Крымская Чаша Грааля

– Голод у нас был. Что только ни ели. Все фрукты зеленые ободрали. Траву жевали. И мать твоя… – он вздохнул и снял с головы ветхую шапчонку. Яков все понял.

– Умерла, – проговорил он и сжал кулаки.

– Да, – подтвердил дядя Антон. – С голоду.

Мириам жалобно всхлипнула.

– Жена, – произнес Яков, – и вы, – обратился он к детям. – Забирайте из бабушкиного дома все вещи, которые нам могут пригодиться. Здесь мы жить не будем.

Они взяли все, что могли унести, погрузили на телегу и поехали в Севастополь. В этом городе жил друг Якова, тоже крымчак, который давно приглашал его, говоря, что городу требуются сапожники. Деду Розы повезло во второй раз. Он поселился в доме почти в центре Севастополя, открыл сапожную мастерскую и вырастил троих детей, из которых в Севастополе осталась одна Сара, выйдя замуж за местного парня Исаака. Старший сын Михаил, тоже сапожник, женился на Хае и переехал в ее края – под Симферополь. Младшая дочь подарила любовь греку и теперь тоже жила в Симферополе. Это была большая и дружная семья, всегда собиравшаяся по праздникам и дням рождения вместе. Роза считала, что ей повезло с родными, и с удовольствием помогала накрывать на стол.

На кухне высокая стройная тетя Сара вместе с мамой и бабушкой раскладывали кушанья по тарелкам. Девушка облизнулась, увидев свой любимый «Тошеме» – пирог со свежей вишней, только вытащенный из печи. Бабушка Мириам, увидев внучку, расплылась в улыбке:

– Красавица моя пришла. Небось, дед тебя торопит? Им, мужчинам, подавай все поскорее.

Роза кивнула:

– Да, бабуля. Они уже проголодались… от таких вкусных запахов.

Мама Розы, Хая, тоже высокая и стройная, но не такая красивая, как ее сноха (женщину немного портил длинный нос с большой горбинкой), придвинула дочери тарелку с перцем-бубером, фаршированным морковью.

– Неси пока это. Скажи, что у нас тут еще пенырли-бибер. На горячее – таветэ и кавурма с черносливом. А на сладкое, – она показала на маленький столик, уставленный блюдами с хворостом и курабье, – тоже всего хватает.

Роза подошла к бабушке и положила голову ей на плечо. С губ Мириам Иосифовны как будто не сходила добрая улыбка, создававшая впечатление, что пожилая женщина всегда рада встрече и готова пообщаться. Впрочем, так оно и было. К Бакши любили ходить в гости. Их знали как радушных хозяев и людей, всегда готовых прийти на помощь.

– Я отломила кусочек твоего курабье, – шепнула бабушка. – Ты прекрасная хозяйка. Так и тает во рту!

Роза обняла старушку за плечи.

– По твоему рецепту, бабуля. По твоему рецепту. Ты лучшая кулинарка в Севастополе.

– Ах, подлиза, – Мириам повернулась к ней и поцеловала в щеку. – Ладно, хватит болтать. Неси еду.

Роза подхватила поднос с закусками и бросилась в комнату. Дедушка, муж тети Сары, дядя Исаак и ее отец Михаил нетерпеливо постукивали вилками по столу.

– Ну наконец-то, – буркнул Михаил, увидев дочь. – Тебя только за смертью посылать.

– Сегодня вы сговорились уморить нас голодом, – полный лысоватый смешливый дядя Исаак подмигнул племяннице.

– Не ной, – раздался за спиной Розы голос его жены. – Сегодня мы так вас накормим, что три дня есть не захотите, – вместе с Розой они ставили блюда на стол. Дед потянул горбатым носом:

– Ох, не могу!

Бабушка и мама внесли сладкое и кувшины с киселем.

– Налетайте, – скомандовала Мириам. – Исаак, ты не прав, что не взял с собой детей. Я знаю, Женя так любит мои пироги. И по Машеньке я соскучилась. И Раечка сегодня не приехала. А обещала.

Слушая жену, Яков Захарович морщился. Он не очень приветствовал брак младшей дочери с греком Андреасом Омириди, так как считал, что крымчаки не должны смешиваться с другими народами. Их и так слишком мало на этой земле.

– И черт с ними, – буркнул он и посмотрел на зятя. – Так почему внучат не привели?

Исаак щелкнул языком, накладывая на тарелку пенырли-бибер – икру из перца с брынзой и чесноком.

– Захотели в кино. Ну, шо тут скажешь? – Он намазал икрой кусок черного хлеба и отправил в рот. – Вкуснятина! Миша, ты не рассказал, как дела в вашем поселке, – обратился он к шурину.

– Работы хватает. – Отец Розы накладывал горячее таветэ – тушеное мясо с рисом. – М-м-м, пахнет аппетитно.

– А как нога? Не беспокоит? – Исаак не случайно задал такой вопрос. Год назад сапожник ходил в горы за хворостом и упал в пропасть. Он чудом остался жив, приземлившись на каменный карниз, но при падении сильно раздробил кость. Врачи сказали, что буквально собирали ногу по кусочкам, однако после нескольких операций Михаил по-прежнему прихрамывал и ночами порой стонал от боли.

Он вздохнул:

– Чего ж не беспокоить? Беспокоит. Думаю летом в Москву смотаться. Может быть, тамошние врачи помогут… Симферопольские сказали – лучше не сделаем. А мне нужно лучше. Что же получается? Хромой на всю оставшуюся жизнь? Я еще не старый. Вон сороковник не перешагнул.

– Да, говорят, там врачи творят чудеса, – Яков Захарович сделал большой глоток кизилового киселя. – Правильно ты решил, Миша. Так говоришь, в поселке все хорошо? А как поживает Давид? Здорова ли его женушка?

Михаил принялся перечислять всех членов семьи Манто, старого приятеля отца, а женщины, сначала следившие за разговором мужчин, стали обсуждать свои дела. Бабушка Мириам обняла внучку за плечи и шепнула ей на ухо:

– Мама сказала, у тебя появился мальчик. Кто он, Розочка?

Девушка покраснела. Местный паренек Борис очень нравился ей, но никогда, в отличие от многих молодых людей, не признавался в своих чувствах. Они ходили в кино, ездили в город, он нежно брал ее за руку и глядел в глаза, однако не произносил нежных слов, которые она так ждала. Вот почему Роза ответила:

– Об этом еще рано говорить.

Старушка все поняла и улыбнулась своей доброй грустной улыбкой:

– Из наших, крымчаков?

Смуглянка кивнула:

– Да.

– Как его зовут? – поинтересовалась Мириам Иосифовна.

– Борис, – улыбнулась внучка. – Борис Токатлы.

Бабушка еще крепче обняла ее.

– Я знаю эту семью. Родители – порядочные люди. Думаю, Боря тоже. Вот ты и выросла, Розочка, – задумчиво проговорила она. – Совсем уже большая. И мальчик появился. А мы с дедом стареем.

Роза всплеснула руками:

– Да что ты, бабушка? Разве вы с дедулей постареете? Ты у меня еще молодая и красивая.

Мириам Иосифовна погладила ее по голове.

– Хочу дожить до правнуков, – призналась она.

– И доживешь, – горячо сказала девушка. – Обязательно доживешь. Увидишь свою правнучку, которую я назову так же, как тебя, – Мириам.

– Ты моя хорошая, – растрогалась пожилая женщина и бросила взгляд на дочь и невестку. Они горячо обсуждали знакомую портниху, тоже крымчачку, которая шила прекрасные вещи и считалась самой модной в Севастополе. Потом черные глубокие глаза пробежались по столу. Мужчины уже доедали последние куски горячего.

– Роза, Сара, Хая, убирайте тарелки, – скомандовала она. – Пора пить чай.

– А верно, пора, – Яков Захарович взглянул на старые часы с кукушкой, висевшие на стене. – Скоро пять. Когда за вами приедут? – спросил он Михаила, жившего с семьей под Симферополем в поселке Марьино. – Ты говорил, вас заберет грузовик.

– Заберет, – подтвердил сын. – Коля обещал к шести подрулить. Повезло мне, что он сегодня повез продукты в Севастополь. Мы все к нему и примкнули.

– Мириам, поторопись с чаем, – провозгласил дед.

Женщины гремели тарелками. Роза ставила сладкое на освободившиеся места. Яков Захарович подмигнул внучке.

– Твое курабье я попробую в первую очередь.

– Раньше тошеме? – удивилась Сара. – Папа, вы же всегда были неравнодушны к пирогу.

– Тошеме подождет, – старик хлопнул кулаком по столу. – Мне интересно, как готовит моя внучка.

Мириам Иосифовна уже спешила с пузатым чайником.

– Хая, быстрее расставляй чашки.

Бабушка лукаво улыбнулась.

– Я слышала, за тобой ухаживает еще один паренек, татарин, сын Зарифа. Мы очень давно знаем и эту семью – когда-то они жили в Бахчисарае.

Яков встрепенулся:

– Зариф? Помню, помню. Он не рассказывал о странных ученых, искавших в горах Золотую колыбель? Эти приятные господа неоднократно беседовали со мной. Их интересовали крымские легенды.

Девушка нервно передернулась и побледнела.

– Какая Золотая колыбель? Бабуля, не говори о нем. И ты, дед.

На лице старушки появилось беспокойство, и морщина на лбу стала еще глубже.

– Почему?

– Он гадкий человек, бабуля.

Мириам Иосифовна закивала.

– Ну, хорошо, родная, как хочешь… – Она прислушалась к разговору дочери и невестки. Они обсуждали родственников, живших в Карасубазаре.

– Абрам – лучший портной, – тараторила Сара. – К нему даже из Симферополя едут. Представляешь, во время нашей последней встречи он говорит мне: «Недавно был в Одессе и познакомился с портным на Дерибасовской. Сара, чтоб я так жил!»

– Рая тоже хорошая портниха, – вставила Хая. – Насколько я знаю, она здорово ему помогает.

Сара всплеснула руками:

– Что ты! Разве он доверит теперь своей жене хоть строчку? – Она искоса посмотрела на мужа и свекра и увидела, что они уже покончили с десертом. Яков Захарович перехватил ее взгляд.

– Молодцы хозяюшки, от души накормили, – он крякнул и поднялся из-за стола. – Теперь и косточки размять бы не помешало, – старик подмигнул Розе. – Вкуснейшее курабье! Славная будешь хозяйка, – и, повернувшись к Хае, Яков Захарович добавил: – Тебе уже известно, кого будет потчевать моя красавица?

Роза раскраснелась и выбежала из комнаты.

– Стеснительная, – удовлетворенно заметил старик. – В тебя, Хая. Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос. Кавалер у нас имеется?

– Борис, – ответила мать Розы и принялась собирать тарелки.

Дед прищурился:

– Это какой Борис?

– Из семьи Токатлы, – вмешалась бабушка. Яков Захарович хлопнул в ладоши.

– Внук Иосифа Токатлы? А, старый черт, все-таки мы с тобой породнимся! – Он похлопал по плечу зятя. – Давайте постоим на балконе. Погода сегодня великолепная. Ты покараулишь свой грузовик, – предложил он Михаилу, – а мы с зятьком покурим, – говоря «покурим», он, сам никогда не бравший в рот сигарету, имел в виду родственников.

Мужчины вышли вслед за стариком, а Мириам Иосифовна с Сарой и Хаей принялась собирать тарелки и носить на кухню, где Роза, облаченная в серый передник, мыла их в горячей воде.

– Ты вопросов деда не стесняйся, – говорила ей бабушка. – Он за тебя переживает так же, как и я. Знаешь, какое это волнительное дело – выдавать замуж?

Щеки девушки снова покрыл румянец:

– Бабушка, но еще рано… – она не успела договорить.

– Роза, Хая, Николай приехал! – крикнул глава семьи, и Мириам выхватила из рук внучки глубокую тарелку, испачканную соусом.

– Видно, машина за вами приехала. Собирайся.

Роза всплеснула руками:

– Вот, и не помогла тебе…

Бабушка снова обняла внучку и сняла с нее передник.

– Еще как помогла, – улыбнулась она. – И комплимент от деда заслужила. Сама знаешь, какой он у нас строгий. Ну, беги, не задерживай родителей.

Девушка вышла в большую комнату. Там, возле зеркала, прихорашивалась Хая. Михаил натягивал ботинки.

– Готова? – спросил он, строго взглянув на дочь. Роза подошла к зеркалу и провела расческой по густым волосам.

– Да, папа.

– Тогда прощайся с дедом и бабушкой – и в путь.

Девушка подошла к Мириам Иосифовне и прижалась к ее широкой груди. Пожилая женщина неожиданно всплакнула.

– Что вы, мама? – удивленно спросил Михаил. Бабушка приложила руку к груди.

– Сердце что-то схватило. Предчувствие… – увидев, что все смотрят на нее с беспокойством, она быстро взяла себя в руки: – Ничего страшного. Видно, устала немного. Розочка, подожди, – Мириам Иосифовна вдруг выбежала из комнаты и через несколько секунд вернулась с маленьким свертком. – Это тебе, – она сунула его в задрожавшие руки девушки. – Ожерелье твоей прабабушки. Есть у нас вещи, которые передаются по наследству… Ты знаешь. Бабушка Нонна не снимает с пальца перстень… – Старушка говорила сбивчиво, и Михаил снова поинтересовался:

– Да что случилось?

– Ничего, ничего, мой родной, – Мириам Иосифовна быстро поцеловала его в щеку. – Идите. Вас уж, небось, заждались.

– Ну, придумала, предчувствие у нее. – Дед снял очки. – Не слушайте старую, мои хорошие.

Хая обняла сначала свекровь, потом свекра.

– Скоро увидимся, – сказала она. – Как только кто-нибудь на машине сюда засобирается, я или сама приеду, или Розочку пришлю.

– Да, да, Розочку, – бабушка, казалось, думала о чем-то своем. – Конечно, мы будем вас ждать.

Во дворе уже сигналила машина.

– Жена Николая не разрешает ему задерживаться, – пояснил Михаил и подхватил сумку, наполненную гостинцами. – Ну, зачем, мама, вы туда столько положили? Мои племянники тоже хотят отведать сладостей. Сара, тебе что-нибудь осталось?

Сестра закивала.

– Осталось, осталось, Мишенька, не волнуйся.

Она наспех обняла брата.

– До встречи.

– До встречи, – Михаил посмотрел на жену и дочку. – Давайте, девочки, поторопитесь.

Они вышли во двор. Захар, Мириам, Сара и Исаак махали руками. Роза повернулась и стала махать в ответ. Из кабины выглянул рассерженный Николай.

– Ехать думаете? – ехидно поинтересовался он. – Между прочим, уже десять минут загораю.

– Извини, Коля, так получилось, – Хая старалась говорить как можно вежливее. – Засиделись вот… Роза, залезай в кабину, а мы с папой в кузове поедем.

Девушка покачала головой:

– Мамочка, я хочу подышать воздухом. Садись сама к дяде Николаю.

– Тогда пусть папа туда садится, – решила женщина. – Я с тобой, доченька.

Михаил морщился, слушая разговоры.

– Только время тянете, – он хотел заартачиться, но передумал: – А, черт с вами. Тряситесь в кузове.

Мужчина помог жене и дочери забраться в кузов.

– Только не вывалитесь на повороте, – напутствовал он. – Мать мне не простит, если с вами что-нибудь случится.

– Да кончай болтать! – разозлился Николай. – Либо ты едешь, либо…

– Иду, – мужчина распахнул дверь и залез в кабину настолько проворно, насколько позволяла искалеченная нога. Роза бросила прощальный взгляд на балкон. Сара и Исаак ушли в комнату, дед последовал за ними, и лишь бабушка, как статуя, стояла и смотрела на них. Из черных глаз, окаймленных темными кругами, выкатилась слеза, которую старушка тут же смахнула передником.

– Что это с бабулей? – спросила девушка мать, когда грузовик тронулся. – Сегодня она какая-то… Даже не знаю… Так прощалась, будто с нами больше не увидится.

– Для пожилых людей это характерно, – вздохнула Хая. – Каждый день они благодарят Бога, что он дал им возможность еще пожить на этой земле.

Роза задумалась.

– Странно, – заметила она. – У бабушки прекрасное здоровье. Во всяком случае, при мне она ни на что не жаловалась.

Грузовик так тряхнуло на повороте, что девушка ухватилась за мать, и обе чуть не упали с деревянных скамеек.

– Да, не жаловалась, – подтвердила женщина. – Но я объяснила тебе. Пожилые люди задумываются об этом чаще, чем мы.

Девушка нахмурилась.

– Я еще никого не хоронила, – вздохнула она, – и представить не могу, что наступит такой день, когда умрет дедушка и бабушка покинет этот мир. Я знаю, что это когда-нибудь будет, но мне бы хотелось, чтобы это было еще не скоро.

– Не мы решаем, как все будет, – философски заметила Хая. – Слушай, дочка, а почему это мы завели с тобой такие печальные разговоры? Оглянись вокруг – красота-то какая! Травушка зеленая, горы вдалеке синеют… Жить надо да радоваться.

– У бабушки Нонны давно не были, – переменила тему дочка. – Вроде недалеко друг от друга живем, а видимся редко. Раньше каждый праздник собирались…

– Это верно, – вздохнула Хая. – Стареет наша тетушка. Лет десять назад еще резвая была.

Роза задумалась. Нежный смуглый лоб прорезала тонкая морщинка.

– Бабуля как-то показывала мне фотографии их семьи, – проговорила она. – Нонна в молодости была очень хороша собой.

– У нее очень интересная судьба, – кивнула Хая. – Перстень, который она носит много лет, – подарок покойной матери. Это их семейная реликвия.

– Так вот почему Нонна никогда не снимает этот перстень! – воскликнула Роза. Хая усмехнулась:

– Он уже и сам не снимается. Врос в палец. Нонна говорит – это не случайно. Она всегда будет помнить о своей семье и о своем муже. Знаешь, что после его смерти она и не взглянула на другого мужчину?

– И я с Борей… – начала было Роза и запнулась. Мать пристально посмотрела ей в глаза.

– При чем тут вы с Борей, доченька? Он что, уже сделал тебе предложение?

Сквозь смуглоту щек девушки пробился румянец.

– Да ты что, мамуля? – расхохоталась она. – Какое предложение? Сначала нужно школу закончить. Ты ведь знаешь, что я буду поступать в педагогический институт. И Боря хочет учиться. Правда, его семья против, – вздохнула она.

Хая сразу поняла ее.

– По семейным традициям Токатлы мальчишки становятся либо сапожниками, либо портными, – сказала женщина. – Вот почему его дедушка, старый Исаак, не обрадовался. Да и отец Бориса наверняка тоже против.

– Против, – подтвердила Роза. – Мамочка, ну сейчас совсем другое время. Люди стремятся получить образование.

– Думаю, в конце концов они это поймут, – заметила Хая. – Знаешь, что-то меня в сон клонит. Я вздремну немного, а ты посиди, помечтай. О Борисе будешь думать, верно?

– Да, – кивнула девушка. Мать устроилась на полу кузова и действительно сразу задремала. А Роза до самого поселка мечтала о том, о чем может мечтать девушка в самом романтическом возрасте.

Глава 6

Межгорск, наши дни

Посланцы от гостя явились – и очень скоро. Они проникли в квартиру, несмотря на то что Роза была осторожна, как никогда. Они взяли хитростью. Господи, сколько людей попадается на эту избитую фразу: «Откройте, вы затапливаете соседей!» Поддалась и она, хотя еще вчера зарекалась пускать в квартиру кого-либо, кроме внука и подруг. Едва открылась дверь, они сразу ввалились в квартиру – двое рослых парней, коротко стриженных, в футболках, накачанные, без малейшего признака интеллекта, слишком уж напоминавшие киношных бандитов. Они схватили ее под руки и поволокли на стул, стоявший в гостиной.

– Ты, бабка, зря артачишься, – сказал ей тот, что повыше. – Шеф пояснил тебе: все равно выйдет так, как захочет он. Будешь умницей, отдашь то, что он хочет – и скрипи себе дальше. В противном случае через три дня ты переселишься на кладбище.

Роза Михайловна гневно выпрямилась. Какие-то сосунки смели приказывать ей, ей, прошедшей горнило страшной войны!

– Если вы немедленно не покинете мою квартиру, я вызову полицию.

Здоровяк небольшого роста подмигнул приятелю:

– Смотри, она еще и строптивая. Смерти не боишься, бабуля?

– Смерти! – Роза Михайловна усмехнулась. – Если бы ты знал, сопляк, сколько раз я смотрела ей в глаза. А ты боишься, это видно сразу. Трусы!

Здоровяк кинулся к ней:

– Ах ты старая…

Высокий остановил его.

– Роза Михайловна не боится смерти, – он потер щеку, оставив красный след. – Что ж, это свойственно людям ее возраста. Не сегодня-завтра они готовятся сыграть в ящик. Некоторые из них просто молятся, чтобы Господь их скорее забрал. Что ни говори, старый человек – обуза для родных. Нет, смертью мы ее не напугаем. А как насчет боли? Может быть, она боится боли? Сколько ты выдержишь пытки в твоем-то преклонном возрасте? Например, горячим утюгом?

Роза Михайловна зашевелилась. Действительно, на что она способна в таком возрасте? Когда-то ее били полицаи, потом следователь НКВД. Тогда она была молодой и здоровой. А сейчас… Разумеется, долго ей не выдержать. Бедный Олежек, останется совсем один!

Высокий взял утюг, стоявший на гладильной доске, и включил его в розетку. Когда он раскалился, парень поплевал на него для большей убедительности и, прислушиваясь к шипению слюны, напоминавшей шипение кобры, удовлетворенно кивнул:

– Вот теперь за дело.

Роза Михайловна зажмурилась. Когда нос утюга коснулся кожи на запястье, она истошно закричала и потеряла сознание.

– Старая сволочь! – выругался здоровяк. – Она сдохла, Вася?

Высокий бросил утюг и поморщился:

– Не хочу прикасаться к ней. Если не сдохла сейчас – отбросит коньки через полчаса. У нас мало времени, приятель. Давай-ка шевелись.

Они кинулись к шкафу и принялись выдвигать ящики. На пол полетело белье. Здоровяк рылся в столе.

– Ни хрена нет.

– Ищи лучше. Должно быть, – напутствовал приятель, не отставая от него. – Старуха и не скрывала, что эта вещь у нее есть.

Несколько минут они возились в комнатах. Вдруг высокий напрягся.

– Тише. Ты слышал?

Они кинулись к окну.

К дому подъезжала полицейская машина.

– Что за черт? – проговорил здоровяк.

– Наверное, соседи, – догадался напарник. – Бабка слишком громко говорила, а потом заорала, как резаная. Сматываем удочки, приятель.

Они выбежали из квартиры, не заметив, что дверь напротив приоткрыта. Из щели выглядывал острый нос соседки. Парни бросились на последний этаж. Они знали: через чердак можно уйти.

Перепрыгивая через старый хлам, который всегда валяется в таких местах, преступники слышали, как полицейские переговаривались с какой-то женщиной. Наверное, эта сука их и вызвала.

– Быстрее! – буркнул высокий, и они подбежали к чердачному окну. На крыше никого не было. Сейчас они перелезут на соседний дом, и никаким ищейкам их не поймать, во всяком случае, сегодня.

Разумеется, стоявшие возле квартиры Розы Михайловны не видели и не слышали бандитов. Пожилая соседка Полозовой, худощавая белокурая Дарья Федоровна, тараторила без умолку.

– Слышу, пришел кто-то к Розе. Ну, она сама открыла, это меня немного успокоило. А потом громкие голоса, возня и крики… Как вы понимаете, я не могла…

– Спасибо, спасибо, – благодарил ее молодой высокий следователь Андрей Колосов, поправляя густые светлые волосы и вытирая пот со лба. – Я знаю Розу Михайловну, это бабушка моего одноклассника, Олега Полозова. Он еще ничего не знает?

Дарья Федоровна покачала головой:

– Как с утра ушел в эту свою школу, так и нет его.

– Понятно, – Андрей нервно глотнул и помедлил, прежде чем зайти в квартиру. Когда-то он бывал тут каждый день, считая Олега своим лучшим другом. Роза Михайловна всегда угощала его какими-то незнакомыми, но упомрачительно вкусными блюдами, заваривала крепкий душистый чай с травами. Наверное, благодаря ей он и полюбил этот чай – отдававший чабрецом и мятой и хорошо утолявший жажду. Окончив школу, они продолжали созваниваться, но все реже и реже. Сначала их разъединила учеба в разных городах, а потом и работа Андрея с ее ненормированным графиком и редкими перерывами на обед. Молодые люди сначала назначали друг другу встречи, а потом махнули на это рукой: зачем договариваться о месте и времени, если один из них не может пообещать, что это время выкроит. Друзья ограничились поздравлениями и традиционными вопросами о семье. Андрей был женат и воспитывал дочку, Олег еще не встретил ту единственную. Теперь они точно увидятся – следователь в этом не сомневался. Ну почему этому суждено было случиться при таких обстоятельствах? Колосов вздохнул и толкнул дверь:

– Открыто, ребята. Сомневаюсь, что преступники нас ждут. Ну-ка, прошерстите дом, – обратился он к двум дюжим оперативникам и вошел в квартиру. – Господи ты боже мой! – вырвалось у него.