Сердце Зверя. Дорога Воина.

  Дальше он показал то, к чему нужно стремиться, полешко начало летать, подбрасываемое рукой тренера, а сам он в это время выполнял различные действия, приседал, падал и поднимался, подпрыгивал, показывал различные удары, но при всем этом успевал держать снаряд в воздухе.

  -Это упражнение укрепит ваши руки, усилит кисти и сделают вашу хватку железной, а так же повысит вашу координацию и ловкость.

  Третья куча, с раздвоенными стволами была нужна для метания друг в друга. Точнее перекидывания. Два десятника вышли вперед, покидали его друг другу, но нас это как то не впечатлило.

  -Хм, да так любой дурак сможет,– негромко сказал белобрысый парнишка из второго десятка.

  Но его услышали.

  -Ну ка давай, попробуй,– произнес один из десятников, перекидывая снаряд другому.

  Парень спокойно подошел и демонстративно сплюнул на землю.

  -Ну дав…– с репликой он опоздал, так как дерево к нему уже летело.

  Все-таки схватив ствол, парень покачнулся назад и тут же, другой конец бревна, сделал оборот, ударив парня в ноги. С болезненным воплем он рухнул набок, прижав к груди отбитое колено.

  -Ах ты ж бл..,– прошипел он, приподнявшись на руках.

  Тут к нему подошел десятник, ранее уступивший ему свое место и без разговоров, с силой пнул того под дых. От этого бедолагу швырнуло на спину, да к тому же он приложился башкой об бревно.

  -А это тебе за плевок, и за неуважение старших по званию,– веско сказал он,– встать в строй!

  Парень, скуля, отполз подальше, и, поднявшись на ноги, уковылял нам за спины.

  Лейтенант махнул рукой, демонстрации продолжились.

  Палки оказались заменой тренировочному оружию, которое должны подвезти через пару недель.

  Последняя куча с длинными стволами оказалась нашими противниками в рукопашном бое и заодно тренажерами. Как нам сообщил наш десятник, последним на сегодня делом, будет вкопать десяток этих столбов на расстоянии метра друг от друга. Народ обреченно взвыл, но тут наш десятник, которого кстати звали Туск, начал показывать что нам еще предстоит делать с бревнами и народ понял, что предстоящая работа, не главная их проблема.

  Туск, сняв свою кожаную куртку, спокойно так подхватил бревно и, сделав оборот вокруг своей оси начал творить такое, что волосы чуть дыбом не встали. Используя свой собственный торс, как центр вращения, десятник начал с нарастающей скоростью крутить бревно. А оно-то не ошкуренное! Как этот монстр не разодрал себя сучками и корой, да и просто не поцарапался и не отшиб ничего, я даже не представляю.

  -Это упражнение прекрасно влияет на тонус мышц, а так же постепенно позволит вам абстрагироваться от боли и к тому же укрепит вашу кожу,– не прекращая упражнение произнес десятник. -Если сможете сделать так же, то сможете не скривившись поймать стрелу, через одну только кольчугу, даже синяка не выйдет,– с последней фразой он сделал быстрое движение рукой и дерево, сделав несколько оборотов на поднятой вверх ладони, остановилось.

  В голове появились лишь две мысли:

  'Хочу научиться так же!'

  Вторая была в другом направлении.

  'Больно подозрительные ветераны. Не верится что-то, что подобное может провернуть каждый солдат в королевской армии'.

  Досмотрев представление, мы, подгоняемые пинками, принялись за оставшуюся работу. Завершили ее на удивление быстро. После этого отправились обратно в лагерь, естественно бегом.

  По прибытию в лагерь нас покормили и дали выпить странный настой, подозрительно черного цвета. По вязкости тот напоминал куриный желток, а по вкусу концентрат полыни.

  В отличии от многих я еще даже на помывку как то силы нашел и друга с собой вытянул. Но вернувшись после споласкивания, мгновенно уснул.

  На следующий день, как ни странно ничего не болело, наверно потому что я и до лагеря постоянно нагружал себя физической подготовкой. Была небольшая ломота в мышцах, но она быстро прошла от минутной разминки.

  Первый день тренировок порадовал новобранцев чрезмерными нагрузками. Началось как обычно с бега, потом упражнения на брусьях и отжимания. Дальше бегом до вчерашней площадки. А там каждый десяток занялся своим. Мы под предводительством Туска вначале попали на переброску бревен друг другу. Не скажу, что это было прям так уж тяжело, но при ловле бревна приходилось полностью концентрироваться на нем. Наглое полено так и норовило извернуться и побольнее приложить. Мне вроде бы удалось приноровиться. Всего-то пару раз своенравный снаряд причудливым образом играл, оставляя на ногах здоровенные кровоподтёки. Моему партнеру пришлось тяжелее. В его руках, бревно то и дело изворачивалось, да так, что его ноги превратились в один сплошной синяк. Но он продолжал молча кидать бревно, хотя по прокушенной губе было видно, что это дается ему нелегко. Мне же удалось усмирить бревно, но это требовало сильного напряжения мышц спины. Полчаса покидав бревно, мы были отозваны на отдых. Туск подошел к нам, достав из заплечной сумки небольшой сверток. Протянув его одному из ребят, он сказал:

  -Намажьте синяки тонким слоем, это облегчит боль и ускорит заживление.

  Еще одна странность, сомневаюсь, что обычным солдатам выдают странные мази.

  Мазь пахла пряностями, и намазанная тонким слоем приносила ощущение холода.

  Дав нам на все пять минут, десятник вновь погнал нас на тренировку.

  Дальше мы попали на тренировку с палками.

  -Ну что, покажешь, на что способен?– незаметно подкрался ко мне десятник, во время разминки.

  Деваться было некуда, пришлось выходить в круг. Описывать наш поединок не буду, скажу просто, противник оказался мне не по силам. Может на уровне техники владения оружием мы и были равны. Но половина моих приемов, была против него бесполезной. Тычки торцом копья мало того, что не сбивали его с ног, они, казалось, даже неприятных ощущений ему не добавляют, такой же облом вышел с подсечками, за что я поплатился роскошным синяком на пол лица.

  В итоге злой на себя, я прервал поединок.

  -Да как так то, ты кто вообще такой?

  -Смысле?– в недоумении поднял он бровь.

  -Да не могут простые солдаты такое вытворять!– немного психованно воскликнул я.

  -Откуда тебе знать, что они могут, а чего нет?– вопросом на вопрос ответил он,– да и кто сказал, что мы обычные?– с ухмылкой он отвернулся.

  Скрипнув зубами от злости, решил подраться еще с кем-то, все же злость требовала выхода. Но неожиданно был остановлен голосом Туска.

  -Брось палку на землю, тебе тренироваться с копьем не надо, ты займешься боем на мечах,– подумав, он добавил,– а так, как ты владеешь обеими руками, то будешь обучаться двойному бою.

  -Но зачем?– потрясенно спросил я.

  Все что мне было известно о двойном бое, так это то, что солдаты его не используют. Несомненно, боец, умело орудующий двумя клинками, опасный противник. Можно даже сказать один из самых опасных, если боец конечно действительно умелый. Но вот два клинка в армии это верная смерть, можно победить тысячу противников на дуэлях, но в поле, солдат бес щита – мертвый солдат. Каково бы не было мастерство человека в обращении с оружием, но десяток стрел пущенных одновременно еще никому отбить не удалось.

  -Затем,– грозно ответил десятник, подходя ко мне поближе,– что ты, боец, не попадешь на фронт. Затем, что тебя не захлестнет волна стрел, за тем, что на тебе будут отличные доспехи, которые при правильном использовании защитят тебя от стрел противника, за тем, что я так сказал!– весомо сказал он и неожиданно, резко и быстро ударил в грудь.

  Среагировать я не успел, слишком быстро он перешел от слов к бою.

  От удара воздух покинул лёгкие, а мне пришлось сделать пару шагов назад, после чего я закашлялся. Боли как таковой особо не было, скорее неприятные ощущения.

  -Это тебе урок, чтобы не забывал, с кем говоришь!– спокойно добавил он.

  Дальше мне подобрали две палки, одинакового размера. Мне всегда почему-то казалось, что они должны отличаться. После этого, мастер показал мне пару основных стоек и ударов и оставил тренироваться в одиночестве. Наказав провести пять сотен ударов.

  День выдался насыщенным. Нас прогнали по всем упражнениям. Больше всего мне понравился рукопашный бой. На нем мастер показал, что если на копьях крепость его тела это не особо решающее преимущество, то на кулаках у меня даже шанса нет. К концу спарринга мое тело в хаотичном порядке украшали синяки. Потом, нас поставили напротив столбов, дав задание произвести сотню ударов. От подобного у большинства начали кровоточить кулаки. Кто пытался жульничать или бить в пол силы, сам оказывался бит всеведущим десятником.

  Еще одним интересным моментом было упражнение, с кручением бревна. Нас, стоит сказать, пожалели. Так как бревна были очищены от коры нашими предшественниками. Перед этим упражнением, нам дали непонятную склизкую мазь, заставив натереть ей корпус. Виртуозно вращать бревно от нас не требовалось. Нам лишь показали десяток начальных движений и перехватов.

  Упражнение хоть и было не особо сложным, но при отсутствии навыка постоянно выливалось в неприятности. Так один из ребят не удержав бревно, уронил то себе на ногу, второй задел бревном Олга, от чего тот упал. Удар пришелся в плечо, другу повезло, что все ограничилось лишь сильным ушибом. После последнего инцидента, нас обматерили и развели на десяток метров друг от друга.

  У меня движения вроде бы получались, тут главное было не двигать бревно руками, а продолжать движение корпусом. Но была небольшая проблемка, бревно, пускай и ошкуренное, стирало кожу с силой рубанка. Через десяток минут кожа в местах наиболее частых соприкосновений с бревном покраснела, образовались болезненные натертости. Стало понятно, еще десяток минут, и кожа начнет кровоточить. Так и произошло.

  После упражнений мы отправились в лагерь, где были накормлены и вновь обмазаны странными мазями.

  Отдыхать нас оставили на час, не больше.

  После чего началась мишура, собрав весь отряд, лейтенант выдвинул речь. Общий смысл оной укрывался под морем мата и оскорблений, но суть была в том, что мы не стадо баранов, а войсковое подразделение и передвигаться должны соответственно.

  Нет, маршировать нас не учили, зато учили держать построение и передвигаться четкими группами, по два ряда в пять человек.

  Теперь всегда, кроме как во время отдыха мы должны были двигаться именно так. Для закрепления навыка нас заставили бегать, падать, ползать, перебираться через ров и прочее. Если кто-то из ребят лажал, его десяток вновь выполнял задание. Так из-за меня, например, нам пришлось ползти еще сотню метров. Меня бы наверно возненавидели, но на каждом упражнении вновь кто-то сбивался, так что все отнеслись хоть и со злостью, но без агрессии.

  Такими упражнениями мы были заняты вплотную до вечера. После чего нас накормили и замученных, но сытых повели на стирку и помывку.

  Наконец добравшись до палатки, я рухнул без сил. Многочисленные синяки болели, мышцы, получившие чрезмерную нагрузку, отказывались работать. Перед тем как заснуть успел лишь подумать, что с таким графиком занятий у меня не получится толком развивать навыки, полученные от деда.

  'Непорядок, надо с этим что-то делать!'– подумал я и отключился.

  Глава 12.

  Следующая декада ничем особо не отличалась от первого дня тренировок. Каждый день все упражнения повторялись, только постепенно увеличивалась их длительность. Как ни странно, организм вполне усваивал нагрузку, перенапряжения не было. Даже бревно уже не причиняло столько неприятностей как в первые дни. Единственное что все так же было безрезультатно, это двурукий бой. На второй день занятий Туск пояснил мне мою ошибку.

  -Сейчас я научу тебя основному правилу двурукого боя,– с хитрой усмешкой сказал он, выходя в круг.

  -Но,– я кивнул на его свободную правую руку.

  -Нападай,– не стал он ничего объяснять.

  Я произвел простейший удар двумя клинками с обеих сторон. Наставник подставил свой клинок под мои мечи и в длинном, стелящемся над землей выпаде пробил кулаком мне в челюсть.

  Перед глазами мелькнуло небо, а спина больно приложилась о твердь. Челюсть ужасно болела, но прикоснувшись к ней, облегченно выдохнул:

  -Не сломал.

  Поднявшись на ноги, направился за левым клинком, вылетевшим при падении.

– Хотя какой это к черту клинок,– зло сплюнул я, подбирая с земли палку. Чье сходство с оружием ограничивалось лишь размерами.

  -Ну как, усвоил урок?– ехидно спросил десятник.

  -Так точно господин десятник,– бодро гаркнул я. Первая неделя тренировок показала, что даже если ты не понял или не согласен, то лучше оставить свое мнение при себе. Что собственно я сейчас и сделал.

  -Да нихрена ты не понял, осел безухий,– гаркнул тот в ответ,– урок был таков: Двурукий бой, это не владение двумя клинками! Это владение обеими руками. Грамотный двурукий боец может сражаться чем угодно, может парными мечами, можем щитом и мечом, может двумя щитами!

  -А вилкой может?– ехидно спросил Олг.

  -Вилкой можешь только ты, да и то, только в жопе ковыряться! Ну ка иди сюда, покажи нам, что ты умеешь.

  По пути к столбу, для отработки ударов, кинул сочувственный взгляд через плечо, наблюдая как Олг в который раз падает в пыль.

  В тот же день начал выделять время из и так редких минут отдыха, на занятие медитацией. Это неожиданно помогло бороться с моральной усталостью. Да и физическая после нее воспринималась легче. Боль кстати оказалась неплохим стимулятором для развитий моих способностей. Все-таки одно дело просто войти в транс, выбросив из головы все мысли и совсем другое, сделать то же самое, когда каждая частичка, истерзанного тела отзывалась болью.

  Так и проходили тренировки, вплоть до того момента, как в лагерь завезли оружие. Но как ни странно, заточенных клинков нам так и не выдали. Лишь заменили деревянные палки на затупленные тренировочные мечи. Ощутив все прелести нового оружия, наш отряд почти единогласно взвыл, проклиная возниц, так быстро доставивших груз.

  Если удар палкой был хоть и болезнен, но терпим, то удар хоть и затупленного, но железа оставлял ужасающие гематомы и частенько порезы.

  Как ни странно, к концу второй декады, появились первые признаки изменений. Кожа, под воздействием непонятной мази окрепла, все реже и реже стиралась, да даже собственные прикосновения ощущались по-другому, будто вся кожа превратилась в одну большущую мозоль. Но, тем не менее, упражнения не стали даваться легко, так как по мере того, как мы к ним приспосабливались, наставники изменяли их, вначале изменяли количество, потом изменяли сами требования. Как раз к концу второй декады появилось новое упражнение, и оно довольно сильно отличалось от других. Суть упражнений заключалась в сидении. Мда, нам в первый раз тоже показалось, что мы ослышались, но нет. Смысл задания был в том, что мы спокойно садились под дерево, нам на голову ставился кувшин, всклень наполненный водой и все. Так мы должны были просидеть полчаса, не расплескав ни капли. Кто расплескал или не дай предки, уронил кувшин, получал штрафную дозу тренировок рукопашного боя. Били его, в общем.

  Смысл данной тренировки ускользал от меня, но судя по поведению командиров, она была чертовски важной. Через еще пару декад это упражнение переросло в другое, теперь нам, из положения сидя, нужно было подняться на ноги и пройти обозначенный маршрут. На нем в достатке были навалены сухие ветки. Если расплескал воду или наступил на сухостой, то считай, что провалил тренировку.

  Стало ясно, что упражнение предназначено для оттачивания бесшумного шага, что для обычных войск тоже не является жизненно необходимым.

  Так же появилось новое упражнение, взамен перекидыванию бревен. Оно выполнялось на особом тренажере, под названием «правИло». Он представлял собой четыре воткнутых в землю столба. На конце каждого, была закреплена веревка с петлей. Нас за конечности подвешивали на нем и оставляли висеть, не забыв перед уходом натянуть веревки так, что все мышцы болезненно тянуло. Мне в принципе это было не так уж и страшно, все-таки с детства растяжкой занимался, но некоторым из ребят, судя по крикам и стонам, тренажер доставлял сильную боль.

  В начале второго месяца нашей службы, нас начали выпускать на охоту, партиями по пять человек, под предводительством десятника. В первую партию я к собственной радости сумел попасть, а вот Олг нет.

  За пол дня добравшись до леса, мы разделились и, растянувшись редкой гребенкой, вошли в лес. Аккуратно обогнув заросли шиповника, я направился вглубь чащи. По пути заметил, что тренировки с кувшином принесли свою пользу. Если раньше я ходил довольно тихо, то теперь даже прелая трава не шуршала, не говоря уже о веточках, которые глаз замечал на автомате.

  -Хм, а наука то приживается,– довольно улыбнулся я.

  Часа два бродил по лесу, стараясь найти хоть чьи-то следы, и под конец мне улыбнулась удача.

  Вначале я услышал характерный крик тетерева, а подобравшись, увидел и его самого. Крупный самец, нахохлившись, сидел на нижней ветви дерева и призывно кудахтал. Птица хороша, на четверть пуда примерно. На пару веток повыше самца прохаживалась по ветке самка.

  Наблюдать за романтической картиной я не стал, вытащил из колчана три стрелы. Две зажав в левой руке, третью наложил на тетиву. Мгновение на прицел и выстрел. Глазами не слежу за результатом, обратным движением беру вторую стрелу и, переводя лук, совершаю второй выстрел.

  Обе стрелы попали, но если самца я поразил точно в грудь, как и планировал, то самочка начала взлетать и стрела попала в бедро. Птица, упав на землю, жалобно заквохтала и забила крыльями. Подойдя, свернул ей шею и принялся извлекать стрелу. Закончив с самкой и самцом, перерезал им горло и подвесил на древко копья ногами вверх, позволяя крови вытечь. Неожиданно за спиной слух уловил, что то неестественное. Даже не поняв что это было, я, уже отбросив копье, ушел перекатом в бок. Там где ещё секунду назад было мое тело, приземлилась рыжеватая туша рыси. Та, покачиваясь на лапах, не сводила с меня взгляда. Хвост взбешенного зверя хлестал по бокам.

  Странно, рыси обычно на людей не нападают. Малы они для этого. Но этот экземпляр, судя по всему так не считает, уши с рыжими кисточками плотно прижаты к голове, когти выпущены.

  Секунда проходит в поединке взглядов, и рысь вновь совершает прыжок. Уворачиваться даже не пытаюсь, вместо этого сам подаюсь корпусом вперед. Правой рукой бью снизу в челюсть и одновременно с этим, левой всаживаю нож в приоткрывшееся горло. Тут же принимаю вес тела животного на локти и, качнувшись в бок, пропускаю тушу влево. Животное, еще не поняв, что обречено, бьет мне в бок лапой. Но когти, пробив первый слой кожи, застревают в кольчужной вставке и я, увлекаемый весом зверя сверху валюсь на него.

  Но хищник не может воспользоваться моментом, его тело уже бьют предсмертные судороги. Я же спокойно поднимаюсь на ноги, стряхивая с колен листву. Осматриваюсь по сторонам, но вокруг все тихо. Терять время нельзя, вытащив нож из горла хищника, вспарываю тому грудину. Вытащив уже остановившееся сердце, жадно вгрызаюсь в него, стараясь не измараться в крови. Доев не такой уж и большой орган, принимаюсь бессистемно отрезать куски мышц. Те на вкус были еще отвратительней, да и жесткие как подошва армейского сапога. Но преодолевая легкое отвращение, кусок за куском заглатываю сырую плоть.

  В моей голове давно бродили мысли требующие подтверждения. Предметом моих размышлений были наши способности. Почему мы, поедая противника, усиливаем лишь определенное качество, которое было наиболее развито у нашей жертвы и почему перенимаем лишь маленькую часть его былых возможностей. Возможно это происходит из-за того, что в нашем организме недостаточно строительного материала. Так ко мне и пришла мысль, что вместе с сердцем, которое, по сути, играло роль накопителя жизненной энергии, нужно потреблять и сами ткани, которые пойдут на строительство и укрепление нашего организма.

  Оторвался от мяса только когда понял, что еще чуть-чуть и все съеденное попросится обратно.

  Привалившись спиной к дереву, откуда на меня прыгнул зверь, я облегченно выдохнул. Весь бой затянулся буквально на пару секунд, а адреналина успел получить на пару дней вперед. Чуть отдышавшись, осмотрел доспех. На боку виднелись четыре небольшие неровные дырки.

  -Заштопать в принципе можно,– прошептал я себе под нос.

  Примерно час ушел на то чтобы снять шкуру с кошки. Снимал только со спины и боков, так как на бедрах и лапах она оказалась попорчена во время моих кулинарных изысков.

   Наконец покончив с добычей и вырезав у кошки печень, отправился в обратный путь.

  Умная мысль догнала меня только тогда, когда я уже выходил из леса.

  'Какого черта я не использовал свои способности?'

  Видимо не привык пользоваться ими, но это следует исправить. Ведь мало того, что пользуясь навыками, я наверняка смог бы выследить кого-нибудь намного раньше, так и кошку бы сразу заметил. Хотя, конечно, это тоже спорный момент, слишком уж привык я осматривать в трансе землю, а на дерево, с затаившемся в ветвях хищником, мог и не обратить внимание. Стоит сделать себе пометку на будущее.

  Дошагав до лагеря, увидел Туска, тот тоже заметил меня и направился навстречу.

  -Ты где так долго шлялся?– грозно надвинувшись начал он допрос.

  -Почему долго?– непонимающе спросил я, обычно охота длилась куда больше пяти часов, которые я отсутствовал,– меня же и пяти часов не было?

  -Приказ был пройти на полтора часа и вернуться!– прорычал он,– чем слушал, солдат? За невыполнение приказа, назначаю тебе два норматива по бегу в полной выкладке! Понял?

  -Так точно!– бодро гаркнул я в ответ, размышляя о том, как смог прослушать слова командира о временных рамках.

  -Свободен,– махнул он мне рукой,– стоять!– раздался голос уже мне в спину,– Что с доспехом, боец?

  -Рысь, напала, когда кровь птицам пускал,– отчитался я.

  -Не ранен?

  -Нет.

  -Свободен, но с интендантом сам объясняться будешь!

  Облегченно выдохнув, отправился к отрядному кашевару и, сдав добычу, завалился отдыхать.

  Сны в тот день мне снились неприятные. Сцены были донельзя кровавые и как ни странно, проснувшись, я помнил их все. Первой картиной, точнее воспоминанием было то, как молодую рысь ранили охотники, но та смогла оторваться от погони и спрятаться в логове. Видимо после этого зверь и затаил обиду на человеческий род. Первой жертвой животного стал маленький мальчик, игравший с друзьями в лесу возле деревни. Один прыжок и ребенок мертв. В тот день зверь впервые попробовал человеческое мясо. Второй жертвой людоеда стала женщина, отправившаяся в лес по грибы. Та тоже не ожидала нападения, но смогла поцарапать кошку кинжалом, что только усугубило злость зверя.

  После второго случая на след зверя вышли охотники, они гнали того почти неделю, но максимум что смогли – выпустить лишь пару стрел, лишь одна из них оцарапала кошке заднюю лапу. Но зверю вновь удалось скрыться. Третьей жертвой должен был стать я. Довольно странно было видеть себя со стороны, кошка первоначально даже не собиралась нападать на меня. В ее сознании я ассоциировался с охотником, с болью от полученных ран. Но вид моей незащищенной спины сводил хищника с ума и тот не устоял. Последним воспоминанием зверя было чувство удивления от собственного промаха. Картину смерти хищника я не увидел.

  Проснулся я рано утром, в холодном поту. Сердце учащенно билось. Впервые я видел настолько яркие картины, будто сам переживал все это. В первую секунду после пробуждения было сложно отличить навязанные сном чувства от своих, реальных. В то утро я впервые за жизнь испытал чувство ненависти. Но навеянные эмоции быстро схлынули, оставив после себя лишь чистое изумление от всего произошедшего.

  Результаты от поедания полностью подтвердили мою теорию. Разница с прошедшими ритуалами была существенной. За ночь у меня значительно усилились связки, соединение стопы и голени чуток обросло мясом. А так же усилились локтевые мышцы и возможно, немного крупные мышцы рук.

  Порадовавшись изменениям, я принялся за медитацию, до общего подъема оставалось не больше получаса. Нужно потратить это время с пользой.

  Следующая неделя порадовала качественным прогрессом в освоении техники боя двумя руками. Кажется, я перешагнул некий рубеж, от тупого повторения приемов, до применения заученных связок не задумываясь. Случилось это неожиданно.

  В тот день с утра не заладилось с медитацией, мне показалось, что я смог на бегу соскользнуть в нее, но попытавшись, тут же вылетел, причем без внешнего воздействия, будто вышвырнуло меня оттуда. Но что это могло быть, я так и не понял.