Но свет в домиках горит

Вечером иду забирать. За дверь подъезда хватаюсь – вообще не такая дверь, древняя какая-то, скрипучая; в подъезд заглядываю – страшный какой-то подъезд, темный, лестница раздолбанная, а в том месте, где дверь в мастерскую была – стена. «Вот и приехали, мама, – думаю, – чертов портал». Были ребята и нет ребят. И год небось 1985-й, а я тут такая нарядная с айфоном, хотя мне вообще некогда вот это вот всё, мне на работу надо. Короче, стою и готова уже к тому, что Весельчак У начнет кефир громко глотать, или Макконахи, проходя мимо, скажет: «Перестань дышать». Тревожно мне, страшно, но с места сдвинуться не могу.

Тут-то и вышел на лестницу бледный мужчина в халате и тапочках, и закурил, и я моргнула в темноте.

Камни

Однажды к соседнему дому привезли грузовик огромных валунов, выложили их в странном порядке на неухоженный газон, потом приехали самосвалы чернозема, прошла группировка коров, приехали люди с лопатами и сделали около каждого камня аккуратные параллелепипеды грядок.

Туда и высадили специальные женщины с тяпками и грабельками всю линейку маргариток, пеннисетумов, книфофий, физостегий, вьюнков и нивяников, тётушек-петуний, рябчиков и прочих цветков с прикольными названиями.

Целое лето камни отбрасывали тени в разные части трициртисов и хионодоксов, всё пестрело и радовало глаз, хоть ни один случайный прохожий и не понимал, зачем эта красота между рынком, трамвайным кругом и старым ДК.

Прошли годы. Физалисы с живучками давно завяли, параллелепипеды заросли травой, и лишь камни торчат то тут, то там странным и, на первый взгляд, бессистемным мегалитом. Радиоуглеродные аналитики разводят руками в попытках датировать этот кромлех, группа астрономов из Опочки видят в дальнем валуне указание на северный полюс Галактики, раз в месяц по вторникам у третьего камня справа ночует одинокий друид Тимур.

Дайте нам каких-то триста лет, и мы сдвинем нашу окраину к китайскому туристическому автобусу, покрошим один валун на магниты, а другому натрем бока, поставим на входе билетера Тамару и мерчандайзера Валеру, протопчем тропинки и натянем веревочки.

И тогда, вот тогда, под случайный трек Дидье Маруани пойдут веселым косяком экскурсанты по хитрым траекториям ничего раньше не значащего луга в округе Нагорный. И, может быть, даже не успеют на самолет.

Звоночек

В девять утра проснулась от мысли: кто я? В тот же момент раздался звонок.

– Звоночек… – подумала я.

– Василий? – послышалось на том конце провода.

Стеклышки

Очень торопилась на работу, поэтому остановилась у очередной на девяносто три процента растаявшей лужи, чтобы понаступать на тонкие ледышки.

– Они как стеклышки! – восторженно восклицала моя новая подружка, придавливая очередной ледяной кораблик сапожком размером с мою ладонь. – Правда, тётя?

Ну вот какая я тебе тётя.

Чай

А у вас бывает такое, что вот налили вы себе чай, сели в любимое кресло, чтобы немного подождать, буквально на несколько градусов чтоб похолоднее стал, ленту пока почитали или книжку хорошую, а потом руку протянули, обжигающее что-то предвкушая, поднимаете чашку, а она пустая (и прошло шесть лет). Бывает? У меня нет.

Имена

А представьте, что в книге всех героев зовут одинаково. Ну, например, все мужские персонажи – Василии, а женские – Зинаиды. В жизни же бывает так, почему в книге быть не может.

И, как в жизни, каждому требовалось бы пояснение: например, «сказал тот Василий, у которого колли» или «Зинаида (которая с шестого этажа, не путать с ее матерью или Зинаидой Васильевной, учительницей биологии) поправила фартук», или «Василий! – крикнула из окна Зинаида, которая из бакалейного, и добавила. – Да не ты!»

А колли зовут Дуняша. Сука, стало быть.

Хусик

А потом водитель Артур Анушаванович говорит: «Можно я сделаю один звонок?» И я, прикинув, что так говорят только роботы и подозреваемые, разрешаю.

– Алло, – полушепотом, будто из засады, говорит Артур Анушаванович, – Хусик? Это Валера тебе звонит. Что значит какой? Думай! Валера. Как бы Валера!

Затаилась, веду себя так, будто мы уже доехали, я вышла, поставила пять звездочек и пью чай с зефиром.

Хусик смог, и я смогу.

Виновата ли я

За соседним столиком тихо сидит большая семья. Ну как семья – дедушка с бабушкой, четыре девушки лет тридцати-пятидесяти, мужчина лет сорока восьми и девочка младшего школьного возраста. Не поймешь, в общем, кто кому чего должен. У взрослых бутылка шардоне и минералка, у ребенка ваза с цветами и пустой стакан. Мужчина грустит, четыре девушки вполголоса общаются с дедушкой, девочка делает плечами вот так, в такт музыке.

И вдруг бабушка говорит:

– Может, споём?

Семья замолкает.

– Ну, – говорит бабушка, – день рождения же.

– А давай! – говорит одна из девушек.

Полуоборачивается к бабушке, обнимает ее стул и на три-четыре они на пять голосов полушепотом затягивают:

– Виновата ли я, виновата ли я…

Дедушка находит в глубинах стола помидорчик, жуёт и улыбается, мужчина тянется к минералке, девочка делает плечами вот так.

Голубая цапля

На днях я обнаружила себя глубокой ночью за чтением статьи о содержании малой голубой цапли в домашних условиях. До этого – за внимательным изучением материалов про строительство двухполосной дороги из Урлу-Аспака в Каракол. А неделю назад, страшно подумать, я читала обзор гандбольного чемпионата мира в Египте.

И вот такое всегда случается, когда город засыпает, и просыпается тяга к знаниям.

Гражданочка

Во время неожиданно накрывшего меня дневного сна показали только одну короткометражку.

Я еду на такси к метро «Кантемировская», водитель тормозит у обочины, я рассчитываюсь, и в этот момент со стороны дороги в машину начинает вламываться какая-то тетка. Я говорю: «Что вы себе позволяете!» А она такая: «Не мешайте, мне пройти надо». Врывается в машину, перешагивает через меня и выходит в противоположную дверь. Я сначала не нахожусь, что сказать, но потом возмущенно кричу ей вслед: «Гражданочка!»

Я ушла

Вечер, метро, на скамейке у первого вагона сидят четверо. Слева направо: девушка в зеленой шапке с помпоном что-то стремительно пишет в телефон, яркий сноубордист отрешенно смотрит в сноуборд, бабушка в костюме бабушки в пятый раз аккуратно сворачивает синий в горошек зонт, молодой человек в черном раздраженно трясет планшет, на экране – протирающий плитку независимый танцор. Если фиксироваться на этих четверых, проходящие поезда сильно размыты.

«Ну и где ты, как тебя узнать?» – пишет зеленая шапка в чат.

В разные стороны медленно движутся люди в промокших ботинках, с усталыми лицами, тяжелыми сумками. Над толпой время от времени проплывают тюльпаны, мимозы, шар.

«Я на скамейке, если что, в зеленой шапке, ориентир – сноубордист, и он не я, – пишет девушка и добавляет, – здесь телефон почему-то не берет, пиши сюда».

Сообщение улетает, новый уходящий поезд размывает сигнал. Девушка вглядывается в толпу. Сноубордист смотрит в сноуборд, бабушка складывает зонт в чехол, чехол в пакет, а пакет – в сумку. Молодой человек в черном, беззвучно выругавшись, встает, садится, опять встает и уверенно направляется к эскалатору.

«Я тут уже двадцать минут. Если ты просто прошел мимо, скажи, не теряй мое время», – пишет зеленая шапка.

Минуты на табло переключаются со скоростью секунд.

«Я ушла», – сообщает девушка молчаливому чату, входит в подошедший поезд и убирает телефон в карман.

Молодой человек в черном, перепрыгивая через ступени, взлетает по эскалатору, выбегает наружу, долго ловит сеть и получает пять сообщений в случайном порядке.

На улице дождь, лужи, темнота. Из метро выходит сноубордист, а за ним еще один. И еще.

Пукапука

Обязательно настанет день, когда вы поищете Пукапуку на карте. Потому что Пукапука – это картинка про одиночество.

Это даже не улитка, домик которой выкручен в другую сторону. Пукапука – атолл в Тихом океане. Коралловый остров-бусы площадью полтора километра. До ближайшего острова 83 километра или, если пробки, 383 (до другого). Там есть три деревни, взлетно-посадочная полоса и католическая церковь. Все несколько сотен жителей выращивают кокосы, бананы, таро (это такой волосатый картофель) и папайю. В 2005 сильный циклон разрушил 90 процентов домов, три года их восстанавливали.

Так, если разобраться, в любой голове происходит что-то очень похожее и важное – бананы, там, кораллы, разрушения, мучительные выходы в ситуациях, когда проще прикрутить другую голову, но в целом каждый из нас – это одинокая Пукапука посреди бескрайнего океана.

Любовь

– Ваш звонок очень важен для нас, – отвечает на том конце провода женщина-робот и включает музыкальный автомат.

– Хорошо-хорошо, – говорю я в пустоту, – я подожду.

– Не вешайте, пожалуйста, трубку, вам ответит первый освободившийся оператор, – уговаривает женщина-робот из другого отдела.

– Да не вешаю я, не вешаю, – поддерживаю разговор, – пусть освобождается.

В эфире долго звучит однообразная музыка, помехи, снова музыка, снова помехи, женщина-робот, женщина-робот, музыка, женщина-робот, ваш номер в очереди – тридцать два, помехи, музыка, скрежет секундной стрелки, скрежет минутной стрелки, шелест отрывных календарей. Вот я еду на санках с горки, вот я бегу за красным мячом, вот я прыгаю с качелей, ваш номер в очереди – пятнадцать, вот стою в очереди за квасом с пятилитровой пластиковой канистрой, в нее можно налить шесть. Вот я получаю первый паспорт, второй, фотографируюсь на третий, а за спиной музыка, эхо, барабаны, щелчки, щелчки, робот-1, робот-2, робот-3, ваш номер в очереди…

– Здравствуйте, – слышу наконец человеческий голос, – меня зовут Любовь. Чем я могу вам помочь?

Сердечко

Когда бариста впервые насыпала картинку сердечка в мой кофе, я не поняла, что это и зачем. Сердечко было розовым и пахло малиной. Я спросила:

– Что это?

– Малиновое сердечко, – сказала бариста.

– А где мой кофе? – уточнила я.

– А вот, – и бариста указала на сердечко.

Я выпила, мне понравилось, хоть и половина сердечка осталась на дне, а половина в зубах, но было в этом что-то трогательное и нежное, что-то примерно того порядка, что отличает сердечко от бесчувственного лайка или молчания.

Когда я пришла снова, бариста, занеся трафарет над стаканом, посмотрела на меня вопросительно, и я сказала:

– Нормально, сыпьте.

Она насыпала, я тут же закрыла стакан. И хоть сердечка не было видно, знание о том, что оно под крышкой, примиряло меня с равнодушием окружающего мира и мрачностью почти алеутского неба.

Так повторялось снова и снова, пока не наступило сегодня, когда едва заметная из-за прилавка бариста-стажер поставила передо мной безликий стакан. Кофе был налит идеально ровно, еще помнил прикосновение кофемашины, картонные края стакана едва выступали над легкой воздушной подушкой, но вся композиция напоминала зияющую пустоту настолько, что я достала сложенный вчетверо платочек и приготовилась плакать.

– Что это? – спросила я на случай, если мне показалось.

– Ваш кофе! – улыбнулась юная бариста.

– А СЕРДЕЧКО? – воскликнула я.

– В смысле? – растерялась она.

Больше в этот день ничего не происходило.

#случайвлифте

Матрёна Михайловна

Когда еду с кем-то в лифте со своего высокого этажа, всегда прикидываю, о чем мы сможем поболтать, если застрянем. И с кем бы ни начинала воображаемый разговор, всё выбирала книжку дочитать.

А сегодня ехала с бабулей 90+. Я часто вижу ее во дворе – она такая, из уходящей натуры, в платке и пальтишке незаметном, катает пра (пра) внука на санках, когда есть снег. Не сидит на скамейке у подъезда, не обсуждает окружающий мир – не с кем, одна молодежь в соседях.

И вот я думала, пока ехали: застрянем, я ее на рюкзак усажу, и она мне всю жизнь свою расскажет. А я в айфон буду записывать, пока батарейка не сядет. Парни из МЧС уже приедут, умолять станут, чтобы мы лифт освободили, а мы только до пятидесятых дойдем. И потом я скажу: «До свидания, Матрёна Михайловна, завтра там же в то же время, я табуреточку принесу, чаёк».

Шейла

В последнюю секунду, как это бывает в фильмах, в лифт вскочил незнакомый мужчина. Вообще я думала, что у нас пустой отель, во всяком случае – южное крыло. Потому что, сколько бы мы ни заходили, никого и никогда не встречали – ни в дверях, ни на этажах, ни на лестницах. Мы даже проинспектировали все три этажа-лабиринта в первый же вечер: нашли ландромат, вендомат, машину, плюющую льдом во все стороны, и пустые коридоры. Пугающе пустыми были даже огромные темные залы со множеством кресел, что уж говорить о таком ограниченном пространстве как лифт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.