Пророчество для демона

– Эй, ребята, – донесся голос инкуба, – может, нам всем выйти из крепости? Снаружи прекрасная погода для драки!

Сцепившиеся демоны на мгновение остановились. Уфир находил предложение Асмодея уместным – за стенами крепости и места больше, и гости могут разглядеть всё в деталях. В небе громыхало и полыхали молнии, разрывая тучи пополам, страшно ревел ветер, хлестал ливень. Погода благоволила.

За то время, пока все выбирались из Ветерона, рука у Уфира отросла, вновь сделавшись обычной. Они с Абигором встали друг напротив друга, гости же – в нескольких ярдах от них. Сделавшись гигантскими четырёхметровыми исполинами, демоны выпустили крылья и приняли оборонительную позицию. Абигор громко закричал, ринувшись навстречу Уфиру. Сцепившись уже на высоте, они принялись кромсать друг друга на куски и рвать плоть голыми руками. Раздался лязг мечей и когтей. Кружась в полёте, Уфир в лохмотья изрезал спину Абигору, а тот в отместку схватил его руку и, сломав предплечье, выдернул из сустава. За это получил мощный толчок ногой в плечо, отчего то хрустнуло. Вновь оставшись без одной руки, из образовавшегося отверстия Уфир выпустил наружу свои лианы: те крепко обвили обе ноги нахального юнца и растянули их в стороны, так и норовя разорвать добычу пополам. Абигор как мог стягивал их обратно: от сильного напряжения мышцы окаменели, а вены вздулись и обозначились на коже. Видя, как провидцу больно и тяжело, Уфир ликовал.

…

Сквозь сон она расслышала жалобное поскуливание. Когда Лэр открыла глаза, то вскрикнула от неожиданности, увидев Лану и Лину – существа удивлённо переглянулись и вдруг принялись громко лаять. Тогда демонице показалось, что они чем-то встревожены.

– Что ты, милое создание, – потянулась она к Лине, чтобы погладить по вытянутой морде, но тут же остановилась, увидев в глазах гончей беспокойство.

Вторая собака, глядя на них, снова принялась скулить. Лина прорычала, будто в нетерпении, и ринулась к запертой двери спальни, исчезая за ней, словно призрак. Лана бросилась следом. Слегка опешив, Лэр поспешила за ними. Открыв дверь, она побежала через лабораторию: собаки уже переминались у следующей двери, скребясь об неё лапами. Почему они не могли исчезнуть за ней так же, как за предыдущей, демоница не понимала. Решив, что им это не дозволено, она вновь собственноручно попыталась открыть, что на этот раз далось ей тяжелее. Громко залаяв, Лина и Лана побежали вперед. Они останавливались, дожидаясь девушку и снова бежали. Лэр не знала, как телепортироваться, потому до места, где должно было продолжаться празднество, добиралась пешком. Уфир оказался прав – это было долго: налево по коридору, потом вправо, потом прямо, снова налево – и так из самых подвалов.

«Ох, а вот и актовый зал! – вздохнула девушка с облегчением, но тут же заметила: – Как странно, никого нет…» Лана и Лина пересекли весь зал и, добежав до входа в крепость, остановились. Пронаблюдав за ними, Лэр заметила, что ворота настежь отворены, и уже потом услышала неясный гул. Когда она приблизилась, собаки не решались выбраться наружу – они нервно скулили и переминались на месте. Лина уткнулась влажным носом ей в руку и снова заскулила, а Лана завыла волком.

Услышав вой своих собак, Уфир остановился и с замиранием сердца оглянулся на крепость. Пользуясь моментом, Абигор высвободился из крепкой хватки и нанёс ему сокрушительный удар в левую ногу – послышался хруст раздробленных костей. Словно не замечая этого, Уфир завис в оцепенении. Множеством крошечных пикселей он сбросил свою «чёрную» броню и принял прежний человекоподобный облик. Грудь его тяжело вздымалась – демон смотрел только на Илэриас. Абигор проследил за его взглядом, гости склонили головы: стремительно пересекая поле кровавого побоища, к ним навстречу шагала Тёмная Герцогиня. Было заметно, что в её глазах молнии блистали намного яростнее, чем в небе. Она гневно смотрела на Асмодея. Инкуб же кривил губы в усмешке.

Абигор растерялся: «Она не должна была видеть меня таким», – с грустью подумал он и столкнулся с демоницей взглядом. В её глазах застыли слезы.

Глядя на их обезображенные тела, Илэриас не смогла сдержать позывы рвущегося из желудка кипящего содержимого. С отвращением вытерев рот, она зарыдала от бессильной злобы и ненависти, переполнявшей её в этот момент.

– Зачем? Просто скажи, зачем ты доставляешь мне эту невыносимую боль?! – закричала она, кинувшись на Асмодея.

Инкуб равнодушно отодвинул девушку и велел продолжать.

Оскалившись, Абигор кинулся на Уфира, став с ещё большей яростью наносить удары то в грудь, то в лицо. Мгновенно натянув плотную каменную броню, которую теперь дополнили вытянувшиеся шипы по всему овалу лица и единственной уцелевшей правой руке, Уфир содрал ему кожу, добравшись до костей. Боль пронзила Абигора, вырвав истошный крик. Его тело не могло регенерировать и мгновенно мутировать, как у соперника. Уфир схватил его за горло, обвив тугими лианами, и поднял над головой. Абигор распахнул крылья, выпуская остроконечные шипы. Замахнулся в сторону Уфира и разорвал жесткие путы.

Лэр оглушительно завизжала, порываясь взлететь к ним в небо – её удерживала только крепкая хватка инкуба. «Вот почему собаки Уфира разбудили меня – они боялись за своего хозяина». Теперь ей оставалось лишь беспомощно наблюдать.

Абигор снова поймал на себе её взгляд и застыл. Губы демоницы задрожали, она шептала: «Прошу, не надо…» Асмодей, заломив ей руки, крепко держал девушку у своей груди, она же устало лила слезы.

Уфир тоже заметил страдания Лэр. Он переглянулся с провидцем: по молчаливому согласию демоны перестали сражаться и, вернув человеческий облик, спустились на землю. Они развернулись к гостям и, поклонившись, озвучили исход «своей маленькой шалости»:

– Будет лучше, если мы остановимся на ничьей.

Со стороны жадных до кровавых зрелищ гостей раздался одобрительный гул. Асмодей, довольный представлением, распустил всех желающих. Те, кто захотел остаться, двинулись в уютную обитель.

Лэр и догадываться не могла, что тут, в Демонии, было так заведено: сначала изысканный ужин, потом раскрепощённая и даже немного интимная вечеринка с хорошей музыкой и в конце кровавая драка. Асмодей был несказанно рад тому, что Илэриас удалось понравиться Дару фон Кейзерлингу. Когда на следующий день наступят сумерки, и вампир появится у него в Вертероне, а он обязательно появится – инкуб был в этом уверен, как никогда, он с легкостью отпустит с ним демоницу туда, куда тот только пожелает. Мечтая о весьма прибыльном союзе с этим кланом, инкуб ни о чём другом больше и думать не мог.

Он, наконец, отпустил руки герцогини, и та, не в силах более сдерживать себя, кинулась к Абигору, обвив его шею.

– Всё в порядке, Илэриас. Давай не при гостях, – ответил провидец, слегка похлопав её по спине.

Демонице показалось, будто её облили ледяной водой. Отстранившись и не взглянув на неё более, Абигор догнал Уфира и, держась за его подставленную руку и прихрамывая, двинулся с ним в сторону крепости. Провожая их взглядом, Лэр совсем растерялась. Затем, вспомнив, что не видела, как уходил с остальными инкуб, машинально обернулась. Тот действительно стоял позади и смотрел на неё своими нефритовыми льдинками. Отчего его взгляд вдруг похолодел, демоница не понимала, но давно уже осознала одно: Асмодей – самая настоящая тварь. И теперь, искренне испытывая к нему ненависть, Лэр не могла более позволить себе оставаться с ним рядом. Разозленная и напуганная, она отвернулась, намереваясь последовать за пострадавшими воздыхателями.

– Илэриас, – позвал вдруг Асмодей. Его голос смягчился. – Ты видела, у тебя волосы побелели?

Демоница вздрогнула: «Глупее подката ещё не слышала!» И когда инкуб приблизился и обхватил её плечи, она продолжила стоять на месте, будто камнем вросла в землю. Не обращая внимания на поведение своей подопечной, Асмодей аккуратно переложил её длинные волосы со спины на грудь. Только тогда, бросив косой взгляд, она заметила, что её волосы и вправду отчего-то стали белыми.

– Видно, ты сильно нервничаешь, – предположил обольститель. И в следующий миг, обвив талию стоявшей к нему спиной демоницы, насильно привлек ее к своей груди: – Ну прости. Я не знал, что это доставит тебе такую боль, – издеваясь, произнес он, и, нащупав её губы кончиками пальцев, погладил их и затем провёл по линии подбородка и шее, повторяя её контуры.

– Будь проклят тот день, когда я тебе поверила, – едва не всхлипывая, судорожно произнесла демоница.

Глава 5

Когда Асмодей оставил ее, исчезая далеко впереди, Лэр раздумала идти за Уфиром и Абигором. Чувствуя, что слишком устала, она поспешила в свои покои. Оказавшись наедине с собой, демоница окончательно сникла. Все ее мысли занимало странное поведение возлюбленного и противоречивые чувства, которые ей довелось испытать, когда он так холодно ее оттолкнул. «Что ж, если он так себя повел, значит, его искренность была ложью, а навеянные воспоминания фальшивы, как и он сам». Думая об этом, демоница твердо решила во что бы то ни стало не появляться Абигору на глаза и всячески его избегать. Внезапно она вспомнила, каким мягким и обходительным с ней был милашка Уфир и как старался понравиться ей этот импозантный и немного чудаковатый вампир Дар. Тогда в ее голове прояснилось: «Лучше я подарю свою любовь тому, кто этого заслуживает».

Лэр легла в кровать и, до подбородка натянув одеяло, тут же пожалела о своем решении: «Все же я не могу быть столь легкомысленной. Может, стоит повременить и взглянуть на сложившуюся ситуацию трезво? Дать Абигору шанс и разобраться во всем самой? Попытаться все вспомнить… И как так вышло, что меня пленил сам Асмодей? Зачем я ему? Что ему нужно? Как я сюда вообще попала?» Чувствуя, как ее захватывает паника, Лэр схватилась за голову и зарылась в подушки в попытке уснуть. Но вместо того, чтобы забыться, почему-то испытала невыносимую тягу к Асмодею, было похоже на то, будто сейчас он призывал ее к себе. Желание это все усиливалось, как бы она ни противилась, и дошло до такой крайности, что девушка потеряла сознание.

Наконец, Лэр погрузилась в забытье. И тогда ей привиделся необычный сон. Или же всплыло одно из воспоминаний?

Очень темно. Лишь над головой мигает неисправная лампа. Взгляд устремляется в отражение. Оттуда на нее смотрит эффектная девушка в вечернем платье. По виду очень уставшая и уже порядком нетрезвая. Рука вздрагивает и медленно поднимается вверх, будто сама стремится коснуться противоположного силуэта. Фигура с той стороны повторяет движение: между ними только холодная гладь зеркала.

У той девушки очень беспокойное лицо. А большие голубые глаза распахнуты в ужасе. Губы ее шепчут: «Беги, беги. Лэр, беги и не оглядывайся».

– Илэриас, – раздается шепот из темноты, и тело предательски вздрагивает. Талию обвивают сильные руки, разворачивают и прижимают спиной к прохладной стене. – Тш-ш, это я. – Горячее дыхание касается обнаженного плеча.

На мгновение дальняя лампа зажигается и гаснет. Но она успевает увидеть возмутителя спокойствия.

– Асми?

Вместо ответа сластолюбец властно опускает руки ей на ягодицы, поднимает Лэр и запрокидывает ее ноги себе на бедра – с такой легкостью, будто ему это ничего не стоит. Их взгляды встречаются. Губы напротив растягиваются в усмешке. Он склоняется к ней все ближе в предвкушении первого поцелуя – дотрагивается до рта языком: пробует на вкус, властно раздвигает губы, проникает внутрь.

Тело дрожит в его руках, еще крепче обвивших талию. Внезапно он замирает и впивается взглядом в ее глаза, словно хочет в них что-то прочесть. Резко припадает к губам, с болью терзает в животном поцелуе. Но эта боль приятна. Она будоражит так, что заставляет голову кружиться и тело дрожать еще больше. В низу живота разливается желание, которое он тоже чувствует. Она это знает. Потому что он Асмодей, царь инкубов. Его настойчивые движения не терпят протеста.

– О, видят древние боги, как я хочу тебя сейчас, – страстно шепчет он. – Хочу доставить тебе неземное удовольствие, какого ты еще не испытывала.

Демон отстраняется, чтобы вновь приковать к себе ее взгляд, полный вожделения. Она уже знает: в омуте его нефритовых глаз можно тонуть бесконечно. Внезапно появившаяся черная дымка вихрем кружит вокруг их тел. Сильнее. Все сильнее. Тьма обволакивает сознание. Ею хочется накрыться, как одеялом. Этой Тьмой был он.

Языком он начинает ласкать ее шею, скользит им по ней, оставляя влажный след. Тело ее не перестает дрожать в крепких объятиях, а дьявольская плоть оказывается с такой силой прижатой к мягким бедрам, что Лэр уже ни о чем другом не может думать, кроме как о слиянии с исчадием ада в единое целое.

– Моя девочка, – прерывисто выдыхает Асмодей.

Его горячие сухие губы снова завладевают ее ртом, острый кинжал языка проникает вглубь и умело ласкает. От этого поцелуя у нее мутится сознание.

– Асми, прошу не надо… – Лэр всхлипнула и оттого проснулась.

Увидев, что она в своей кровати, и поняв, что это всего лишь сон, демоница с облегчением откинулась на подушки и приложила ладонь ко лбу. Удивилась и взглянула на руку – та была влажная, будто она намеренно окунула ее в воду. «Видимо, сильно вспотела». Вытерев покрывшийся испариной лоб, девушка вознамерилась снова заснуть и уже легла, как вновь ощутила сладкую негу внизу живота. Желание возникло с новой силой. Повинуясь непонятному порыву, Лэр соскочила с кровати и выбралась из комнаты. Казалось, будто ее ноги сами знали, где нужно свернуть, а где подняться по лестницам, голова же была как в тумане. Она остановилась возле одной из многочисленных дверей этажом выше. Толкнув ее, демоница вошла. Внутри, как и в ее комнате, царил полумрак. Асмодей расслабленно сидел на кровати, откинувшись на широкую спинку, одна нога его была согнута в колене, другая спущена на пол. Увидев девушку, он улыбнулся. «Он все это время ждал», – промелькнула у Лэр единственная мысль в крошечных остатках еще пока ясного сознания.

От взгляда инкуба сделалось так сладко, что захотелось непременно к нему подойти – обнять, зарыться в его длинные черные волосы, наклониться к шее – поцеловать… От собственных мыслей сделалось дурно, будто что-то помогало Лэр противиться воле инкуба. Но стоило Асмодею взглянуть и протянуть к ней руку, как демоница оказалась у него в ногах, не помня этого.

Асмодей продолжал смотреть в ее глаза – то ли выжидающе, то ли изучающе. Взял ее ладонь в свою и, поднеся к губам, поцеловал – все так же, не отрывая взгляда. Илэриас была напугана и смотрела в ответ неуверенно. Желваки демона яростно заиграли, выражение его лица было одновременно настороженным и жестким. Несмотря на продуманный план и возможные выгоды от появления Илэриас, у инкуба возникло непреодолимое желание в очередной раз показать ей, кто тут хозяин.

Он держал ее руку в своей, обнял за талию и притянул к себе, увидел в синих озерах ее глаз страх и осуждение, гнев и ненависть, готовые заживо безжалостно спалить изнутри. Сейчас это было взаимно, несмотря на страсть, которую испытывали оба.

– Отпусти, – шепотом взмолилась Лэр, не в силах отвернуться.

Асмодей молча возразил и, лишь обхватив ее покрепче, затащил на постель. Оказываясь на мягком покрывале, Лэр коснулась головой подушки; а он, взобравшись сверху и прижав ее бедра коленями, заскользил по ее точеному силуэту властным взглядом. Глядя на то, как инкуб повторяет контуры ее тела и с уверенностью оглаживает округлые формы, Лэр вновь хотела возразить. Заметив ее раскрывшиеся губы, обольститель улыбнулся. Он наклонился к ней слишком близко и прошептал на ухо:

– Ты еще не поняла? Ты моя.

За приговором последовал нетерпеливый поцелуй. Он оказался таким же, как в недавнем сне. Асмодей вонзил язык в ее рот так, будто испытывал небывалую ярость, он наполнял им Илэриас нещадно, безжалостно, стремясь поработить. «Ты моя. Моя!» – набатом отбивали его слова в голове, когда она уже задыхалась.

Через мгновение Лэр ощутила тугую наполненность, и веки сами закрылись от ощущения предательского удовольствия. И тогда инкуб оторвался от поцелуя и приторно-сладко произнес ей в самые губы:

– Ты же любишь пожестче, да? Девочка моя…

Не успела она возразить, как он снова впился в ее губы и стал с жадностью терзать их своими. Тогда ее сознание полностью помутилось, и демоница отдала всю себя во власть непереносимого желания. Ускоряясь, Асмодей задвигался в ней так, будто стремился разорвать. Вцепившись в его спину коготками, демоница постаралась прижаться как можно сильнее. Инкуб ослабил движения и встретился с ней взглядом: теперь в ее глазах место гневу и ненависти уступила страсть.

Внезапно он поймал себя на мысли, что очень бы хотел видеть эту страсть настоящей, а не им же навеянной. Из-за этой мысли он замер и перестал двигаться. Девушка смотрела на него и ничего не понимала. Нахмурив брови, инкуб слез с нее и, наспех накинув халат, вылетел из своих покоев, оставляя растерянную демоницу наедине с собой.

Нескоро придя в себя, Лэр поднялась с постели инкуба. В бессильной ярости, которая ее захлестнула, она смела рукой все, что было на прикроватном столике. Ею обуял непосильный гнев – такой, что она перестала себя контролировать. Оставленная, раздразненная и не насытившаяся, она начала крушить все вокруг себя. И опомнилась только тогда, когда весь пол был усыпан осколками.

Лэр очнулась словно от очередного наваждения. И когда оглянулась, не поняла, где находится, ее охватил страх, девушка ощутила мгновенный упадок сил. Она вышла из неизвестной ей комнаты и напряглась, подумав о своих покоях. Затем открыла глаза и увидела, что у нее получилось телепортироваться к себе. «О, как здорово», – подумала она и опустошенная и еще более уставшая без сил свалилась в постель.

Сейчас она уже не могла видеть, как вошедший в ее комнату Асмодей присел на краю кровати и заботливо накрыл ее одеялом.

Он погладил свою герцогиню по волосам и, перевалившись через нее, лег рядом, устало откинувшись на подушки. Но в следующий миг вдруг повернулся к ней лицом и, подперев голову рукой, взглянул на нее совсем по-мальчишески. Хоть он еще и придерживался в мыслях своего плана, сделать Лэр наложницей для Дара, но уже начинал корить себя за это. А все потому, что Лэр вызывала у него противоречивые чувства.

Несомненно, он втерся в доверие к провидцу, чтобы потом за его спиной раз за разом стирать у Лэр память о нем. Мог ли провидец понять, что он делает, инкуб только догадывался. Но желание овладеть этой земной певичкой сделалось у него настолько велико, что пришлось пойти на крайние меры. Глядя на нее, он вспоминал сейчас лучшие моменты, проведённые в ее компании и компании Абигора.

Вот они сидят в пабе после завершения рок-фестиваля вместе с девушкой и ее ребятами – забурились туда на всю ночь. Солисты уже изрядно пьяны и, как обычно у них это происходило, достигли состояния полной невменяемости и пускания зеленых пузырей.

«Какая ты аппетитная, так бы и съел…» – шепчет Абигор, обнимая Лэр. Она улыбается и соблазнительно прикусывает ноготок указательного пальца. Это был первый укол ревности. Инкубу сделалось не по себе при этой мысли. Но это было так.

«Ой, а я тоже так могу!» – произнес провидец и, глядя на нее и пошатываясь, встал на ноги, затем ухватился зубами за байкерскую перчатку и попытался соблазнительно ее стянуть. Тогда Лэр взвизгнула от восторга и весело рассмеялась. Ее так прорвало, что она и не заметила, как машинально уткнулась в грудь рядом сидевшему инкубу, смущенному таким поведением псевдодруга.

Когда он видел искреннюю любовь между ними, им каждый раз овладевала зависть. Но иногда удавалось переключить внимание девушки на себя. И тогда, оставаясь с ней наедине, он мог загипнотизировать ее, после чего с легкостью позволял себе делать с Лэр все, что захочет.

Асмодей знал, что Абигор отлично разбирается в современных людях, и зря считал, будто тот выглядел излишне очеловеченным, отбросив все свое демонское величие. Тогда инкубу на мгновение подумалось, будто он смотрит на обыкновенного парня, а не на великого демона, о котором слагают легенды. Он даже заметил, что образ ярого металлиста Абигору отлично подходит. Да и сейчас он вновь возвращается к нему. Особенно перед Лэр.

Девушка продолжала заливисто смеяться, и Абигор, подсаживаясь к ней и по-хозяйски закидывая руку на плечи, дерзко произнес: – «Малышка, сыграем наедине в карты на раздевание?» – Он провел большим пальцем по ее нижней губе, и они сладко и бесстыдно поцеловались.

Вспомнив этот момент до мельчайших подробностей, Асмодей помрачнел. «Нет. Лэр я не отдам. Она моя!»

Глава 6

Лэр проснулась, ничего не помня о прошлой ночи. Она вытянулась в струнку и сладко потянулась – как делала это всегда, зажмурилась от наслаждения, а потом открыла глаза и окончательно проснулась. В ее спальне пахло чем-то приятным – цветами и сдобой. Глянув на прикроватный столик, девушка увидела большой зеркальный поднос. На нем стоял кувшин с апельсиновым соком, рядом уже наполненный стакан, блюдце с ароматными булочками —то ли с корицей, то ли с шоколадной стружкой. Рядом лежал конверт с красной печатью, на которой витиеватой росписью была выведена буква «К». «Наверное оно от Дара фон Кейзерлинга», – сразу же подумала демоница, припоминая, как тот обещал непременно вернуться в Вертерон. Помимо еды и письма на столике стояла высокая и очень красивая ваза с одной черной розой. Бутон был огромен, на нем до сих пор блестели капельки росы, как будто до того как цветок попал сюда, его тщательно оберегали от здешнего климата.

Лэр вскрыла печать и достала письмо. Внизу была надпись мелким шрифтом: «От Дара фон Кейзерлинга, навеки твоего верного слуги». Демоница счастливо улыбнулась и, приступив к завтраку, принялась читать дальше:

«Доброе утро, моя дорогая Герцогиня. Признаться, вчера я был вами очарован. И по возвращении домой не мог перестать думать о вас. Моя Герцогиня, кажется, я потерял голову, я вами пленен. Прошу, нет, умоляю о встрече, приходите сегодня в райский сад Асмодея. Асмодей дозволил нам встретиться.

Если вы читаете это письмо, значит, уже проснулись и сейчас завтракаете. Приятного аппетита. Эта прекрасная черная роза из моего сада для вас.

Илэриас, я уже с нетерпением жду. Я в саду Асмодея».

Дожевывая вторую булочку, Лэр дошла до конца письма. Демоница очень удивилась, ведь даже в человеческой жизни еще никто не делал ей таких скоропалительных признаний. «Он ведь уже ждет!» – спохватилась она. И наскоро осушив стакан апельсинового сока, соскочила с кровати.

Вертерон был выстроен в форме круга. И внутри действительно располагался чудесный Асмодеев сад. Илэриас окружило многообразие цветов, они мерцали и благоухали, источая сладкие ароматы. В несколько рядов, чередуясь с тропическими деревьями, тянулись кусты с диковинными плодами. В центре красовался большой фонтан с прозрачной, почти голубой, родниковой водой. Надо всем этим в воздухе витали странные разноцветные огоньки – они, словно живые разумные существа хаотично мелькали в стороне, не задерживаясь ни на миг, будто пугались. «Кто это? Быть может, крошечные создания?» – догадывалась демоница.

От попытки опознать неизведанных существ ее отвлек Дар, появившийся словно ниоткуда. Он возник напротив нее – и сад тут же разделился на день и ночь: тьма, преследовавшая вампира, окутывала его словно кокон. Лэр обомлела. Дар тепло улыбнулся и протянул руку. И когда она приняла ее – оказалась на его сумеречной стороне. Позабыв о маленьких живых огоньках, демоница смотрела на него во все глаза. Вампир выглядел не таким, как вчера. «Может, от того что светские приемы диктуют свою моду?» Сейчас на нем была вполне современная одежда, в которой смешались два стиля – брутальность и классический гламур. Черному цвету он не изменил, но в этот раз образ его был более ярким: удобные кроссовки, обычные прямые и зауженные к низу офисные брюки со стрелками, футболка с V-образным вырезом и накинутая на плечи кожаная куртка с шипами на плечах. На обеих руках красовались кожаные браслеты с заклепками и вполне обычными декоративными безделушками. Правое запястье дополнили часы от Louis Vuitton, которые Лэр как-то видела в журнале «Космополитен» – на тот момент самой последней категории класса люкс.

– Здравствуй, моя Герцогиня, – приветствовал вампир.

– Привет, – кивнула она и несколько растерянно улыбнулась.

– Ты не против, если мы перейдем на ты?

– Ну конечно.

Ее ладонь оставалась в руке Дара – он перебирал нежные тонкие пальчики и с упоением разглядывал девушку.

– Тебе, наверное, много раз доводилось слышать, что ты очень милая, – улыбнулся он вновь, в этот раз растянув только краешки четко очерченных полных губ.

– Нет, что ты. Ты первый, кто мне это говорит, – искренне ответила она, продолжив изучать необычную внешность Дара.

Черные волосы у вампира были не слишком длинными, но он вполне мог заложить их за уши. Выразительные темно-карие глаза завораживающе блестели в полумраке и контрастировали с восковой гладкой кожей, будто созданной из мрамора – это придавало ему неповторимый флер мужчины-обольстителя. Красный в своей естественности и влажный рот, четкая линия подбородка выглядели так, словно их тщательно прорисовывал искусный художник.