Наследуя старое, открывать новое. Биография Гу Му

Лю Хуэйюань

Наследуя старое, открывать новое. Биография Гу Му

承

前

启

后

谷

牧

画

传

© ООО «Международная издательская компания «Шанс», перевод, оформление, 2019

© ООО Издательство «Восток-Бук», 2019

© ООО «Китайское народное издательство», 2019

Лучший ученик и медалист

Гу Му родился 28 сентября 1914 года в провинции Шаньдун. В Китае того времени существовала система военно-административной организации вэйсо[1], и, руководствуясь ей, он часто называл себя «человеком с Восточного холма местечка Нинцзин – из района Вэйхайвэй» [2] (см. вклейку с. 1).

Гу Му принадлежал к роду Лю и к тому поколению детей, в первую часть имени которых добавляли иероглиф «цзя», что означает «дом», «семья»[3]. Но дед по материнской линии, будучи обладателем ученой степени сюцай[4], захотел, чтобы имя внука символизировало не только семейный очаг, но и мудрость, и назвал его в честь книги «Кунцзы цзяюй» («Семейные речи Конфуция», или «Речи Конфуция для школы») – Лю Цзяюй. Наш герой, встав на путь революционера, навсегда сменил свое имя, чтобы не подвергать семью опасностям.

Когда-то семья Гу Му была зажиточной, но постепенно с ростом налогов хозяйство приходило в упадок – например, дед вынужден был продавать свои земельные участки ради выживания. К тому же в семье не хватало мужских рук – и дед, и отец Гу Му были единственными детьми, а сам Гу Му оказался одним мальчиком в помощь четырем младшим сестрам. Когда ему исполнилось восемь лет, от туберкулеза скончался отец, что сделало и без того не безоблачное существование семьи еще более непростым.

В 1922 году Гу Му отправился в Моедао на обучение в частную школу, где преподавал его дед (с. 2). Каждое утро он торжественно кланялся ритуальной табличке Конфуция, приветствовал деда – своего наставника – и только потом приступал к учебе. Гу Му начал с «Сань цзы цзин» («Троесловия») и «Байцзясин» («Фамилии ста семей»), а затем прочитал конфуцианское «Сы Шу» («Четверокнижие»), что составляет основу китайского образования: «Лунь юй» («Беседы и суждения»), «Дасюэ» («Великое учение»), «Чжун юн» («Срединное и неизменное»), «Мэн-цзы» («Размышления философа Мэн-цзы»), – а также «Ши цзин» («Книгу песен»). Кроме того, он выбрал для изучения «Шу цзин» («Книгу документов», или «Книгу преданий»), «Гувэнь гуаньчжи» («Шедевры древней литературы»), «Гувэньцы лэйцзуань» («Антологию поэзии и прозы») и многие другие образцы древней прозы и танской поэзии.

Дед Гу Му придерживался традиционных методов преподавания, то есть заставлял сначала учить иероглифы, а затем без разбора зазубривать классические тексты. Только на четвертый год он наконец приступил к объяснениям. Дед брал пример с выдающегося конфуцианского философа Чжу Си[5] и в трактовке текстов основное внимание уделял концепциям морали и добродетели. Позднее Гу Му вспоминал, что, хотя учитель воспитывал его на древней литературе, ему не были чужды и новые веяния: дед обучил его современному языку байхуа[6] и арифметике.

Гу Му был самым прилежным и успешным учеником в своем классе. Дед радовался успехам внука и часто возил его на встречи с образованными сельскими жителями. В возрасте тринадцати лет Гу Му написал путевые заметки об известной достопримечательности родного края – пещере Чаояндун – и по настоянию деда добавил в конце несколько хвалебных строк в элегическом стиле:

Гуляю по великим горам…Ах, сколько здесь красивых мест!Все озарено солнцем.Ах, разве нужно уезжать отсюда?!Вернусь домой и брошусь писать заметки.Ах, как я мечтаю стать великим писателем!

Уже в юном возрасте Гу Му начал проявлять литературный талант, в результате чего получил признание жителей деревни.

Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, дед сказал ему: «Мне больше нечему тебя научить. Хочу, чтобы ты продолжил образование, поэтому тебе придется искать новую школу за пределами деревни».

Гу Му хотел поступить в вэйхайскую среднюю школу, но, не имея на руках соответствующего аттестата, вынужден был повторно поступить в пятый класс Первой жунчэнской уездной начальной школы (с. 2). Здесь он проучился два года на деньги, вырученные дедом от продажи двух му[7] земли.

Для Гу Му, уже освоившего, по сути, классическую программу начальной школы, обучение оказалось слишком легким, и он полностью отдался чтению. Объем прочитанной им литературы поражает: все литературные и исторические произведения от «Сань цзы цзин» до стихов Го Можо, рассказов и повестей Лу Синя и научных трактатов по социализму. В школьных сочинениях Гу Му часто выражал собственные взгляды на общество и политическую ситуацию в стране, за что получал похвальные отзывы учителей. Одноклассник Гу Му, будущий политкомиссар флота адмирал Ли Яовэнь, вспоминал: «Мы разбирали каждое слово из сочинений Гу Му, его работы вывешивали на доску почета».

Летом 1931 года Гу Му познакомился с подпольным партийцем Сунь Цзичжоу: они сходились во мнениях и легко ладили друг с другом, поэтому быстро стали хорошими друзьями. Однажды в гостях у Сунь Цзичжоу Гу Му увидел секретные документы о деятельности Северного бюро ЦК КПК. Тогда он и узнал о Красной Армии и Советском Союзе. Спустя несколько месяцев Гу Му со школьным товарищем Цао Маньчжи первыми из своего уезда вступили в комсомол. Они активно участвовали в деятельности организации. Например, Цао Маньчжи умел прекрасно рисовать и часто делал иллюстрации к политическим произведениям друга, составив из них превосходную коллекцию.

Став комсомольцем, Гу Му по-прежнему был лучшим учеником школы и вошел в число медалистов уездных и межуездных[8]экзаменов.

Секретарь партийной ячейки седьмого педагогического училища

В 1932 году Гу Му окончил высшую ступень начальной школы. К тому моменту семья не могла больше оплачивать его образование. Дед рассчитывал, что Гу Му начнет самостоятельно зарабатывать деньги на посту учителя первой ступени начальной школы в родной деревне, но юноша мечтал уехать и продолжить учебу. Как раз тогда Седьмое сельское педагогическое училище провинции Шаньдун (оно же Вэньданское сельское училище, или ВСУ) открыло набор студентов во всех соседних уездах (с. 3). Обучение было бесплатным, более того, выплачивалась ежемесячная стипендия в пять юаней; за вычетом четырех юаней на питание оставалось немного денег на себя. Гу Му записался на участие во вступительных испытаниях и выдержал их на высший балл.

Сунь Цзичжоу сказал Гу Му, что ректор училища Юй Юньтин, приехавший из Цзинаня, как член Коммунистической партии хочет познакомиться с ним и что он возлагает на Гу Му большие надежды. Заручившись поддержкой партийцев, Гу Му вступил в КПК.

В то время партийная организация ВСУ играла важную роль в жизни Шаньдунского полуострова: немало талантливых революционеров было воспитано в училище, которое в какой-то момент получило известность под гордым названием Хунциши – «Красное седьмое педагогическое». Поначалу в эту подпольную партийную ячейку, состоявшую из преподавателей и учеников, входило около десяти человек. На должность секретаря единогласно был выдвинут ректор Юй Юньтин, но он счел, что это может помешать достижению главной цели, и предложил кандидатуру Гу Му. Вскоре Юй Юньтин подыскал Гу Му небольшую комнату, которая впоследствии стала также секретной штаб-квартирой ячейки (с. 4).

В 1933 году в состав партийной ячейки Вэньданского училища входило уже более сорока человек. Среди них: Ван Ипин – будущий заместитель секретаря шанхайского горкома партии; генерал-майор Лю Цижэнь, занявший впоследствии должность руководителя организационного отдела главного политического управления Освободительной армии; Чжан Цунчжоу – будущий коллега выдающегося ученого Цянь Сюэсэня, заместитель руководителя НИИ механики и по совместительству партийный секретарь Китайской академии наук, и многие другие. С этими людьми Гу Му учился, состоял в партийной ячейке и вел подпольную деятельность.

В начале 1934 года один из членов ячейки, Чжан Тунхуа, начал ухаживать за студенткой училища. Девушка всячески отклоняла его предложения, которые граничили с бесстыдством, но юноша продолжал упорствовать в своих намерениях. В ответ на осуждение со стороны ректора Юй Юньтина и Гу Му Чжан Тунхуа вышел из себя и стал угрожать Гу Му: «Против тебя поможет не красный цвет (донос. – Примеч. пер.), а оружие». После этого Гу Му в целях безопасности на некоторое время увезли из училища.

Чжан Тунхуа действительно задумал переворот: Юй Юньтин был внезапно задержан представителями отдела по аресту коммунистов партийного комитета Гоминьдана провинции Шаньдун и уездной полицией. Тогда преподаватели и ученики, состоявшие в ячейке, организовали масштабную подачу петиций. Властям не удалось собрать необходимые доказательства, и ректор, к тому моменту уже переведенный в провинциальную тюрьму, был отпущен.

Гу Му взял новое имя – Лю Маньшэн. Он отправился в деревню Цзямагоуцунь уезда Хайян, притворился студентом из Бэйпина[9]и стал преподавать в школе. Заняв пост секретаря специального комитета шаньдунского отделения КПК, Гу Му организовал тайный пункт связи. Летом 1934 года, во время каникул, в деревню приехал студент ВСУ, и личность Гу Му была раскрыта. На тот момент шаньдунский партийный аппарат потерял связь с центральным руководством, поэтому специальный комитет принял решение направить Гу Му в Бэйпин, чтобы установить контакт с партией.

Ван Чжу, мать Гу Му, с тяжелым сердцем провожая сына в дорогу, на прощание заставила его взять с собой накопленные ею за многие годы десять юаней (с. 24). В Бэйпине и в СевероВосточной армии Гу Му занялся подпольной деятельностью. Ради безопасности семьи юноша раз за разом подавлял в себе желание написать матери, пока его родную деревню не превратили в опорный пункт антияпонского сопротивления.

Прощание с матерью постоянно стояло у него перед глазами. Вдали от дома он продолжал тянуться к нему сердцем. Мать тоже скучала по сыну: она часто ходила к деревенским воротам и в ожидании вглядывалась в даль, а иногда начинала бродить по улицам и звать сына его детским именем, крича: «Возвращайся же! Возвращайся!» Когда Гу Му рассказали об этом, его сердце пронзила нестерпимая боль, которую он выразил в стихах:

Воет стылый ветер,Льет промозглый дождь,Темной ночью слышитсяКрик: «Вернись скорей!»

Активист левого литературного движения

Конец июля и начало августа 1934 года Гу Му провел в дороге, окольными путями добираясь до Бэйпина. Дядя сумел поселить его в районе Сюаньумэнь в общежитии шаньдунского землячества. Гу Му поступил на обучение в организованную этим же землячеством среднюю школу на высшую ступень, временно избрав такой социальный статус для прикрытия.

В те годы на партийные организации Бэйпина совершались нападения со стороны 3-го полка военной полиции Китая, командиром которой служил племянник Чан Кайши, из-за чего связь с ними была оборвана. Оставшись в одиночестве, Гу Му зарабатывал на хлеб писательством – он сочинял небольшие повести и рассказы и отправлял рукописи в издательства. Иногда их публиковали, и тогда получалось заработать три-четыре юаня в месяц, которые не давали Гу Му умереть с голоду. Он оформил себе билет вольнослушателя на факультете литературы Пекинского университета и ходил туда слушать лекции по китайской и западной литературе. Гу Му учился, но не прекращал попытки выйти на связь с партией (с. 4).

Однажды по пути в издательство Гу Му встретил Ван Юньхэ – коллегу-писателя, который проявлял интерес к его публикациям. Они разговорились и поняли, что сходятся во взглядах. Вскоре Ван Юньхэ познакомил Гу Му с Люй Куйлуном – так сложилась компания из трех друзей.

Летом 1935 года, после подписания соглашения Хэ-Умэдзу[10], войска Центральной армии отступили на юг, и контроль над регионом от Бэйпина до Тяньцзиня перешел к генералу Северо-Западной армии Сун Чжэюаню. У подпольных партийных и комсомольских организаций появилась возможность для подготовки к революционной борьбе. Тогда Люй Куйлун и Ван Юньхэ представили Гу Му своего приятеля – Гу Цзиншэна.

Гу Цзиншэн был секретарем комитета подпольного комсомола. Он впервые увиделся с Гу Му в парке Чжуншань, после чего состоялось еще несколько встреч. Гу Му видел, что у его нового знакомого весьма радикальные политические взгляды, и почувствовал, что это знакомство может оказаться очень перспективным. Не откладывая в долгий ящик, он осторожно высказался о своем намерении найти партийные организации и продолжить работу с ними. Тогда Гу Цзиншэн попросил Гу Му написать о своем опыте: о жизни после вступления в партию, о деятельности в Вэньданском училище, о том, почему он уехал из Шаньдуна и перебрался в Бэйпин.

Осенью, спустя год после переезда в Бэйпин, Гу Му наконец вышел на связь с партией. Уже от лица партийной организации Гу Цзиншэн дал Гу Му указание основать литературное периодическое издание, собрать единомышленников и восстановить Лигу левых писателей. Тогда Гу Му присоединился к составу издателей журнала «Паомо» («Пена»), выходившего под редакцией Ван Юньхэ и Люй Куйлуна, и превратил его в рупор Левой лиги. «Паомо» стал духовным очагом образованной молодежи и поклонников литературного искусства левого крыла.

В ноябре 1935 года была возрождена Лига левых писателей. Пост секретаря занял Гу Цзиншэн, пост ответственного за пропаганду – Ян Цай. С началом «движения 9 декабря»[11] Гу Му и другие знаковые фигуры Левой лиги получили указание негласно присоединиться к акции протеста.

Под нажимом действующего правительства стали происходить резкие перемены. В феврале 1936 года Гу Цзиншэн был арестован, а журнал «Паомо» – закрыт. Гу Му принял на себя обязанности по организации деятельности Лиги левых писателей и основал журнал «Ланхуа» («Гребень волны», с. 5). К тому времени он изменил стратегию борьбы: вместо того чтобы вступать в открытое противостояние, Гу Му набрал в редакцию журнала пылких молодых людей, неравнодушных к происходящему, оружием которых стало слово.

Встреча с Ван Ипином

После ареста Гу Цзиншэна Гу Му потребовалось съездить в город Юньчэн провинции Шаньси. Вернувшись в апреле 1936 года в Бэйпин, он организовал подпольное место для встреч в одном из хутунов Бицай, где вместе с Ян Цаем, Вэй Дунмином, Чжан Супином и другими коллегами изучал деятельность Лиги левых писателей и осуществлял руководство.

Вечером 30 апреля 1936 года к Гу Му зашел его бывший однокурсник Ван Ипин, переехавший в Бэйпин после того как в конце 1935 года был подавлен организованный им шаньдунский мятеж. В два часа ночи к ним ворвались военные полицейские: за Гу Му уже давно наблюдал живший в главном здании того же двора тайный агент. Полиция конфисковала несколько рукописей Гу Му и доставила обоих арестованных в участок (с. 6).

Утром следующего дня в камеру Гу Му привели еще одного задержанного. Он с порога принялся грязно ругать Гоминьдан, назвал Гу Му «братцем» и «младшим товарищем» и начал спрашивать, «за что тот сидит». Гу Му показалось, что его сосед держится неестественно и наверняка притворяется, а потому не стал обращать на него внимания. Во второй половине дня любопытного задержанного увели. Ночью Гу Му вызвали в суд, где свидетелем выступал тот самый сокамерник. Он пытался заставить Гу Му признаться, что тот член Коммунистической партии, а также заявил: «Тобой руководил Ян Цай, и не важно, признаешь ты это или нет». Неожиданно для всех Гу Му расслышал в этих словах свое спасение: он стал упорно твердить, что является простым студентом и что полиция поймала не того.

Повторный допрос вел судья с шаньдунским акцентом. Он поверил показаниям Гу Му о том, что его земляк Ван Ипин всего лишь зашел в гости, и их вместе схватили. Ван Ипину тоже пришлось выдержать тщательную проверку на ведение подпольной деятельности, но, поняв друг друга без слов, арестованные не дали суду ни одной зацепки.

Через десять дней судья из Шаньдуна отпустил их на основании поручительства. Ван Ипин вышел первым. По указанию Гу Му он нашел шаньдунское землячество, отыскал у ворот старика Чжана, оформил у него гарантийную бумагу с печатью, благодаря которой Гу Му наконец вышел из тюрьмы. Оказавшись на свободе, он немедленно сменил место жительства.

В партии распорядились, чтобы он спрятался, однако некоторые мероприятия Левой лиги все же требовали личного присутствия руководителя. В их число входил, в частности, литературный семинар, организованный в Пекинском университете, – Гу Му был обязан принять в нем участие. Темы оборонительной литературы и массовой литературы о национальной революции и войне вызвали оживленную дискуссию на семинаре. В поздних мемуарах Гу Му вспоминал: «В душе я поддерживал оборонительную литературу <…> ее простоту и лаконичность, то, как она мобилизует и объединяет общественность. <…> Но формулировку “массовая литература о национальной революции и войне” выдвинул Лу Синь, знаменосец левого литературного движения, – я просто не мог высказать открытого несогласия». Ему пришлось придумать повод, чтобы не выражать собственную точку зрения.

В начале августа Гу Му был призван в армию в числе другой молодежи, проживавшей в северных районах Китая – от Бэйпина до Тяньцзиня. Рядом с ним оказались и партийцы-подпольщики. Все они были распределены в учебную часть Северо-Восточной армии в Сиане. С этого момента жизнь Гу Му, этого юного маршала левых литературных кругов Бэйпина, пошла в совершенно другом направлении: он занялся революционной деятельностью в военной среде.

Второе Шанхайское сражение

В начале августа 1936 года Гу Му уехал в Сиань и попал в ряды Северо-Восточной армии.

Гу Му и еще более сотни человек, прибывших в Сиань, были официально причислены к отряду Северно-Восточной армии, который расквартировался в башне над воротами восточной стены города Сиань (с. 6). Докладывая о себе, Гу Му по совету партийцев сообщил, что родился неподалеку от города Люйшунь[12]: местный диалект был похож на шаньдунский говор, а уроженцам этих мест в Северо-Восточной армии были рады больше остальных. В своих мемуарах он упоминал, что многие выпускники учебной части впоследствии стали высшими руководителями. Он писал: «В учебных войсках курсанты не просто получили политическое и военное образование – им довелось пережить чрезвычайные события Сианьского инцидента[13]». Этим молодым солдатам, интеллигентным и преисполненным революционного энтузиазма, выпала редчайшая возможность почувствовать себя в эпицентре великих исторических событий.

В мае 1937 года по приказу помощников Чан Кайши учебная часть Северо-Восточной армии[14], принимавшая самое активное участие в Сианьском инциденте, была распущена. Партийная организация дала задание Гу Му и малочисленной группе его единомышленников продолжать революционную деятельность в рядах Северо-Восточных войск (с. 80).

В июне Гу Му был определен в 107-ю дивизию 67-го корпуса, расквартированного в Синьяне, на должность канцеляриста. В его обязанности входило составление проектов различных документов, помощь секретарю в сохранении официальной печати дивизии, а также контроль над выдачей и хранением военных удостоверений солдат. Секретарю канцелярии, его непосредственному начальнику, на тот момент было более пятидесяти лет, и здоровье уже не позволяло ему работать в полную силу. Секретарь полностью переложил на Гу Му ответственность за составление документов, а сам, не вникая в их содержание и не меняя ни слова, только ставил на них печать и отправлял командиру дивизии на подпись.

7 июля 1937 года, спустя месяц после поступления Гу Му на службу, на мосту Лугоуцяо произошла стычка между солдатами японской и китайской армий – так называемый инцидент на мосту Лугоу, или инцидент на мосту Марко Поло, который ознаменовал начало Японо-китайской войны.

Обстановка в северной части Китая накалялась, и 67-й корпус вступил в сражение с японскими дивизиями, которыми командовали Кэсаго Накадзима и Кэндзи Доихара на фронтах у железнодорожных линий Тяньцзинь – Пукоу и северной ветки Пекин – Ханькоу.

13 августа 1937 года началось Второе Шанхайское сражение. 67-й корпус получил приказ выступить в Сунцзян, расположенный к западу от Шанхая, чтобы вместе с остатками 40-го корпуса и охранными частями удерживать этот уездный город любой ценой. Битва продолжалась трое суток. Было пролито немало крови и отдано немало жизней. К ночи 8 ноября стало ясно, что задача успешно выполнена.

На тот момент у штаба 107-й дивизии не было конкретной локации. Но после трехдневного сражения бойцы от усталости валились с ног. Гу Му уснул прямо посреди поля – недалеко от деревушки уезда Цинпу, где временно располагался штаб. Утром 9 ноября его разбудил сильный взрыв. Очнувшись, Гу Му обнаружил, что никого из сотрудников штаба на месте не осталось. Он быстро схватил печать, важные документы, оставленные секретарем на столе, и побежал в деревню. Там встретил только отступающих солдат, которые и сообщили, что штаб уже ушел в направлении Сианя. Гу Му поспешил туда же.

По дороге он встречал отбившихся от своих частей солдат, которые, узнав, что он работает в штабе, шли следом за ним. Торопливо преодолев семь-восемь ли[15], Гу Му увидел перед собой широкую реку с перекинутым через нее мостом. Он и его спутники побежали по мосту, где встретили японских кавалеристов. Японцы спешились и наставили на них оружие. Для Гу Му главной задачей было не допустить, чтобы печать дивизии попала в руки врага. Решение пришло быстро: он скинул заплечную сумку, снял верхнюю одежду и, оставив при себе только пистолет и пакет документов с официальной печатью, личной печаткой командира дивизии и военными бумагами, бросился в реку. Проплыл он по ледяной реке больше двух ли, прячась под берегами от вражеской разведки, и выбрался из воды только после того, как убедился, что вокруг никого не осталось.

Гу Му направился в Сучжоу, по дороге пытаясь разузнать хоть что-то о штабе дивизии. В Сучжоу он увидел, что улицы города полнились солдатами разбитых войск, все магазины были закрыты, воды и провизии нигде не осталось. Гу Му осознал, что опасно продвигаться на запад, куда направляются и вражеские войска, и повел своих новых спутников из 107-й дивизии через Тайху на юго-запад. Так, окольными путями, они оказались в уезде Фулян провинции Цзянси, по пути подобрав еще около сотни потерянных бойцов, перешли реку Янцзы в округе Цзюцзян и к концу декабря наконец прибыли в Синьян.

Когда Гу Му нашел штаб дивизии, командир был озабочен перспективой ее расформирования: от личного состава ничего не осталось, печать была утеряна. Увидев Гу Му, который не только привез печать, но и привел за собой больше сотни солдат, командир пришел в восторг. Он выразил Гу Му глубокую благодарность, принес свои извинения за неожиданное отступление в Сунцзяне и дал обещание отправить его в Высшее военное училище, а после выпуска назначить на ответственную должность.

Гу Му понимал, что 107-я дивизия вряд ли будет восстановлена. Кроме того, после участия во Втором Шанхайском сражении у него сформировалось определенное видение военных действий, которое ему хотелось изложить в отчете для своей части – 8-й Сухопутной армии. Он нашел подходящий повод и попросил увольнения. Командир дивизии, будучи благодарным человеком, не отказал Гу Му и даже распорядился дать ему с собой восемьдесят серебряных юаней на расходы.

Первая встреча с Чжоу Эньлаем

В первый день нового 1938 года Гу Му приехал в Ухань. Незадолго до этого один за другим были сданы Шанхай и Нанкин, и все гостиницы были до отказа забиты толпами бежавших предпринимателей с семьями. На выданные командиром дивизии деньги Гу Му купил студенческую форму, снял дорогой гостиничный номер (свободных дешевых не было) во французской концессии Ханькоу, после чего приступил к написанию отчета для уханьского управления 8-й Сухопутной армии (с. 7).

В отчете он подробно описал все, что узнал за время участия во Втором Шанхайском сражении, особо отметив оснащенную современным вооружением армию противника, с которой пришлось столкнуться китайской армии, истощенной к тому же за время Гражданской войны. Гу Му подчеркнул, что для партийного руководства важно сделать правильные выводы из опыта этих боевых действий.

Его отчет не остался без внимания, и через несколько дней Гу Му получил повестку о вызове в уханьское управление. Его принял Ли Тао. Во время доклада Гу Му в кабинет вошел заместитель председателя Реввоенсовета Чжоу Эньлай. Гу Му встал по стойке смирно и почтительно выполнил воинское приветствие.

«Так ты и есть Гу Му! – произнес Чжоу Эньлай, по-дружески пожимая ему руку. – Товарищ Ли Тао, наверное, уже сказал, что твой отчет оказался очень информативным. Говорят, что ты живешь в гостинице. Думаю, это не слишком удобно. Товарищ Ли Тао подыщет тебе более подходящее жилье. Сейчас выдадим тебе кое-какие книги и документы, а чуть позже обсудим рабочие вопросы».