Струны души

Поднявшись с постели, я потянулся и не спеша поплёлся в ванную комнату. Мне надо было умыться и привести себя в порядок. Поэтому, пройдя в ванную комнату, я первым делом, как следует, умылся, а потом встал по тёплый душ.

Мне нравилось принимать с утра тёплый душ. Когда я, стоя под тёплым душем, закрывал глаза, мне начинало казаться, что всё как прежде. Что мама жива, я зрячий и всё в порядке. Тёплые капли душа, которые скользили по телу, успокаивали меня. Но рано или поздно воду приходилось выключать и всё становилось снова ужасно. И теперь снова постояв какое-то время под душем, мне пришлось выключить воду и вылезти наружу. Я тщательно вытерся, оделся и, слегка пригладив волосы, поспешил вниз к папе. Пора было завтракать.

По лестнице я смог спуститься легко и быстро, так как за эти несколько недель привык по ней ходить. От скуки мне приходилось по раз десять спускаться и подниматься по лестнице, а может даже чаще. Поэтому спускаться и подниматься по лестнице, мне уже было достаточно легко. Спустившись на первый этаж, я направился в сторону кухни.

– О! Ты уже тут, – обрадовался мне папа. – Садись сюда, – он помог мне сесть за стол. Я перед тем, как опуститься на стул, дотронулся до него, не желая сесть мимо и упасть, а у меня такое пару раз было. – Вот. Я приготовил нам с тобой омлет с ветчиной и сыром, – папа поставил передо мной тарелку. – Кушай.

Я пощупал место справа от тарелки, куда папа обычно клал вилку для меня. Вилка была, как всегда, там. Взяв её в руки, я приступил к еде. Недалеко от меня сидел папа, но, видимо, не ел, а пил чай. Скорее всего, он уже давно поел. Это я понял по звонкому стуку чайной ложки об кружку. Этот звук я мог узнать легко.

Завтракать быстро я не мог, так как мне надо было, как следует, уцепиться вилкой за омлет, чтобы он не упал, пока я буду нести его ко рту. Ну, а также мне надо найти вилкой еду на тарелке, но это было не так уж и сложно, так как омлет занимал всю тарелку. И вот так постепенно я ел омлет, кусая хлеб, который всегда был передо мной в хлебнице.

Омлет был достаточно вкусным. Конечно, не таким вкусным, как могла бы сделать мама, но папа тоже готовил вполне хорошо. Мне нравилось. Его еда была лучше больничной, и у меня хотя бы дома был аппетит. Я с удовольствием съел омлет, и запил его чаем, который папа также поставил передо мной. И вот наконец-то с завтраком было закончено.

Посуду папа помыл сам, так как я её больше мыть не мог. Пока он мыл посуду и прибирался на столе, я продолжал сидеть на своём месте. И вот папа остановился.

– Ну, что ж… – он замолчал. – Мне пора, Макси. Справишься тут дальше сам? Я вернусь как смогу.

– Хорошо. Конечно, справлюсь. Езжай, – кивнул я головой. В принципе мне и не с чем было справляться. Поесть я поел, и теперь мне надо было лишь чем-нибудь себя занять, пока папы не было. А занять себя было почти нечем.

– Ладно. Пока, Макси. Не скучай тут, – папа поцеловал меня в лоб и поспешил к входной двери. Через минуту уже раздался хлопок двери, и щёлкнул замок. Я остался один.

Какое-то время я продолжал сидеть за столом и вслушиваться в тишину. Но так сидеть было невыносимо и очень скучно. Так что через какое-то время я поднялся на ноги. Аккуратно задвинув стул, медленно пошёл вперёд, трогая всё на своём пути. Вот было продолжение стола, ещё стулья, а потом пошли кухонные тумбы, микроволновка, плита, холодильник. Я сделал круг, обойдя полностью кухню и старательно пытаясь запомнить, где и что находится. Пока что я помнил это плохо, но запомнить было необходимо.

Выйдя из кухни, остановился, пытаясь придумать, куда бы сейчас пойти, чтобы побороть скуку. Немного поразмышляв, я свернул в комнату, где мы всегда проводили собрания. Там опустился на диван. Я провёл по поверхности дивана рукой. Раньше я никогда не замечал, какой диван на ощупь приятный. Лишь когда потерял зрение, я обратил на это внимание. Мне нравилось трогать диван руками. Он был на ощупь такой шелковистый, приятный и всегда был таким мягким и тёплым.

Последнее время мне полюбилось вот так сидеть на диване, забравшись на него с ногами, щупать его и водить по нему рукой. Этот диван навевал такие приятные и тёплые воспоминания. В основном они все были о маме и о том, как мы проводили вместе время. Сначала мне было больно это всё вспоминать, и я старался это делать как можно реже. Конечно, мне и сейчас было немного больно от этих мыслей, но уже не так сильно как раньше. Мне больше было приятно от этих мыслей, чем больно.

Я очень часто сжимал в руках покрывало, которым мама любила накрываться, когда ей было холодно. Любил обнимать его руками и вспоминать маму. Это покрывало было шершавым на ощупь и пахло мамой. Иногда, когда был один, я начинал плакать от нахлынувших воспоминаний, но сейчас мне плакать не хотелось. Я просто сидел, поглаживая руками мягкую и шелковистую поверхность дивана, и вспоминал, как раньше было хорошо. От этих воспоминаний мои губы были слегка растянуты в лёгкой улыбке.

Так я просидел достаточно долго. Конечно, я не мог знать, сколько прошло времени, но мне показалось, что прошло много времени. Сидеть на диване становилось скучно. Хоть мне и нравилось вспоминать прошлое, но вспоминать слишком долго его не стоило. Так можно было легко погрузиться в депрессию, а мне уже становилось немного грустно от различных воспоминаний.

Поэтому я поскорее качнул головой, приходя в себя, и поднялся с дивана, желая продолжить ходить по квартире. Глубоко вздохнув, я двинулся вперёд. Мои ноги уткнулись в небольшой журнальный столик, про который я совсем забыл. Я дотронулся до его поверхности. Поверхность журнального столика в отличие от поверхности дивана была холодной и гладкой. На журнальном столике лежала лишь одна папина Библия, которую он недавно читал. Трогать Библию я не стал и, выпрямившись, пошёл дальше.

Я медленно расхаживал по квартире, ходя из угла в угол и трогая различные шкафчики, столики, стулья, комоды и прочее. Мне было невыносимо скучно. Я просто не знал, чем занять себя и куда деться. И вот моя рука дотронулась до перил. Дальше была лестница. Я повертел головой, подумал немного и начал подниматься наверх. Ждать внизу папу больше было невыносимо.

Быстро поднявшись на второй этаж, я в том же неторопливом темпе пошёл по коридору. Возле комнаты родителей на секунду притормозил. У меня было огромное желание туда зайти. Мы там часто, сидя с мамой на кровати, общались. Я дотронулся до дверной ручки, желая открыть дверь и зайти внутрь, но в последний момент отступил назад. Я не мог это сделать. Не мог туда зайти и сидеть там в одиночестве. Я направился к своей комнате.

В комнате я подошёл к кровати и присел на неё. Но долго так просидеть не смог, потому что было слишком скучно просто так сидеть. Я вновь поднялся на ноги и уже хотел подойти к столу, как ноги меня сами понесли к гитаре, которая была недалеко от кровати. Я дотронулся до гитары.

Все эти две недели я к ней даже не прикасался и вот наконец-то дотронулся до неё. Сначала я просто трогал её, а потом нерешительно взял в руки, присев на стул, который был неподалеку. Я всегда на нём сидел, когда играл на гитаре. Я потрогал струны, которые издавали такие знакомые и приятные звуки. Мне нестерпимо хотелось поиграть на гитаре, но боялся, что теперь просто не смогу на ней играть.

Пару минут я просто держал в руках гитару, борясь с желанием поиграть на ней. Но вот не выдержал и начал играть мелодию одного псалма, который мы с папой недавно пели. Сначала у меня всё получалось, но потом я начал сбиваться. Пальцы путались, и я касался не тех струн, до которых нужно было касаться. Я не мог играть вслепую! У меня не получалось!

Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Я поставил гитару на место и отступил в сторону.

– Я могу тебя заново научить играть на гитаре, – внезапно раздался папин голос, который заставил меня вздрогнуть. Я даже не слышал, как открывалась входная дверь, поэтому не знал, что папа уже дома. – Извини. Я тебя напугал? Я не хотел. Думал, что ты слышал, как я входил.

– Не слышал, – я покачал головой.

– Макси, я могу тебя заново научить играть на гитаре, – повторил папа. – Не переживай так.

– Я не разучился играть на гитаре, – отрезал я и опустился на кровать. – Я просто не могу играть, пока…. Точнее….

– Я понял тебя, – не стал папа заставлять меня это говорить. – Но играть на гитаре можно и вслепую. Для того чтобы играть на ней, необязательно видеть. Самое главное чувствовать инструмент, на котором ты играешь. То же самое и фортепиано, и скрипка и остальные инструменты. Твои пальцы помнят все струны. Тебе не нужно их видеть! Когда ты будешь думать только о песне, твои пальцы буду сами двигаться так, как нужно и трогать только те струны, которые нужно трогать. Чувствовать их вполне достаточно! И я могу помочь тебе научиться играть на гитаре вслепую. Ты сможешь вновь играть на гитаре! Я помогу тебе в этом.

– Не уверен, что смогу, – покачал я головой. – У меня не получится. Не стоит на это тратить время. У тебя его итак мало! Ты итак слишком много его на меня тратишь. А если мы ещё и этим будем заниматься…. Всё равно ничего не выйдет!

– Зачем ты так говоришь? – по голосу отца я понял, что он нахмурился. Ему не нравились мои слова. – Во-первых, я на тебя трачу столько времени, сколько сам хочу. И не считаю, что трачу на тебя много времени. Мне наоборот кажется, что я часто пропадаю и часто бросаю тебя одного. Во-вторых, не смей говорить, что у тебя ничего не получится. Ты ещё даже не попробовал. Я вот уверен, что у тебя всё получится. А знаешь почему? Потому что у тебя есть хороший учитель. Я! Я многих научил играть на инструментах, и были самые настоящие бездарности, которые даже особо не хотели учиться играть на инструментах. А ты у меня очень талантливый! Или ты уже забыл, как хорошо играл на гитаре? Твои пальцы так и бегали по струнам, и тебе для этого не особо и нужно было зрение. Ты в основном смотрел в текст песни. И теперь ты решил просто сдаться и закопать свой талант. А это плохо! Очень плохо! Я тебе не разрешаю это делать! Понятно?! Мы с тобой займёмся этим, и ты вновь начнёшь играть на гитаре, как и прежде.

– Боюсь как прежде я больше не смогу играть, – я снова тяжело вздохнул, вспомнив, как играл на гитаре раньше.

– Сможешь, – твёрдо сказал папа и, подойдя ко мне, сел рядом на кровать. Он приобнял меня за плечи. – Всё будет хорошо, Макси! Ты же мне веришь? Я сказал, что ты сможешь снова играть на гитаре, и ты сможешь. Почему ты не веришь в себя? Ты что не хочешь больше играть на гитаре? Ты больше не любишь это?

– Почему? Хочу, но…

– Никаких «но», – не дал папа мне договорить. – Ты хочешь и это самое главное. И ты сможешь! Понятно тебе всё?!

– Понятно, – я слабо улыбнулся.

– Значит, ты согласен? – вопросительно смотрел на меня папа.

– Ну, давай попробуем, – сдался я. – Но всё равно сомневаюсь, что у меня выйдет и мне не очень хочется, чтобы ты терял на это время.

– Макси, хватит сомневаться в том, что у тебя получится, – строго проговорил папа. – У тебя получится! Ты должен быть в этом уверен! Если ты будешь стараться, и у тебя будет желание добиться этого, то ты всё сможешь. И я сам хочу научить тебя этому, и для меня это не будет какой-то пустой тратой времени. Мне будет приятно научить тебя заново играть на гитаре. Потому что это нужно тебе. Когда ты научишься снова играть на гитаре, тебе уже не будет так скучно. Ты не будешь часами слоняться по квартире от скуки. Ты уже сможешь чем-нибудь себя занять. А это уже хорошо! Ведь так?

– Ну, да. Тогда давай попробуем. Будет здорово снова играть на гитаре.

– Вот! Это уже другое дело, – обрадовался папа. – Бери гитару, – он вложил мне в руки инструмент. – И начнём!

Я обхватил гитару руками и дотронулся до струн. Вот и начинался наш первый с папой урок игры на гитаре вслепую. И я уже горел надеждой, что смогу научиться играть на гитаре вслепую и мне, и правда, больше не будет так скучно. Я смогу хоть чем-то заняться в папино отсутствие. Папа был прав. Попробовать стоило!

Я сидел на диване на первом этаже, и уже который час слушал музыку в наушниках. Правда, папа был дома, но был занят личными делами, и мне приходилось чем-то занимать себя, чтобы не мешать ему. И мне как раз захотелось послушать музыку, и я решил посидеть на диване и понаслаждаться красивой музыкой. Я мог сколько угодно так сидеть, слушая музыку. Когда я её слушал, мне даже не хотелось ни о чём думать. Я просто расслаблялся, и моя голова отдыхала от всех проблем, невзгод и прочего. В такие мгновения мне было просто хорошо.

Опустившиеся на мои плечи папины руки заставили меня вздрогнуть, ведь я был в наушниках и не слышал, как папа подходил ко мне. Я поспешил снять наушники и повернуть к нему голову.

– Что такое? – выражение моего лица было удивлённым. Я был уверен, что папа ещё долго будет занят.

– Я уже освободился, – выпалил он и уселся рядом со мной на диван. – Спасибо, что так терпеливо ждал меня.

– Да я просто решил музыку послушать. Я вовсе не ждал, когда ты….

– Да это неважно, – махнул рукой папа. Я почувствовал лёгкое дуновение ветерка. – Я освободился и предлагаю пойти погулять.

– Если честно, мне не особо хочется идти гулять, – честно ответил я. – Давай лучше дома посидим? Чем-нибудь тут займёмся….

– Макси, ты итак целыми днями сидишь дома. Тебе тоже надо выходить на улицу. Хоть тебе и тяжело там ориентироваться, но воздухом дышать полезно, – стоял на своём папа. – Хотя бы иногда и со мной тебе надо выходить на улицу. И вот сейчас как раз подходящий момент. На улице чудесная погода, и ты просто обязан выйти из дома и прогуляться. Это не так уж ужасно и страшно! Пойдём! Хватит сидеть дома. Ты тут изнываешь от скуки. Я же вижу!

– Как будто там мне будет весело, – едва слышно пробурчал я.

– Что? Я тебя не расслышал.

– Говорю, что мне и тут хорошо и совсем не скучно. Не хочу идти на улицу, – отрезал я. – Хочу побыть дома. Там тоже будет особо нечем заняться. Лучше уж тогда тут побыть.

– Не соглашусь с тобой! – папа поднялся с дивана и схватил меня за руку, желая заставить пойти на улицу. – На улице будет гораздо интереснее, чем дома. Тебе самому не надоело сидеть в четырёх стенах? Надо немного развеяться. Давай хотя бы ненадолго выйдем, и если тебе будет совсем скучно на улице, вернёмся домой. Хорошо? Договорились? Сидеть дома каждый день тоже плохо, а ты итак почти не выходишь на улицу. Так что пошли! Давай, Макси. Всё будет хорошо! Не бойся!

– Ничего я не боюсь, – буркнул я и всё-таки поднялся с дивана, не желая, чтобы папа меня успокаивал и просил не бояться улицы, хоть я всё равно её боялся. Мне даже сейчас с папой было страшно выходить на улицу, но выглядеть трусом я не хотел. Я должен был перебороть себя и выйти на улицу. – Хорошо. Пошли.

– Тогда давай иди, одевайся, – по голосу папы было понятно, что он доволен.

– Уже иду, – я направился к лестнице, на ходу складывая наушники и убирая в карман свой плеер.

– Буду ждать тебя здесь, – сказал мне вслед папа.

Видимо, он был уже готов к выходу и изначально знал, что сможет меня заставить выйти на улицу. Ну, да…. У него это всегда получалось. Отказать ему было трудно. И вот сейчас я опять не смог это сделать и поднимался на второй этаж, чтобы переодеться и пойти на улицу, хоть мне этого совсем не хотелось. Мне было хорошо и дома, а на улице мне было гораздо хуже. Но отступать уже было поздно.

Переодевался я как можно медленнее, желая потянуть время. Но, как бы я не старался тянуть время, миг, когда надо было спускаться вниз, всё равно настал. И я нехотя пошёл вниз, где меня уже с нетерпением ждал папа.

– Ну, наконец-то ты оделся, – услышал я голос папы, стоило мне ступить на последнюю ступеньку. – Я уже хотел за тобой идти. Пойдём скорее.

– Такое чувство, что это не я редко бываю на улице, а ты, – пробубнил я.

– Мне не хватает прогулок с тобой. Так что пойдём. Вот. Возьми, – папа дал мне в руки белую трость, которой я пока только учился использоваться. – А теперь пойдём, – он взял меня под руку и вышел вместе со мной из дома.

Оказавшись на улице, я глубоко вздохнул, набирая в лёгкие как можно больше свежего воздуха и одновременно пытаясь успокоиться. Мне надо было как-нибудь унять страх, который уже начинал внутри меня разгораться. Показывать его мне не особо хотелось, поэтому надо было как можно скорее успокоиться. Но глубокий вздох ничем мне не помог, и страх лишь быстро усиливался. У меня возникало сильное желание развернуться и побежать обратно домой. Однако папа уже закрыл дверь на замок, и надо было собраться, чтобы хотя бы часик побыть с ним на улице. Всё равно папа сейчас мне не позволит сразу пойти домой, и нужно было немного потерпеть, как бы мне ни было страшно.

– Ну, что? – он повернулся ко мне, и я тут же сменил испуганное выражение лица, наполненное ужасом, на каменное выражение лица. Я не хотел, чтобы папа понял, что мне страшно. Он, конечно, мог об этом догадываться, но одно дело догадываться об этом, а другое дело видеть страх на моём лице и понимать, что мне, и правда, страшно. Я предпочитал не показывать это папе в открытую. Хотя бы пока что. – Куда пойдём? Просто походим или может, сходим в парк?

– Мне всё равно, – качнул я головой. – Решай сам.

– Хорошо, – не стал спорить папа. – Тогда пошли пока вперёд, – он, продолжая придерживать меня за руку, двинулся вперёд.

Я послушно пошёл по дороге рядом с ним, держа в руках палку, но, пока не пользуясь ей.

– Ты лучше используй трость, – посоветовал папа, увидев, что я просто держу её в руках. – Тебе же надо тренироваться.

– Конечно, – кивнул я и выдвинул вперёд белую трость.

Я начал водить палкой перед собой, пытаясь понять, что находится передо мной и куда мне лучше дальше ступать. Но трость мне совсем не помогала и, когда на пути встретился бордюр, я благополучно об него запнулся.

– Осторожней, Макси, – придержал меня за локоть папа, не желая, чтобы я упал. – Ты старайся делать вот так, – он показал мне как лучше держать трость и как лучше ею всё вокруг «ощупывать».

– Хорошо, – я покорно начал делать так, как мне предложил папа, но это также ничего не давало. У меня не получалось пользоваться тростью для слепых. Я сам не понимал, куда тыкаю этой палкой. Я даже не представлял, как это выглядело со стороны, но был уверен, что это было максимально нелепо и смешно.

Тут буквально рядом со мной страшно взревел мотор. Я вздрогнул и дёрнулся в сторону, боясь, что этот транспорт наедет на меня. Папа тут же схватил меня за плечи и отодвинул в сторону. Видимо, я наоборот подпрыгнул к дороге.

– Спокойно, Макси, – успокаивающе проговорил папа. – Это всего лишь мотоцикл. Всё хорошо.

Звук мотора начал отдаляться от меня, что означало, что мотоцикл уезжает. Как только этот страшный звук совсем стих, я с облегчением вздохнул. Но моё сердце продолжало сильно биться от пережитого страха. Быть слепым не так уж и легко. Кому-то может показаться смешным мой испуг, но для меня же это не было смешно. Мне было очень страшно, ведь я не видел этот мотоцикл, а он мог быть где угодно и мог спокойно наехать на меня.

– Всё хорошо? – папа внимательно вглядывался в моё лицо, переживая за меня. – Ты в порядке?

– Да. Всё нормально, – как можно увереннее сказал я, хотя это было совсем не так. Мне всё ещё было страшно, и у меня не было ни малейшего желания идти дальше. Мне очень сильно хотелось вернуться домой, но наша прогулка только недавно началась, и надо было дальше терпеть. Папе ведь тоже хотелось гулять, а из-за меня он не мог себе это позволить. Надо было потерпеть хотя бы ради него. – Просто не ожидал, что раздастся такой громкий звук.

– Я всё понимаю, – папа погладил меня по плечу. – Можешь не объяснять. Тогда пошли дальше?

– Пошли.

Мы с папой не торопясь пошли дальше по дороге. Я старательно тыкал палкой вперёд, пытаясь научиться ей пользоваться, но чем дольше это делал, тем более бесполезным мне это казалось. Мне это никак не помогало, и в основном меня вёл папа. Без него я уже давно вышел бы на дорогу. Также я старательно вслушивался в звук машин, пытаясь привыкнуть к этому рёву и рычанию автомобилей, которые меня немного пугали. Но привыкнуть к этому было трудно.

Каждый раз, когда мотор машин рычал слишком громко, я вздрагивал, и мне хотелось отшатнуться в сторону, но, благодаря папе, который был рядом со мной, я сдерживался и оставался на месте. Я понимал, что папа меня вёл правильно, и мы точно были в безопасности, а значит, мне не о чем было переживать. Но даже громкая музыка, которая играла из автомобилей, заставляла меня вздрагивать и дёргаться.

И вот папа заставил меня свернуть направо, и мы походу зашли в какой-то двор. Это я понял по стихшему гудению машин. Конечно, я всё ещё их слышал, но гудение уже было не таким громким как раньше. Я только расслабился и был уже готов обрадоваться, что больше не придётся так вздрагивать и пугаться, как тут раздался крик какого-то человека совсем рядом. Я снова вздрогнул и повернул голову в ту сторону, от которой шёл крик. Но от этого мне спокойнее не стало.

Мы продолжали идти и разнообразные звуки вроде проехавшего мимо велосипеда, тарахтения самоката, криков детей, плача младенцев и так далее заставляли меня напрягаться или даже вздрагивать. Полностью расслабиться у меня не получалось. Я всё равно был напряжённый.

Какое-то время мы ходили по дворам. Я уже даже начинал уставать, и мне хотелось либо вернуться домой, либо присесть на лавочку. Конечно, мне больше нравился первый вариант, но я не был уверен, что прошло много времени, и мне не хотелось расстраивать папу столь ранним возвращением домой. Правда, мне казалось, что уже прошло очень много времени, но вряд ли это было так, поэтому было лучше ещё чуть-чуть побыть на улице, чтобы папа мог подольше насладиться прогулкой. Я только хотел предложить ему сесть на лавочку, как резко споткнулся об бордюр или ступеньку, чтобы это ни было.

– Аккуратнее, Макси, – удержал меня на ногах папа. – Ты, наверное, устал, да? Может, давай немного посидим на лавочке?

– Да, давай, – согласился я. – Только хотел тебе это предложить.

– Тогда точно надо сесть, – папа повёл меня в лавочке. – Вот и лавочка. Присаживайся, – он усадил меня и сел рядом. – Ну, как тебе наша прогулка? Не так уж и ужасно, не так ли?

– Нормально. Сойдёт, – махнул я рукой, вертя головой в разные стороны.

В одной стороне были слышны крики детей, а вот с другой стороны до меня доносилось какое-то раздражающее бренчание. Я качнул головой, стараясь не обращать внимания на эти звуки. Я облокотился об спинку лавочки и только хотел расслабиться, как тут прямо перед нами пролетел кто-то на скейте. Это я понял по характерному звуку. Один раз этот звук уже меня напугал и заставил сильно подскочить. Папа тогда мне объяснил, что это было, и этот звук я хорошо запомнил. Но и сейчас, так как я расслабился и не ожидал такого, этот звук заставил меня вздрогнуть, но я хотя бы не подскочил и остался на своём месте.

– Давайте скорее! – заставил меня вздрогнуть крик какого-то мальчишки. – Будем играть в салки. Идите сюда! – раздался топот ног, что означало, что кто-то бежит к нему.

– Я первый буду считать, – выдал кто-то из детей. – Давайте. Начнём. Эники-беники ели вареники, Эники-беники – хоп! Ты выбываешь! – мальчик продолжил считать, и так продолжалось ещё раз пять. И вот он выдал: – Ты вода! Бежим!

По звукам стало понятно, что дети разбегаются. Я тяжело вздохнул, вспомнив, как также играл с друзьями. Мы любили после собрания играть в салки на улице, но больше это было невозможно. Я больше ни с кем и ни во что не мог играть, ведь потерял зрение. Я мог сейчас лишь слушать, как играют другие дети, что и делал. Больше мне ничего не оставалось, а игра у них тем временем была в самом разгаре. Они бегали друг за другом, громко смеялись, и им было весело.

Я только сосредоточился на звуках игры ребят, как резко зажужжавшее насекомое прямо возле моего ухо заставило меня вздрогнуть и вскочить с лавочки.

– Ты чего, Макси? – удивился папа. – Это всего лишь муха. Всё хорошо. Садись обратно, – он вновь усадил меня на лавочку.

Я опять попытался расслабиться и сосредоточиться на звуках игры детей, как тут раздался какой-то громкий гудок, который вновь заставил меня вздрогнуть, и я даже подскочил на своём месте, но с лавочки на этот раз не встал. Я повернул голову в ту сторону, откуда раздался этот звук, но всё внезапно стихло. Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Вновь расслабиться я даже не успел, так как тут меня напугал упавший на меня с дерева лист. Я был настолько напряжён, что даже обыкновенный лист заставил меня вздрогнуть и дёрнуться.

– Макси, на тебе лица нет, – положил руку мне на плечо папа. – Ну, что с тобой такое? Тебе что настолько тяжело на улице? А ты не пытался просто ни на какие звуки не обращать внимания? Просто попробуй расслабиться и ничего не слушать. Хорошо?