Алиса против принца

– А другие? В вашем мире нет больше носительниц редкого дара? – спросила, внимательно вглядываясь в матовые глаза. Я пока не совсем понимаю принца. Не знаю рамок дозволенного, не понимаю, как вести себя. Только в общих чертах. В голове сумбур, в груди – боль.

Я хочу домой…

Но примерная стратегия уже есть. Картинка вырисовывается.

– Ты слишком много задаёшь вопросов, – бесстрастно отрезал принц, не удосужившись даже взглянуть на меня. – Я буду предельно вежлив, но не рассчитывай на милые задушевные беседы…

Уголок губ предательски пополз вверх.

В этой фразе читалось гораздо больше. Гораздо…

«Я буду вежлив, но не рассчитывай на взаимные чувства. Я буду вежлив, но лучше помалкивай. Я буду вежлив, но делай, что тебе говорят…»

Не сдержала смешка и опустила голову.

– Что тебя забавляет? – безо всякого интереса спросил принц.

– Так… – ответила туманно и протянула руку к струям воды, что били из пасти трёххвостого животного.

Рывок был неожиданным…

– Отвечай, когда я спрашиваю, – низко прорычал он, уничтожающе глядя мне в глаза. Кроме откровенной ненависти в них ничего не читалось. Отдёрнул руку и убрал за спину. Хотя я видела, как ему отчаянно хочется вытереть её.

Поджала губы и опустила голову, осыпаясь волосами. Мне не обидно. Но в душе клокочет буря. И будет лучше, если его-высочество-остолоп не увидит её…

– Что представляет из себя испытание силой? – ровно спросила, ничем не выдавая своего состояния. Не показывая «чертей», что точат вилы и разжигают костры. Рано…

– Магистр Яр всё расскажет, – сдерживая раздражение, отозвался принц. Он устал. Ему надоело моё общество. Наскучило. Он свой долг исполнил. Нанёс визит вежливости. Хах!.. представился, поставил перед фактом, а теперь ему не терпится свалить.

Ну ладно…

Поднимаю полный невинности взгляд, изображая почти-обожание и лепечу.

– Спасибо. Вы так добры… так… – всхлипываю и падаю принцу на грудь. Оцепенел. Мышцы напряглись… – Я думала, что умерла. А тут вы. Такой… благородный. Такой красивый… И если нет пути домой, я буду рада исполнить своё предназначение и стану вам примерной женой, – поднимаю заплаканные глаза: принц пытается отстраниться, убрать мои руки со своей груди, но я прочно вцепилась в лацканы его не то мундира, не то парадного пиджака. Завожу ножку за его, на манер подножки, и слегка напираю. Принц летит назад, почти как я недавно. Равнодушные матовые глаза изумлённо расширяются. Я благополучно отхожу, давая ему возможность беспрепятственно упасть.

Раздаётся всплеск. Брызги орошают платье и моё веселящее лицо.

– Ой! – испуганно вскрикиваю, приложив ладошки ко рту. – Господи… простите! Как же так! Я не нарочно. Я… – и снова в моих глазах слёзы. Мне стоит огромных усилий, чтобы не смеяться.

Принц сидит в фонтане, словно напыщенная жаба, а в матовых глазах такой ураган бушует, что мне на мгновение становится страшно.

Если моя безобидная «игра» раскроется, мне свернут шею…

– Давайте помогу! – тяну руку, но принц отмахивается. Сам поднимается с самым невозмутимым видом, вылезает из фонтана, пока мои губы дрожат от сдерживаемого смеха, и величественно кланяется.

«Вот это да!..» – восхищается Павел. Вот эта выдержка.

– Алиса. Вынужден вас покинуть, – и даже лицо не вытирает от капель. Белые волосы свисают сосульками, делая его лицо уже не таким идеальным.

По двору бежит неуравновешенная с полотенцем в руках и причитает.

– Простите… – понуро шепчу, опустив голову. – Я не знаю… я просто…

– Завтра с вами начнут заниматься, – ровно прерывает принц мои блеянья, словно ничего не произошло. – Я навещу вас через несколько дней. Рад был познакомиться, – ещё один поклон и принц чинно удаляется. У ворот замечаю охрану.

Мужчины с волосами, собранными в хвост, на них кожаные латы, штаны, высокие сапоги… Арбалеты в руках, на поясе – мечи в ножках. Внушительно, ничего не скажешь…

– Ваше Высочество!.. – визжит неуравновешенная. Принц не глядя берёт полотенце и идёт дальше, не проронив и слова.

Неуравновешенная останавливается и впивается в меня многообещающим взглядом. Улыбаюсь в ответ и разворачиваюсь, решая прогуляться по саду…

Глава третья

Прогулка закончилась нотациями в кабинете у настоятельницы, госпожи Луэр, или просто – неуравновешенной. Это прозвище ей как нельзя лучше подходит.

– Твоё поведение… – цедит женщина, нервно поправляя волосы. – Лезть обниматься при первой же встрече, на глазах у послушниц всего пансионата…

Мы с «Павлом» слушаем, смиренно опустив голову. И только чёрт меня за язык тянет.

– А послушницам не стыдно подсматривать? Разве они не должны молиться?

Настоятельница прошлась по мне тяжёлым взглядом и поджала губы.

– За твой дерзкий язык, посиди-ка в комнате «смирения». До утра. Без ужина, – с садистским удовольствием добавила она, высокомерно вздёрнув подбородок.

«Ну всё-всё, победила. Молодец, скушай конфетку…» – флегматично отозвался «Павел». Ему всё равно, не его еды лишают.

– А принц знает, что его невесту изводят голодом?

Глаза надзирательницы… то есть настоятельницы, грозно сверкнули.

– Ты что думаешь, раз невеста Его Высочества, ему есть до тебя дело?

… полагаю, что нет. Но надеялась хоть на какую-то заботу со стороны жениха…

Настоятельница саркастично усмехнулась.

– Нет, дорогуша. Его Высочество намеренно тебя убрал подальше с глаз. Если бы не сила… заключённая в твоём неказистом теле, он бы даже не взглянул в твою сторону, а давно женился на леди Дэлиан… – женщина осеклась, а её глаза испуганно расширились. Ой… кто-то проговорился.

«Ай-яй-яй, как некрасиво» – покачал головой «Павел».

– Спасибо за информацию, – кивнула благодарно и развернулась к двери. – Показывайте комнату «смирения», я готова.

Усмиримся по полной. Будет время подумать над всем, что произошло за последние несколько часов. А то чувствую, крыша трогается с первого пути…

Настоятельница обошла меня, намеренно задев, и шустро направилась к лестнице. По пути встречались послушницы. Не как Айи в чёрной рясе, а в голубых льняных платьях с белыми воротничками. Волосы послушниц убраны в косы, осанка прямая, как палка, взгляд отсутствующий.

Понятно… принц решил слепить себе идеальную комнатную «собачку», которая без разрешения рта не раскроет. Будет вилять хвостом и преданно заглядывать в глаза. Примет его силу, родит наследника, пока он будет развлекаться с некой леди Дэлиан. М-да… так себе перспектива.

Комната «смирения» на деле оказалась каморкой метр на метр. Там можно разве что сесть на пол, привалившись к стене. Тяжёлая металлическая дверь, отсутствие окон и полная темнота. Под потолком шумит вентиляция. Уже лучше. Не задохнусь…

– Наслаждайся одиночеством, – едко произнесла настоятельница и с удовольствием захлопнула дверь. А тётя-то с юмором…

Итак, что мы имеем? Другой мир, пансионат для комнатных смиренных собачек, стерву-настоятельницу, но пока имеют только нас. А что ещё будет!.. Ого-го и ага-га. Надменный принц, уставший от власти, от постоянного внимания. Зажравшийся, проще говоря. Таинственная сила внутри меня, надеюсь, это не расстройство живота. И загадочное испытание через три недели. А если провалить испытание? Тогда меня вернут домой? Ведь зачем принцу невеста без силы. Полагаю, у него с леди Дэлиан в этом плане какие-то проблемы. Иначе, стал бы он искать сосуд для своего семени в другом мире?

«Сосуд для своего семени, хах, – передразнил Павел. – Называла бы вещи своими именами. Спе…»

Ц-ц-ц… поцокала и похлопала себя по губам. Мама учила меня выражаться культурно и думать позитивно. Единственное, что мне остаётся в сложившейся ситуации: думать позитивно…

Ночь прошла отвратительно. Не сказать, что мне понравилось. Вообще не понравилось. Когда дверь отворилась и на меня молча уставилась мать-настоятельница, та вторая, габаритами побольше, я конечно обрадовалась, но подняться с первой попытки не смогла.

Выругалась сквозь зубы, пытаясь разогнуться.

– А где у вас туалет? – спросила сипло, придерживая глаза, чтобы не вывалились. Впервые в жизни мне так сильно приспичило… Думала, что в автобусе, когда на экскурсию с классом ездили и встали в двухчасовую пробку, но нет. Тогда были цветочки…

Мать-настоятельница молча меня выпустила, а её пухлое лицо оставалось беспристрастным.

– От вас пахнет булочками, – заметила с улыбкой. – Вкусные?

Мать-настоятельница скосила взгляд и на всякий случай вытерла губы.

– Я постою здесь, – объявила она, когда привела в уборную

– Пожалуйста, – равнодушно пожала плечами, заходя за перегородку.

– Не отвечай, когда тебя не спрашивают, – ровно произнесла мать-настоятельница, поворачиваясь ко мне своей широкой спиной. – По нужде можно ходить только в сопровождении Старшей.

– Старшей? – переспросила я, пристраиваясь.

Мать-настоятельница шумно выдохнула.

Решила не переспрашивать. Как ни крути, но в комнату «смирения» возвращаться не хочется. Так что, наблюдаем, анализируем, ищем способ вернуться домой…

После посещения уборной, меня отвели в ванную комнату и передали в заботливые руки Айи. Я даже обрадовалась и приветливо улыбнулась. В ответ, девушка лишь потупила взгляд.

– Госпожа сильно разгневана, – доверительно шепнула Айи, помогая снять платье.

– Чем, Айи? – шепнула в ответ. Окунуться в чуть тёплую воду хотелось до дрожи. Я так люблю плавать, так люблю просто часами лежать в ванной, что папа называет меня лягушонком.

«Ну что, лягушонок, жабры не выросли?» – спрашивает шутя, через дверь ванной.

Подавила грусть и поморгала.

– В комнате смирения никто из послушниц не выдерживает больше четырёх-пяти часов.

Недоверчиво выгнула бровь.

– А чего там выдерживать? – нет, я понимаю, в туалет хочется, тело затекло, но не всё же так плохо.

Айи изумлённо похлопала глазами, будто у меня внезапно крылья за спиной выросли.

– Это тяжело. Темнота и одиночество… Послушница раскаивается и начинает просить покаяния. Тогда госпожа Луэр милосердно прощает провинившуюся и выпускает.

– Ах вот оно в чём дело! – воскликнула, не сдержавшись и глухо хохотнула.

– Веди себя тише, – тут же осадила мать-настоятельница. – Послушнице не пристало громко говорить и бурно выражать свою радость. Смеяться полагается беззвучно.

У «Павла» дёрнулся глаз. У меня тоже…

Выходит, я лишила неуравновешенную такого удовольствия, как мои слёзные мольбы и она разозлилась? Замечательно. Даже на душе потеплело.

После омовения мне выдали чистую ночную рубашку, комплект белого самого целомудренного белья, которое я когда-либо видела и голубое платье послушницы. Айи помогла одеться и попрощалась со мной, поклонившись.

– Идём, – позвала мать-настоятельница, покидая ванную комнату.

Я разглядывала свою униформу. Забавно. Папе бы понравилось. Он давно угрожал нарядить меня монашкой, выкинув из шкафа все юбки и платья. Говорит я слишком… э-э… как оно сказал: «Развязная?». Но, по-моему, он просто преувеличивает и зря переживает. Конечно, он же папа…

Настоятельница остановилась у одной из череды одинаковых дверей, и вошла без стука. Девушки, находившиеся к комнате, как по команде отложили все свои дела и выстроились в одну шеренгу. Вот так подготовка!..

И я так буду?

«Жуть…» – высказался Павел и ушёл вглубь подсознания.

– Мать-настоятельница, – девушка с двумя рыжими косичками исполнила быстрый поклон.

– Нэя. Твоя новая подопечная – Алиса, – равнодушно представила настоятельница, даже не взглянув на меня. – Алиса. Нэя – Старшая в вашей комнате. Ты должна беспрекословно её слушаться.

Губы сами распылись в улыбке. Сказать: «да, мать-настоятельница», без смеха, язык не поворачивался. Тем временем все ждали, украдкой меня разглядывая.

– Приятно познакомиться, Нэя, – дружелюбно улыбнулась и протянула руку…

В это же мгновение, из складок рясы настоятельницы, появилась тонкая указка. Настоятельница взметнула её и ударила. Меня.

Кисть обожгло. Я недоумённо взирала на красную полосу, оставшуюся на коже.

Гнев, жаркой волной, поднялся откуда-то из глубин души. Он был такой силы, что на мгновение я перестала различать звуки. Перед глазами появились цветные всполохи.

Хотела скрутить настоятельницу, обезвредив, как делала на протяжении семи лет, пока занималась «рукопашной», но…

Я только занесла руку для захвата, как от неё разошлись «волны» вибрации. Я видела эти волны, видела движение воздуха, и, когда волна достигла «цели», настоятельницу отбросило к стене.

Мои глаза ошарашенно распахнулись. Недоверчиво покосилась на свою руку и спрятала за спину. Неужели опять комната «смирения»?

Настоятельница быстро пришла в себя и, с пола, изумлённо на меня посмотрела, а затем перевела взгляд на Старшую.

– Нэя, – выдавила сипло. – Беги к госпоже, сообщи, что у девчонки проснулся дар. Пусть вызовет магистра Яра.

«Хорошо не экзорциста…» – мрачно заметил «Павел».

Другие послушницы помогли настоятельнице подняться.

– Больше так не делай, – сухо пригрозила она, оправляя рясу.

– Не буду, – честно заверила, сама испугавшись. Но иметь ввиду – буду.

– Покажите Алисе её кровать и проводите в столовую на завтрак, – велела настоятельница, утирая капельки пота со лба. А хорошо её тряхнуло…

Когда дверь за настоятельницей закрылась, на меня уставилось три пары не дружелюбных глаз. Вот тебе и послушницы…

Глава четвёртая

Я молчу. Жду, что девочки скажут. Не хочу начинать знакомство с угроз, хотя «Павел» как раз не против. Он любит сразу расставлять все точки над «i», а я предпочитаю выжидать. Терпение – как говорит мама, величайшая мудрость, которой почему-то люди так редко пользуются.

– Любая из нас мечтает оказаться на твоём месте, – поразительно спокойно произносит курносая девчушка с чёрными косичками.

– А есть возможность поменяться? – уточняю тем же беспристрастным тоном. – Я не против.

Послушницы недоумённо переглядываются. Курносая неприязненно поджимает маленькие розовые губки.

– Ты не понимаешь, что говоришь.

– Объясни, – предлагаю и оглядываюсь. Безошибочно нахожу незанятую кровать и направляюсь к ней. Провожу по тумбе рукой, заглядываю внутрь. На верхней полке – учебные принадлежности, на нижней – стопка чистых полотенец, мыло в мыльнице и зубная щётка в стаканчике.

– Ты должна радоваться, что по какой-то счастливой случайности стала… избранной, – затылком чувствую, как курносая кривится. – Каждая девушка в пансионате, и не только, мечтает удачно выйти замуж. И если у нас есть такой шанс, то у безродных – нет. Их пристроят в первые попавшиеся руки за сущие копейки, а то и даром. Другие – так навсегда и остаются одинокими. Слугами в чужих богатых домах…

Повернулась, вскинув бровь.

– А чем безродные девушки отличаются от тех, что обучаются в пансионате?

Послушницы снова переглянулись.

Русоволосая девушка, что выделялась острыми чертами лица, гордо расправила плечи.

– За наше обучение родители могут заплатить.

– Как правило, аристократы берут себе в жёны послушницу пансионата и выплачивают отцу девушки сумму, которая в три раза превышает затраты на обучение, – невозмутимо пояснила курносая.

А меня охватила дрожь… Они говорят о себе, как о товаре. Говорят, и не чувствуют себя ущемлённые. Не понимают, что… что понимаю я. Они даже не знают, что может быть иначе.

– Поэтому… – угрожающе произнесла русоволосая. – Советуем тебе вести себя прилежно. Если тебя накажут, могут наказать и нас.

– Госпожа Луэр никогда не разбирается кто прав, а кто виноват, – добавила курносая. – Она заносит все совершённые провинности в личные дела послушниц. И чем больше таких провинностей, тем меньше вероятность удачно выйти замуж.

– И что тогда? – спросила смело.

– Если до совершеннолетия послушницу никто не выберет, её отправят работать по найму… – сухо ответила русоволосая.

Я недоумевала. На затылке шевелились волоски, вставая дыбом. Вот у них жизнь… Вот так перспективы…

– А выбора у вас совсем нет? – спросила осторожно. – Пойти учиться, освоить престижную профессию, жить самостоятельно?

Бедные девочки смотрели на меня, как на умалишённую. Кажется, смысл моих слов вообще до их сознания не дошёл.

– Ладно, – примирительно вздохнула. – У каждого своя судьба. Я постараюсь не создавать вам проблем, но и вы… – обвела присутствующих предостерегающим взглядом. – Не пытайтесь лезть ко мне с нравоучениями и попытками вразумить. Убедить, какая счастливая участь мне выпала. Я из другого мира – и у нас другие законы, к которым я привыкла. Договорились?

Курносая покачала головой.

– Комната «смирения» существует не для того, чтобы послушница могла отдохнуть, а для того, чтобы могла подумать, усмирить гордыню, очистить разум от…

– Стоп, – резко оборвала, вскинув ладонь. – Мы, кажется, договорились. Без нравоучений.

– Но… – попыталась вставить русоволосая.

– Давайте жить дружно, и никто не пострадает, – натянуто улыбнулась, ощущая, что пора бы и поесть. – Проводите в столовую?

– Дождёмся Нэю. Без Старшей лучше не передвигаться по пансионату, даже если мать-настоятельница разрешает, – сдержанно произнесла курносая. – Ты пока можешь изучить молитвенник.

Меня покоробило. Девушки вернулись на свои места, каждая взяла в руки по такому молитвеннику и углубилась в чтение, беззвучно шевеля губами.

«УжОс…» – поражённо выдохнул Павел. Не могу не согласиться.

Открыла снова тумбу, достала из неё книги, бумагу и карандаш. Мне нужно отвлечься. Слишком мало информации, чтобы придумать план, как вернуться домой. Вряд ли из послушниц кто-то знает ответ или сможет мне помочь. Они просто… несчастные жертвы отлаженной системы. Я тоже. Только совершенно другой системы, но она мне нравится. Нравилась иллюзия выбора и относительная свобода.

Я могла выбрать чистить зубы или «забить», могла выбрать, в чём пойти в универ, есть ли на обед чизкейк и пойти ли в выходные с Артёмом в кино…

… карандаш, казалось, живёт собственной жизнью в моей руке.

С белого листа на меня смотрели безразличные матовые глаза принца.

Скомкала лист и швырнула его в угол. Соседки тут же подняли головы, наградив красноречивым взглядом.

– Упс… – виновато вымолвила и поднялась, чтобы убрать мусор. Распрямила лист, сложила пополам и вложила его в молитвенник. Всё равно читать ну буду.

Вязала новый, устроила на коленке и начала рисовать. Карты… Не знаю, почему вдруг именно их, но… я люблю играть в карты. С отцом в «тысячу», с друзьями в покер, иногда раскладываю пасьянс. От карт веет мистикой, таинственной силой, чем-то таким, что сложно поддаётся объяснению, но, когда я беру в руки карты, чувствую уверенность и лёгкость. А ещё мне просто невозможно везёт в азартных играх.

Ещё когда стояли игровые автоматы почти на каждом углу, а я была маленькая, уговорила отца бросить монетку и нажать на кнопочку. Мне так хотелось услышать этот звук «дзынь, трулу-лу», увидеть, как вращаются на экране фруктики.

«Папусенька! Смотри, лимончики!..» – я радостно хлопала в ладоши, а папа судорожно сглотнул и ослабил галстук.

В шестнадцать, решила маме подарить на Восьмое Марта лотерейный билет. Вроде шутки. К билету полагались цветы и коробка её любимых конфет, но основной подарок она получила в воскресенье утром, когда узнала, что билет выигрышный.

Единственного правила, которого я придерживаюсь: «не злоупотреблять своей удачей». Я не стараюсь намеренно выиграть, не играю на деньги, не ищу выгоды. Иначе, удача отвернётся от меня…

– Вставай, – раздался властный голос. Удивлённо повернула голову.

Вернулась Старшая.

Отложила почти законченную «шестёрку» треф и поднялась, вздёрнув бровь.

Желваки на лице рыжей дрогнули. Кажется, кто-то хочет меня удавить…

– Идём за мной, – и ни слова больше. Быстро убрала все принадлежности обратно в тумбу и двинулась следом за Старшей.

От девушки с рыжими косичками исходили негативные волны, которые я кожей ощущала. Её плечи подрагивали от напряжения, а походка слишком резкая.

Может, скоро её совершеннолетие и её никто не выбрал? Тогда мне искренне жаль бедняжку. Похоже замужество в этом мире единственный выход для девушки и шанс на относительно нормальную жизнь.

Меня привели в библиотеку. В помещении пахло пылью, старинными книгами, тускло горели лампы и стеллажи шли друг за другом. По правую руку – столы со стульями, впереди сидит ещё одна настоятельница. Незнакомая.

Старшая приветственно кланяется и идёт дальше. Настоятельница провожает меня прищуренным взглядом. Я тоже должна была поклониться?

В закутке, между стеллажами, круглый читальный столик и низкие кресла. В одном из них сидит мужчина. Взгляд карих цепких глаз быстро оценивает меня с головы до ног. Я же оцениваю его.

Небольшая щетина, ежик коротких тёмных волос. Мужчина хорошо сложен, просто одет, на поясе кинжал. Руки скрывают перчатки…

– Магистр Яр, – тихо шепчет Старшая. И куда подевался её гордый нрав?

Усмехнулась и вскинула бровь в ответ на вопросительный взгляд магистра.

– Интересно… – задумчиво протянул он.

– Не очень, – ответила, глядя ему в глаза, как-то сразу понимая, что с этим мужчиной мы поладим…

Глава пятая

– Нэя. Будь так любезна и добра, распорядись, чтобы завтрак нам с миледи подали сюда, – чересчур любезный тон магистра забавлял. Красуется. И пользуется своим положением.

– Да, господин магистр, – низко поклонилась Старшая, бросив на меня злобный взгляд, и бесшумно удалилась.

– Что вас развеселило? – резко спросил мужчина, изменив и тон, и позу, даже выражение лица поменялось.

– Можно? – ради приличия спросила, указывая на кресло. Получила благосклонный кивок и опустилась напротив. – Каково это… знать, что ни одна женщина не может отказать? Воспротивиться. Высказать своё мнение…

Магистр постучал пальцами по деревянному подлокотнику.

– Я немного ознакомился с традициями вашего мира, Алиса, – мужчина перешёл на «вы», видимо, даже не заметив. А может, специально пытается расположить. – И настроился к тому, что в общении с вами и во взаимопонимании… могут возникнуть некоторые трудности. Особенно после того, как узнал от Эдриана о том, что память вам не стёрли.

– Какая жаль, – притворно усмехнулась, выдерживая пронзительный взгляд. «Какая жаль» появилась, когда я загрузила английский текст в Яндекс-переводчик, не желая завалить зачёт по английскому. Яндекс перевёл, а «какая жаль» стала устойчивым выражением в моём лексиконе.

– Не язвите, – ровно отозвался магистр. – Я здесь не для того, чтобы убедить вас в том, что вы не сможете переделать наш мир и отвоевать права женщин.

– В одиночку не смогу, – легко согласилась, вызывая на губах магистра лёгкую снисходительную улыбку.

– Я намерен раскрыть ваш редкий и, к слову, уникальный дар Жизни.

Покачала головой, улыбаясь одними губами.

– Вы здесь для того, господин Яр, чтобы подготовить меня к испытанию силой. Говорите прямо, чего уж юлить. Я должна выйти замуж за принца и родить наследника, вот и вся моя роль в этом мире.

– Вы не сильно-то рады, – с улыбкой заметил мужчина.

– А есть чему? – скептически спросила и резко выдохнула, откинувшись на бархатную спинку кресла. – Скажите магистр… а какова вероятность того, что если я не пройду испытание меня вернут домой?

Карие глаза настороженно сверкнули. Мужчина задумчиво потёр подбородок и внезапно усмехнулся.

– Вы просили называть вещи своими именами…

… стало нехорошо. «Чую, дело дрянь…»

– Так вот, Алиса. Ковен не станет тратить ещё раз большую часть своих кристалло-энергетических запасов на возращение домой неугодной принцу девки. Вас спихнут замуж за первого, кто под руку подвернётся. Перекрестятся и выдохнут.

Причмокнула губами, ожидая нечто подобное. Но магистр решил добить.

– Но этого не произойдёт, – вкрадчиво прошептал он, подаваясь мне навстречу. – Эдриан свернёт тебе шею, а потом воскресит и отправит проходить испытание заново. Ты его единственная надежда…

По спине пополз холодок.

«Вот ведь… попала…»

Облизала вмиг пересохшие губы и вздрогнула, когда на стол плюхнулся поднос.

Эта девчонка доведёт меня до сердечного приступа. Передвигается, словно призрак. Может ей колокольчик на шею повязать и назвать Бурёнкой?

– Я вам настоятельно рекомендую выкинуть из головы все глупые мысли о побеге, – произнёс магистр, возвращая меня в реальность, а Старшую навострить уши. – Вам некуда идти, и куда бы вы, Алиса, не отправились, Эдриан найдёт… – это было произнесено таким тоном, что сомнений не осталось. Найдёт. И накажет так, что комната «смирения» мне покажется отдыхом в райском саду.