Любить королеву. Случай из адвокатской практики

Глянул на них рентгеновским глазом и мотнул усатой мордой, мол, проходите.

Бар, в котором время от времени собирались судейские, был открыт до трех. И если снаружи все выглядело неказисто, то внутри глазу представлялась совсем иная картина. Просторный чистый зал, негромкая музыка. Приятный, неяркий свет.

Сегодня интерьер был выдержан в стиле французского кафе конца позапрошлого века. Кругом хрусталь и зеркала. Нет, все это было очень красиво и хорошо, но слишком уж часто менялся интерьер в этом заведении, оставалось только вертеть головой, привыкая к новому убранству.

Джейми выразительно вздохнул.

– Жесть. – оценила здешнюю красоту Мариша, попутно двигаясь к стойке.

Взяли себе выпить, Джейми пива, Мариша мохито, и устроились за столиком у стены. Народу было немного. Несколько демонов от бизнеса, время от времени в разговоре мелькали их полупрозрачные текучие серо-стальные крылья. Компания богемных от искусства сидела за сдвоенными столиками в другом конце зала. Те радовали глаз многоцветьем крыльев от бледно-голубого до ярко-зеленого и фиолетового.

А из судейских сегодня только они.

Хотя нет. Присутствовал еще один редкий гость – дознаватель. Дознаватели вообще были отдельной кастой в судопроизводстве. Нечто вроде службы надзора над надзором. И что интересно, между мирами перемещались беспрепятственно, а крыльев у них от природы не было.

Дознаватели работали индивидуально, сами проводили расследование, в отдельных случаях сами же приводили в исполнение приговор. О них ходили разные слухи, но каковы истинные возможности дознавателей, никто толком не знал. И тут Мариша могла бы гордиться собой, Игорь Наумович даже один семестр натаскивал ее на дознавателя. Всех тонкостей работы она, конечно, не знала, да и ни к чему, как он ей сказал. Но…

«Мариша, ты среди нашей адвокатской братии единственная девушка, а потому должна знать больше, и все уметь все гораздо лучше других», – любил говаривать шеф.

И был прав.

– Слушай, Климова, – услышала голос Джейми. – Зачем ты вообще взялась защищать этого урода?

Она обернулась, взглянуть на Джейми. Сейчас его лицо было суровым и мрачным, а всегдашняя веселость сошла, будто маска.

– Отказаться не получалось, понимаешь? Первое дело.

Он кивнул, крутнул в руке стакан и нахмурился, сжав зубы.

– Ты уж извини, но поблажек от меня не будет, – проговорил негромко, отпивая глоток баварского.

– Я знаю, – просто ответила девушка.

Джейми Аоринделл, в отличие от нее, был уроженцем другого мира. А сюда навсегда перебрался после трагедии, постигшей его семью. Говорили, будто именно после той трагедии он и приобрел свои крылья. Что там было, Мариша доподлинно не знала, но примерно догадывалась. Слишком уж непримиримое у него было отношение к насильникам.

Повинуясь внезапному порыву, накрыла его руку своей.

– Спасибо, что поддерживаешь меня. Знаешь, твоя дружба для меня значит очень многое.

Джейми взглянул на Маришу, многозначительно поиграв бровями.

– Дружба? Я тут растрачиваю тонны обаяния, понимаешь…

– Пфффф, – фыркнула она. – Все твое обаяние заключается в том, что вечно хватаешь меня в охапку и тащишь в переход.

Джейми откинулся на спинку стула и со вкусом расхохотался. На них тут же уставились. Пришлось свернуть веселье.

– Так говоришь, я не обаятельный? – хитро спросил Джейми, который и впрямь испытывал к Марише скорее дружеские чувства. – А кто, по-твоему, обаятельный?

– Только не смейся, – предупредила, погрозив пальчиком. – Ваш Сабчаковский, если бы не был таким занудой.

– Оооо, – чуть не подавился Джейми.

– Ой, ну и Игорь Наумович, однозначно! – закатила глазки Мариша.

В том, что господин Гаршин, этот динозавр от адвокатуры, обаятелен как черт, Джейми как раз не сомневался. Как и в том, Мариша относится к своему куратору, как к чему-то среднему между любимым дедушкой и любимым котом.

Они еще посидели, рассказывая анекдоты и курьезные случаи своей из практики. Например, Мариша созналась, два с половиной года провела кошкой. Гершин направил в другой мир, типа на подготовку к зачету по анализу обстановки и сбору улик, на самом деле, канал для перехода готовила.

– Кошкой? Ты? – тихонько ржал Джейми, показывая на нее пальцем. – А вообще, похожа!

Вот сейчас, сняв очки, Климова точно была похожа на рассерженную кошку, Джейми вдруг перестал смеяться, потер ладонями лицои выдал:

– Господи… Как я не хочу копаться в воспоминаниях Мережкова…

– Давай не будем о работе? – проговорила Мариша, уткнувшись в свой мохито.

– Да, ты права. А знаешь, ты сегодня хорошо держалась.

Девушка едва заметно улыбнулась и покраснела от удовольствия.

Еще бы! Первое настоящее признание.

Крохотная, но победа. Но сколько еще их понадобится, чтобы довести дело конца? Сколько душевных сил потребуется от всех? И все равно, она была уверена, что не зря это затеяла.

И в этот момент, словно кольнуло что-то, повернула голову. За дальним столиком сидел дознаватель и не отрываясь смотрел на нее. От его пристального взгляда Мариша внезапно смутилась и опустила глаза. Когда первая реакция прошла, и она решилась взглянуть в его сторону снова, столик оказался пуст. Она осторожно обвела глазами пространство, но дознавателя в зале уже не было.

– Мариша, что? – негромко спросил Джейми, видя, что девушка притихла.

– А? Ничего, – ответила она. – Наверное, пора домой. Завтра будет трудный день.

– Действительно. – проговорил Джейми поднимаясь. – Пошли, провожу тебя, поздно уже.

Она улыбнулась и подала руку прокурору, которого теперь уже с уверенностью могла бы назвать другом. Не возразила, когда он перенес ее на своих крыльях до машины, а потом еще подвозил до дому.

Коротко переговариваясь с Джейми, смотрела в окно на свое отражение и думала при этом совсем о другом мужчине. Об этом дознавателе. Вот же странно, всего несколько секунд, а его облик отпечатался в памяти раскаленным клеймом. И глаза…

И почему он так смотрел?

Дома, боясь себе признаться, что мимолетный взгляд какого-то постороннего мужчины мог взволновать ее настолько, чтобы она потеряла покой и душевное равновесие, Мариша пыталась понять, с чем мог быть связан интерес к ней этого непонятного, закрытого и таинственного человека.

Был ли вообще интерес, может, ей просто почудилось? А если был, то какого плана? Вроде она ни в чем криминальном не засветилась. В конце концов, у нее от разных вопросов и домыслов образовалась каша в голове, а мыслей ценных так и возникло.

В растрепанных чувствах завалилась спать. Но и во сне ей снился тот дознаватель, смотрел на нее из темноты.

***

Следующий день весь прошел под знаком душевного брожения.

Обычная жизнь Марины Климовой состояла из тех же вещей, что и у всех остальных обычных людей. То есть, она работала в адвокатской конторе Игоря Наумовича Гершина. Теперь уже вполне официально. Дела он ей поручал без всяких скидок на молодость и отсутствие опыта, вернее, всю огромную подготовительную работу по ним.

Непосредственное общение с клиентами, конечно, осуществлял сам. Не потому, что не доверял девочке, просто менталитет большинства клиентов не позволял соотносить цветущую молодость Мариши с умением вести дела. Зато ей доставалась теперь вся работа по классификации, упорядочиванию, архивированию и прочему, и прочему, чему нет числа.

Но уж что-что, а работала Мариша хорошо. Да и хватка у нее была акулья. Потому, видя, что молодая сотрудница прекрасно справляется, шеф преспокойно мог сказать:

– Маришенька, я выскочу на часок. А ты пока вон тот отчетик подготовь… – и удалялся к себе в святая святых.

В изолированную приватную комнату, оборудованную за рабочим кабинетом.

Это его «на часок выскочу» означало, что он мог смотаться в гости или по делу в какой-нибудь другой мир. Мог сделать это сам, а мог и Селима* с его саркофагом в качестве такси вызвать. А иногда вообще, запирался там и среди бела дня принимал теней крылатых*. Хорошо еще, обычные посетители не видели призраков, аккуратной очередкой толпившихся в одной с ними приемной.

Короче, куратор наслаждался свободой, работая по своему плану.

В такие моменты Мариша, на которой висел весь офис, думала, отчего бы шефу не наслаждаться свободой, если рабы пашут на плантациях? И строила планы мести. Однако злопыхание злопыханием, а ей нравился этот сумасшедший ритм жизни, плотная загрузка мозгов. Она чувствовала, как растет. Растет постоянно. В интеллектуальном плане, конечно. Потому что своим ростом 167 см и весом 51 кг была вполне довольна.

Так было всегда.

А сегодня и работа как-то не ладилась, и в мысли постоянно вторгались странные предчувствия, подозрительная тревожность и… томление. Глупое чувство и совершенно некстати.

Стыдясь себе в этом признаться, она закрывала глаза и видела его вновь. Этого мужчину. Видела крепкую, подтянутую, словно стальную фигуру, суровое лицо с резкими чертами, на котором застыло какое-то нечитаемое выражение. И взгляд. На самом деле, свет падал так, что густые тени от бровей полностью скрывали глаза, их не было видно. Но взгляд…

Каждый раз это ощущение заставляло ее поеживаться. Вот и какого черта так смотреть на девушку? что ей теперь думать?

Еще и Игорь Наумович временами как-то странно на нее косился.

Уведомление с координатами нового места перехода ей доставил с дневной почтой мужчина – курьер, разносивший толстенную кипу разных бумаг в стопятьсот разных офисов. Расписываясь в получении и глядя, как он равнодушно смотрит в окно, Мариша думала, что мужик понятия не имеет, какие бумажки разносит, и этим счастлив. В отличие от некоторых, которым скоро предстоит с пристрастием копаться в чужих воспоминаниях, да еще пытаться понять, чем она могла привлечь внимание дознавателя.

Тяжелый вздох вырвался из груди, а в мыслях мелькнула расхожая истина, что во многом знании много печали. Поймав себя на внутреннем комментировании, Мариша наконец улыбнулась. Это хорошо, если можно посмеяться над собой, значит, еще не все потеряно.

На вечерние слушания она в этот раз решила поехать на машине. Проклиная все на свете, простояла полтора часа в пробках. Потом плюнула, припарковалась перед сквером у станции метро и нырнула в подземку.

В общем, еще сорок минут мытарств, и адвокат Марина Климова наконец-то оказалась у очередного погнутого временем уличного фонаря, чтобы втиснуться в пространственный переход. И чуть не налетела на Джейми. Тот словил ее в движении и с ходу стал выговаривать:

– Мариша, ты где? Я уже начал волноваться.

– А ты чего? Меня тут ждал, что ли? – недоверчиво спросила, приподняв очки.

Джейми поджал губы и бросил косой взгляд куда-то в сторону. Потом выдал:

– Гости у нас. А тебя все не видно.

И тут она обратила внимание, что обстановка в холле такая, будто кто-то весь воздух выстудил. А коллеги слегка напряженные, все больше помалкивают и косятся в сторону больших часов.

Часы показывали 23.49.

А прямо рядом с часами в одиночестве стоял тот вчерашний дознаватель. Она аж похолодела, рот приоткрылся, на секунду забыла, как дышать. И тут же залилась душной волной, потому что в этот самый момент немигающий взгляд дознавателя остановился на ней.

Задержался на секунду и двинулся по холлу дальше. У Мариши было такое чувство, как у рыбы, которую уже поймали в сеть, вытащили на воздух, а потом почему-то  опять бросили в воду.

Из ступора вывел Джейми:

– Климова, пора!

– А… Да, спасибо, я… пошла готовиться.

Успев заметить по дороге, что к дознавателю подошел Гершин, и они поздоровались и разговорились, совсем как старые знакомые. Не забыть выпытать потом у старого аллигатора, откуда он его знает. Но времени на обдумывание и выяснение не оставалось.

Потом, идя в своих белых одеждах через холл в зал суда, она все высматривала этого человека, пытаясь понять причину его появления тут. Вообще, первое впечатление от его присутствия в толпе судейских, наделенных белыми и огненными крыльями, было странным. Он казался инопланетянином среди них. Красивым, этого невозможно было не признать, но непонятным и опасным.

Но в холле дознавателя не было видно, и Мариша напряглась. А вдруг он в зале? Потом представила, как будет трястись, если и вправду так, ужаснулась и решила оставить все мысли о нем на потом.

Сосредоточилась. Работа прежде всего. Сосчитала до трех и шагнула внутрь. А следом за ней в латах прокурора появился Джейми.

Быстро оглядевшись, Мариша с облегчением обнаружила, что в зале, кроме коллег, посторонних не было. Постаралась расслабиться и настроиться на дело, от которого ее отвлекали мысли о странном госте.

А дело Мережкова само по себе было тяжелым испытанием, потому что вызывало мощный глубинный отклик. Мариша знала, вчера в зале не было равнодушных, и этот отклик не рассеялся за день. Сегодня  все выглядели собранными, больше никаких язвительных улыбочек, шуточек и намеков.

Секретарь обвел глазами присутствующих и объявил слушания второго дня открытыми.

Глава 8

 День у больного в реанимации не принес изменений. В сознание он так и не пришел и на внешние раздражители не реагировал. Но день бесчувствия дал силы встретиться со своими воспоминаниями вновь. Пусть они несли боль, в них сейчас была его жизнь.

***

Начиная с поездки к Алишеру на Фишт, жизнь Василия Мережкова незаметно для него разделилась на до и после.

До все было хорошо, налажено, четко. Он двигался вперед и точно знал, что принесет завтрашний день. Практически на сто процентов. Какие-то левые движения ложных друзей или конкурентов отслеживал заранее и пресекал на корню. Потому что знал, чего хотел, и видел, что делать, чтобы это получить. И всегда получал.

Алгоритм не подводил никогда и нигде.

И вдруг вся эта налаженная машина почему-то дала сбой.

И наступило после.

В тот момент Василий даже не осознал наступивших перемен. В тот момент он просто злился. Но прошло еще несколько дней, а люди, которым он платил, чтобы нашли ту официантку, с которой ему почему-то необходимо было закончить, так никаких новостей и не принесли. А странное ощущение, будто его незаслуженно лишили чего-то жизненно важного, стало проявляться все ярче.

На прежней работе в известном на всю Москву ресторане, сведений, куда направилась бывшая обер-кельнер Елена, не было. Адрес прежнего места жительства оказался съемной квартирой, с которой она съехала в тот же день, не оставив координат. Естественно, и номер сотового оказался недействительным.

Единственное, что удалось узнать, из родственников у этой Елены была только тетка Зинаида Александровна, теткин адрес и домашний телефон. Туда наведались, но кроме, злорадства, что беспутная племянница наконец пропала на стезе порока, она тоже ничего не смогла сказать.

Какой-то замкнутый круг.

Замкнутый круг, в котором он застрял в движении на одной точке. Потому что ему надо было закончить! Маленький сбой, но механизм потихонечку пошел вразнос.

Прошла еще неделя.

Внешне Василий Павлович вел прежнюю жизнь. Все те же дела, переговоры, встречи. А внутри подспудно включался какой-то поисковик, заставлявший его против воли возвращаться мыслями этому незаконченному моменту, и отравлял существование.

На дальнем плане маячила обиженная Кристина. Пыталась достать его с разных сторон. Нах***! Вот бывшую любовницу возвращать он точно не собирался. С этим было все в порядке. Не в порядке было с другим.

Не в порядке было с его болезненной жаждой, заставлявшей желать именно ту женщину. Неправильно, какая-то дурацкая ошибка.

Он и сам понимал это. Но лучше от этого не становилось.

Нельзя сказать, что не пытался стереть, заместить те проклятые ощущения другими. Несколько вечеров, убитых на очень дорогих и очень умелых женщин, его, конечно, развлекли, но проклятый синдром незавершенности, разъедал все как кислотой.

А если честно, то даже сравнивать… Даже сравнивать было невозможно.

***

Слушая как-то вечером в своем кабинете очередной ниочемный доклад о том, насколько продвинулись его люди в поисках бывшего обер-кельнера Елены Смолиной, Василий Павлович вертел в руке сотовый. И вдруг понял, что должен включиться в эту охоту сам.

Он всегда был человеком действия, это пассивное сидение и ожидание доставляло ему дополнительные отрицательные эмоции. Охота обещала действие. Что интересно, стоило этой мысли созреть, он даже испытал некоторое облегчение и подъем духа. И даже тот суеверный "мурашек", суливший успех в делах.

А потому, поручив своим людям копать дальше, назавтра в тот ресторан, где раньше работала Елена Смолина, он отправился сам.

Он бывал там не раз и не два, нравилась кухня, безукоризненное обслуживание, специфический неуловимый «дорогой» дух. Мережков спрашивал себя, отчего раньше никогда не видел тут эту обер-кельнершу? Возможно, и видел, просто не замечал, как не замечал приходящих уборщиц, водителей, работников автосервисов и прочих, кто делал его быт комфортнее. Потому что обслуга давно уже стала для него только фоном.

Получается, надо было полностью сменить обстановку, попасть в другой мир, где они оба были инородными телами, чтобы все понятия сместились, и наконец заметить?

Неважно, как это произошло и почему. Сейчас он просто хотел найти эту женщину.

Престижный VIP гость был замечен сразу же, как только перешагнул порог ресторана. На пожелание переговорить с администратором, Василия Павловича немедленно проводили в небольшую уютную гостиную со светлой мебелью и принесли поднос с разными фирменными ништячками и минералкой.

А меньше, чем через полминуты появилась ухоженная, красивая, "дорогая" и умная женщина с безупречными манерами. Администратор Алла Максимовна. Ее он видел мельком несколько раз, но тоже никогда не интересовался. Женщина улыбнулась идеальной улыбкой и присела в кресло напротив.

– Добрый день, Василий Павлович, – спросила, закинув ногу на ногу. – Чем могу быть полезна?

Женщина говорила, глядя на него, а он ощущал этот эффект узнавания, вкус привычной жизни. Европейский лоск, кондиционированный воздух, безошибочно работающий алгоритм «я хочу – я получаю».

Сейчас Мережков хотел получить ответы на свои вопросы. И он задавал их, поддерживая некую игру, чтобы скрыть свою истинную цель. А администратор ресторана отвечала. Однако, чем дальше затягивалась эта игра, тем Василию Павловичу почему-то становилось скучнее.

Администратор Алла Максимовна была красивой женщиной, в глазах которой читался недвусмысленный к нему интерес. В ее представлении Мережков как-то не соотносился с их бывшей официанткой, потому она и не восприняла всерьез его вопросы о ней. Аллу Максимовну больше занимало другое. Гламурные сплетни в обществе распространяются быстро, а Мережков был заметной фигурой. И ей было известно, что тот не так давно выставил любовницу за дверь.

Возможно, в глубине души она и сочувствовала известной светской львице Кристине Б…, но очень в глубине. Гораздо явственнее читалось желание занять ее место. Вела себя Алла Максимовна весьма деликатно, но интерес демонстрировала, как бы ненавязчиво намекая, что уж с ее-то стороны разных глупых выходок не будет. Она знает правила игры, и…

Тут в красивых глазах женщины на мгновение включился калькулятор, а Мережков понял, что наступил предел, дальше которого ему уже не хотелось сдерживаться. Раньше, еще немного времени назад, он не задумываясь принял бы эти товарно-денежные отношения, потому что в его представлении они были самыми честными. Но не теперь.

Женщина еще говорила, он вскинул ладонь останавливая. Сказал:

– Благодарю вас, Алла Максимовна, будет что-то новое, сообщите, я в долгу не останусь.

– Конечно, конечно…

Он не стал дослушивать, оставил щедрые чаевые и ушел.

Ушел, с досадой понимая, что весь этот привычный набор, доставлявший удовольствие и чувство комфорта. как-то сдвинулся, отъехал в сторону. Потерял безусловную ценность.

Как будто там в горах в нем что-то изменилось. Изменения стали проявляться постепенно, и не сказать, что он был им рад, но ничего не мог с этим поделать.

***

Однако кое-какие сведения Мережков все-таки получил.

Уже потом, в машине прокручивал разговор заново. Из рассказа администратора явствовало, что бывшая сотрудница Елена вела довольно замкнутый образ жизни. Что касалось мужчин, она так и сказала:

– Мне неизвестно, были ли у нее с кем-то отношения. За те два года, что она у нас проработала, мне не приходилось никого рядом с ней видеть. И с клиентами вела себя всегда очень ровно и даже дистанцировалась, – тут она повела плечами и со скрытым неудовольствием поджала губы. – Какая-то неимоверная гордячка. Со странностями. Ну, вы понимаете, о чем я. Простите, но изрядно выпившего клиента гораздо легче раскрутить, а она этим никогда не пользовалась, даже передавала свои столики другим.

Еще одно интересное предположение высказала Анна Максимовна про мужчин в жизни бывшей обер-кельнерши. По ее предположению, у Елены имелся какой-то трагический опыт, потому что слишком уж она замкнуто и ровно со всеми держалась.

***

Поход в ресторан добавил немного штрихов к образу женщины, до которой ему необходимо было добраться, но не приблизил к цели. Потому что намеков, где ее искать, Мережков так и не получил. А раздражение только усилилось.

Время, которое он мог урвать у себя, закончилось. Его беспрерывно вызванивали, пришлось вернуться к делам и зарыться в них до позднего вечера. Следующим этапом он собирался навестить тетку Елены. Но это завтра.

А ночью он решил наведаться в клуб, чтобы немного развеялось это гадское состояние, начинавшее его откровенно доставать. Уж половая абстиненция никак в его планы не входила, зато почему-то получалась вынужденно. И во всем виновата эта проклятая официантка, с которой ему надо было закончить. Просто закончить, и все.

***

Пара часов, проведенных в клубе, дала не тот результат, которого ему хотелось. Расслабиться нормально не вышло, потому что вскоре после него тут с новым хахалем появилась Кристина. Сладкая парочка уселась недалеко от него и стала усиленно изображать любовную любовь.

Эти ее потуги, заставить его ревновать, Василий видел их насквозь. Такими сучьми глазами не смотрят на другого мужика, если кого-то любят. И слишком уж явно она начинала активничать, стоило ему повернуться в ее сторону. В какой-то момент стало просто противно смотреть.

Сам себе поражался, как мог прожить с ней почти полгода. Вроде и совесть должна мучить, что изнасиловал бедняжку и выставил под зад коленом, но совесть даже не шелохнулась. Хотелось бы только узнать, кто из его людей сливает ей информацию. Откуда-то же Кристина узнала, что он сегодня здесь будет. Впрочем, может, и случайно.

Зато встретился с нужными людьми, немного дела продвинул. Отвлекся на какое-то время. Но надолго не дали. В очередной раз увидел, как она из кожи вон лезет, и отвернулся, сцепив зубы, чтобы не сплюнуть.

Хотя… Пусть делает что хочет, ему теперь совершенно безразлично.

Однако и то, зачем он сюда пришел, тоже получить не мешало бы. Теперь он уже прицельно посматривал на народ в клубе. На глаза попалась девица. Лениво покачивалась на танцполе.

Блондинка, стройная, спортивная, ухоженная, холодная. Без всяких намеков на высокие чувства и прочую дребедень. На лице написано – ты мне бабки, я тебе досуг. Все честно.

Но со спины она в какой-то момент неуловимо напомнила ее.

Он и сам от себя не ожидал. Поднялся как по щелчку, бросил компанию прямо посреди разговора. Подошел, не особо спрашивая, потащил ее в кабинку мужского туалета. Хотя она и не сопротивлялась, даже наоборот.

Все было быстро и грубо. И если не видеть ее лица, то…

Потом он швырнул ей бабки, много бабок. И тут же ушел.

Из туалета, из клуба, из кондиционированного воздуха. Наружу.

***

Вернулся домой мрачный и еще более раздраженный, чем был, когда в клуб собирался. Почему каждая попытка сбросить с себя это наваждение разбивалась вдребезги о те проклятые воспоминания? Почему?!

Так не должно быть.

Налил себе полный стакан, потом еще и еще. Растянулся в холле на диване, стакан с коньяком поставил рядом на пол. Закрыл глаза, вызывая ощущение пустоты во всем теле.

С этим надо поскорее закончить.

С чем? Спросила пустота.

С чем? Спросил он у себя. С этим?

Из нагруженного алкоголем сознания стали возникать мелкие кусочки воспоминаний. Не тех, о тех он запретил себе думать. Других мелочей. Сейчас он сам был удивлен, сколько чего он, оказывается, подметил. А думал, что не смотрел в сторону этой женщины.

Незаметно пришел сон. А во сне…

Во сне было светло, во сне он был счастлив, пока все не накрыла тьма.

***

Утренний визит к тетке Елены в очередной раз доказал Василию, что народ. вообще-то, быдло. К тому же продажное быдло. Впрочем, он и не сомневался.