Девичья память

Спасибо тебе, Лёша.

Женихи

– А мартышка ему и отвечает: «Выйдешь тут замуж, когда вокруг одни крокодилы!»

– Вот-вот, – усмехается Эля в ответ на рассказанный мной бородатый анекдот, – Так и буду отвечать на вопросы родственников.

– Совсем достали?

Подруга только вздыхает и, махнув рукой, наливает мне кофе из изящной медной джезвы.

– У папы день рождения через неделю, сама понимаешь, все соберутся. Юбилей. Я их всех люблю, но… Понимаешь, тётки мои опять начнут охать и ахать, что, мол, такая хорошая девочка и до сих пор не засватана. Они так смотрят на меня, словно я неизлечимо больна! Сочувствуют. Головами качают. Советы дают.

– Как выйти замуж?

– Ага. Все сходятся во мнении, что я слишком переборчива. Эля подвигает ко мне блюдо с  квадратиками медовой пахлавы.

Я понимающе киваю, отправляя в рот это восьмое чудо света.

Вообще-то, Эльвира не переборчива, а избирательна. Потому что твердо знает, чего хочет и на меньшее не согласна. Она всегда такой была.

С Элькой мы знакомы с младших классов, так что, эта история мне хорошо известна. Подруга всегда отличалась редким упорством, доставшимся ей от отца вместе с ростом, статью, раскосыми агатовыми глазами и монгольскими скулами.

Ещё в школе, пока бунтующая я, перещеголяв даже отчаянных «отпетых», курила прямо в кабинете химии, используя в качестве пепельницы горшок бегонии, и прогуливала алгебру, загорая на стадионе с томиком Есенина, Эля усердно училась, не нарушала дисциплину, а на каникулах работала и деньги копила. На поездку в Нью-Йорк, в музей современного искусства.

После подруга блестяще окончила высшее и осталась в родном ВУЗе преподавать. Замуж Эля не торопится, чем ужасно огорчает многочисленную родню, вот уже несколько лет развлекающуюся квестом «познакомить Элю с хорошим парнем». Парни, надо сказать, проявляют к Эльке живой интерес, что при её исходных данных не удивительно. Яркая внешность, папино упорство, помноженное на привитое бабушкой эстетство, плюс, невесть от кого взятое, подчеркнутое правдолюбие и собственный Элин высокий IQ – коктейль и впрямь получился взрывной. Только вот, всё как-то не складывается.

– Ну, вот как, скажи, пожалуйста, можно не быть придирчивой в таком вопросе? – вопрошает Эля, сдвигая в сторону армию вазочек наполненных вкусностями, чтобы поместить на столе ещё пару таких же  – Даже выбирая микроволновку, сначала параметры изучаешь и сравниваешь, а тут целый спутник жизни!

– Рациональный подход, – соглашаюсь я, – Жаль к мужикам не прилагается такой книжечки, как к бытовой технике. Понравился – заглянула в техпаспорт и сразу всё понятно, все достоинства и недостатки как на ладони, а ты уже думай.

– И ценник, – фыркает в ответ Эля, – Во что тебе обойдется данный экземпляр. Например, этот запрет тебя дома, превратив твою жизнь в бесконечный декрет, а этот наоборот, будет играть в танчики и строить воздушные замки, пока ты будешь платить кредит за его новый игровой компьютер и покупать ему пивко… А вот с этим ты даже поговорить не сможешь нормально, потому что у него словарный запас включает тридцать слов, из которых пятнадцать матерные.

– Да уж, – я зажёвываю грусть засахаренными орешками.

Сказать тут больше нечего.

У Эли огромный круг общения и насыщенная жизнь, но её родственники искренне считают девушку несчастной и не оставляют попыток устроить её личную жизнь на свой лад. Поэтому её номер телефона периодически попадает в руки личностей, мягко говоря, странных. Некоторые из них проявляют завидное рвение в попытке наладить контакт со строптивой красавицей и бывают очень разочарованы тем фактом, что она не разрыдалась от радости, когда ей наконец-то позвонил такой шикарный мужчина.

– Вот, – Эля протягивает мне смартфон, – Ты меня поймёшь.

На экране открыта страница «ВКонтакте». Очередной пылкий Элькин поклонник, взирающий с аватарки скучающим взглядом хозяина жизни, одет в плохо выглаженную рубашку и костюм, явно из магазина «Сударь», что на Центральном рынке. На щеках его клочковатая трёхдневная щетина, а запястье украшают массивные часы из ярко-жёлтого металла, очевидно символизирующего золото.

– Ух, какой! – Проникшись серьёзностью взгляда неизвестного мачо, я даже жевать перестала.

Подруга, хмыкнув, открывает переписку.

– Читай, – улыбается она, – Это пострашнее романов Стивена Кинга будет.

Я утыкаюсь в экран.

« Привет красавица! Хочю с тобой пазнакомиться.» – гласит первый месседж, отправленный подруге обладателем наручных курантов.

Страдальчески возвожу глаза к потолку.

Эля только подмигивает, пряча улыбку за малюсенькой кофейной чашкой.

«Что ни отвичаеш?» – начинает через некоторое время удивляться красавец, – «Какетка?»

Давлюсь смехом, по инерции попытавшись подобрать в уме проверочное слово. Почему-то, это оказался глагол.

«У тибя паринь есть?» – не унимается сражённый Элиной красотой и молчаливостью Ромео, – «А то я девушку ищю, ты мне панравилась», – видимо, решив взять быка за рога, сообщает он.

Примерно через час, придя, по всей видимости, к выводу, что глупенькая девица не поняла заманчивый намёк, интернет-кавалер приступил к плану «Б», написав теперь без обиняков: «Я ищю девушку чтобы жинится. Тибе вобще сколько лет? Чем по жизни занимаешся?»

Тут Эля, очевидно, не выдержав натиска, вежливо ответила, что весьма польщена, но брачное предложение  её не интересует, чем вызвала у поклонника волну негодования. Не стесняясь более в выражениях, он сообщил ей в десяти последующих сообщениях что «такая старая ни замужем досихпор потаму что никаму ни нужна» и выразил сомнения в Элином последующем счастливом будущем, поскольку, по его мнению, «ни один настаящий мужик такую жену ни захочит».

– Что там Кинг! – Я возвращаю подруге смартфон, утирая выступившие от смеха слёзы, – Тут сам Шекспир бы от зависти извёлся! Такая драма!

– Тринадцатый за месяц. Думаю, надо собрать все эти эпистолярные шедевры и написать книгу, – улыбается Эля, – Хоть какая-то польза от них будет.

– Не забудь подписать экземпляр для родственников, – говорю я, – Пусть тётки почитают.

Эля наливает нам ещё кофе.

– А знаешь, – тихо говорит она, – Я тут, на днях, была в библиотеке и совершенно случайно познакомилась с одним парнем… Представляешь, он тоже любит Ремарка и Бродского. А ещё Моне и Клее, – загадочно блестя чёрными глазами, рассказывает подруга, – Мы три часа с ним проговорили. Сегодня утром сообщение прислал, зовёт в Художественный музей, на выставку местных авангардистов.

– Пойдешь?

Подруга вместо ответа делает большой глоток кофе.

– Что? – нетерпеливо спрашиваю я, – Что с ним-то не так?

– Я была в своих синих туфлях, ну тех, помнишь? Он мне макушкой едва до плеча достал, – вздыхает Эля.

Я даже  начинаю нервничать, воскрешая в памяти упомянутый предмет гардероба, прибавляющий к Элькиной стати ещё сантиметров десять.

– И что? Опять от ворот поворот?

Эля в ответ пожимает плечами.

– А ничего… Пойду на выставку в балетках. Всё равно я не очень-то люблю обувь на каблуках.

Прикладная нутрициология

Серый ест арахис.

Ничего особенного, просто он его ест полкило за раз. Говорит, иначе не наедается.

Я нервничаю и пытаюсь объяснить ему, что так нельзя. Это не еда, а перекус. Есть его много вредно. Живот будет болеть. Натриево-калиевый баланс нарушится и так далее.

Он пожимает плечами и говорит, что всегда так делает.

Я нервничаю ещё больше. Говорю, что сосед этажом выше начинает утро с чекушки и мочится в окно, и его не оправдывает тот факт, что он всегда так делает.

Серёга невозмутимо продолжает жевать арахис. Ему видите ли вкусно. Перспектива расстройства желудка, повышения уровня натрия, задержки жидкости в организме и смерти от анафилактического шока его не волнует.

Я ещё больше нервничаю и мстительно предвещаю, что за "Мезимом" в аптеку не пойду, кефир в палату носить не буду и цветов на могилу тоже. Пусть делает, что хочет. Он взрослый человек и его здоровье – это его ответственность.

Подключается кошка.

Она с таким раскладом категорически не согласна, потому что кто её тогда будет баловать?

Матильда влезает на руки к Серёжке, обнаруживает по пути пакетик с орехами и начинает вымогать попробовать.

Сережа не умеет отказывать в просьбах женщинам и кошкам, он делится с Матильдой. Та угоняет добычу под кресло, пока я не отняла с возмущенным возгласом: «Ей нельзя такое!» Вряд ли она станет его есть, конечно, но плюс один к бардаку в квартире выводит меня на орбиту.

Серый откладывает пакет с перекусом и обнимает меня. Обещает пропылесосить после того, как доест. И в случае трагического исхода по вине жаренного арахиса, передавать мне из Вселенной сводки на биржевые котировки.

Из-под кресла появляется кошка и тоже приходит обниматься.

Я говорю, что биржа не моё, поэтому в случае чего, мой максимум – ставки на спорт, а значит, в моих интересах, чтобы послания из Вселенной мне начали приходить как можно позже.

Так что, доесть арахис я ему помогу.

Друг

В доме, где я живу, очень высокая слышимость, как, собственно, в большинстве панельных домов. Слышен каждый чих.

Поэтому, соседи поневоле в курсе не только чужих музыкальных вкусов, разговоров собачников во дворе, семейных ссор и детских капризов, но даже кто когда занялся сексом или смыл унитаз.

Секретов нет. Этакая большая семья в отдельно взятой девятиэтажке. Практически, община хиппи. Не хватает только лозунгов, призывающих к всеобщей любви, те, что украшают стены подъезда, не в счёт.

Так вот, каждое утро и каждый вечер я слышу через стену умилительные разговоры соседа с его домашним питомцем. Питомца зовут Сеня и у них с хозяином явно глубокая связь, что называется, беззаветная любовь.

 Слушая, как здорово смахивающий на сира Григора Клигана мужик, каждый вечер с нежностью произносит: «Спокойной ночи, Сеня!», поневоле начинаешь верить в лучшее в людях.

Кем же Сеня, собственно, является, я долгое время не знала. Поразмыслив, вспомнила, что ни разу не видела соседа с питомцем на газоне. Наверное, кот – решила я.

Поэтому, когда Серёжа принёс домой пачку неподходящего Матильде кошачьего корма, я без тени сомнения постучала в соседскую дверь. Подумала, подарю Сене, чего добру пропадать? Вдруг ему подойдёт.

***

Сенин хозяин, недоуменно моргнув, уставился на меня, стоящую с пакетом корма в обнимку, сверху вниз.

Выслушав моё предложение, сосед сильно смутился. Покраснел даже. А потом, понизив до шёпота рокочущий бас, признался, что Сеня никакой не кот. Он… паук. Даже не из зоомагазина, а просто из-под ванной.

– У меня рука не поднялась его пылесосом, – вздохнул этот Гора – А потом как-то привык к нему, привязался даже… И, знаете, он ведь всё понимает! Честно!

– Верю, – серьезно кивнула я в ответ.

И не погрешила против истины. Сложно не поверить, я ведь слышала.

Литература

Мне прислали приглашение на курс для писателей.

Пробный разбор текста бесплатно.

Я решила попробовать и отправила ссылку на свой рассказ. Тот, что про бабушку и кота.

Так я узнала, что сюжет, взятый из жизни, неправдоподобен, юмор в тексте выглядит натужным, а персонаж, от лица которого ведётся повествование – поверхностен. К тому же, в рассказе отсутствует структура и неявно обозначен финальный вывод.

Дальше следовало приглашение на вебинар, где можно все эти ошибки проработать и научиться, наконец, писать качественные тексты. Всего за пять тысяч.

Я задумалась.

Деньги не большие, но отдавать их за результат, столь же неявный, как финальный вывод моего рассказа, не хотелось от слова совсем. Жаба на шее смотрела снизу-вверх грустными глазами и тихонечко квакала на ухо что-то про новый флакон духов. Конечно, я сдалась ей без боя. С такими-то аргументами!

Через месяц пришло повторное письмо, с призывом не упустить свой шанс и ссылкой на прошлогодний разбор текста в рамках всё того же вебинара. В конце была пророческая приписка: «Вам надо!»

–Ну ладно, – подумала я, – это, и впрямь, может быть пинок от Вселенной, – и решила посмотреть демоверсию.

По ссылке сидел перед камерой щуплый дядечка с усами Боярского, глазами Николаева и залысинами Мягкова.

Дядечка представился писателем, коучем и автором курса, на который, собственно, всех желающих и нежелающих активно приглашает. Это вступление заняло всего-ничего, минут 30.

Потом он, весело подмигнув в объектив, объявил, что разбирать будет свой собственный рассказ, дабы зрители учились на хорошем. Прочитав пару абзацев, писатель, автор курса и коуч, скромно сравнил свою персону с Набоковым.

Я поперхнулась чаем.

Владимир Владимирович перевернулся в гробу.

Поисковик, как я его не пытала, о дяденьке из видео ничего не знал.

Обнаружить свидетельства каких-либо заслуг перед русской и мировой литературой коуча, писателя и автора курса, кроме коротенькой рекламы из ВК и того самого видео, мне не удалось. Так что, мы с жабой снова и окончательно решили остаться при своём. Без руководства опытных специалистов, с моим натужным юмором и поверхностными персонажами. Без шанса на личностный рост. Зато с новым парфюмом.

В общем, писать я так и не научилась. А могла бы…

Девичья память

Телефон настойчиво требует внимания. Приходится отвлечься. На экране жизнерадостно улыбается с фотографии Ляля, давняя моя приятельница и совершенно эпичная, в смысле количества связанных с ней забавных случаев и баек, личность.

Я на всякий случай сохраняю незаконченную презентацию и поспешно тычу в дисплей, чтобы ответить. Лялька в последнее время появляется нечасто, чему я и одновременно огорчаюсь, постольку успеваю за ней изрядно соскучиться, но и радуюсь, зная, что плотная занятость подруги главный залог её благополучия, не только материального, кстати. Просто Ляля из тех людей, кому совершенно противопоказано бездействие. Стоит ей зависнуть «в моменте», как кипучая Лялькина энергия, не находя выхода, начинает толкать свою хозяйку навстречу приключениям, что нередко приводит к проблемам на Лялькину же голову, а если период бездействия по каким-то причинам затягивается, подруга и вовсе, тускнеет и вянет, что цветок без воды, начинает изводиться сама и виртуозно изводить домашних. В общем, чем насыщеннее Лялькина жизнь, тем спокойней окружающим.

– Привет! Ты чего не отвечаешь? Я тебе фотки скинула в Вайбере, а ты не смотришь и не смотришь, вот, решила набрать, – обрушивается на меня из трубки вихрь по имени Ляля, – Ты только глянь, что я нашла! Совершенно исторические вещички!

Со вздохом лезу в мессенджер, посмотреть, что такого исторического обнаружила эта неугомонная женщина. Приложение загружает присланные Лялей кадры, и я невольно расплываюсь в улыбке. На них пёстрая от наклеек и разноцветных гелиевых ручек тетрадь-анкета, кривоватая надпись поперёк обложки трижды обведена неоново-розовым маркером, сама норовит раскрыться на сложенных треугольником страницах со строгими надписями: «Секрет!!! Не читать!!!», которые, конечно же, всегда разворачивались первыми. Бисерные фенечки, сплетённые когда-то в подарок, нитяные «браслеты дружбы», фантики от жевательной резинки «Love is…», альбом с гербарием, который мы вместе собирали целое лето, а после так и не оформили под стекло, потемневший кулон сердечко, журнальные вырезки, бусины чешского стекла, выцветшие от времени Полароидные снимки, где мы позируем в обнимку на фоне памятников и цветущих деревьев, открытки и магнитики из дальних и не очень путешествий – вся история нашей дружбы, начиная со школьных лет, упакованная в коробку из-под обуви и заботливо хранимая подругой все эти годы. Милые памятные мелочи, частички безоблачного детства и беззаботного девичества.

– Лялька, ты где это всё откопала?

Подруга смеётся в ответ.

– Да вот, вещи перебирала, нашла на антресолях. Скажи здорово? Час уже сижу перебираю. Столько воспоминаний…

– Это да, – хмыкаю я, – Вспомнить нам действительно есть что, жаль, внукам нечего будет рассказать. А с чего это тебя на антресоли понесло посреди лета? Ремонт что ли затеяла?

Ляля вздыхает в трубку.

– Не ремонт. Переезд.

– Квартиру меняешь? Здорово! Поздравляю! Ты ж давно хотела перебраться.

Снова вздох. Тревожное предчувствие стискивает рёбра.

– Да, вот и перебираюсь. В…

Она называет город и у меня вдруг перехватывает дыхание.

– Это же три тысячи километров, – выдавливаю я, наконец.

Лялька печально сопит.

В голове вихрем проносятся сотни мыслей, обрывки воспоминаний, словно в калейдоскопе, выстраиваются в причудливые узоры и рассыпаются на части, тут же сменяясь другими. Вот Лялька учится кататься на велосипеде, а я её страхую, у обеих сбитые в хлам коленки и счастливые улыбки – получается! До конца улицы проехала сама!

Первый звонок, волнуемся обе. Держимся за руки, плотно переплетя чёрные от ореховой кожуры пальцы, бант у Ляльки сбился набок, нос за лето облупился, и вообще, вид самый что ни на есть боевой, перед школьными воротами она оборачивается ко мне и залихвацки подмигивает, мол, не бойся, прорвёмся!

Зима, красная от мороза и обиды Лялька пылает праведным гневом и жаждет мести, её только что «намылил» снегом одноклассник Димка. Я подговариваю ещё четверых девчонок и после уроков мы организуем засаду. Противник пойман, повержен в сугроб и от души выкатан в снегу. Ликуем, справедливость восторжествовала, Лялька отмщена!

Дача Лялькиных родителей, напоенный весенними ароматами воздух, свежевскопанные грядки. Серьёзная Лялька, надвинув панаму на глаза (облупившийся нос теперь проблема, а не признак крутизны) усердно втыкает в землю семечки подсолнечника из купленной в ларьке пачки. Лялькин отец, выяснив что к чему, покатывается со смеху, подруга дуется. Кто ж знал, что жареные они для посадки не годятся?

Седьмой класс, Димка теперь каждый день таскается за нами следом от школы до Лялькиного дома, носит её портфель гордо, словно рыцарь подвязку на копье, угощает нас на переменах краснобокими яблоками, выпытывает у меня какие Ляльке нравятся песни и когда у неё день рождения. Разумеется, прежде чем предоставить ему стратегические разведданные, я всё согласую с подругой.

Каникулы. Мы с Лялькой заперлись в моей комнате, экспериментируем с её причёской. Чёлка получилась немного короче, чем планировалось, но подруга настроена оптимистично, отрастёт – будет супер. А вот с пепельными прядями что-то не задалось, на светло русых Лялькиных волосах предательский краситель проявился отчётливой зеленью. Но она и тут не унывает, говорит, так даже интересней вышло, теперь ещё бровь надо проколоть, и курить научиться. Идею с бровью я отметаю сразу, колоть Ляльку у меня рука не поднимется. Зато приношу с кухни сигареты отчима. Обеих после них ещё сутки тошнило…

Выпускной. Мы страшно красивые, путаемся в платьях, непривычно длинных, нарядных, как у принцесс. Лялька с Димкой танцуют вальс. Какая милая пара, говорит кто-то рядом, и я смотрю на них с такой гордостью, будто собственноручно вчера вылепила этих двоих из глины.

– Всего каких-то три тысячи километров – нарочито бодро произносит трубка голосом Ляли, – Тут же лететь всего ничего! Можно гонять друг к другу в гости хоть каждые выходные!

Я что-то мычу в ответ, соглашаясь. Действительно, в наше время расстояние не препятствие, всё равно обе заняты по горло, живя в одном городе, не чаще чем пару раз в месяц видимся, только вот по телефону или в переписке и общаемся. Так какая разница? Но горло сжимает невидимая рука и на глаза невольно наворачиваются слёзы. Смахиваю их поскорей, пока не проявились в голосе.

– Работу предложили, да?

– Да. Место отличное, грех упускать.

Мы болтаем ещё немного, обещаем друг другу непременно встретиться пару раз до Лялькиного отъезда, вспоминаем, что из старых нереализованных планов необходимо наверстать, смеёмся и перешучиваемся, как обычно. Ляля подробно рассказывает о своих планах на новом месте, а я искренне желаю ей всех возможных удач. Наконец, попрощавшись, конечно же, до скорого свидания, кладу трубку.

Открываю шкаф.

До верхней полки я не достаю даже в прыжке, так что сначала приходится сходить на кухню за табуретом, но в конце концов мне удаётся извлечь из дальнего угла заваленную всевозможным нужным хламом коробочку. Сажусь на пол рядом с распахнутым шкафом, бережно стираю пыль с розовой картонной крышки, развязываю потрёпанную ленту. Под ней пёстрая от наклеек и разноцветных гелиевых ручек тетрадь-анкета, блокнот, куда переписывались от руки стихи, свои и чужие понравившиеся, бисерные фенечки, сплетённые когда-то в подарок, нитяные «браслеты дружбы», фантики от жевательной резинки «Love is…», альбом с гербарием, который мы вместе с Лялькой собирали целое лето, а после так и не оформили под стекло, потемневший кулон сердечко, журнальные вырезки, бусины чешского стекла, выцветшие от времени Полароидные снимки, открытки и магнитики из дальних и не очень путешествий – вся история нашей дружбы. Вся наша с Лялькой память.