Безымянная

Вокруг меня, вытаращив глаза, столпился экипаж «Луны», но Райленда нигде не было. Наверное, он дрожал от страха на рифе и ждал, что я донесу на него.

Вскоре на борт перебрался Кой, тяжело спрыгнув на палубу у фок-мачты.

– Что случилось? – повторил Клов, ступая к парню.

Но Кой смотрел на меня, и в его взгляде я прочитала вопрос. Он играл по правилам Джевала, ожидая моего ответа, чтобы затем ответить самому.

– У меня закончился воздух, – прохрипела я. Горло горело. – Потеряла пояс и не смогла отрезать веревку, которой привязала себя к рифу. – Я снова взглянула на Коя.

Клов проследил за моим взглядом, его усы дернулись.

– Кто видел? – Он обернулся по кругу, всматриваясь в лица остальных ныряльщиков на палубе. Но все молчали.

– Какая тебе разница? – рявкнула я, вставая на ноги, и осмотрела себя, опершись на бизань-мачту и едва сдерживая рвотный позыв.

Меня притягивала к палубе завязанная на поясе веревка, которая тянулась до борта и исчезала в воде. Я потянула ее, скручивая, пока конец не показался на палубе, и нагнулась, чтобы поднять его. Волокно перерезано ровно, без обтрепанных краев.

Такое можно сделать только ножом.

Я встала, сжимая в руке веревку, и взглянула на нос корабля. Глаза Коя опустились вниз, он развернулся и стал завязывать на теле пояс. Последнее, что я видела – его лицо, выглядывающее с рифа. Если бы я была глупа, то решила бы, что это он разрезал веревку.

Вытащив нож из пояса стоящего рядом ныряльщика, я начала надрезать им, как пилой, веревку. Из трюма поднялся старпом, держа в одной руке крошечную коробку с иглой и нитками, а в другой – бутылку виски.

Он протянул ко мне руку, пытаясь успокоить меня, но я отдернулась от него.

– Не трогай меня! – прорычала я, схватила вещи из его рук и бросилась к арочному проему.

Я чувствовала прикованные к моей спине взгляды команды, когда стала спускаться по лестнице, опираясь на стену, чтобы удержаться на ногах. Сняла с крючка фонарь и направилась по проходу к грузовому отсеку, и как только меня скрыла темнота, глаза обожгли слезы. Я втягивала носом воздух, стараясь ослабить боль в груди. Не позволю им увидеть мои слезы.

Ногу терзала острая боль, но наложу пару швов, и все будет в порядке. Главное, что я смогу дальше нырять, потому что видела ранения и похуже.

Я закрыла дверь, села на пустой ящик и, пододвинув к себе фонарь, откупорила виски. Сделала глубокий вдох и на выдохе плеснула виски на рану. Жжение резко пронзило ногу, затем живот, вдруг закружилась голова, и меня снова начало тошнить.

Я поднесла бутылку к губам и сделала глоток – в груди растеклось тепло. Еще несколько секунд под водой, и я бы больше ни разу не вдохнула. Не проснулась.

Проход за дверью окутали тишина и темнота. Я уставилась на пол, пытаясь вспомнить, что же я видела. На рифе были только Кой и Райленд. Желание во взгляде Райленда, когда он схватил рукой мою шею, было прекрасно понятно. Он хотел убить меня.

Значит, Кой перерезал веревку. Он спас мне жизнь. Но такого просто не могло быть.

Дрожащими руками я продела нитки в иголку и сжала пальцами самый глубокий порез на ране. Игла пронзила кожу с небольшой болью, и я обрадовалась тому, что от холода почти не чувствовала ее.

– Сквозь и наверх. Снова сквозь, – губы беззвучно произносили слова, пока я работала рукой, а с кончика носа падали слезы.

Клов научил меня зашивать раны, когда я была ребенком. Тогда он зацепился за захватный крюк и, заметив, как я подглядываю за ним на квартердеке, заставил сесть рядом с собой и учиться.

– Снова сквозь, – прошептала я.

Казалось, что грузовой отсек сжимается, отчего в темноте я чувствовала себя совершенно ничтожной, а в памяти всплыло одно яркое воспоминание. Отец на палубе. Мама раскладывает передо мной на столе драгоценные камни.

Какие ненастоящие?

Когда я впервые различила их, она подняла меня на грот-мачту, и мы закричали попутному ветру.

Я отрешенно смотрела в темноту, наблюдая, как в полумраке мелькает ее тень. С палубы спустилась ее фигура, мерцающая, как пламя в фонаре. Призрак. На мгновение мне показалось, что и я им стала. Что я оказалась между мирами, где меня ожидала Изольда. Что, возможно, я так и не выбралась из воды. Что я захлебнулась ледяной водой.

Тогда мне захотелось к маме. Так, как я желала быть с ней каждый раз, когда просыпалась от кошмара. Годы, проведенные на Джевале, закалили меня, чего и хотел Сейнт. Теперь меня нелегко сломать. Но я сидела, зашивая ногу, с губ срывался тихий плач, и я почувствовала себя маленькой. Хрупкой. И одинокой.

Сделав несколько ровных вдохов, я сжала в руке кольцо Уэста. Прошло шесть дней, как я сошла с «Мэриголд» в Дерне. Пять ночей после последней ночи в его кровати. Уилла, Падж, Остер, Хэмиш. Их лица туманно светились в моей памяти. Их преследовал Сейнт. Я сглотнула, вспомнив его с чашкой чая в руке в таверне в Дерне. Готова отдать что угодно, чтобы снова увидеть его в тот день. Даже такого бесчувственного. Даже такого жестокого.

Я перевязала последний шов и полила виски на рану, рассматривая результат. Да, зашила неровно, останется неприятный шрам, но что поделать.

Встав, я бросила бутылку, которая покатилась по грузовому отсеку, взяла фонарь и подошла к двери. Приподняв подбородок, открыла ее и ступила в пустой проход. Когда я поднялась на палубу, у штурвала за мной с широко распахнутыми глазами наблюдал матрос, от чьего голоса я очнулась.

Я пихнула в его руки фонарь.

– Мне нужен новый пояс.

Он был сбит с толку.

– Пояс, – нетерпеливо повторила я.

Матрос медлил, поглядывая на Клова, который, взгромоздившись на стул, взвешивал камни. Могу поклясться, что он ухмыльнулся, прежде чем одобрительно кивнуть матросу.

Парень бросился в трюм, оставив меня дрожать на ветру. С моих волос все еще стекала морская вода, падая на палубу около ног. Когда я подняла взгляд, на меня с носа корабля смотрел Кой, доставая из ящика новое зубило.

Я прошагала к нему, пытаясь не хромать.

– Зачем ты это сделал?

– Сделал что? – Он засунул зубило в пояс.

– Ты… – сбивчиво начала я, – ты перерезал веревку.

Кой рассмеялся, но смех оказался неестественным.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Я сделала шаг к нему и понизила голос:

– Да, перерезал.

Кой осмотрел палубу и затем, возвышаясь надо мной, встретился своими темными глазами с моими.

– Я не перерезал веревку.

Он ушел, задев меня плечом, и вернулся парень с поясом, забитым инструментами. Я обернула его вокруг тела и туго затянула пряжку. Палубу поглотила тишина, когда я встала на лебедку, которой опускали якорь, и держалась на одной ноге на краю корабля. Удерживаясь на ветру, я глянула вниз, на покрытую рябью синеву. И прежде чем успела передумать, прыгнула.

Девять

Слышимый вдалеке звон портового колокола вытянул меня из-под покрова сна, окрашенного крылатыми парусами цвета меда и постукиванием подвешенных на ветру глаз Бога.

Перед глазами зияла темнота.

В каюте стояла тишина, которую изредка нарушали храп и скрип сундуков – «Луна» замедляла ход. Я присела, откинула с ног покрывало и, коснувшись пальцами пола, принялась отчаянно искать ладонью нож.

Я не собиралась засыпать. До последнего наблюдала за гамаком Райленда, пока не он не перестал качаться надо мной, и, несмотря усталость в глазах и боль в теле, я была полна решимости не спать: вдруг Райленд захочет закончить начатое.

В противоположной стороне каюты спал Кой, свесив одну руку с парусины так, что она почти касалась пола. Я встала, втягивая в себя воздух, чтобы заглушить боль в ноге, и ощупала половицы в поисках ботинок. Натянув их на себя, открыла дверь и проскользнула в проход.

Опираясь рукой на стену, я добралась до лестницы и взглянула на лоскуток серого неба.

Когда я ступила на палубу, голос Золы уже раздавал приказы. Тело задрожало от пронизывающей воздух прохлады, отчего я обняла себя руками. «Луну» окутал такой густой белый туман, что моя кожа чувствовала на себе его нежное прикосновение.

– Медленно, медленно! – прокричали в тумане голоса. Клов склонил голову, прислушиваясь, и слегка повернул штурвал.

Я подошла к борту, рассматривая завихряющуюся туманную пелену. Уже доносились голоса докеров, но пристань показалась только тогда, когда мы оказались в полуметре от нее. Как минимум двенадцать пар рук тянулись к кораблю, чтобы поймать груз, пока он не поцарапался.

– Вот так! – снова прокричал голос, и корабль замер, в воду с громким шлепком упали оба якоря.

Клов обошел меня, чтобы опустить лестницу, и вскоре показался Зола, за которым по пятам бежал казначей.

Видны были только черные и тонкие гербы на крышах, торчащие в тумане, как камыши в болоте. Но ни один из них не был мне знаком.

– Где мы? – спросила я, ожидая, что Зола посмотрит на меня.

Он размеренно натянул перчатки, натягивая кожу, пока она не обтянула каждый палец.

– Пойма Сегсей.

– Пойма Сегсей? – Мой голос стал громче, я повернулась к нему: – Ты сказал, чтобы мы вернемся в Узкий пролив.

– Не говорил.

– Да, говорил.

Он склонился к бизань-мачте, спокойно окинув меня взглядом.

– Я сказал, что мне нужна твоя помощь. А мы еще не закончили.

– Я подняла эти самоцветы за два дня! – прорычала я. – Мы выполнили норму.

– Ты подняла самоцветы, а теперь пора их обработать, – бросил он.

Я чертыхнулась. Вот почему мы приплыли в Пойму Сегсей. Камни собирались отдать на чистку и огранку, чтобы подготовить к продаже.

– Я на это не соглашалась.

– Ты вообще ни на что не соглашалась. Ты на моем корабле и будешь выполнять каждый приказ, если хочешь вернуться в Серос. – Зола склонился ко мне, ожидая, посмею ли я поспорить с ним.

– Подонок! – прорычала я сквозь зубы.

Он перекинул ногу за борт, зацепился ботинком за веревочную лестницу и стал спускаться.

– Ты со мной! – прогремел рядом со мной голос Клова.

Я обернулась.

– Что?

Он сунул мне в руку запертый ящик и махнул рукой к борту.

– Ты идешь со мной, – снова повторил он.

– Я никуда не пойду с тобой.

– Можешь остаться на корабле с ними. – Клов кивнул в сторону квартердека, откуда за мной наблюдали несколько членов команды. – Тебе решать.

Я вздохнула и посмотрела на туман. Раз на борту нет никого, кто проследит, что приказы Золы исполняются, то не знаешь, что может случиться. Да, Кой спас меня один раз, но что-то подсказывало мне, что больше он так не поступит, особенно если нам будет противостоять весь экипаж.

По взгляду Клова стало понятно, что у меня нет выбора.

– Куда мы идем?

– Нужно, чтобы ты удостоверилась, что торговец ничего не провернет с самоцветами. Не доверяю я этим солтбладцам.

Я потрясла головой и недоверчиво ухмыльнулась. Он хочет, чтобы мастер драгоценных камней удостоверился в том, что торговец не подсунет им фальшивые камни.

– Я не моя мать. – Изольда начала учить меня мастерству самоцветных дел перед своей смертью, но чтобы достичь ее мастерства, мне потребуются долгие годы обучения.

Выражение лица Клова изменилось, отчего я крепче сжала пальцами ручки ящика.

– Лучше, чем ничего, – изменился и его голос. Интересно, его задело упоминание о моей матери?

И я не упустила момент, чтобы добавить:

– Изольда ненавидела бы тебя сейчас, знаешь же? – Я сделала шаг к нему.

Я посмотрела в его глаза – Клов даже не моргнул, – и меня наполнила смелость, вызванная упоминанием ее имени. Не только он беззащитен под силой воспоминаний об Изольде. Они, как змея, обвили меня и сжимали.

Руки Клова скользнули в карманы куртки.

– Спускайся на причал. Сейчас же.

Я ненадолго остановила на нем свой взгляд, прежде чем сунуть ящик обратно в его руки и натянуть на голову капюшон куртки. Молча я перелезла за борт и спустилась по лестнице к докерам. Зола стаял на краю причала перед капитаном порта, разворачивая перед ним пергамент с поддельным гербом, отпечатанным в углу. Я внимательно наблюдала за мужчиной: заметит или нет? Плавать под поддельным гербом – преступление, за которое любому запретят ступать на борт корабля до конца жизни.

Капитан порта что-то записал в своем журнале, перепроверив документ, прежде чем закрыть книгу.

– Не нравятся мне корабли, которые приходят не по расписанию, – проворчал он.

– Мы не задержимся. Только возьмем припасы перед отплытием в Бастиан, – вежливо и спокойно ответил Зола.

Капитан порта был готов возразить, но Зола достал мешочек из кармана куртки и вытянул его перед ними. Капитан оглянулся через плечо на причал и, не проронив ни слова, молча забрал его.

Рядом со мной оказался Клов, Зола кивнул ему, и Клов направился к деревне. Я поспешила за ним, петляя между мелкими торговцами и корабелами, пока мы не вышли на улицу.

Выложенные брусчаткой дороги были ровными и широкими, в отличие от Сероса, но, более того, они были чистыми. Ни пятна грязи или груды разбросанных припасов на улицах, и каждое окно в доме блестело.

В свете солнечных лучей туман начинал рассеиваться, и я поднимала взгляд на краснокирпичные здания. Какая же знакомая обстановка: мы вдвоем. Но мне совершенно не хотелось замечать ее.

Я почти ничего не знала о портовом городке Пойма Сегсей, кроме того, что отец был здесь пару раз, когда Торговый совет Узкого пролива встречался здесь с Торговым советом Безымянного моря. Тогда он умасливал каждого, чтобы достать торговую лицензию для этих вод. Наверное, он заполучил ее, сделав что-то незаконное, но в итоге все равно обрел то, что хотел.

Клов расталкивал плечами толпу, я не отставала от него, следуя по пятам. Казалось, он определенно знает, куда идет: огибал один поворот за другим, не обращая внимания на рукописные указатели, обозначающие улицы и переулки. Когда Клов наконец остановился, мы оказались у круглого рифленого окна. Стеклышки соединялись друг с другом как пазл и отражали видневшуюся за нами синеву неба.

Клов зажал ящик под мышкой и потянулся к латунному дверному молотку. Его стук эхом отозвался вокруг нас, но за дверью стояла тишина, а в окне не было огней. Стоило Клову постучать еще раз, как дверь внезапно открылась.

Перед нами стояла маленькая женщина в потертом кожаном переднике. Ее лицо было пунцовым, а ко лбу прилипли пряди темных волос.

– Да?

– Хотим обработать камни, – напрямую сказал Клов.

– Хорошо. – Она раскрыла дверь и достала пачку бумаги из кармана передника. Сморщив нос, она поправила очки.

– На этой неделе у нас немного времени.

– Они мне нужны сегодня.

Женщина замерла и, взглянув на него поверх очков, рассмеялась.

– Невозможно! – Мы промолчали, а она уперлась рукой в бок. – Послушайте, у нас есть график…

– Понимаю. – Клов уже потянулся к карману куртки. Он достал мешочек внушительных размеров и протянул его женщине. – За беспокойство. – Ее глаза сощурились, и Клов еще ближе протянул мешочек. – Конечно же, в дополнение к оплате.

Казалось, она обдумывает предложение – уголок рта дергался в сомнении.

Этот мешочек был одним из немногих, которые Клов и Зола доставали из карманов, и я начинала полагать, что Зола поставил все свое состояние на эту авантюру. Он явно спешил и испытывал судьбу. Для чего нужно было нырять два дня и так спешно обрабатывать самоцветы в Пойме Сегсей? «Луна» ходит под поддельным гербом, да и все документы, с помощью которых он добрался до порта, – подделки. Из-за чего он готов рискнуть своей торговой лицензией?

Женщина замешкала на мгновение, но все-таки взяла мешочек и исчезла в дверном проеме. Взобравшись по ступеням, Клов последовал за ней, а я закрыла за нами дверь.

В это же мгновение воздух пронзил ропот самоцветов. Гулкое эхо сердолика и звонкая песнь янтаря. Низкое и равномерное жужжание оникса. Звуки давили на меня, как давление воды.

Женщина провела нас в маленькую гостиную, освещенную большим окном.

– Чаю? – Она сняла через голову передник и повесила его на стену. – Придется подождать.

Клов кивнул в ответ, и она открыла раздвижную дверь, за которой в мастерской за деревянным столом сидел мужчина.

– Нужно поторопиться. – Женщина кинула на деревянный стол мешочек, и, подняв глаза, мужчина бросил на нас взгляд сквозь открытую дверь.

Склонившись над столом, женщина что-то прошептала, и мужчина отложил на стоящую перед ним коробку кусок кварца, над которым работал. Камень в перстне торговца вспыхнул. Метал поцарапан и стерт: значит, он давно торгует.

Я села рядом с нерастопленным камином, чтобы отлично видеть мужчину. Все знали, что мелкие торговцы драгоценными камнями иногда подменяли камни, пока чистили и ограняли добытое. Так что это один из способов, как поддельные камни попадали в торговлю.

Мужчина быстро прибрался на столе и рассмотрел нас.

– Вы пришли из Узкого пролива?

У противоположной стены звякнула крышка на чайнике.

– Да, – недоверчиво ответил Клов.

– Давайте вы нас оставите без своих бед, – проворчал он.

– Каких бед? – спросила я. Клов метнул на меня взгляд, будто пытаясь заставить меня замолчать.

– Те случаи с поджогом кораблей, – ответил мужчина. – Вчера только об этом и говорили в торговом доме.

Взгляд Клова снова обратился ко мне.

– Какой-то торговец из Узкого пролива плывет от порта к порту и поджигает корабли. Он ищет судно под название «Луна».

Я оторопела, сердце выпрыгнуло из груди.

Сейнт. Или Уэст. Должно быть.

Но если Уэст с экипажем «Мэриголд» решатся на такую наглость, то Торговый совет их точно покарает. Поэтому искать бы они стали меня втихомолку. Но поджигать корабли в каждом порту Узкого пролива… на такое способен мой отец.

Я прерывисто выдохнула. Робкая улыбка растянулась на дрожащих губах, и я отвернулась к окну, чтобы смахнуть с уголка глаза слезу, пока Клов не заметил. Он не удивится. Он знает моего отца лучше, чем я.

Я даже не надеялась на это, но в глубине души знала, что он придет за мной.

Мужчина за столом открыл ящик, его глаза широко раскрылись, и он взял первый камень – кусок черного турмалина. Мужчина, не теряя времени, опустил окуляр и принялся работать острым зубилом.

Клов откинулся в кресле у выложенного камнем камина и закинул одну ногу на колено.

– Расскажешь, что случилось вчера на погружении?

Не открывая взгляда от торговца, я понизила голос:

– Расскажешь, что такого сделал Сейнт, что ты присоединился к Золе? – я почувствовала на себе пристальный взгляд Клова. – Так же было, да? Сейнт каким-то образом предал тебя, и ты решил отомстить. Никто не знает о делах Сейнта, как ты, и никто не знает о дочери, которую он породил. Так что ты настоящий трофей для Золы.

Женщина вернулась в гостиную с подносом в руках и с лязгом установила его на низкий столик. Сперва она наполнила чашку Клова, а затем мою. Я уставилась в чай, рассматривая, как на поверхности напитка рябит свет.

– Хотите что-нибудь еще?

Клов отпустил ее махом руки, и женщина, сняв с крюка передник, ушла в мастерскую. Она села по другую сторону стола и взяла из груды следующий камень.

– Я виделась с Сейнтом. В Серосе, – проговорила я. – Он сказал, что ты не с нами.

Клов поднес чашку к губам и, прихлебывая, втянул в себя чай.

– Я подумала, что ты умер. – Слова повисли в тишине.

– Ну, я живой.

Я взяла чашку и дотронулась подушечкой пальца до лозы цветов, нарисованных от руки по ободку.

– Только и думаю, – продолжила я, поднеся чашку к губам и встретившись с ним взглядом сквозь клубы пара в воздухе, – что лучше бы не был.

Десять

Когда мы вернулись на корабль, палубу «Луны» мыли в свете фонаря.

Клов заставил меня дважды проверить самоцветы, прежде чем мы ушли от торговца, отчего задержались мы там до темноты. За такой короткий срок они отлично выполнили свою работу, поэтому я сделала вид, что не заметила некоторые плохо заточенные грани. Камни есть камни. Мне все равно, как они выглядят, если достаточно весят.

– Отдать швартовы! – выкрикнул Зола, и команда моментально зашевелилась, отвязывая корабль от пристани, за которой сверкали огни Поймы Сегсей.

Три человека слаженно взобрались на мачты и при помощи снастей опустили паруса, которые от ветра успели выгнуться, как идеальные белые своды на фоне черного неба, прежде чем корабль отплыл от пристани. Паруса на «Мэриголд» казались ничтожно малы по сравнению с «Луной», и только подумав о ней, я моментально выбросила из мыслей образ корабля, не обращая внимания на терзающее меня чувство.

Когда корабль покинул залив, Зола пробормотал что-то рулевому, Клов отпустил штурвал и прошел за ним в каюту. Дверь в каюту закрылась, и я обратила взгляд на нити звезд, простирающиеся по небу от горизонта. Мы держали курс на север, а не на юг.

В раздумьях я наблюдала за мелькающими под дверью каюты рулевого тенями. Так далеко от Узкого пролива я никогда не была. Из-за рассказов мамы в моем представлении Безымянное море окрашено в яркие цвета, но, как и в Узком проливе, тут полно беспощадных торговцев, хитрых купцов и влиятельных гильдий. Скорее всего, Золу прикончат, как только он выполнит задуманное. А я хочу быть подальше от «Луны», когда назовут цену за все его грехи.

Я поднялась на квартердек и выглянула за корму. Корабль нежно рассекал морскую гладь, превращая темную воду в белую пену. Укладывая лини, Калла поглядывала на меня. Закончив, она спустилась на главную палубу; я обернулась и перебросила одну ногу за борт.

У окна каюты рулевого вздымалась и широкими волнами прилегала к корпусу корабля витиеватая резьба. Я наступила на нее носками ботинок и спустилась по корме: в темноте между планками на закрытом ставнями окне проскальзывал свет из каюты Золы.

Потянувшись, я нащупала край окна и прислонилась к кораблю, держась за деревянный корпус. В окне виднелась освещенная свечами комната, я прищурилась, присматриваясь к зеркалу, висевшему рядом с дверью. В его отражении виднелся Клов: он стоял в углы комнаты рядом с маленьким деревянным столиком, сжимая в большой руке зеленый стакан виски.

Зола сел перед ним за стол и стал внимательно рассматривать казначейские книги.

– Этого достаточно.

– Откуда ты знаешь? – спросил Клов охрипшим голосом, отчего его едва было слышно от шума бурлящей внизу воды.

– Потому что этого должно хватить.

Клов молча кивнул в ответ и поднес стакан к губам. Свет мерцал на стакане, как на лампе, украшенной самоцветами.

Зола взял бутылку виски.

– Что еще?

Вдруг я осознала, что Клов нерешительно задумался, уткнувшись взглядом в угол каюты, но все-таки заговорил:

– По деревне ходят слухи.

– Да? – удивился Зола, но я разглядела его лицо в зеркале, и оно светилось лукавством.

– Вчера сказали, что кто-то плавает по портам Узкого пролива, – Клов замешкался, – и поджигает корабли.

Зола побледнел, и я не понимала почему. Он должен знать, что небезопасно оставлять свой флот в Узком проливе. Видимо, то, что привело Золу в Безымянное море, стоило того. Его рука слегка дрогнула – из стакана пролилась пара капель виски, но Зола даже не поднял глаза.

– Полагаю, твои корабли, – добавил Клов.

Мои пальцы сильнее сжали оконную раму.

– Сейнт?

– Уэст, – выдохнул Клов.

Мое дыхание сбилось, тело съежилось от окутавшей его вспышки страха. Если Уэст поджигал корабли в Узком проливе, то подвергал опасности «Мэриголд» и ее команду. В отличие от Сейнта такое он не сможет скрыть от Торгового совета.

– Как минимум потеряли шесть кораблей, – продолжил Клов. – Погибло несколько экипажей. Да сейчас уже, наверное, больше.

Я выдохнула боль, от которой заискрились мои глаза. В ту ночь в каюте Зола сказал, что Уэст пролил достаточно крови, чтобы покрасить «Мэриголд» в красный цвет. Я не хотела в это верить, но какая-то частичка меня уже поверила.

– Какая разница. – У Золы плохо получалось скрывать подступающую ярость. – Наше будущее и наше богатство в Бастиане.

– Бастиан, – беззвучно произнесли мои губы.

Мы не плыли на юг – значит этот «улов» не предназначен для Узкого пролива. «Луна» взяла курс на Бастиан.

– Каждый сантиметр корабля должен быть отмыт и отполирован до того, как мы причалим, понятно? Пусть каждая пара рук трудится с восходом солнца и до момента, пока я не увижу сушу на горизонте. Не собираюсь пришвартовываться в Бастиане, выглядя как оборванец из Уотерсайда, – проворчал Зола и, выпив залпом виски, снова наполнил стакан.

Клов опустил взгляд на свой стакан, разбалтывая в нем остатки янтарного спирта.

– Как только пришвартуемся, она поймет. Она знает обо всем, что происходит в гавани.

– Хорошо, – ухмыльнулся Зола. – Значит, будет ждать нас.

В замешательстве я всматривалась в лицо Золы. Но пазлы медленно складывались вместе, мысли, кружащиеся в бешеном ритме, останавливались.