Одержимый. Дар проклятого

Вместо подарка на мой пятый день рождения стало известие о том, что у матери нашли рак. Запущенная форма, врачи прогнозировали не больше полугода. Несколько месяцев она пролежала, не вставая с дивана, отец запирал меня в ванной и бил её за то, что она кричала по ночам от боли, а потом насиловал. Я всё это слышал, колотил в дверь, по трубам, кричал, пытаясь перекричать мать, я ничем не мог помочь.

Пить он стал ещё больше, часто отправлял меня за самогоном в другой район, от самогона из соседнего подъезда якобы болела голова. Однажды я подмешал в бутылку отраву для тараканов, он выпил ни моргнув глазом. Всё, чего я этим добился, это лишь новое пятно желчи на заплесневелом ковре. В тот день, я как обычно нёс отцу очередную бутылку. Перепрыгнув зловонную лужу, я вошёл в подъезд и пошагал вверх, прилипая подошвой к грязным ступеням, дверь была приоткрыта.

– Чтоб ты сдох, скотина! Мразь! Животное, гори в аду! – ещё с лестничной площадки я услышал надрывающийся голос матери.

– Захлопни свою членоловку! – проорал в ответ отец, с явными нотками наслаждения.

Когда я перешагнул порог, мой слух резанул звонкий женский смех, плавно переходящий в стон удовольствия. Не разуваясь, я прошёл через узкий коридор и оцепенел, в дверном проёме.

Голая жопа отца то приподнималась, то резко опускалась промеж голых коленей, под звуки рычания и вздохов. На его вспотевшей спине, врезаясь ногтями в плоть, лежали женские руки. Бутылка выскользнула из моих рук и разлетелась вдребезги, холодная влага попала мне на ноги, и по комнате поплыл мерзкий запах спирта и димедрола.

– Ебучий выблядок! – выпалил отец, слезая с голой женщины, которая смеясь, лежала на диване рядом с моей умирающей от рака матерью.

Удар в ухо на миг оглушил меня, а когда я пришёл в себя, я был снова заперт в ванной, а из комнаты вновь доносились, плач матери, проклятия отца и стон женщины, которая совсем скоро станет моей мачехой.

Старый расшатанный шпингалет уступил минут через двадцать. Яростные попытки вырваться из ванной, увенчались успехом, я, поскальзываясь на ступенях, быстро бежал вниз по лестнице, но куда? Единственный близкий мне человек лежал на кровати позади меня, практически потеряв рассудок, дожидаясь, когда закончатся земные муки.

Густые дождевые тучи плотно заволокли небо и готовились протечь с минуты на минуту. Подвал – бурлящее зловонное болото, на котором стоит рассыпающийся от времени дом. Я всегда проходил мимо этого места, боясь даже взглянуть в его сторону. Но сегодня, в сравнении с квартирой, в которой я родился, это казалось весьма приятным убежищем. Местом, где можно укрыться от безумия, происходящего наверху, безумия, которое мне никогда не выбросить из своей головы, безумия, олицетворением которого, является мой отец.

Нижняя часть двери вросла в покрытый грязью пол, но верхняя часть не без труда отгибалась достаточно, чтобы я смог пробраться внутрь. От густого запаха плесени, сырости и гниющей крысиной плоти, в желудке с резкой болью начались спазмы, я боролся с организмом, подавляя рвотный рефлекс. По мере моего продвижения внутрь, что-то всё чаще противно чавкало под ногами.

Кромешная тьма, руки ощупывали склизкие стены в поисках сухого места, куда можно забраться и переждать ночь. Такое место нашлось: обмотанные ватой толстые трубы, на них можно забраться, даже вполне удобно лечь, и если бы не запах, это импровизированное гнездо, свитое из тёплых водопроводных труб, казалось более удобным, чем моя собственная кровать.

Я пытался спрятаться во мраке от гнетущих мыслей, которые выжигали голову изнутри, хотелось кричать, хотелось исчезнуть из этого мира, провалиться сквозь землю. Стоило закрыть глаза, как в памяти вновь всплывала ужасающая картина – взгляд беспомощной матери.

Снаружи доносился мерный шум дождя, спокойно барабанящий о лежащую у входа подъездную дверь. Этот звук успокаивал, я стал дышать ровнее, подвальный запах стал более сносным, привычным, непроницаемая мгла постепенно затягивала в сон, невнятные сновидения приходили и уходили, после такого эмоционального шока было сложно уснуть. Стук дождевых капель стал размытым, слился в одно лёгкое шипение, навалившаяся усталость взяла своё, я окончательно погрузился в сон.

Ночь была неспокойной, мне снились события прожитого вечера, утрированные во много раз: смех женщины превращался в хохот ведьмы, от которого кровь стыла в жилах. И плач, сильный, громкий, пронизывающий, казалось, он звучит прямо над головой, я ворочался во сне, пытаясь найти его источник. Сон был очень реалистичен, было ощущение, что я не сплю. Я бежал в лабиринте вслепую, ориентируясь лишь на звук, поворот, ещё один, стена! Я бежал, спотыкаясь на каждом шагу, плач проходил сквозь меня, задерживаясь на мгновение, и снова улетучивался вдаль. Это была моя мать, я был уверен, или мне это казалось? Звук ударялся о стены и разлетался во все стороны, затем собирался в одном месте и вновь ускользал.

– Мама, мамочка, я здесь! – кричал я, пятилетний мальчик, бегая в темноте и натыкаясь на стены.

Лабиринт заводил меня всё глубже, всё дальше, воздуха становилось всё меньше, а потолок ниже. Меня это не останавливало, я бежал, падал и вновь бежал. Плач усиливался, становился всё более реалистичным. Он вёл меня в неизвестность.

– Мамочка, подожди, я иду к тебе! – кричал я, заползая в узкий тоннель.

С каждым метром проход становился всё уже, теснее, мне пришлось ползти на животе, каждый сантиметр пути мне приходилось преодолевать на выдохе, выпуская из лёгких воздух, кислорода не хватало. Назад пути нет, только вперёд! Лёгкое свечение мигнуло впереди, плач был совсем рядом.

– Мама! – попытался позвать я, но из сдавленной грудной клетки, не вырвалось ни звука.

Предвкушение чего-то страшного охватило сознание, я застрял. Нет сил пошевелиться, камень сдавливал со всех сторон, проход как будто стал уменьшаться, я слышал хруст своих костей.

– Мамочка, помоги, – беззвучно пошевелил я губами.

– Это твоя вина! – раздался искажённый женский голос, эхом проносясь по всей червоточине.

– Мамочка… – всё так же пытался я выдавить из себя хоть звук.

– Твоя вина! – повторил голос и зашёлся в пронзительном плаче.

Свечение стало нарастать, и по мере приближения превращалось в огненную волну, жар обжигал лицо, что-то горячее полилось мне в горло, плач стал далёким, едва слышным.

– Мамуля… – в последний раз шевельнул я губами, но ответом мне стал лишь жутких смех, огненной волной, ударивший мне в лицо.

Последнее что я увидел – это лицо женщины, трахающейся с моим отцом.

В этот момент я проснулся.

Пронзительный крик разорвал пространство. В подвал не проникал ни один луч света. Открыв глаза, я долго всматривался в темноту широко открытыми глазами и пытался сморгнуть с роговицы запечатлённое изображение женщины. Я пытался восстановить дыхание после заточения в узком тоннеле. Крупная дрожь подбрасывала меня на моём ложе. Пронзительный плач всё ещё звенел у меня в ушах, в голове. Я пытался вслушиваться в шум дождя, но тяжёлые всхлипывания ни как не хотели уходить на второй план.

Привстав на тёплых трубах, я стал нервно вслушиваться в пустоту, плач больше не казался наваждением, кто-то действительно всхлипывал в подвале. Я слез с трубы и начал шарить в пространстве, пытаясь найти источник звука.

– Эй, кто здесь? – шёпотом позвал я, всё же боясь быть услышанным.

Ответа не последовало, лишь очередное всхлипывание разнеслось по подвалу. Я, чавкая ботинками по грязи, медленно крался по катакомбам, в поисках рыдающего. Моя рука скользила по стене, определяя направление. Каждый шаг нёс в себе опасность, но страх и любопытство вели меня вперёд. Наконец пальцы нащупали конец стены, видимо поворот. Я аккуратно прижался к кирпичу, звук определённо исходил оттуда. Осторожно, не дыша, я высунул голову за угол. Мурашки побежали по спине. Тусклый, едва уловимый свет вздрагивал среди ржавых коммуникаций, казалось, он или завис в воздухе, или приземлился на тонкую трубу, пересекающую помещение.

– Ты кто? – робко спросил я. Ответа не последовало.

– Эй! – окликнул я чуть напористее.

Тихо, без резких движений, я наклонился, и, нащупав на полу небольшой камень, бросил его в сторону сияния. Камень пролетел насквозь и с бульканьем шлёпнулся в лужу. Светящийся шар не отреагировал, но по-прежнему всхлипывая, дрожал. Собравшись с духом, я начал подкрадываться ближе, чтобы разглядеть непонятное явление. С каждым шагом всё отчётливее во всхлипывающем облаке света угадывалась фигура мальчика, сидящего на трубе и что-то сжимающего в руках.

– Бабушка, это она сказала… – вдруг раздался странный голос, прямо в моей голове.

– Что? Кто ты? – едва шевеля губами, спросил я у мальчика.

– Тёмка, – вновь раздался голос, от которого перехватывало дыхание.

– А я Игорь. Что ты здесь делаешь? – поинтересовался я.

– Прячусь от бабушки, она меня заругает… – не поворачиваясь, ответил мальчик.

– У меня никогда не было бабушки. Я думал, все бабушки добрые. Раньше над нами жила старушка, мама говорила, что она хорошая, но это была не моя бабушка, а чья-то чужая, – смелее продолжил я диалог.

– Моя бабушка тоже хорошая, это она сказала мне… – нечеловеческий голос ребёнка дрожал.

– Что же она тебе сказала?

Ответом на этот вопрос стал пронзительный крик. Я схватился за голову, пытаясь закрыть уши, но звук тише не становился. Громкие рыдания только усилились. Мальчик подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. Плечи ребёнка подпрыгивали с каждым всхлипываниям.

– Пожалуйста, перестань! – выкрикнул я, не в силах слушать душераздирающие вопли.

– Не кричи, она услышит! – гневно выкрикнул мальчик, всё ещё сидя спиной ко мне.

– Она, скорее, тебя услышит, – с обидой произнёс я, подходя ещё ближе.

– Если она придёт, она будет ругаться, ведь она мне говорила… – в очередной раз промямлил мальчик.

– Да что же она сказала? – не понимал я и уже начал раздражаться, но страх перед непонятным собеседником не давал мне это показать.

– Она всегда говорила, но я хотел сам, понимаешь?… – плакал светящийся полупрозрачный силуэт ребёнка.

– Не понимаю, – твёрдо ответил я.

– Она говорила, что у меня очень красивые глаза.

– Так что же в этом плохого? – недоумевая, допытывался я.

– Очень красивые… – рыдая, произнёс мальчик, – каждый раз, когда она это говорила, я хотел сам посмотреть, сам увидеть, я хотел сам на них полюбоваться, а она дразнила меня, повторяла, что у меня очень, очень красивые глаза! – он снова всхлипнул.

– Я крутил головой во все стороны, но глаза отворачивались от меня раньше, чем я мог их разглядеть, я пытался закатывать глаза назад, но видел лишь темноту, я пытался вращать ими и так и сяк, но я смог разглядеть лишь кончик своего носа. Ты понимаешь, мне надо было их увидеть со стороны, но у меня не получалось… – захлёбываясь слезами, скулил ребёнок.

– Так за что бабушка должна заругать? – настороженно произнёс я.

– Тогда я пошёл на кухню, – будто не слыша моего вопроса, продолжил мальчик, – я взял нож…

Сказав последнюю фразу, он оторвал лицо от коленей и повернулся ко мне.

Струи запёкшейся крови пересекали детское лицо, обезображенное страхом, искривлённые рыданием губы дрожали, а на том месте, где должны быть очень красивые глаза, зияли две чёрные, бездонные дыры.

– Я хотел их вытащить, чтобы внимательно рассмотреть! – взвизгнул призрак изуродовавшего себя ребёнка.

– Скажи, они, правда, красивые? – сказал он, протягивая мне раскрытые ладони, на которых, истекая кровью, покоились два тусклых огонька.

ГЛАВА 4

Проезжающая по ночной загородной трассе фура осветила своими фарами, стоящий на обочине легковой автомобиль и скрылась вдалеке. Одинокая машина осталась, слегка раскачиваясь, стоять у пустынной дороги, нарушая тишину едва уловимым скрипом подвески.

Полчаса назад водитель автомобиля подобрал молодую попутчицу, разгуливающую в поисках заработка по ночной трассе в короткой юбке и боевой раскраске. Окна автомобиля густо запотели изнутри, а в салоне воздух наполнился приторным запахом похоти и коктейля из пота двух разгорячённых тел. Откинувшись на водительском сидении, мужчина кряхтел от удовольствия и приближающейся волны оргазма. Его пухлые, липкие пальцы, скрывшись в спутанных волосах девушки, крепко держали её голову. Девушка задыхалась, от потёкшей туши, по её щекам потекли чёрные полосы, предавая её лицу зловещий вид. Горячая слюна струилась по волосатым ногам мужчины, впитываясь в обивку сидения.

– Да сука! Да! – взревел мужчина, совершая отрывистые энергичные толчки.

Ноги мужчины забились в конвульсиях, он крепче прижал её голову к своему паху, дышать стало трудно, тело не слушалось. Девушка тщетно пыталась вырваться из хватки оцепеневшего мужчины.

– Тварь зубастая, ты мне всю шкуру содрала!

– Нехер было дёргать меня за волосы, – сглатывая, произнесла она, – Я чуть не задохнулась!

Ночная прохлада вползла в салон автомобиля, мужчина, застёгивая ремень на брюках, вышел из машины и направился к пассажирской двери. Открыв её, он грозно навис над вытирающей лицо девушкой.

– Пошла нахуй отсюда! – прорычал он, вытаскивая за волосы девушку.

– Ёбаный мудак! А деньги?! – взвизгнула проститутка, падая на асфальт.

– Что? Деньги? Тебе надо денег? Как насчёт такой валюты? – проорал водитель, пиная девушку в лицо.

– Мало? Возьми ещё! – продолжая пинать, рычал он.

Колёса взвизгнули, и лежащая в пыли окровавленная девушка едва успела разглядеть два удаляющихся огонька фонарей.

– Надеюсь у тебя теперь тоже ВИЧ, – буркнула проститутка, отплёвываясь сгустками крови и осколками зубов.

Встав с земли, хромая на левую ногу, девушка побрела вдоль дороги в сторону города, поднимая в воздух шаркающей походкой, клубы пыли.

До города было совсем не далеко. Трасса, соединяющая коттеджный посёлок с центром, тянулась через поросшие сорняками, заброшенные поля. Не более трёх километров. Каждый шаг давался всё сложнее, в голове нарастал шум, рассечённая губа разбухала, липкая кровь струилась по подбородку, запекаясь на груди. Ни одной машины, ни одной живой души, только она, ночь и серый асфальт, уходящий в горизонт.

От сильной боли мысли путались, хотелось упасть на дорогу и никогда больше не подниматься.

– Э! Шлышь ты! – вдруг, внезапно выкрикнула она в темноту, – Ты кто нахрен такая?

Вдалеке появилась едва заметная в темноте женская фигура.

– Шлышь, корова! Это моя точка! – не унималась проститутка, готовясь к новой схватке.

Ответа не последовало. Женская фигура будто плыла в тумане. Не было слышно шагов, дыхания, вообще ничего. Чёрные волосы развевались, хотя погода была абсолютно безветренна.

– Ты что, шука, глухая?! – подходя ближе, кричала девушка на приближающийся силуэт.

Чем ближе она подходила к загадочной фигуре, тем сильнее нарастало напряжение, раздражение плавно сменялось непонятным волнением.

– Я тебе ебло обглодаю! Ты что, не поняла? – уже не так уверенно продолжила нападать проститутка.

С каждым метром всё гуще казался туман, обволакивающий силуэт. Сквозь густую пелену, стали проявляться грозные черты лица, взгляд незнакомки был пронизывающим насквозь. Женщина, вторгшаяся на чужую территорию, была спокойна, её движения были размеренные, плавные, все угрозы она пропускала мимо ушей, что-то зловещее было в её появлении.

Лёгкое волнение проститутки уже сменялось паникой, желанием скрыться. Если бы девушка могла бежать, она бы так и сделала. Но нарастающая боль в ноге и сковывающий ужас не давали ей сделать и шаг. Женщина приближалась. Туман, окутывающий незнакомку, стал окружать и проститутку. Сердце вот-вот выскочит. Их разделяла пара метров, внезапный холод проник в тело девушки. Ещё метр – и по телу пробежала волна жара. Ещё полметра – запах тлена ожёг слизистую. Девушка хотела закричать, но сильные пальцы обхватили горло, сопротивляться не получается. Женщина приподняла проститутку и притянула ближе к себе. Чёрный туман крупными каплями оседал на лицо и затекал в открытый, жаждущий кислорода рот.

– У меня ничего нет… – прохрипела сдавленным горлом девушка.

– Душа… – раздался зловещий голос, хотя губы незнакомки остались неподвижны.

– К… кто ты? – прошептала жертва в сантиметры от её лица.

– Твоя смерть! – разрывающий сознание голос пронзил проститутку.

Губы незнакомки сомкнулись с перекошенным ртом добычи. Ощущение опустошения прошло по всему телу девушки, конечности стали неметь, сознание покидало её. Чудовище жадными глотками высасывало из неё что-то важное, что-то неразрывно связанное с девушкой, что-то жизненно необходимое.

Проститутка, вздрогнув в последний раз, тяжело упала на асфальт. Туман стал рассеиваться.

Спустя несколько часов несколько автомобилей пронеслись мимо бредущей в беспамятстве девушки. Она не знала, кто она, что она здесь делает, куда и откуда идёт, пустая оболочка, туловище без души, без памяти, без разума, овощ, выполняющий механические действия. Пустые, лишённые смысла глаза бесцельно смотрели вдаль, не фокусируясь ни на чём. Подошва шаркала по дороге, ноги запинались о выбоины, руки бесполезными верёвками свисали вдоль туловища.

Рёв мотора наполнил пространство, яркий свет вынырнул из-за поворота.

***

Владимир Тимофеевич посмотрел на часы и тяжело вздохнул.

– Скоро нашему разговору предстоит прерваться, – с лёгкой досадой произнёс он.

– Всему когда-то приходит конец, – кивнул Игорь, взглянув в глаза доктору.

– Но, прежде чем я покину тебя, расскажи, как тебе удалось выжить в ту ночь в «Курьёзе»? И… – доктор слегка замялся.

– И разнести его в клочья? Вы хотели сказать? – оскалился Игорь.

– Будем называть вещи своими именами, – согласился доктор.

– Что-то со мной произошло после очередного контакта с этими тварями, – начал Игорь, глубоко вздохнув, – После ночи на кладбище я неоднократно сталкивался с демонами. Да, именно с демонами. Души умерших людей для меня давно стали чем-то обыденным, и я перестал обращать на них внимание. А вот демоны – это другое, каждая встреча могла обернуться чем-то необратимым для меня… – Игорь сделал паузу, – Видели на окраине города заброшенный завод?

– Так, значит, неспроста он наводит на меня тревогу? – повёл бровью Владимир Тимофеевич.

– Завод стоит в непростом месте, – Игорь помолчал, подбирая слова, – Назовём это местом силы, нечистой. Аномальная зона, граница между мирами на этом участке особенно тонкая, смазанная.

***

Серые бетонные стены. Покосившиеся вышки. Длинные гулкие коридоры и огромные площади производственных помещений, по которым до сих пор летает эхо людей, погибших там, несколько десятилетий назад.

Это был многообещающий завод, колоссальная махина, на заре индустриализации. За несколько лет развития, и это предприятие должно было сделать из маленького городка, которого даже нет на карте, процветающий мегаполис. Но теория редко подтверждается практикой. Первый несчастный случай произошёл ещё до ввода его в эксплуатацию. Сторож упал с крыши, пробил грудь арматурой. Когда его нашли, он был ещё жив, бубнил, про голоса в голове, про запах тлена, преследующий его всю ночь, про вспышку света. Виновного не нашли, но вскоре ещё пара рабочих сошли с ума и обглодали свои собственные руки. Оборудование отказывалось работать. Лучшие мастера со всей страны не смогли решить эту проблему. Завод проработал не более полугода, потом генеральный директор собрал всех в сталелитейном цехе, и, заперев дверь, на глазах у всех бросил на пол зажжённую спичку и прыгнул в котёл с бурлящим металлом. Цех охватило пламя, оказалось, что ночью директор залил всё помещение бензином. Жена поджигателя рассказывала, что тот, незадолго до этого, слышал голоса, отдающие ему приказы.

Мне было лет двадцать, может чуть меньше, когда любопытство привело меня на развалины этого завода.

Его ни кто не охранял, густые заросли плотной стеной окружили проклятую постройку. На территории росли неестественной формы берёзы. Крыша кое-где обвалилась, некоторые стены, исполосованные неровными трещинами, могли рухнуть с минуту на минуту.

Проникнув в здание, я ощутил странное чувство: абсолютно пустой, заброшенный завод, на территории которого уже много лет не появлялся ни один человек, мне казался вполне обитаемым. Я понимал, что я тут не один. Но чьё-то присутствие внушало больший ужас, чем постапокалиптическая картина, развернувшаяся вокруг меня.

Я пошёл искать тот цех, в котором заживо сгорели сотни людей. С каждым шагом страх усиливался. Я ощущал на себе чей-то недобрый взгляд, будто кто-то следит за мной из засады. Кругом мелькали тени, много теней. Я знал, что встречу здесь много душ людей, погибших в пожаре, но никого, ни одного обрывка энергии, ни одного воспоминания, охваченного лёгким свечением, не проплыло мимо. Это настораживало ещё больше.

Огромная площадь обугленного, чёрного от копоти цеха, открылась моему взору. Пусто, лишь что-то вязкое, незримое присутствовало в воздухе. Пепел скрипел под подошвой от моих неуверенных шагов, несущих меня вглубь пожарища.

– Я должен убить их! – взревел нечеловеческий голос, заставивший меня отпрыгнуть назад, и, споткнувшись об обломок станка, рухнуть на пол.

Небольшие клубы сажи, вперемешку с пылью на мгновение скрыли моё тело из виду. Чёрная спина, чёрные руки, чёрный затылок, попытками отряхнуться я лишь сильнее втирал в кожу и одежду, чёрную копоть.

– Сжечь всех! – вновь выкрикнул голос.

Я озирался по сторонам, силясь найти источник звука. Тщетно. Вскоре моё внимание привлёк старый котёл. Я поднялся по лестнице, с любопытством, подбираясь ближе. От увиденного в котле по всему телу выступили холодные капли пота и узкими чёрными струйками потекли по спине. Совсем лёгкое, угасающее свечение, в котором с трудом угадывались черты сгоревшего до костей человека, застрявшего в застывшем металле, злобно уставилось на меня своими пустыми глазницами.

– Ты должен сгореть! – раздался пронзительный крик.

Я хотел уже броситься бежать, как услышал дикий скрежет, волной пролетевший под потолком. Со всех сторон налетели чёрные, светящиеся изнутри чем-то тёмным, тени. Я прижался спиной к стене, боясь шелохнуться. Одни кружили над котлом, стремительно набрасываясь на остатки истерзанной души генерального директора завода, другие просто летали вокруг, словно наслаждаясь происходящим. Душераздирающий визг наполнил пространство. Тени, словно пикирующие хищные птицы терзали визжащее свечение.

Тишина.

Я стоял, не дыша, наблюдая за кошмарной сценой. Пульс рвал вены, комок, раздирающий пищевод, подкатился к горлу.

Тени ещё немного покружились над котлом, затем я понял, что они знают о моём присутствии. «Главное не бояться» – думал я про себя, вспоминая историю на кладбище.

Осознание того, что я имею дело с чем-то иным, пришло позже. Что-то мутное метнулось в мою сторону. В тёмном тумане я успел разглядеть огромную пасть, раскрывающуюся передо мной, готовую поглотить меня целиком. Дикий рёв, рёв, разбивающий перепонки. Я не сразу понял, что несколько существ набросились на атакующую меня тень. Я попытался бежать к лестнице, но путь мне преградила ещё одна такая же тварь, а ещё две заходили сбоку. Рычание снова наполнило пространство. Эти чудовища дрались из-за меня, пожирали друг друга. Схватка продолжилась у меня над головой, всё слилось в один непроницаемый мрак.

Я полз к лестнице, пытаясь не привлекать к себе внимания. Не получилось. Что-то чёрное вырвалось из общей массы и нырнуло ко мне. Я постарался увернуться, но монстр врезался мне в грудь. Ломая перила, я полетел вниз. Падая я видел, как тугой клубок переплетённых бестелесных монстров распался и устремился ко мне.

Удар, звон в ушах, темнота, покой.

***

Грабитель онемел от неожиданной встречи. Лицо женщины, стоявшей перед ним, изменилось практически до неузнаваемости. Знакомые черты растворялись в густой тёмной дымке, окутавшей помещение. Тяжёлый воздух с трудом проникал в носоглотку.

– Подойди ближе, я освобожу тебя от терзаний! – голос, от которого сводит зубы, кольнул прямо в мозг.

– Это что за херов розыгрыш?! – не теряя надежды на лучший исход, просипел грабитель.

– Ближе! – повторил жуткий голос, а лицо женщины осталось неизменным.

– Что ты хочешь? Процент с прибыли, тачку, я готов обсудить условия твоего молчания! – не замечая, как что-то тёмное, сотканное из тумана, вырастает у него за спиной, верещал напуганный мужчина.

– Твоя душа принадлежит мне! – слова эхом разнеслись по комнате, заставляя грабителя искривить лицо от боли, пронизывающей голову.

– Да пошла ты! – выругался мужчина, бросаясь бежать вниз по лестнице.

Перепрыгнув через несколько ступеней, он подпрыгнул снова, но приземлиться туда, куда он намеревался, не удалось. Густой дым подхватил его в воздухе и отбросил обратно, к ногам женщины. Тугие потоки ветра заплясали вокруг них. Нога женщины выглянула из-под развевающегося платья, и словно бетонная плита, упёрлась мужчине в грудь. Воздух со свистом покинул лёгкие, мужчина чувствовал, как его сердце яростно колотится о непоколебимую стопу. Грудная клетка напряглась, ещё немного и рёбра треснут под неимоверным давлением. Он судорожно хватался руками за холодное женское колено, пытаясь сбросить с себя груз, тщетно. Она всё больше усиливала нажим. Его ногти без толку царапали плоть, врезаясь под кожу, но она словно этого не чувствовала.