Телия

Алексей Киа

Телия

Начало продолжения.

Глава 1

День Рождения. Самый радостный день, который приходит раз в год и своей волшебной палочкой делает нас старше. Много незабываемых, добрых, счастливых моментов произойдет, пока именинник только-только распакует свои подарки, врученные самыми близкими и не близкими людьми.

Но радостен ли он? Есть люди на этом белом свете, которые ненавидят и избегают это дату на календаре, означающую мгновение, когда существо, называемое себя человеком, становится на один год ближе к своей смерти. В этот день для них нет светлых оттенков. Нет. У них все черное. Возможно, это связано с плохими воспоминаниями, каждый раз душащими наше сознание, заставляя ощущать духовную, моральную боль, намного страшнее физической.

Для некоторых людей раньше день прихода в материальный, реальный мир был самым счастливым, уютным и желанным праздником, но сейчас все ушло. Виновата в этом смерть. Загадочная и непонятная, она забирает все самое ценное, как коллектор. Так произошло и с Константином Андреевичем Малиновым. Ему уже 92 года, но День Рождения для него- пустышка, нет того человека, который бы радовался с ним и находился рядом. Самый любимый, самый желанный человек-жена- исчезла из его жизни, подарив десять лет назад последнее желание- любовь и приятное воспоминание. Но ее привычка и страсть к курению погубили ее.

Ноябрь- чудный месяц. Осень кончается, забирает прохладные дожди, в которых еще оставалось то тепло от уже давно ушедшего лета, и последние раскрашенные листья, медленно падающие на сырую землю какого-нибудь парка или лесочка. Зима начинает стучать в двери и не может уже стоять у порога, вот-вот ступит в дом и подарит множество дивных эмоций. Но все ли успеют увидеть, как величественный, огромный, хмурый, но веселый, добрый, любящий дед раздает каждому свои дары, доставая из мешка все больше и больше снега? Конечно, нет. И последний ноябрь в жизни любимой разбил надвое Константина. Для него все потеряло смысл. Черно-белое кино означало конечную станцию, но поезд не хотел останавливаться, и машинист этого безумного локомотива нажимал на педаль газа, подбрасывая иссохшие угли в покрывшуюся сажей печь и силой забирая с собой и подбадривая сломленное тело. Сын не смог, внук не смог, правнучка не смогла. Он выдавливал последние соки из себя. Жизнь его не отпускала. Ей нравилось смотреть за мучениями еще одной букашки, которую сама же вырастила. Она- садистка. Единственным спасением для него может стать самоубийство, но он не посмеет. Константин слишком гордый и никогда не приставит пистолет к виску добровольно. И будет продолжать страдать…

–Деда, Деда, а почему волны шумят?– любопытный, невинный, детский голосок любимой внученьки-Лизы- спасал несчастного старика и делал его дни самыми спокойными за последние десять лет. Девочка прервала тревожные думы Константина. Лиза была чересчур любопытна. Ни один ребенок не сможет задать столь сложных вопросов для опытного взрослого, который будет долго потирать лоб в надежде заставить свой мозг правильно и грамотно ответить крохе, которой нет и шести лет, но которая уже имеет фантастический ум. Она хотела знать все-все. И старик пытался ей отвечать, а когда не находил ответа, честно говорил: «Я не знаю». Но больше всего Лиза любила слушать истории из жизни своего дедушки, и больше всего ей нравился очень грустный момент из биографии Кости.

17 декабря 1928 года родился мальчик, и изначально его назвали другим именем, но никто не знает каким. Он родился в маленькой деревне, где каждый дом стоял на сырых бревнах, а большую часть жителей составляли старики, спокойно доживающие свое время. Был Костя самым обыкновенным недорослем и наслаждался детскими своими годами. Но в 1939 году началась самая кровавая и жестокая война, о которой не знает только младенец. Мальчику было всего 14 лет, когда нацисты захватили его родную деревню. Но душа этого человека, как и всего народа, сильная. Жестокая война не смогла убить детскую невинность и искренность Кости. Он продолжал радоваться жизни, несмотря на весь ужас, происходящий на его Родине. Но в один день все поменялось и изменило мальчика навсегда.

Однажды, после того, как Костя помог соседке присмотреть за детьми, пока она работала в поле, он шел к себе домой, остерегаясь контакта с любым человеком в серой одежде и фуражке, на которой изображен жуткий орел, следивший за каждым движением жителей оккупированной территории. Тише ночи мальчик прятался в тени бревенчатых домов и был почти у цели. Оставалось всего лишь два переулка. Резко завернув за угол, Костя пробежал всю улицу и оставалось открытое пространство, которое можно было перебежать за пять секунд. Сначала посмотрел налево. Никого. Направо. Пусто… Хотя вдалеке виднеется проход между домами- еще один переулок, скрытый от света луны. Глаза устремились вперед. Несколько ящиков, за которыми можно спрятаться в случае неожиданного появление немцев. ,,Площадка, переулок, дом. План прост и ясен”,– подумал юноша. Пора. Раз… Моментально ноги метнулись через площадь, даже сам мальчик не заметил, как слегка подлетел на старте. Два… Коробки уже рядом. Три… Быстрое движение глазами влево- никого. Четыре… Тут же взгляд вправо на бегу- так же чисто. Пять… Вот он, заветный, темный переулок- ночное убежище. Шесть… Что-то тяжелое упало на плечо Кости, нога почти коснулась заветной тени, но резко все тело, как мешок пуха, полетело в ящики, разворошило их и плюхнулось на землю «Что?»– только и успело пролететь в мыслях у мальчика. Глаза не открывались, голова трещала в области затылка. «Что же такое было в этих коробках?»– мальчик постепенно стал приходить себя. Но тело юноши кто-то поднял. С трудом Костя смог поднять голову и увидел почти квадратное лицо немца, которое, видя глаза и тупой взгляд ночного беглеца, сказало что-то на немецком своему товарищу, стоявшему рядом и так же смотревшему на преступника. Перекинув мальчика через плечо, нацисты направились в сторону дома героя истории. Поначалу юноша ничего не понимал, но узнав знакомые дома и улицу сразу испугался, ведь его вели к матери, а значит- они могу сотворить что-то ужасное! Яростно пытаясь освободиться от крепких лап нациста, Костя бил фрица, но его слабые ручки не причиняли врагу никакой боли. Два великана уже приблизились к порогу дома, не замечая движений юноши. Тук-тук-тук. «Иду!»– прозвучал голос женщины,-«Опять ты запозднился, Костя, ты же знаешь, что эти га…»– она отворила дверь и увидела перед собой двух амбалов, державших ее сына.

–Ето ви Мария Стренькова?– спросил на ломаном русском белобрысый немец.

–Да..Я…,– робко ответила матушка.

–Разрешите войти?– спросил другой нацист.

–Проходите,– уступая проход, проговорила женщина. Мальчика поставили на пол и сказали ему ждать в коридоре. Немцы зашли на кухню. Мать- за ними. Костя не собирался просто сидеть в стороне и спрятался за угол, подслушивая разговор.

–Ващ син нарущил правила, установленные Великим Фюррером, и нам придется отправить ващего ребенка в ближайщий концлагерь,– продиктовал белобрысый немец.

–Как? Костеньку? Моего сыночка? Как так? Помилуйте,– мать упала на колени, сомкнув руки, со слезами на глазами.

–Ми люди не злие, но приказам подчиняться должни.

Костя задумался: «Что же делать? Может, отвлечь их внимание и сбежать вместе с матушкой? Или неожиданно напасть на них? Но они явно сильнее меня. Что же дела-а-а-ать?»

–Лучше отправьте меня! Он еще слишком юн, чтобы познать мучения! У него впереди вся жизнь!

–Ви же понимаете, что ващ син не раз нарушал порядки, и ми прощали его, но наще терпение не вечное,– и как же четко немец проговорил последние три слова. «Терпение не вечно»– это надолго засядет в памяти мальчика.

После долгих раздумий Костя незаметно выглянул на кухню. Мать отошла к столу, видимо, вытереть слезы. Фрицы молча наблюдали за женщиной и говорили на родном языке, посмеиваясь и как-то странно глядя на мать. Вдруг она повернулась, держа кружки чая в руках, и обошла немцев сзади, поставив на стол чай. Закрыла форточку. Сделав резкий разворот, вонзила нож прямо в горло сидевшему спиной к женщине немцу. Его товарищ растерялся, но уже автоматически взялся за кобуру, откуда достал пистолет и нацелился прямо на мать. Выстрела не последовало. Сзади последнего фрица стоял мужчина в обычной деревенской одежде и уже перерезал горло второму гаду.

«Кто он?»– пролетел вопрос в голове шокированного мальчика.

–Спасибо вам, Юрий Михайлович,– сказала мама.

–Не стоит, от них давно надо было избавиться. Да и ваш сын вызвал внимания этих поганок, так что рано или поздно дошли бы они до вашего порога. Костя, выходи!– неожиданно произнес мужчина, посмотрев прямо в глаза мальчика.

Юноша вышел из-за угла и увидел высокого, загорелого мужчину с серьезным лицом и задумчивыми глазами. Был он крепок и, несмотря на хмурые брови, весел и бодр. Черные, непричесанные волосы спадали на его лоб мелкими прядями. На нем была шерстяная фуфайка, брюки, сапоги до голени, меховая шапка лежала на печке.

–Ну…,-откашлялся мужчина- Здравствуй. Ты увидел не самую… приятную сцену. Мы видимся с тобой впервые, но это точно не последняя наша с тобой встреча,– мужчина крикнул в коридор,– Эй, хлопцы, уносите трупы!– тут же на кухню забежали четверо парней и утащили тела. Юрий Михайлович вновь обратился к матери,– Марья, увидимся завтра на совещании. А, ты, малец, почаще драконь этих гадов,– подмигнув, мужчина вышел из хаты.

Дверь закрылась. Тяжелая минута молчания, накалившая кухню до невероятных градусов.

–Кто… Что это было?– тихо спросил Костя

–Костенька, это…ну… партизаны. Ты же слышал о них? Вот это партизаны. Юрий Михайлович возглавляет отряд нашей деревни,– сказала мама.

–А откуда они знают тебя, меня, что немцы придут?

–Понимаешь, я тоже партизанка. На самом деле я иду работать не в поля, а ухожу в разведывательные операции в деревнях. Ну… пытаюсь помочь освободить нашу Родину.

–Так ты солдат, как и наш папа?– с гордостью спросил мальчик. Во время упоминания отца, женщина помрачнела.

–Да…Да. Солдат. А теперь выйди, пожалуйста, пока я убираюсь на кухне. Подыши воздухом.

Костя молча вышел из дома и ему все было понятно. Странно. Он все спокойно принял, будто бы знал, уже давно знал и лишь притворялся наивным мальчиком. Как минимум в глазах его не было столь сильного шока об открытии личности матери, словно давно догадывался о том, что она партизанка. Любой другой человек тем более в его возрасте давно бы пытался переварить информацию и долго переживал. Но точно ли он человек? Вдохнув свежий ночной воздух, полный прохлады, Костя захотел зайти в баню, чтобы попариться. Обойдя дом, мальчик взглянул на небо. Белые точки светились как-то глухо, невидимая дымка облаков скрывала полную луну. Вновь продолжив путь, юноша услышал крик:

–Das Feuer!

Взрыв. Костю отбросило взрывной волной в кусты. Высокий столб огня вспыхнул позади. Мальчик перевернулся на спину, царапаясь о ветки, и наблюдал за ярким и красивым пламенем, который сжигал его дом. Его маму… Костя не мог встать, не мог плакать, не мог ничего сделать. Он не слышал голосов немцев. Не видел, как партизаны стали обстреливать наглых нацистов. Он просто следил за пламенем и умирал…

Лиза всегда плакала над этой историей. Потому и уговаривала дедушку вновь рассказывать ее. Что было дальше уже не так интересно. Константина нашла местная бабка, вырастила, умерла. Затем ее дочка подобрала уже повзрослевшего парня и увезла с собой в Москву, где юноша получил образование и устроился на работу. Нашел ту, которую любил всю жизнь, продолжил потомство и…

Каково это, потерять мать? Того человека, который был с тобой во всех твоих начинаниях, который любил тебя особой любовью, который открыл ворота, величественные и огромные, в мир, где существует только то, что называется обыденность. Обыденность, в которой нет справедливости, ведь мир этот прогнил уже давно. Единственным утешением всегда была мама. Ее нежный голос. Теплое осознание того, что она жива… О, как же я сочувствую людям, которых покинула мама! Они потеряли веру в жизнь, и я восхищаюсь их сломанной стойкости. Никто, как сироты, не познал всю горечь и страдание этой ужасной, беспощадной, одинокой жизни. Будь проклята судьба!

Константин тоже плакал в конце этой истории, а Лиза сквозь слезы пыталась утешить старика. Как же она глупа! Девочка не сможет утешить того, кто умер душой. Черно-белое кино- приговор для старика. Нет красок, нет любви, нет жизни. Он доживал то, что хотел забыть. Нет, дед не отчаялся, он ожидал с хлебом в руках женщину с косой. «Ну, когда? Когда же я умру?»– думал нетерпеливый Константин, просыпаясь по утрам каждый день. Он сидел в кресле и пусто смотрел в окно, где горела та же луна, что и в тот день… Мысли запутаны. Рассказ запутан. Запись запутана, но я лишь передаю истинную хронологию, пытаясь совместить с чувствами героя. Да и распутывать не надо, ведь мы не поймем это существо, даже после смерти…

Зима, зима, зима. Снег, радость и снежинки. Ах, как красиво, когда хлопья холодных и острых, как иглы, снежинок падают с неба, начиная кружиться в вальсе под аккомпанементом бушующего, порывистого, но мелодичного ветра. Так и хочется сказать: «Что за диво! И правда, будто в сказке». В такие моменты веришь, что все не так уж плохо, и жизнь не так уж и плоха, но замечаешь людей вокруг, таких же хмурых, сердитых и упрямых. Они не верят в чудо, им нужна лишь выгода. Повсюду проблемы, проблемы, проблемы. И снова кинолента черно-белая. Скукота.

Константин сидел на лавочке в парке и глядел на это чудо. Непонятно, о чем он думает, но явно не доволен сегодняшним днем. Снова чернеет глупый старик. Снова попросту тратит минуты. Он ждет смерти, ее ужасно приятных поцелуев, для тех, кому надоела бедность этого мира, но богиня не любит таких. Нет, ей трусы не нужны. Не зря баба с косой для всех злая, ведь она любит забирать все, что есть. Нечего терять? Скукота. Константин думал, что смерть- единственное, что его ждет, но как же он самолюбив! Старик- ничтожество. Смерти не нравится черно-белое кино, она хочет счастья и красок, чтобы отобрать их. Эта женщина не виновата, что ей досталась именно эта работа! А кто виноват? Смерть никогда не полюбит этого старика, ведь он отрекся от жизни. Сдался.

Вдруг лицо Константина скорчилось в еще более сердитую гримасу, но она выражала боль. Он посмотрел прямо на нас. Он услышал мой голос? Что за сбой?

Но старик упал на землю и стал биться в судорогах. Не прошло и пяти минут, а к умирающему телу, как грифоны, подлетели люди и стали изображать панику и вызывать скорую, зачем-то бессмысленно ахать, охать, переживать. Спустя несколько минут приехали врачи. Уже бездыханное тело осмотрели и увезли. Что было дальше- смерть.

Контакт потерян. Душа скоро прибудет в Рай. Отчет из воспоминаний Константина Андреевича Малинова окончен и сохранен в лаборатории, в центре обработки памяти. Запись окончена.

Глава 2

Где я?

Легкие захотели воздуха, и мое тело стало судорожно глотать кислород. Казалось, что все мое нутро очищается, сделав желанный вдох. После того, как мое дыхание стабилизировалось, мозг тоже активизировался и стал анализировать ситуацию, в которой я находился, а затем и вовсе пошли вопросы: «Почему я? Что я? Зачем все это?– и самый главный и первый вопрос,– Где я?» Все было во мраке. Неужели я ослеп? Я поднял правую руку. Попытался. Она тут же уперлась во что-то твердое. Только в тот момент я понял, что нахожусь в горизонтальном положении. «Это гроб?» Все по-прежнему оставалось темным. Я стал стучать по потолку, и он оказался на удивление мягким, обитым то ли необычайно нежным мехом, то ли другим не менее воздушным материалом. Ерзая, мне удалось понять, что пространство, где я лежу довольно тесное. Вряд ли снаружи были слышны звуки ударов… Что же делать?

Свет. Яркая полоска белого лучика света наполнило пространство, где я лежал, четкостью деталей обшивки и резало мои глаза, как раскаленный меч. Окружающий мир все больше наполнялся красками и оттенками, и пустующий мрак на время захватили блистательные цвета. Что-то похожее на крышку люка поднималось вверх, пока не исчезло из виду. Снаружи послышался тихий, но сердитый голос девушки:

–О, ну как же так? Почему ты никак не умрешь? Ты заставил меня ждать целых пятнадцать минут! Ты понимаешь? Пят-над-цать!! За это время я могла бы сменить запись и сходить отдать отчет о предыдущем твоем переселении! Ну что за чудак!

Я недоуменно смотрел на миловидную красавицу с каштановыми волосами до плеч, с завитушками. Белый халат не скрывал ее идеальной фигуры: хрупкой и элегантной. Шарф прикрывал пол-лица, но глаза такого же цвета, что и волосы, было видно прекрасно. Они были большие и в них жила скромность, та скромность, в которой таилась легкость общения и легкомысленность. Но даже это легкомыслие было прекрасно.

Девушка посмотрела на меня и вдруг переменилась в лице, будто бы вспомнила что-то.

–А, точно, ты же только недавно вернулся…,– ее голос уже был спокойным,– Всегда забываю, что во время перенаселения ты теряешь память. Ну, что ж, думаю, нам нужно быстрее вернуться в Покои. Пойдем.

Она протянула руку, и я с помощью ее помощи вылез из… капсулы? Как минимум форма у этого аппарата была оптикаемой, а на корпусе вырезаны цифры «312». «Что бы это значило?»,– подумал я. Меня окликнула девушка: «Быстрее!». Я подчинился и последовал за спутницей, осматриваясь. Мы были в огромном зале, где потолка не было видно и стены возвышались все выше и выше, скрываясь с потолком. Ну как… Я видел только одну ближайшую к нам стену, остальные прятались в безграничности. На земле многочисленными рядами устилались такие же аппараты, как и мой, и исчезали так же, как и стены в бесконечности пространства. Все вокруг было белым, и лишь мягко голубое освещение , да черно-белые капсулы выделялись на полотне вечно белого пространства. Впереди шла красавица и уверенно пикировала между рядами капсул. Мне казалось, что мы шли вечность по этому бесконечному помещению. И вот уже противоположная стена стала появляться на горизонте, и чем ближе мы подходили, тем величественнее пред нами возвышалось белоснежное полотно, оскверненное голубым светом. Я обернулся и вновь взглянул на ряды капсул и уже утонувшую в бескрайности стену. Мы прошли еще какое-то расстояние, и вот, наконец, подошли к стене, к самому ее низу, где начиналась эта облачная граница, делающая на первый взгляд бесконечное пространство обыкновенной комнатой, помещением, за исключением нереальных размеров. Девушка, приложив руку к поверхности стены, открыла дверь, которая открывалась необычным способом. Она исчезала, растворялась. И вновь незнакомка повела меня. Мы шли теперь уже по коридору. Теперь не было той безграничности. Коридор был самым обыкновенным. Довольно маленьким, по сравнению с предыдущей комнатой, и помимо голубой полоски светильников, на полу горели желтые точки, освещавшие дорогу.

Опять вечные походы. Но я на удивление не отставал от девушки и не чувствовал усталости, бодро передвигая ноги по гладкому полу. Странно. Я должен в теории уже выдохнуться, ведь прошел не малый путь, и упасть еще у двери, помирая на месте, но мой организм вел себя стабильно, бодро и ему было еще мало этой нагрузки. Удивительно. На этот раз столь узкое окружение давало ориентир, и я мог хотя бы знать, где право, где лево, где я. Нет, где я, я еще не знал, однако мог понять, что нахожусь в коридоре, где есть привычные цвета и свет, а не ряды неизвестных мне капсул, которые сбивали с толку и немного вводили в панику. Честно, я чувствовал, что мы идем не просто по коридору. Тогда по чему? Я не знал. Долго, очень долго мы шли, и вот подошли к еще одной, но уже нормальных размеров стене. К двери, как оказалось: девушка снова приложила руку и кусок тупика исчез.

Комната была в два этажа высоту, и в десяток метров в длину. По периметру помещения были поставлены шкафчики, в которых хранились очень тонкие пластинки. А в углу комнаты размещены различные приборы. В центре расположилась конструкция, похожая на блок пост. Стол, что-то напоминавшее шлагбаум и двое… существ. Один из них был слизью, имевшую шаткую форму кучи глины, слепленной неопытным мастером, который начинает свой путь ваятеля. Присмотревшись, я увидел тонкую оболочку, которая и сдерживала всю массу существа. Поверх его… Тела была надета желтая кофта ( и на его товарище тоже), где слева вышита картина с неизвестными на тот момент мне иероглифами. Штанов или признаков одежды для нижнего полушария тела не было, да и некуда было надевать штаны, ног же у этого монстрика нет, хотя синяя кепочка красовалась на его… голове. Рассмотрев первое чудо природы, я обратил внимание на второй экземпляр. Это был конь. КОНЬ! Самый настоящий, почти трехметровый конь. Морда та же, копыта тоже, коричневая шерстка с черной гривой никак не выделяли это животное среди других коней. Только говорить он мог. Ко мне подполз слизняк с аппаратом, похожим на пистолет, нацелился мне в голову, нажал на курок и стал смотреть на экран, расположенный в корпусе прибора. Вынув из рукояти чип, он отправился к одному из отсеков. Вдруг существо что-то пискнуло:

–Эй! Бобер! Куда ты дел третий инфоузорчатый браслет?

–Да откуда мне знать?– грубо и громко сказал конь с именем Бобер,– Ты ел те магнитные оруги, может быть, ты и положил куда-то свой браслет.

–Да как же я мог…,– голос слизняка вдруг остановился,– Нашел.

Конь недовольно фыркнул и повернулся ко мне и, подцепив копытами шприц, встав при этом на задние лапы и увеличившись в размере, воткнул мне его в руку. Больно, но терпимо. В сосуд тут же хлынул алый поток крови и заполнил его. Конь вставил сосуд в одну из дырок в стене, и красная жидкость тут же исчезла. Мне дали вату и сказали, чтобы я ждал, пока кровь не свернется. Я на все недоуменно смотрел и не понимал ни единого значения слов, сказанных конем.

–Ну что, закончили?– девушка все это время уже стояла у странных шкафов, оперившись на один из них, и нетерпеливо сказала,– Время идет. Мне еще зайти к Лампочкам надо.

–Да, извините,– ответил подошедший слизняк,– но тут что-то странное. Данные как-то странно работают.

–Что еще?– сердитым тоном спросила красавица.

–Ну…

–Скорее!– она перешла на крик

–Нет…Ничего,– чуть подумав, ответил слизняк.

–Отлично! Пойдем,– взяв меня за руку и ведя в открывшийся проход, сказала девушка

Следующая была комната чуть больше прошлой, но в дальнем углу расположилась крохотная комната для одного человека. Это была уборная. На стене висела табличка, где на черном фоне были высечены все те же неизвестные мне на тот момент символы. В голове на миг прозвучало: «А нет, охрана». На этот раз комната была пуста и только маленький стол, за которым сидел летающий комочек пыли, да ряд кожаных кресел, где на одном из них сидела птица с щупальцами вместо ног. Поразительно. Мы подошли к столу, и неизвестное парящее существо протянуло мне карточку. Я взял выданный предмет и стал тупо смотреть на него, пытаясь понять для чего он нужен. Но спутница вновь поторопила меня и повела дальше.

Снова коридоры.

И вот мы подошли к огромным воротам, которые выделялись и были красными с золотистыми узорами на ней, рассказывающие о жизни различных существ в этом месте. Одни радостно здороваются друг с другом. Другие дают что-то друг другу, говоря на своем языке. Где-то сверху изображен летающий аппарат, а в углу тоже парящее, но уже иное изобретение- побольше. Чувствовалось, как кипит жизнь на воротах. Молчаливо и незаметно. Я мог чувствовать тот ритм общественного порядка и коммуникацию.

С громким гулом ворота стали открываться, будто горы раздвигаются, открывая за собой бескрайние степи, в которых любая птица в облаках чувствовала небывалое облегчение и спокойствие полета, ведь внизу нет суеты. И степи- неизведанный мир, в который могучие титаны природы пускают тебя. И вот он. Тот самый таинственный мир. Как и было нарисовано на воротах, здесь огромное количество существ и каждый из них двигался по-своему, в своем ритме, и глаза не успевали за всем, что происходит перед ними. Повсюду был шум, состоящий из тембров, пений, криков, писков, даже щекотки ушей и носа и много из чего еще. После того как глаза привыкли к яркому, дневному освещению на первый план, конечно, выползло огромное дерево, устилающее куда-то ввысь, скрываясь в лучах Звезды. Множество прилавков, магазинов, миниатюрных парков аттракционов и многих других развлечений было в этом… Мире. И все прохожие были разными-преразными. Вот, например, прошел козел с ногами волка и разноцветными иглами вместо рук. Будто какой-то псих решил сделать чучело, но настолько сошел с ума, что вышло вот такое чудо. И это еще самое привлекательное из существ, которое я тогда встретил! Мимо меня проходил монстры, которых словами не опишешь. Я случайно столкнулся с золотым роботом, вместе с которым рядом ехал другой его механический сородич поменьше, чья речь состояла из писков, а большой друг его отвечал ему на своем, но цивилизованном языке. Вверху летало все, что могло без воздействия чужой силы воспарить над поверхностью. И во всем этом разнообразии был четкий порядок, который никем не регулировался, будто бы все сами создали его, сплотившись вместе. Все существа, которые хоть как-то подают признаки жизни.