Девочки из кошмаров

Бен потянулся вверх и толкнул крышку. Та с гулким звоном упала на паркет и покатилась мимо Тимоти. Бледными руками со сморщенной кожей Бен ухватился за край банки и подтянулся. Когда его голова оказалась над горлышком, он со свистом втянул воздух и широко улыбнулся, явив рот, полный сгнивших коричневых зубов.

Тимоти проснулся и сел. В комнате было темно. Дверь шкафа была закрыта, свет внутри не горел. Как и должно было быть. Из темноты проступили знакомые очертания стен, внизу успокаивающе гудел генератор. В соседней комнате храпел папа.

Тимоти протяжно выдохнул.

С самого отъезда Бена его мучили кошмары, и этот был самым страшным из всех. Но это был всего лишь сон. Он не имел ничего общего с реальностью. К счастью.

Через какое-то время луна скрылась за облаками, а вместе с её светом поблекли и детали кошмара. К тому моменту когда Тимоти снова опустил голову на подушку, он уже почти его забыл. Почти.

На краю Конца

Вступление

Городская больница

Нью-Старкхем, Массачусетс

После ухода на пенсию с поста окружного прокурора Нью-Старкхема двадцать лет назад Байрон Фландерс успел пережить целую серию сердечных приступов, но последний подкосил его, как ни один предыдущий. Накануне операции коронарного шунтирования ему не спалось. Он лежал на больничной койке в отдельной палате, подключённый к паутине трубок и проводов, и ёжился от холода под светом слабенькой флуоресцентной лампы на стене. Пиканье монитора сердечного ритма действовало ему на нервы не хуже пытки капающей водой. Бип. Бип. Бип.

Он в третий раз за последние несколько минут нажал на кнопку вызова медсестры, чтобы попросить дополнительное одеяло, но никто не торопился прийти. Он с большим трудом задвинул штору, спасаясь от дующего из кондиционера воздуха, но это не помогло. Байрон Фландерс не привык ждать, и его раздражение скоро грозило достичь точки кипения.

Всю свою жизнь Байрон получал всё, чего хотел. В судебных кругах он заработал себе прозвище Акула-Молот. Если вас обвинили в преступлении и Акула-Молот решал, что вы виновны, он, как правило, находил способ упечь вас за решётку. И действовал обычно легальными методами, но не всегда. Потому что, по его твёрдому убеждению, работа есть работа. Её нужно делать. Несмотря ни на что.

Если бы только здешние медсестры придерживались той же философии…

Он снова потянулся к кнопке вызова, и в этот момент штора всколыхнулась, как если бы открылась дверь в палату. Наконец-то…

– Сестра! – позвал Байрон. – Принесите одеяло, здесь как в морозилке! – Штора расправилась, но ему никто не ответил. – Сестра! Эй?

Внезапно по всему его телу пробежали мурашки, и на этот раз не из-за кондиционера. Он почувствовал чьё-то присутствие. В палате был кто-то ещё.

Дети навещали его вечером, но они давно ушли. Может, кто-то из них вернулся?

Штора в изножье закачалась, будто кто-то поскрёб её с другой стороны.

– Кто здесь? – спросил он, хотя не был уверен, что хочет знать ответ.

Вдруг царапанье сместилось вправо, за тумбочку. Затем влево. А в следующий миг вся штора заколыхалась, словно её дёргали сотни пальцев. Долго это не продлилось: пальцы начали тянуть ткань вниз. Стальные кольца, удерживающие штору на длинном прямоугольном карнизе, заскрипели от натуги.

Пиканье монитора сердечного ритма быстро ускорялось. Борясь с болью в груди, старик закричал изо всех сил:

– Сестра!

Штору сорвало, и она опала на пол, как мантия фокусника. Увидев толпящихся в палате людей, Брайан завизжал. Их лица были подсвечены тусклым флуоресцентным светом, придававшим коже болезненный оттенок. Они все были ему знакомы: преступники, которых он отправил в тюрьму за свою долгую карьеру. Никто из них не говорил. Не шевелился. Они просто стояли вокруг его койки и смотрели на него, пока он мочился от страха. Затем из центра группы вперёд выступил мужчина в длинном сером пальто. Он улыбался.

– Кристиан? Это ты? – простонал Байрон. – Ты… ты же умер, – добавил он, едва не поскуливая. – Вы все мертвы.

В груди разлилась боль, как от колючек целого розового куста. Улыбка мужчины в пальто стала шире, и он усмехнулся. Это стало последним, что увидел Байрон, прежде чем его зрение окончательно затуманилось. Он сделал последнюю попытку дотянуться до кнопки вызова, но жизнь покинула его тело раньше. И назойливое пиканье монитора сменилось ровным убаюкивающим гулом.

Глава 5

Утром перед экскурсией мистер Крейн выстроил учеников в коридоре. Перед школой их ждала вереница жёлтых автобусов, казавшихся размытыми из-за густого тумана. Классы по очереди поднялись в салоны. К удивлению Тимоти, Стюарт улыбнулся ему и плюхнулся на соседнее сиденье. Тёмные волосы друга стояли дыбом, веки оставались слегка припухшими после сна, а под нижней губой белела засохшая капля молока с завтрака. Всё как обычно. Вот только после вчерашней ссоры Тимоти не был готов к тому, что между ними всё наладится само собой.

– Блин, ты не поверишь, что вчера было, – немедленно затрещал Стюарт. – Помнишь тот момент в «Войне духов», когда Фристору нужно взобраться по обрыву на одних руках, и нам ни разу это не удавалось, потому что огромные немкары кружат над ним и пытаются выклевать ему глаза, так что в итоге ему не хватает жизни?

– Ну да, – осторожно подтвердил Тимоти. – Это очень сложная часть. – Ему не верилось, что Стюарт действительно больше на него не злился.

– Уже нет, – отрезал тот. – Где-то на середине подъёма, когда прилетели немкары, я заметил справа, на самой границе экрана, небольшой выступ. Ну, я запрыгнул туда, и угадай, что я там нашёл!

Тимоти помотал головой и пожал плечами.

– Пещеру! – Стюарт победно вскинул руки к потолку. – Так потрясно! Её стены были изрезаны всякими странными символами, и там было очень темно, я едва мог видеть.

Он вдруг замолчал, и Тимоти заметил поднявшуюся в автобус рыжую девочку. Она ни на кого не смотрела. Стюарт никак не прокомментировал её появление, но Тимоти хорошо знал друга и практически видел, как в его голове сдвинулись какие-то шестерёнки, будто тот мысленно зачеркнул одну из позиций в списке дел. Стюарт моргнул и продолжил:

– В общем, ползу я такой в темноте и тут вижу, что в меня летит огромный коготь.

Эбигейл прошла в конец автобуса и заняла последнее свободное кресло рядом с ними.

– Я прыгнул в сторону и разнёс его мечом.

– Круто, – сказал Тимоти, постаравшись, чтобы это прозвучало искренне.

Автобус содрогнулся – водитель запустил двигатель. Мистер Крейн в последний раз прошёлся по проходу, проверяя, все ли на месте, и они поехали.

Дорога через холм к реке была ухабистой. Эбигейл Тременс сидела, низко опустив голову. До слуха Тимоти долетало знакомое по вчерашнему уроку тихое щёлканье крышки зажигалки, сопровождаемое скрежетом колёсика о кремень, и он невольно задался вопросом, надела ли она сегодня огнеупорные носки.

Автобус заехал на мост Тафт. На середине реки они проехали мимо маяка Литтл Хаскетомик, стоящего на скалистом выступе выше по течению. Его тусклый луч света ритмично разрезал слои тумана под гудение сирены, предостерегающей лодки, чтобы те держались на безопасном расстоянии. Вскоре автобус свернул на шоссе, а с него – на узкую дорогу через светлую берёзовую рощу. Ещё несколько минут, и впереди показался напоминающий древнегреческий храм Хаскетомикский музей.

– Это всё так… – начал Стюарт, но, поймав сердитый взгляд Тимоти, решил не договаривать.

Они выгрузились из автобусов, и мистер Крейн попросил их встать парами. Тимоти вздрогнул от неожиданности, заметив краем глаза рядом с собой рыжую копну волос. Он был почти уверен, что после вчерашнего новенькая будет весь день его игнорировать. Или треснет его.

Мистер Крейн повёл их к парадному входу, мимо похожих на зубы колонн в глотку музея. Тимоти как раз переступал порог, когда в спину ему прилетел далёкий плач сирены.

Глава 6

Экскурсовод, молодая женщина с щелью между передними зубами и в твидовом пиджаке, отвела их в небольшую комнату, где они сняли с себя мокрые куртки.

– Смотрите в оба, кто знает, какой экспонат западёт вам в душу, – напутствовал мистер Крейн.

Музей казался бесконечным. Целые залы, заставленные белыми мраморными торсами без голов и рук или завешанные гигантскими картинами, такими старыми, что краска на них потрескалась. Несколько помещений, отведённых под мрачные тотемные столбы, деревянные каноэ и загадочные обелиски, испещрённые иероглифами. Длинные коридоры со стеклянными витринами, в которых лежали частично сохранившиеся разноцветные украшения древних людей.

Но Тимоти больше наблюдал за Эбигейл. Она была странной и тихой, шагала, как во сне или в трансе, будто видела что-то, недоступное остальным.

Наконец в одном из небольших тёмных залов внимание Тимоти привлёк постер с надписью «Магия и религия доисторической Скандинавии». Магия? Тимоти воодушевился. Может, здесь найдётся что-нибудь интересное для доклада. Заглянув в ближайшую витрину, он прочёл на табличке, что перед ним древняя «волшебная» челюстная кость с «примитивным искусственным зубом», ритуальный предмет почитания тёмной богини, также известной как Дочь Хаоса, использовавшийся в целях отмщения. Далее шло описание: «Согласно мифу, член племени сжимал кость в кулаке и произносил имя того, кому он или она желали отомстить, и на этого человека падало проклятье: всё, чего он боялся больше всего на свете, должно было исполниться. Держащий кость мог читать мысли своей жертвы и с помощью страха подтолкнуть её на предательство, нападение на члена семьи или даже самоубийство».

Тимоти задохнулся от восторга.

– Обидно, – сказал кто-то рядом. Оказывается, Эбигейл всё это время стояла сбоку от него и тоже изучала табличку.

– Что обидно? – спросил Тимоти.

Она кивнула на витрину. На месте челюстной кости лежала бумажка:

Экспонат убран для чистки

– Было бы прикольно написать по ней доклад. Жаль, – вздохнула Эбигейл.

Женщина в твидовом пиджаке завела их класс в просторный зал на четвёртом этаже. Пока все слушали её речь у дальней стены, Тимоти и Эбигейл остановились в противоположном углу перед большой мрачной картиной.

– С приходом нового директора наши экспозиции серьёзно расширились, – вещала экскурсовод. – Нам невероятно повезло, что этот важный пост занял такой ярый…

Кто-то в группе издал пукающий звук, и весь класс залился хохотом.

Но Тимоти едва их слышал. Его мысли устремились совсем в другом направлении.

На картине был изображен пейзаж. По верхнему краю холста пучились тучи чернее самой ночи. Под ними на обрыве, уходящем в брызжущую раскалённым пламенем расщелину, стоял каменный храм, напоминающий классический фасад музея. На краю пропасти стоял мужчина в чёрных одеждах – руки подняты, лицо, запрокинутое к небу, искажено в муке. В центре картины, прямо над огненной бездной, тучи светились жёлтым, будто отвечали его зову. На маленькой табличке справа значилось название полотна: «На краю Конца».

Эбигейл указала на него и почти улыбнулась.

– Давай её. Обалденная картина, – повернулась она к Тимоти.

– Да, – согласился он. – Очень круто. – Он показал на мужчину в центре. – Как думаешь, что он говорит? – Тимоти понизил голос и пробасил: – Э-эм, я бы не отказался от помощи? Кто-нибудь? Я к вам обращаюсь?

Его прервал голос мистера Крейна с другого конца зала:

– Можете теперь разбиться на пары и самостоятельно прогуляться по музею. Сбор в гардеробной через час, и чтобы без опозданий. Автобусы отъедут точно в полдень.

Тимоти посмотрел на Эбигейл и вздрогнул, поймав на себе её разъярённый взгляд.

– Что? – не понял он. – Что я такого сказал?

– Ты прикалываешься? – спросила Эбигейл.

– С чего бы мне?

– С того, что мне правда нравится эта картина. – Её глаза пылали гневом. Тимоти по какой-то причине вспомнились её носки, и его пробило на смех. Что лишь усугубило ситуацию. – А теперь ты ещё надо смеёшься?

– Нет, я не смеюсь над тобой. – В попытке объясниться он указал на картину. – Я засмеялся, потому что…

«Ты пытаешься себя поджечь», – договорил он мысленно, но вслух сказать это не решился, по крайней мере, пока она смотрела на него таким убийственным взглядом.

– Знаешь, что? Пошёл ты! Сам пиши свой доклад. Мне по фигу, – отрезала Эбигейл и отвернулась к полотну.

Поколебавшись несколько секунд, Тимоти предпринял ещё одну попытку:

– Я же сказал, что она очень крутая. С чего ты взяла, что я над тобой прикалываюсь?

Эбигейл продолжала упорно смотреть на картину, обхватив себя руками. Тимоти сделал глубокий вдох. Он представлял себе их общение иначе.

– Мне жаль.

Не оборачиваясь, Эбигейл бросила:

– Тебе жаль, потому что ты прикалывался надо мной или потому что я подумала, что ты прикалывался надо мной?

– Я над тобой не прикалывался, – коротко ответил Тимоти, решив не вдаваться в путаные объяснения. – Я просто был… туподубом.

Это заставило Эбигейл повернуться к нему. Несколько секунд она боролась с улыбкой, затем переспросила:

– Туподубом? Я бы скорее назвала это… Болвадурнем.

Тимоти засмеялся. «Болвадурень» звучало забавнее всех потуг Стюарта в словообразовании, вместе взятых. Эбигейл тоже хихикнула и шагнула к картине.

– Что от нас требуется? Нарисовать табличку, схему, или что?

– Без понятия.

– Если честно, я не слушала объяснение в классе.

– Я заметил, – сказал Тимоти. В его памяти всё ещё было живо клацанье зажигалки. – Потому что его никто не слушал.

– Эй, Эбигейл! – прогремел по залу чей-то голос.

Всё произошло так быстро, что Тимоти потребовалось несколько секунд, чтобы осознать случившееся. Эбигейл завизжала. Тимоти подпрыгнул и едва не поскользнулся на ставшем мокрым мраморном полу. Развернувшись, он увидел, что Эбигейл стоит, выставив перед собой руки в защитном жесте, её футболка насквозь мокрая, рыжие волосы облепили голову, а с лица капает вода.

– Что это было? – Тимоти услышал себя словно со стороны.

Не успевшие разбрестись ребята с их параллели глазели на них и тыкали в их сторону пальцами. Воздух зазвенел от смеха. Другие посетители музея тоже повернули головы на шум. Тимоти залился краской. Взгляд зацепился за синюю точку на полу рядом с ногой. Кусочек облупившейся краски или резины? Он почти инстинктивно пнул её и получил ответ.

Воздушный шар с водой.

Кто-то бросил в Эбигейл воздушный шар с водой.

Стюарт.

Тимоти хотелось кричать. Карла, партнёр Стюарта по докладу, стояла в проходе с Мэнди и Карэн, но сам виновник успел удрать.

– Ты в порядке? – спросил Тимоти Эбигейл.

Та стояла, повесив руки, напоминая мокрую кошку. Она слегка мотнула головой, но сложно было сказать, это её реакция на вопрос или она пыталась отряхнуться.

Тимоти заметил двух охранников, проталкивающихся сквозь толпу школьников, и глянул на картину «На краю Конца». Чёрные тучи и расщелина блестели от капель.

«Ой».

Эбигейл, не дожидаясь, когда до них доберутся два здоровяка в униформе, помчалась к двери в дальней части зала.

– Постой! – крикнул Тимоти и побежал следом, стараясь не поскользнуться на мокром полу. Обернувшись, он увидел, что один охранник остановился перед картиной, но другой свернул за ними.

Глава 7

За дверью оказалась широкая спиральная лестница, ведущая на нижние этажи музея. Притормозив на секунду, чтобы выглянуть за медные перила, Тимоти заметил пролётом ниже быстро сбегающую по белым мраморным ступенькам девочку.

– Эбигейл! – позвал он, но, услышав позади тяжёлые шаги, не стал дожидаться ответа и со всех ног бросился вниз по лестнице.

Он бежал так быстро, что очертания ступенек смазывались. Погоня продолжилась до подземных этажей. Наконец лестница закончилась, и Тимоти обнаружил себя в начале тёмного коридора. Густые тени в его конце, казалось, дрожали, а может, это просто Тимоти было мокро, холодно и трудно дышать после такого рывка.

Он прислушался и уловил чьи-то шаги, но откуда они доносились, спереди или сверху? Так и не определившись, он двинулся по коридору и примерно на середине заметил за открытой дверью какое-то движение. Комната за ней была вытянутой и узкой, с низким потолком. В противоположной стене находился ещё один дверной проём, перегороженный красным бархатным канатом. Небольшая табличка на стальном шесте гласила: «АДМИНИСТРАЦИЯ – ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЁН».

Тимоти свернул туда и направился мимо витрин, полных каких-то светящихся золотых предметов, творений ацтеков, среди которых было несколько маленьких идолов с широкими зубастыми улыбками, готовых то ли разразиться хохотом… то ли укусить.

На середине пути Тимоти услышал всхлип и, опустив глаза, заметил торчащую из-за витрины знакомую ногу.

– Эбигейл, ты в порядке?

Нога втянулась, и девочка сама выглянула из-за угла. Её лицо было в красных пятнах от слёз, мокрая футболка липла к телу, волосы стали похожи на гнездо.

– В полном, – буркнула она. – Просто… уходи.

Тимоти вместо этого наклонился и указал на тёмные пятна на своей кофте.

– Меня Стюарт тоже неплохо задел.

– Ого, – выдохнула Эбигейл и, кажется, впервые по-настоящему взглянула на Тимоти. Выражение её лица изменилось, в сверкающих злостью глазах промелькнуло узнавание, как если бы она случайно наткнулась на зеркало. – Да ты весь мокрый.

– Стюарт Чен ещё не знает, как сильно он попал, – усмехнулся Тимоти. – Вот кто конченый болвадурень. Ну ничего, посмотрим, как ему понравится, когда сегодня вечером в бассейне он обнаружит своё полотенце в воде.

Несколько секунд они смотрели друг на друга в окружении лыбящихся золотых идолов, пока Тимоти не пробрал смех. Вскоре они уже оба хихикали. На душе стало легче, будто вместе со смехом из него выходило напряжение. Как бы он ни старался его подавить, приступ хохота не спешил заканчиваться. У Эбигейл, похоже, была та же проблема: её плечи неудержимо дёргались. Наконец смех начал стихать. Но не успела воцариться тишина, как Эбигейл спрятала лицо в ладонях и снова расплакалась.

Тимоти растерялся. У него не было чёткого плана действий, когда он побежал за ней. Поколебавшись, он легонько коснулся её плеча.

– Эбигейл, не переживай ты так. Оно того не стоит. Просто некоторые люди… глупые и жестокие.

Из-за ладоней донеслось:

– Это ты виноват.

У него ушло несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

– Я?

– Если бы ты не вызвался мне в партнёры, ничего этого бы не было, – невнятно продолжила она. – Никто бы не обращал на меня внимания, и всё было бы нормально.

– В смысле – никто бы не обращал на тебя внимания?

Она отняла руки от лица и посмотрела на него воспалёнными от слёз глазами с припухшими веками.

– Ты не понимаешь.

– Ну так объясни.

– Когда тебя никто не замечает, с тобой ничего такого не случается.

Краем глаза Тимоти уловил какое-то движение. Кто-то прятался сбоку прохода в административную часть, того, что был перегорожен красным бархатным канатом. Но когда Тимоти повернулся в ту сторону, неизвестный проскользнул дальше в тень. Кто бы это ни был, он уже какое-то время наблюдал за ними. Тимоти послышался тихий шёпот.

– Иди к остальным, – сказала Эбигейл, ничем не показывая, заметила ли она загадочную фигуру в проходе или нет. – Я позже тебя найду. Мне нужно побыть одной. – Она отвернулась и снова спрятала лицо.

Тимоти открыл было рот, но в этот момент в комнате внезапно заметно потемнело. При этом блики на золотых экспонатах будто стали ярче. Взгляд Тимоти упал на маленький череп с хищным оскалом, лежащий на полке над левым плечом Эбигейл.

– Со мной всё будет в порядке, – будто издалека услышал он её голос.

Но Тимоти застыл столбом. Стены комнаты раздвинулись и растворились, оставив лишь парящие в пространстве светящиеся золотые артефакты. Глаза черепа расширились и превратились в чёрные водовороты. Тимоти заставил себя отвести взгляд и, к своему ужасу, увидел, что все идолы смотрят на него. Их рты медленно открывались и закрывались, будто бормоча безмолвные молитвы.

Тимоти зажал себе рот и зажмурился.

Его захлестнули воспоминания о кошмаре – образ Бена, захлёбывающегося внутри банки. Тимоти заскулил и открыл глаза. Идолы продолжали на него смотреть. Ему хотелось бежать, но он не мог бросить Эбигейл, поэтому инстинктивно схватил её за плечо и развернул лицом к себе, чтобы призвать её уносить ноги… Но за спутанными рыжими прядями увидел напоминающий череп оскал с точно такой же жуткой улыбкой, как у золотых идолов в витринах.

Чудовище, подменившее Эбигейл, провело костлявыми пальцами по его щеке и несильно надавило, заставив повернуть голову в сторону темноты за бархатным канатом.

– Беги отсюда, – прошептало оно.

Но Тимоти не мог пошевелиться.

Неестественное сияние идолов высветило высокого мужчину в длинном пальто, шляпе и натёртых до блеска чёрных брогах. Это всё, что смог рассмотреть Тимоти, но и этого оказалось достаточно, чтобы его сердце сжали ледяные пальцы страха. В первую секунду он решил, что мужчина смотрит на него, и сам не смел отвернуться или даже предположить, что будет, если он всё-таки это сделает. Но затем ему стало ясно, что на самом деле взгляд мужчины был направлен ему за спину, в проход в дальней части этой странной комнаты.

– Эбигейл?

Новый голос прошил кошмарное видение, и Тимоти даже моргнуть не успел, а сгустившиеся тени уже рассеялись, золотые идолы снова стали всего лишь древними артефактами, а к Эбигейл вернулся человеческий облик.

Та повернулась к женщине, стоящей в проходе, противоположном тому, что перекрывал канат, и распахнула глаза.

– Бабушка? – дрожащим голосом произнесла Эбигейл. – Что ты здесь делаешь?

Глава 8

На высокой пожилой женщине был тёмно-синий бушлат до колен, блузка в цветочек и брюки из полиэстера. Тёмные седые кудри выбивались из-под шляпы в ломаную клетку с широкими полями, окаймляющими её лицо, как лепестки цветка. У неё был длинный аристократический нос и большие, широко посаженные карие глаза. И, судя по выражению крайнего изумления, она никак не ожидала застать Тимоти и Эбигейл в подвале музея.

– Что я здесь делаю? – переспросила бабушка Эбигейл. – Это я должна тебя об этом спросить, дорогуша. Почему ты не в школе? – В её тоне было столько растерянности, будто она ещё не до конца поверила, что ей всё это не кажется. Тимоти было знакомо это ощущение.

Появление женщины заставило его на секунду забыть о размытой фигуре в противоположном проходе. Но услышав быстро удаляющиеся шаги, он повернулся на звук. Мужчина в пальто исчез, а на полу, где он стоял, теперь лежала небольшая книга.

Неужели ему всё почудилось? А что, если это тоже часть видения?

– Мы с классом приехали на экскурсию, – ответила Эбигейл. – Помнишь, мама на прошлой неделе подписывала разрешение? – Вскочив, она бросилась к бабушке, оставив Тимоти наедине с глазастыми артефактами в витринах.

Сам Тимоти не мог оторвать взгляд от книги, лежащей в паре футах за порогом. Он сделал осторожный шаг в ту сторону.

– Да ты вся мокрая! – ужаснулась женщина. – Как ты могла не взять с собой зонт? Этот дождь уже несколько дней льёт не переставая.

До ушей Тимоти, нырнувшего под канат, донёсся неуверенный ответ Эбигейл:

– Я з-забыла.

– Ну, можешь взять мой, когда закончите. Мне и моего старого дождевика достаточно. Хотя, конечно, я, выйдя из дома, сразу села в такси, а тебе пришлось идти до автобусной остановки, но всё же…

Тимоти крался по коридору, ведущему в административные помещения. До книги оставалось совсем чуть-чуть, но прямо за ней начиналась холодная безжалостная тьма, и его снова парализовал страх.

Отсюда он почти мог разглядеть надпись на обложке – что-то насчёт мертвеца. Затаив дыхание и стараясь не смотреть по сторонам – у него было стойкое ощущение, что стены смыкаются, – он сдвинулся ещё немного вперёд и вытянул руку.

– Тимоти? Что ты делаешь?

Он едва не завопил во всё горло. Развернувшись, он увидел в проходе рядом с Эбигейл и её бабушкой мистера Крейна и двух охранников. Одним быстрым движением Тимоти схватил книгу и заткнул её сзади за пояс штанов, прикрыв кофтой. Потом прополз под бархатным канатом и поднялся на нетвёрдых ногах.

– У меня монетка упала.