Круглолицая, со светлыми кудряшками, в клетчатом голубом платье. Интереса у девчушки мы тоже не вызвали.

Остался последний рубеж – комната пацана. В прошлый свой визит я почти зашел туда, но парень неожиданно решил вернуться домой, и мне пришлось тактически отступать через окно.

Замок щелкнул, дверь со скрипом открылась в новую, казалось бы, идеальную, щекочущую нервы темноту. Оттуда потянуло чем-то сладковатым. Очки свободно позволяли видеть во мраке, но здесь не нашлось ничего аномального, за исключением мятых джинсов, свисающих с настенных полок. Обычная захламленная комната подростка. Мы начали проверять ее на предмет темного эфира. Не упустили ни одной детали: ни бумажки, ни мебели. Пока я сканировал люстру, Фри, забывшая об опасностях, которые могут таить в себе бельевые шкафы, оказалась придавлена грудой тряпья.

Я не сдержал насмешки, когда из-под завала показалась голова наставницы.

– Меня к такому не готовили, – проворчала она, поправляя ремешок очков.

Пока девушка выбиралась из «ловушки», я проверил рабочий стол и окно, но ничего не нашел. С тяжким вздохом сел на измятую кровать и подпер кулаком подбородок.

– Похоже, придется задержаться.

– Да, – согласилась Фри, садясь рядом. – Если явных следов нет, то это даже хорошо. Либо кандидат на ранней стадии, либо он не кандидат вовсе и искать нужно в другом месте.

– Ничего с ним не в порядке, – жестко настоял я. – Я сам все проверил. Ошибки нет. Но за эти дни он ни разу не подал знака и даже не попытался кого-либо прикончить… Почему он не может побыстрее начать жрать души?

– Это полностью твое задание, как мы и условились, и я не вмешиваюсь в твои умозаключения, лишь проверяю результаты. Но ты пробыл тут три дня и самое выдающееся, что ты отыскал, – нарушения Эквилибриса. И при этом ты уперся рогом, что именно этот человек – кандидат? Почему?

– Чутье. Я видел его со стороны. Адекватным этого пацана назвать никак нельзя.

Фри деловито вскинула бровь.

– Я верю тебе. Косяков за тобой пока не наблюдалось, но кто его знает. Эта работа – настоящий бедлам.

Я пожал плечами.

– Бедлам, да, но приятно осознавать, что все четко поделено. Добро и зло, Тьма и Свет. Без равновесия все ломается. И вот этот пацан тоже сломан. Нам нужно устранить его, пока он не стал высасывать Свет из душ близких. Свет – хорошо. Тьма – враг. Проще жить с такими понятными законами.

Таков был этот мир. Вся Вселенная была поделена на черное и белое – Свет и Тьму. Между ними всегда существовал хрупкий Эквилибрис, и его было необходимо поддерживать. Такие, как я и Фри, служили Свету и не давали Тьме распространяться в пределах этой планеты.

Фри пробрала дрожь от моего прямого и холодного взгляда. Ее пугала откровенность в подобных вещах, хоть это и были общеизвестные истины. В начале протекторского пути никто не относился к миру Света и Тьмы так же спокойно и непринужденно, как я, и это беспокоило Фри.

– Какой же ты хладнокровный. Нельзя так говорить. А то будешь как Паскаль, а это не к добру.

– Почему же? – усмехнулся я. – Мне нравятся его взгляды на мир. Они правильные. Фри, ты на этой работе сколько? Восемь, десять лет? С этой вечной молодостью протекторов не разберешь. Я за эти месяцы понял, что по-другому тут не выжить. Нужно категорично смотреть на тех, кто больше не человек.

– Когда-то они были людьми.

– Да, но что с того? – Я развел руками. – Вы все учили меня, как это происходит. Цепочка одна и та же. Внутри людей всегда существует два эфира – Свет и Тьма. Но вот Свет исчезает и больше не вырабатывается, в душе происходит раскол, тело отдается оставшейся в нем Тьме. Эквилибрис-равновесие нарушается, и все летит в тартарары. Кандидат – уже не человек. Голодный монстр. И вот это лишенное Света чудовище начинает искать недостающий эфир в других людях. Ставит на них метку и начинает питаться, превращая жертву в еще одного полного Тьмы кандидата. Выжирает весь Свет и целый осколок души. Порочный круг, Фри. Монстр забирает Свет у другого человека, тот забирает у еще одного, и так без конца. И только мы, протекторы, можем остановить это. При этом я даже не буду напоминать о второй стадии этих тварей…

– Молодец, теорию знаешь. Но это мало что меняет.

– Да ты сама постоянно в охоте!

– На сплитов, не на кандидатов. – Она отвела глаза. – Пускай они почти то же самое, но выглядят и ведут себя менее человечно.

– С этим поспорить не могу, – сказал я и пнул носком сапога валяющуюся на полу футболку.

Взгляд зацепился за ярко-оранжевое пятно, сверкнувшее в куче. Я тут же вытащил оттуда хлопковую рубашку, усеянную следами.

Когда Фри включила свет, выяснилось, что мы нашли больше, чем хотели. Вся ткань была покрыта черной липкой жижей. Противные сгустки пропитали рубашку насквозь, издавая тот самый сладковатый душок гнили. Я выронил улику.

– Темная гниль…

– Жижа сплита, – проворчала Фри, тыкая клинком густую массу. Та стала с шипением испаряться от прикосновения мерцающего серебра. – А это значит…

– Пацан уже обращается, – закончил я.

Фри неуверенно кивнула.

– Черт, зря я тебя сюда отправила. Со сплитами тебе рановато видеться. Ты еще даже апогей-посвящения не прошел!

– Но я хочу! Когда еще учиться?

– Нет! Мы уходим. Немедленно.

Выйти мы так и не успели. Входная дверь распахнулась. Старые половицы скрипнули. На пороге появился единственный недостающий член семьи.

Мальчик-сплит.

Мы так и остановились, не отрывая глаз друг от друга. Он – невысокий, худощавый, с темными волосами, как у отца, и большими, словно у теленка, глазами. Сплит. Мы – люмен-протекторы, пришедшие устранить противное Вселенной существо.

Но вот загвоздка – установленная ловушка не сработала.

– Фри, – тихо начал я, и в моем голосе чувствовалось явное раздражение, – а ты точно использовала правильную манипуляцию?

– Э-э, – озадаченно донеслось от нее.

Как по сигналу, огромные глаза парня окрасились блестящей чернотой, гася в нас оставшиеся сомнения. Он ощетинился и пулей рванул прочь.

– Уйдет! – охнула Фри, позабыв о том, что меня якобы надо спасать. Азарт забил по ее жилам.

Мы ломанулись вслед за тварью, скользя по темной лестничной площадке, едва не спотыкаясь и не падая на твердый пол. Топот эхом отдавался от пыльных стен, мрак камнем давил со всех сторон, словно стараясь утянуть на непроглядную глубину. Я мало-мальски освещал путь желтой сферой. Внизу раздался устрашающий вой. Фри перемахнула через перила и, преодолев пару оставшихся метров, тут же замерла.

Фигура прямо на наших глазах устремилась в открытый проход, но незримая преграда со вспышкой оттолкнула ее в темноту.

– Какого… – удивленно заморгала Фри.

– Да я предположил, что что-то, как обычно, пойдет не так, и поставил односторонний барьер на вход, – сообщил я.

– Напомни потом, чтобы я дала тебе хвалебное печенье, – усмехнулась она, доставая фонарь.

Из него вырвался серебряный свет, озарив забившееся в угол существо. На человека оно уже мало тянуло. Тварь с тихим хрипом пыталась отгородиться от болезненного свечения. Из лацканов куртки обильно сочилась густая чернь, с омерзительным хлюпом падавшая на пол. Количество черной массы опасно увеличивалось, как и сшибающая с ног вонь.

Кандидаты опасны не только из-за своей жажды, но и потому, что в любой миг могут обратиться в сплита – мерзкую тварь, одно из проявлений Тьмы на нашей планете. Страшные для нас, но пешки и расходный материал в Темной армии. Сплиты, в отличие от кандидатов, не крадут Свет у постороннего человека, оставляя его оболочку в живых. Они просто разрывают тело, убивают человека и сжирают душу целиком.

– Давай быстрее, – поторопил я. – Чтоб не как в прошлый раз.

– В прошлый раз кандидат даже не успел до конца обратиться, – шикнула на меня Фри, тряхнув клинком.

– Да, но он ухитрился прокусить мне форму в районе печени. А если этот обратится в столь узком пространстве – нам хана!

Фри и так понимала, что мы затянули, а это главная ошибка в нашей профессии. Поэтому в следующий миг она сорвалась с места и замахнулась на врага.

Неожиданно тот отпрянул в сторону, и оружие Фри ударилось об стену, оставив здоровую отметину. За те мгновения, которые чудище перемещалось, Фри успела заметить, что покрытые темной гнилью части тела уже начали гнуться, будто резина. Чернь все густела, переставая загрязнять пол и наращивая бездушной оболочке массу. Рывок – и монстр метнулся к Фри. Та отскочила и нанесла еще один удар. Существо уже набралось нечеловеческой ловкости, и нацеленный в грудную клетку клинок только чиркнул по внезапно вырвавшейся из ребер конечности. Протекторша попыталась отступить, но тут тварь ударила ее в живот с такой страшной силой, что Фри кубарем вылетела на улицу…

Меня выбросило в реальность так же резко. Фри убрала руку, не дав досмотреть воспоминание. Виной тому оказалась окликнувшая нас Нерман.

– Ладно, – протянул Дан. – Пора уже узнать, что здесь происходит.

Глава VIII

Чужая кровь

Та комната была плохо освещена. Стены обшиты клепаным металлом, на полу белая плитка. Повсюду развешаны какие-то таблицы. В центре помещения стояло мягкое кресло, чем-то напоминающее кресло у дантиста.

– Так, это уже странно, – высказался я, обращаясь к настраивающей аппарат Нерман. – Чем ты тут занимаешься?

– Я военный лекарь, – не отвлекаясь, ответила она. – Хотя больше занимаюсь осмотром душ на предмет всяких недугов. Сейчас я во временной отставке, поэтому живу подальше от боевых полей и помогаю местным.

– Надеюсь, у души Макса не произошел раскол, – как бы между делом вставил Дан.

– Раскол? – Я склонил голову набок. – Послушай, все это хорошо, но ты ведь не забыл, что я многого не помню о душах, заоблачниках и протекторах?

– Макс, ты же знаешь, что душа – это некая материя, – начала объяснять Фри. – Она состоит из трех осколков. Они растут за счет воспоминаний, эмоций и ощущений. Можно сказать, что в воспоминаниях наша сила. И чем больше всего этого, тем сильнее и больше вырабатывается душой энергия Света и Тьмы, которые в общем называют эфир. И вот когда осколки перестают работать сообща, доводя душу до безумия, нарушая выработку эфира и видоизменяя оболочку, как в случае со сплитами, это и есть раскол.

Дан оперся на спинку кресла и глянул на Нерман.

– А по-другому нельзя? Этот способ для приземленного… не совсем безопасен.

– Ты сам знаешь, что это самый быстрый путь для выявления большинства из свойств эфира, – ответила Дану заоблачница. – Делать это вручную слишком долго.

– Не совсем безопасен? – Я занервничал. – Что может произойти?

– Всякое. – Нерман задумчиво нахмурила лоб. – Кома, полная потеря памяти…

– Что?!

– Она шутит, – рассмеялся Дан.

– Нет, – с серьезным лицом ответила планетарша.

– Мне это не нравится, – тихо сказал я.

– Слушай, вы сами сюда пришли. – Нерман отогнала Дана от кресла и наклонила спинку в более горизонтальное положение. – Я помогаю вам из чистого интереса к ситуации и потому, что кое-что ему задолжала. – Она мотнула головой в сторону Дана. – Это не за мной гонятся протекторы. Тебе же надо понять, все ли в порядке с твоей душой?

Она потянула за рычаг, и прямо над креслом зажглась крупная сфера. Вокруг нее витали две маленькие.

– Садись.

Фри подтолкнула меня вперед.

– Не бойся. – Она взяла меня за руку, наполняя пространство фиолетовыми свечами. – Мы будем рядом.

– Итак, что мы имеем. – Дан обходил кресло по кругу. – В естественных условиях люди становятся сплитами только после этапа кандидата, а тот длится минимум несколько дней. Но быстрое обращение – как в случае с Максом – может произойти только при каком-то серьезном стороннем влиянии. Что-то очень стремительно рассекло связь осколков, нарушив правильную работу души и, вероятно, стерев половину воспоминаний. И теперь эфиры неопределимы. Явная защита…

– Которую мы попытаемся сломать, – сосредоточенно заявила Нерман. – Но исцеление раскола здесь совсем из ряда вон. Впервые вижу приземленного, который смог вновь вернуться в норму. Даже у эквилибрумов раскол практически неизлечим.

– Но у Макса это вышло! – усмехнулся Дан. – Возможно, мы на пороге открытия потрясающей панацеи? Представьте – излечивать сплитов, возвращать их в чувство! Да тогда даже протекторы больше не будут нужны!

Когда я сел в кресло, планетарша развернула в воздухе световые панели, испещренные различными символами. Нажав пару из них, она заставила витающие в воздухе сферы сиять ярче. Появилось неприятное ощущение, что из меня что-то вытягивают. Я не понимал, что происходит, лишь усиливалось чувство потери. Вязкое, холодное. На фоне доносилось неразборчивое бормотание.

Долгое время ничего не происходило. Я просто бездумно погружался в темноту, тонул в ней, растворялся. В этой темноте метались красные искры, которые точно оторвались от несуществующего костра и теперь носились по воздуху, стараясь найти себе новую цель для существования. И вдруг до меня начали долетать негромкие обрывки фраз.

«Оно не должно восстановиться вновь».

Голос был далек и тих, как ветер. Он вырвал меня из забвения.

– Что? – обратился я к пустоте.

«Сделай это. Ценой жизни».

Внезапно голос сменил тональность, будто разговаривали двое:

«Без этого нельзя жить».

«Тогда мы все умрем. Но пожертвовать собой кто-то должен».

Я поморщился от резкой боли в груди. Тихие фразы напоминали отголоски воспоминаний в чужих душах – иногда мне удавалось увидеть полноценную картинку, но некоторые моменты прошлого были настолько ценными и тайными для разума, что в лучшем случае я улавливал лишь их отзвуки, а в большинстве случаев – не слышал их вообще.

Резкий звук прорвал мрак, и я едва сдержался, чтобы не закрыть ладонями уши.

– Что происходит? – в страхе спросил кто-то.

– Я не знаю! – отозвался другой, явно паникующий голос. – Так не должно быть!

– Сделай что-нибудь! – приказал третий.

Жар стал нестерпим, и красные искры загорелись адским пламенем, с ревом обрушившись на меня. А затем что-то ослепительно вспыхнуло. По телу разлилась странная, ни на что не похожая сила. Эта мощь сводила с ума, дробя каждый атом моей оболочки. Раздался громкий хлопок. Красный огонь озарил все вокруг.

Я не мог открыть глаза. Вокруг повис запах гари, сердце подскочило к горлу. Кровь выдавала в ушах безумную дробь.

– Макс! – Меня лихорадочно трясли за плечо. – Очнись!

Все плыло. Я зашелся в кашле и тут же ощутил, как тело налилось болью, словно я несколько дней таскал огромные валуны.

– Какого тарта это было?! – воскликнул Дан, который почему-то поднимался с пола. – Это…

– Он сбил все настройки! – негодующе воскликнула Нерман, заново включая панели.

– Тебя только настройки волнуют?! Это был не цвет эфира протектора! Это даже не эфир!

– Я знаю, – напряженно ответила заоблачница, продолжая тыкать по панелям.

Я сфокусировал взгляд на Фри и тут же сник. На ее лице застыл ледяной ужас. Она все еще удерживала меня дрожащей хваткой.

– Как ты это сделал?

– Сделал что? – прохрипел я, вполуха слушая ругань Дана и Нерман.

– Тот Свет, – потрясенно произнесла она. – Я ни разу не видела, чтобы кто-то из протекторов так мог.

– Наверняка видела, – одернула ее заоблачница, выводя на панель графики. – Но не у протекторов.

Глаза Дана быстро забегали по строкам, все больше округляясь от неверия.

– Это возможно? – осторожно спросил он у Нерман. Судя по виду, протектор не знал, что и думать.

– Я так не считала. – Нерман хмуро свела брови. – Но Эквилибрис постоянно заставляет меня понять, как же сложна Вселенная.

Дан достал нож.

– Что ты делаешь? – встревожилась Фри.

– Хочу убедиться, – сухо ответил он, взяв мою ладонь.

Море в его душе рокотало. Волны пригоняли с собой негодование и растерянность.

Мою ладонь прожгла острая боль.

– Черт… – пораженно выдохнул Дан, отшатнувшись.

По спине пронесся рой мурашек.

– Что это?! – ужаснулся я, вжавшись в кресло.

– Это же не… – Фри не нашла в себе сил закончить предложение. Страх поглотил ее с головой. – Это невозможно!

– Что со мной? – Я резко сел. – Почему она такая?!

Из небольшого пореза текла не кровь, а жидкость серебряного цвета.

– Всепроникающий Свет… – Голос Фри прозвучал тверже, но глаза все выдавали. – Ты оказался прав. Снова.

– В чем?

– В своих ощущениях. Попытайся вспомнить, у кого серебряная кровь и кто использует огненную разрушительную силу.

Я старался, но блестящие капли, разбивающиеся о пол, не давали мне сосредоточиться.

– Звезды, – с тяжестью в голосе произнес Дан. Он выглядел так, словно ему на плечи рухнул камень. – Только у них есть этот спектр. Наивысший. Ты создал красный светозарный огонь.

Шестеренки в моей голове завертелись.

– Так что же выходит, мне вживили осколок звезды?

– Получается, что так, – отозвалась Нерман. – Голубой, белый, желтый, оранжевый, красный. В тебе наивысший красный спектр. Слияние душ. Ты – монструм. Так принято называть тех, кто имеет подобные отклонения с осколками.

– Но кому это понадобилось? И если во мне осколок кого-то другого, то где же мой собственный?

– Мы это выясним, – пообещал мне Дан. – Так все оставлять нельзя. Во всяком случае, теперь можно предположить, что твои исчезнувшие воспоминания не стерлись, а остались в похищенной части души.

Он преобразился. К нему вернулась уверенность.

– По крайней мере, мы уже кое-что знаем на сто процентов.

– И что же?

– Что Тьмы в тебе быть не может.

Не успел он этого произнести, как снаружи грянул взрыв.

Глава IX

Их след в глуби отражений

Солнце клонилось к закату. Район казался Стефану архитектурной катастрофой – кого-то должны были посадить за подобное убожество. Нужный дом уже виднелся вдали – такой же нелепый и жалкий, как и все вокруг него. Стефан и Сара до сих пор обменялись лишь десятком коротких фраз. Но молчание в присутствии этой девушки не казалось чем-то неловким. Не станешь же ругаться на утюг, что он молчалив? Вот и Сара имела схожий с ним спектр эмоций. Проблемой было другое – Стеф так и не смог придумать, как от нее отделаться и как незаметно и безболезненно провалить задание. Чем ближе они подходили к дому, тем тяжелее становилась его тень. Стеф до сих пор не знал, как быть: поймать Максимуса или отпустить его в руки к эквилибрумам. Потому решил плыть по течению, на ходу выбирая меньшее из двух зол.

– С тобой что-то не так. Ты бледнее обычного, – отметила Сара, когда они поднимались по лестнице. – Плохо себя чувствуешь?

– А что, волнуешься? – скептично уточнил Стеф.

– Просто констатирую факт. Если ты не в форме, то можешь быть бесполезен на задании.

Он закурил, пока Сара скрупулезно осматривала лестничную площадку в поисках темного эфира. Стеф мысленно молился всем высшим силам, чтобы никакая гадина не напала на них исподтишка. С одной стороны, ему просто не хотелось марать руки, а с другой… По телу пробежала дрожь неприязни. Ему не хотелось, чтобы Сара в бою вызывала свою мерзкую квинтэссенцию. Да, штука сильная, но Стефану каждый раз становилось не по себе от того, каких чертей Сара хранила в душе.

От неприятных мыслей Стеф отвлекся, лишь когда Сара еле слышно хмыкнула.

– Адъюты говорили, что именно эту квартиру вчера зачистили Фри и Максимус, – произнесла она, кивая на выцветшую дверь. – Но здесь нет отклонений. Как и любых признаков эфира. Словно…

– Словно бы их вычистили, ага. Тут же вчера была чистка, понятное дело, что эти двое выжигали Тьму.

– Но тогда зачем они уничтожили и Свет?

На это Стефан лишь нахмурился. Подождав, пока Сара отворит дверь, он вошел внутрь и стал без интереса осматриваться. Квартирка казалась ему такой себе – безвкусная, отталкивающая. На какой-то миг причудилось, что здесь пахнет чем-то горелым, но запах стремительно улетучился. Сара скрылась в одной из комнат, а Стефан медленно пошел вперед по затертому ковру. Пронесшийся по спине холодок заставил его обернуться. Здесь же все было в порядке – так почему его сердце колотилось о ребра с такой силой? Водолей хмурился все сильнее. Он видел семейную пару, сидящую на кухне. Они пили чай и о чем-то тихо переговаривались. Стеф прислушался к ним, не понимая, что его беспокоит. Их взгляды – уставшие, стеклянные, как у кукол, – были рассеянно направлены в случайные точки. Чем дольше он стоял и безмолвно внимал их трепу, тем больше убеждался – в их разговоре почти не было смысла. Слова порой казались случайными, иногда долго вспоминались. Но эти двое словно и не замечали подвоха, лепетали, точно дети на выдуманном языке. От этого бормотания Стефу стало не по себе.

– Связи в их душах спутались, – внезапно сказала Сара.

Стефа чуть не хватил инфаркт. Сара хорошо умела подобраться сзади так, чтобы ее не заметили. Она стояла как обычно, расправив плечи и сложив за спиной руки, и бесстрастно смотрела на супругов.

– Похоже, что-то часто тревожило их морок.

– Да, – согласился Стеф, задумчиво потирая шею. – Но даже проживание с сыном-сплитом вряд ли бы их до такого довело. Такая чертовщина требует намного более основательного вмешательства.

– Именно. – Сара кивнула и перевела взгляд на Стефана. – Кстати, о чертовщине. Ты был в комнате сплита?