Контракт на ложь

Один из полицейских двинулся в его сторону и выставил жезл. Понимая, что придется остановиться, Андрей подъехал вплотную и аккуратно притер машину к обочине. Инспектор подошел к машине, осмотрел ее кругом, а потом знаком показал опустить стекло. Представился и затребовал:

– Предъявите документы.

Он не стал задавать лишних вопросов. Но, протягивая документы, заметил, что тот задержался острым пристальным взглядом на его попутчице, и невольно сам покосился на девушку. В ее глазах в этот момент читался самый настоящий животный ужас. Как будто она увидела призрака.

Она знает этого полицейского? Ну не первый раз видит точно. Поверхностное дыхание, застывшие в гримасе губы и этот стеклянный взгляд. Андрей немного разбирался в нюансах поведения, сейчас ее реакция больше всего походила на жертву насилия.

Что тут произошло, мать его?

После того, что она рассказала, все как-то само собой сложилось. Порванная одежда, синяки. Ее ведь, кажется, подвезли? И на проститутку девушка не была похожа, те в подобной ситуации иначе себя ведут.

Поневоле полезли в голову разные мысли. Он нахмурился. И пока инспектор зачем-то внимательно изучал его документы, продолжал незаметно наблюдать за девушкой. А та забилась в угол и теперь не отводила взгляда от черного пакета с телом, лежавшего на обочине. Андрею показалось, она даже дышать перестала.

***

Настя просто задыхалась от того, как быстро и четко развертывался сценарий. Значит, они все-таки сделали это! Инсценировали аварию, чтобы прикрыть убийство. Спрятали концы в воду.

А она свидетель.

Но свидетелей в живых не оставляют, потому они и повязали ее, фактически сделали соучастницей. Боже… Как ей было страшно в тот момент!

Слишком свежо было в памяти, как эти уроды умело и хладнокровно били ее, чтобы оставить правдоподобные следы. Их взгляды, в которых была даже не похоть, а равнодушное желание сожрать. И ее дядя, Николай Ефимович, этот старый бездушный мерзавец.

Сейчас Анастасия боялась, что Фомин может вдруг все переиграть. Или случится что-то еще. И тогда эти волки в погонах просто сожрут ее.

Мужчина рядом с ней скрестил руки на руле и медленно выдохнул. Настя тут же прилипла к нему взглядом. Что, если, не дай Бог, они вдруг решат повесить на него побои и попытку изнасилования?! Ей же даже не удастся отказаться! Она вынуждена будет подтвердить.

Господи, не дай этому свершиться.

Она забилась в угол и старалась сделаться незаметной – может быть, так о ней забудут. Потому что спасения ждать неоткуда. И ужаснее всего было знать, что из-за нее может пострадать невинный человек, который бескорыстно предложил ей помощь. Этого она просто не могла перенести!

Наконец инспектор вернул документы и взял под козырек.

Их отпускают? Настя не могла поверить, у нее дрожали губы и руки тряслись. Последние остатки душевных сил ушли на то, чтобы не разрыдаться позорно от стыда и облегчения.

***

Пока они вынужденно стояли, Андрей видел достаточно. И все-таки не мог понять, что именно с его попутчицей не так. Но сейчас от нее фонило диким напряжением, а несчастный взгляд буквально кричал: «Помоги! Мне страшно!»

И будь он трижды проклят, но ему надо было в этом разобраться.

Дальше они почти всю дорогу ехали молча. Андрей пытался анализировать, а девушка сидела рядом. Руку протяни – такая беззащитная, сжавшаяся. В темноте салона это странно действовало на него, волновало. Непонятные ощущения. Как волны по коже.

Андрей прокашлялся и спросил:

– Куда тебя отвезти в городе?

До города уже не так далеко, и надо было уже как-то разбавить это обволакивающее молчание. Потому и спросил. Она вдруг встрепенулась и взглянула на него долгим взглядом, а потом опустила глаза. Пожала плечами, проговорила тихо:

– Просто высади, где тебе удобно.

И отвернулась к окну. Не понравилась ему странная обреченность в голосе, и как она сгорбилась, зажав ладони между коленями, тоже.

– Настя, – окликнул ее Андрей. – Посмотри на меня.

Повернулась. Странная тоска в глазах.

– Скажи куда, и я отвезу тебя.

Она слабо улыбнулась, шевельнув рукой. Андрей невольно проследил жест. Отрицание. Как будто она хотела отделить от себя что-то или стереть.

– Настя? – повторил он твердо.

– Знаешь… – начала она и вдруг умолкла, болезненно сморщившись.

Быстро отвернулась, но Андрей успел заметить в ее глазах слезы.

– Что? – не выдержал он.

– Так вышло, что мне сейчас некуда возвращаться, – проговорила девушка безжизненным тоном. – Но я что-нибудь придумаю и завтра все улажу в своей жизни, просто…

Шевельнула кистями и замолчала.

Он просто кивнул.

И отвез ее к себе домой.

Глава 3

Андрей Савельев жил один, да и бывал дома редко, только между экспедициями. И квартира у него была не такая большая, как у брата Марка, но ему хватало. Одному-то. У Андрея только изредка ночевал племянник Сашка, старший сын Марка. В общем-то и все. Женщин он не водил в свое холостяцкое жилище.

Но сейчас был особый случай.

– Проходи, – проговорил Андрей, видя, что девушка замерла на пороге.

– Мне неудобно, – девушка провела рукой по лбу, уставилась на него странным взглядом и тут же отвела глаза.

– Глупости. Сейчас перекусим что-нибудь, а потом, – он старался говорить как можно непринужденнее, чтобы не пугать ее, – сегодня выспишься, а проблемы будешь решать завтра.

Он вообще старался меньше смотреть на нее, чтобы не смущать. Догадывался же, что этим вечером ей пришлось пережить дикий стресс.

– Ну же, Настя. Проходи, не стой.

И сам сделал шаг в глубину прихожей. Наконец она пошевелилась, неловко заправила волосы за ухо и сделала нерешительный шаг.

– Спасибо. Я… спасибо.

Да что же с тобой не так, подумал он. А вслух сказал:

– Ну вот и отлично, – и пошел в сторону кухни. – Я посмотрю, что можно поесть, а ты, если хочешь, мойся.

***

Как ей не хотелось этого делать…

И одновременно хотелось, как ничего в жизни. Девушка честно боролась собой. И даже переступив порог его дома, она готова была повернуть обратно. Но когда он так обыденно сказал это «мойся, если хочешь» и просто ушел, чтобы не мешать. Дал немного пространства, дал решать, приютил ее в своем доме. Настя не смогла отказаться.

Кулаки сжались, слезы навернулись на глаза. Потому что и впрямь дико устала, ей хотелось помыться, смыть с себя все. Эту поганую липкую грязь, вонь страха, отчаяние. Просто отдохнуть, забыть обо всем хотя бы на одну ночь. И есть ей хотелось. Очень. Только сейчас, когда он заговорил про еду, она поняла, насколько была голодна.

Помыться. Душ.

Осторожно переступая по плитке пола, Настя пошла из прихожей в холл. Откуда-то из скрытой от глаз кухни доносились какие-то звуки, звон посуды. Так умиротворяюще. Она немного выдохнула волнение и стала осматриваться.

По всем признакам элитное жилье. Но квартира была небольшой и просто обставленной. Этакий холостяцкий уют, мужской. Здесь не было комнат и коридоров в традиционном смысле, просто перетекающие друг в друга пространства и закутки. Очень функционально и удобно.

Перед дверью ванной Настя остановилась, прислушалась к шуму в кухне, а потом вошла и тихо прикрыла за собой дверь. Ванная запиралась. И это было хорошо. Не потому, что она боялась этого мужчину, наоборот. Ей необходимо было скрыться, спрятать от него свою грязь и позор.

Девушка застыла перед зеркалом и смотрела на себя несколько минут. Хмурилась. Как будто зеркало могло показать что-то новое. Только то, что есть. Увы.

Потом мылась, яростно отскребая от себя все. В какой-то момент потекли слезы, но она справилась. Ему не надо видеть ее слез. Не надо всего этого. Не надо.

Правильно он сказал. Сегодня выспаться, а проблемы решать завтра. Просто выспаться – и все.

Горячая вода освежила и помогла немного расслабиться. Настя не стала мыться долго. Вытерлась чистым вафельным полотенцем, которое нашла на полочке, а потом тщательно осмотрела себя. Синяки на видных местах. Видела бы ее в таком состоянии мама! Ладно хоть лицо не разбили.

Правильно сделала, что не стала сегодня домой возвращаться. Все равно у нее смена еще и на завтрашние сутки. Помыться было хорошо. Вот с одеждой было плохо.

Ее одежда подсохла, но все равно оставалась влажной. Настя натянула на себя все это и вышла из ванной. И чуть не столкнулась с ним. Андрей стоял за дверью, как будто ждал ее, стопка одежды в руках. Они замерли и уставились друг на друга. Повисла звенящая пауза.

Потом он провел рукой по лбу и проговорил:

– Вот. Я подумал, что тебе надо переодеться в сухое.

А у Насти язык отнялся. Видя, что она молчит, мужчина понял все по-своему. И заговорил торопливо:

– Это все чистое.

И тут она отмерла.

– Спасибо. Я вижу. Мне просто неудобно, правда…

– Глупости. Бери, одевайся и приходи. Я там кое-что съестное нашел, – он забавно сморщился. – Будем ужинать.

И снова ушел в кухню, оставив ее одну.

Настя закрыла глаза. Он ведь на нее убийственно действовал, этот мужчина. Развернула одежду, что он ей дал. Футболка и шорты. Сначала она нерешительно замерла, глядя на все это, а потом пошла переодеваться. Его большая серая футболка смотрелась на ней как платье, а шорты ниже колена. Он же высокий и широкий в плечах. Было в этом что-то сакральное, в том, чтобы надеть его вещи на себя. У нее даже руки немного дрожали.

Свою одежду Настя развесила на полотенцесушитель, высохнет до утра. Запах, конечно, будет ужасный, но это в жизни не самое страшное. А вот белье быстренько постирала и тоже аккуратно пристроила так, чтобы не бросалось в глаза. Еще раз осмотрела себя. Видно, конечно, что без лифчика, но если прикрыться руками, он не заметит. Соски тут же встали торчком при мысли о том, что он ее увидит так.

«Не о том думаешь», – одернула она себя.

Вышла из ванной и направилась его искать.

***

Нашелся он в кухне. Настя зашла и негромко позвала:

– Андрей?

Мужчина немедленно обернулся. Охватил ее всю взглядом и сразу отвел глаза. А потом проговорил, убирая волосы с лица:

– Ты присядь пока. Я быстро. Только помоюсь. Пять минут.

И вышел из кухни. А Настя присела за стол, неловко проводя рукой под волосами, и стала ждать. Так все… нереально.

***

Это было трудно. Притворяться, что он на нее не реагирует. Когда увидел ее в своей футболке, особенно когда случайно мазнул взглядом по ее груди и понял, что под майкой она голая. Потому и ушел.

А потом проклял все. У него же дома две ванные, надо же было ему зайти именно сюда! Впрочем, зачем врать себе, его именно сюда и тянуло. А стоило увидеть маленькие трусики и спортивный лифчик, пристроенные на полотенцесушитель, и у него пересохло во рту. Невольно замер, рука сама потянулась коснуться.

Он тряхнул головой и заставил себя отвернуться.

Быстро помылся почти холодной водой и вышел.

***

Разговор за ужином особо не клеился. Насте было неудобно глаза на него поднять, наверное, потому что очень этого хотелось. Хотелось смотреть на него, прикоснуться. А больше всего поблагодарить хоть как-то. Но она просто не знала, что сказать. Все слова казались неуместными или пошлыми.

Андрей тоже в основном молчал и все больше смотрел куда-то в угол. Лишь изредка коротко взглядывал не нее. И молчание такое осязаемое, густое, обволакивающее. Насте казалось, она начинает задыхаться и одновременно таять.

– Еще чай?

– А? Да… – пробормотала она.

И тут он как-то резко повернулся и поморщился, потирая плечо.

– Болит?

– Да, есть немного. Старый вывих.

Она сказала прежде, чем успела подумать:

– Давай я сделаю тебе массаж.

Сказала, и сама испугалась. Потому что мужчина вскинул на нее взгляд, замер и резко выдохнул, будто она его толкнула в грудь. Стало жарко и стыдно, что он не так поймет.

– Я… У меня медицинское образование. Правда. Я могла бы помочь. Снять боль.

Она сцепила руки в замок и отвела взгляд. Последние слова прошептала едва слышно:

– Прости.

Еще секунду висело молчание, а в ней зрело разочарование и страшная досада на себя, что так глупо все испортила. Настя уже хотела встать и уйти, и тут он сказал:

– Спасибо.

И как будто порыв ветра между ними пронесся, заставляя ее поднять глаза. Предвестник бури.

– Что мне сделать? – спросил он, неловко двинув плечом.

И снова это молчание и взгляд. Казалось, воздух сейчас заискрит. А у нее вдруг в горле пересохло и ладони взмокли.

– Ничего, просто повернись так, чтобы можно было подойти, – проговорила Настя и отвернулась к раковине, спрятала глаза.

***

Что-что, а руки у нее были хорошие, преподша всегда ее хвалила. И массаж Настя делать умела. Настоящий, лечебный. Собственно, облегченный вариант лечебного массажа она и делала в том спа-салоне. И у нее была своя клиентура. А сегодня ей просто не повезло, подменяла девушку, и вот… Встряла по полной.

Но сейчас Настя не хотела думать об этом. Об этом потом.

Она действительно хотела помочь. Сделать для него хоть что-то хорошее.

Руки мыла долго. За спиной слышался звук, мужчина передвигал стул. Усаживался. Ей казалось, она улавливала его малейшие движения, дыхание. Все так остро. Надо было отрешиться и успокоиться, иначе… Иначе она просто растечется перед ним, как подтаявший кусок сахара.

Наконец Настя обернулась. Андрей сидел, обняв спинку стула, и смотрел на нее. Однако сразу же отвел взгляд.

Шагнуть к нему, приблизиться, не смотреть в глаза.

– Майку надо снять, – сказала она и зашла ему за спину.

***

Когда она сказала про массаж, у него искры в крови побежали. Дыхание сбилось, казалось, что-то сладкое и раскаленное затекает в легкие, дурманит голову. Ответить сразу не смог, пришлось овладеть собой.

Андрей плохо представлял, как все это выдержит. Его вело от одной мысли. Решил, что стиснет зубы и будет думать о чем-то отвлеченном. В конце концов, он же не мальчишка, чтобы так реагировать.

С первого осторожного прикосновения крышу снесло. Он выдохнул и слегка прогнулся под ее пальцами.

– Больно? – прошептала она.

Смог только что-то невнятное промычать в ответ и покачал головой. Продолжила, чуть усиливая нажим.

А у него глаза закрываются. Ведеееет. Чуть болезненно от нажатия…

Но это только добавляет остроты.

Как на медленном огне. В крови гудит жар, заставляя открывать рот в немом крике, выгибаться. Ее дыхание, он ощущает его кожей, все тело горит, чувствительно адски. Кажется, еще немного и он кончит. Прямо так, в штаны.

Еще немного…

Возбуждение тягучее, от него разрывается налитый кровью член. Кажется, уже не может быть больше. Но оно все растет, растет. Поглощает его всего.

Еще немного…

Несколько последних прикосновений. Ласковое поглаживание. Она убрала руки.

Все.

– Ну как, не болит? – тихий вопрос.

Приходится вернуться.

Болит? Он забыл обо всем. В крови еще бушует огонь, лижет его сполохами.

– Нет, не болит. Все хорошо. Спасибо.

Повернулся к ней лицом, ощущая, что его притягивает. Приковывает к ней, как …

– Тогда я пойду? – тихо. Опустив глаза. И напоследок:

– Спокойной ночи.

Ушла.

– Спокойной, – проговорил он и как зомби пошел следом.

Потом наконец сообразил – он же не постелил ей на ночь. Догнал.

– Подожди, Настя. Куда ты?

Больше всего сейчас ему хотелось продолжить, уложить ее в свою постель, стянуть одежду и потом делать ВСЕ. Все, что мелькало сейчас картинками в его голове.  Наполнить собой, трахать ее руками, членом, языком. Не останавливаясь. Пока он от изнеможения не сдохнет.

Девушка остановилась. Оглянулась.

– Я? На диван.

И опустила глаза, виновато поведя плечом. А он видел только одно – как поднимаются у нее соски, сжимаясь тугими острыми горошинками. Натягивают ткань его футболки.

Как по голове обухом. Он сам не понял, как оказался рядом с ней. Вплотную подошел. Сердце колотится так, что, кажется, сейчас грудную клетку разорвет. А его несет на волне того огня. Не погас них***, лавой клокочет, раздирает, лижет всего.

Она молчит, приоткрытые губы чуть дрожат, пальцы сжимаются. Майку комкают.

Ей страшно, вдруг понял он. Боится его.

Ее же… Боже, какой же он идиот.

– Настя, подожди. Я тебе у племянника постелю. Там отдельная ванная, будет удобнее.

– Хорошо, – быстро блеснула на него огромными темными глазами.

***

Чего это стоило ей.

Но она просто не могла оторвать рук от его спины и гладкой кожи. Не могла отказаться. Гладить, касаться, впитывать в себя его запах.

Ведь это же можно ей один раз. Сейчас себе позволить.

А завтра… К черту все. Завтра она скажет дядьке, пусть делает с ней что хочет. Она не станет в этой грязной махинации участвовать.

Завтра. Просто дожить до утра и навсегда уйти из жизни этого мужчины.

Главное сейчас – сдержать проклятые слезы.

***

Андрей быстро перестилал Сашкину постель, старался не смотреть на нее.

Не пугать лишний раз. Ей и без того кошмар пришлось пережить сегодня. А тут он. Совсем по-скотски получалось – привел к себе и воспользовался ее беспомощностью. Бл***… Самому тошно.

Давил нещадно в себе этот огонь, а них*** не отпускает, не падает ничего.

Кое-как закончил, выровнял простыни.

– Ну вот. Готово.

И обернулся к ней, чтобы попрощаться и уйти к себе, мучиться всю ночь со стояком. Не сдержался, заглянул ей в глаза. Не было в ее влажных темных глазах страха, там был тот же огонь. И были слезы.

– Что ты?.. – подался к ней всем телом. – Настя? Не надо, что ты…

А в следующую секунду он уже обнимал ее, держа на весу, и стаскивал нетерпеливыми руками футболку. Увидеть острые вершинки, втянуть их в рот, сильнее. Глубже. Чтобы услышать сквозь рев крови в ушах, как она тонко всхлипнет и застонет.

Сорвать остальное, добраться до влажного местечка, ласкать, мять, гладить, нежить, пока другая рука тянется к тумбочке, где, Андрей знал, у Сашки всегда запас презервативов. Сам регулярно его пополнял, чтобы балбес случайно не подцепил чего. Кстати они сейчас, очень кстати.

Уложить ее, накрыть собой, гладить телом, вдыхать запах, сходить с ума, оттягивая момент, когда разрывающийся от желания член наконец войдет в ее тело, а она выгнется дугой под ним и застонет. Так четко, так правильно и хорошо, как будто вернулся домой.

Но мыслей хватит ненадолго. Ненадолго хватит сил сдерживаться и медленно скользить, мучая себя и ее. Один маленький щипок, одно касание коротко остриженных ноготков сдирает к хренам весь контроль. И все – дальше уже будет долбиться как бешеный, пока она не закричит, впиваясь зубами в его плечо. И тогда его просто сорвет.

Иногда судьбы не избежать. И не стоит с ней бороться.

***

Потом Настя плакала, тихо бежали слезы дорожками по лицу. Не надо, чтобы он услышал и понял. Противно было себя самой. Она же сделала ровно то, о чем этот старый мерзавец Фомин, ее «дядя», говорил. И что дальше?

Предать его? Подставить? Никогда. Она просто не сможет после этого жить.

Слезы стали душить. Девушка тихо встала и ушла в ванную.

Закрыла ладонью рот, зажмурилась и уперлась лбом в стену.

– Настя. – Теплые руки на плечах.

Нет. Она зажмурилась еще сильнее.

– Что с тобой? Тебе больно? Плохо? Я был груб?

Неееет!

– Нет, – обернулась она. – Что ты. Со мной все хорошо. Правда.

– Тогда почему ты плачешь? – Андрей нахмурился, поднимая ее лицо за подбородок.

– Это не обращай внимания. Все нормально.

– Них*** не нормально! – вспылил он. – Почему ты плачешь?

И несильно сжал ее плечи. А ей хотелось согнуться пополам и рыдать в голос. Покачала головой. Отвернулась, пряча лицо. Нет.

– Настя. Что с тобой, почему ты плачешь? Объясни.

Теперь он держал ее крепко и спрашивал строго. А как ей ему ответить?! Как вынести на свет всю эту грязь и позор?!

– Настя?!

Он держал ее еще несколько секунд, потом вдруг резко отпустил. И ушел. От него пахнуло холодом, а ей вдруг показалось, что она сейчас умрет.

– Андрей! – позвала его, всхлипывая. – Андрей…

– Да, – обернулся он.

Отчужденный, собранный.

– Я…

Господи, как тяжело было переступить через себя! Как тяжело было ей сейчас признаться! Он же после этого возненавидит ее.

– Ничего, – пробормотала она.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Отвернулся и ушел.

Так сухо и холодно. Лучше бы она умерла.

***

Это оказалось больно и обидно. Он как будто на стену наткнулся. И самое тошное, Андрей чувствовал за этой стеной ложь.

Он просто ушел к себе и не спал до утра.

Она еще плакала в ванной, а потом прошла в комнату племянника и затихла. Спала или нет, этого он не знал. Во всяком случае, слышно ничего не было.

Он очень ждал утра. Хотел видеть ее глаза.

Но утром она вела себя так, будто между ними ничего не было.

И черт бы его побрал, если он не чувствовал за всем этим гребаную ЛОЖЬ.

Чашка кофе, выпитая в звенящем вакууме молчания. Потом она поблагодарила его за то, что приютил на ночь, и попросила подвезти до ближайшего гипермаркета. Андрей только молча кивнул в ответ. Подвез.

Но черта с два он просто так оставил ее там!

Не после того, как она прощалась с ним, пряча слезы в глазах. Андрей проследил за ней дальше. Слишком много подозрительного и странного было вчера, много несоответствий, он хотел разобраться. Чтобы забыть о ней потом.

Раз и навсегда.

***

Господи… Как страшно ей было видеть холод в его глазах. Как больно было резать по живому. Но так нужно. Она не должна, не имела права втягивать его.

Хотелось кинуться ему в объятия, укрыться от всего мира и рассказать все! И плакать. Настя сидела рядом с ним в машине, он больше не смотрел в ее сторону, был отчужден и сосредоточен. Ну да. Конечно. У него дела. А она… Так, время отнимает.

Сколько последних минут ей осталось рядом с ним? Совсем мало. Они утекали, как песок сквозь пальцы. Наконец машина остановилась на парковке у гипермаркета. Надо выходить. Прощаться.

– Спасибо тебе за все, – она даже сумела выдавить улыбку. – И прощай.

Он только сухо кивнул в ответ. Как будто с облегчением, что избавился.

Это хорошо, правильно. Это так больно!

Все правильно.

Анастасия зашла в магазин и затерялась в толпе. Надо было купить новую одежду и привести себя в порядок. А после этого она собиралась навестить Фомина. Потому что по телефону такие дела не решаются.

У «дяди» имелся офис в городе, там он обычно и торчал. Хотя ничем конкретно, насколько Настя понимала, он не занимался. Какие-то теневые дела, отмывание денег. Когда-то раньше у него был крупный бизнес, да, Фомин часто говорил об этом. И вспоминал какого-то подлеца Феликса Серова. И его суку Ларису. В последнее время все чаще.

Но это ее сейчас не касалось, у нее было к нему свое дело.

Увидев Настю, старик сально ухмыльнулся:

– Ну что, как ночка пошла?

Так неприятно стало.

– Это не ваше дело.

– Да что ты, милая? – глумливо улыбнулся тот и сложил вместе пальцы.

– Я пришла сказать, что отказываюсь в этом участвовать.

Она знала, что дядька разозлится, потому и собрала все свои силы и мужество. Он посмотрел на нее презрительно и процедил:

– Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому. Ты сейчас пойдешь, снимешь побои и подашь на него заявление. За изнасилование.

– Я не буду этого делать!

– Будешь. Иначе я займусь твоей мамашей.

Настя помертвела.

– Как вы… можете?! – задохнулась она.

Он только ощерился.

– Вон пошла. Сделаешь, как сказал, а не сделаешь – сама знаешь, где окажешься.

***

Из офиса Фомина Настя выходила как в воду опущенная. Как прошла несколько кварталов, сама не заметила. И вдруг недалеко от перекрестка прямо рядом с ней затормозил знакомый внедорожник, дверь открылась, оттуда выглянул хмурый Андрей. Мотнул головой:

– Садись.

 Она сначала шарахнулась, но он так взглянул на нее. Села.

– Пристегнись. – бросил зло.

И рванул с места.

Андрей молчал, и напряжение прямо висело в воздухе. Наконец он спросил:

– Ничего рассказать не хочешь?

Такой холодный, далекий, отчужденный.

Он все понял… Понял с самого начала. А теперь хотел услышать от нее? Это был приговор.

– Как ты меня нашел? – с трудом смогла выговорить Настя.

Мужчина мрачно усмехнулся и покачал головой.

– Если мне что-то нужно, поверь, я могу из-под земли достать.

Это прозвучало так жестко, что Настя невольно покосилась на него, понимая, что тот вчерашний рыцарь может быть не только идеально добрым. Но и идеально жестоким.

– Я… понимаю, – она опустила голову и сцепила руки на коленях.

Еще несколько секунд гнетущего молчания, каждая из которых только усугубляла ее состояние. Он сосредоточенно вел машину, а сила расходилась по салону волнами. Обжигающими, гневными, как расплавленный свинец.