Регенерат

Константин Денисов

Регенерат

Часть 1

Евгений сидел в своём электрическом инвалидном кресле, которое стояло перед большими стеклянными дверями, и не решался войти, точнее, въехать внутрь. Как-то всё это было сомнительно. Небольшая табличка слева от двери сообщала, что здесь находится главная приёмная корпорации «Заслон».

– Зачем мне всё это? Это же какая-то авантюра! – пробормотал Евгений и направил кресло к дверям.

Повинуясь джойстику на подлокотнике, кресло аккуратно въехало в услужливо распахнувшиеся перед ним автоматические двери. Евгений на секунду остановился, оглядываясь, пытаясь сориентироваться, но от стойки напротив входа к нему уже спешила красивая девушка в юбке выше колен и не до самого верха застёгнутой блузке. Строгий деловой стиль в ней сочетался с некоторой фривольностью.

– Здравствуйте, – искренне улыбаясь сказала девушка, – следуйте, пожалуйста, за мной, и повернувшись к нему спиной, пошла по коридору, слегка покачивая бёдрами.

Евгений сглотнул и покатил следом.

– А вы знаете кто я и зачем здесь? – спросил он, когда они прошли поворот.

– Я не знаю как вас зовут, но знаю куда вам нужно. Это моя работа, знать, куда нужно нашим посетителям, – ответила она ему с обезоруживающей улыбкой.

– А вдруг вы ошиблись? – спросил Евгений.

– Пока что такого ещё ни разу не было, – и девушка опять ему улыбнулась.

Ему хотелось продолжить разговор, познакомиться… но в последнее время он этого не делал. Стоило вспомнить об отсутствии ног, как сразу язык прилипал к нёбу и слова застревали в горле. Зачем такой эффектной девушке может понадобиться инвалид? Понятно, что разговор по дороге к нужному кабинету обычно не ведёт в постель, и уж тем более в загс, можно же просто поболтать. Но нет, отсутствие ног выработало в нём новые комплексы.

Внешне, люди общались с ним так же, как и прежде, за исключением того, что в некоторых случаях были более услужливыми. Пропускали вперёд, предлагали помочь преодолеть сложное место, где коляска могла застрять. Но кто их знает, о чём они там думают на самом деле. И в последнее время Евгений начинал додумывать за них. Мысли, как правило, были не очень хорошими, он начинал злиться и раздражаться на людей, хотя они ничего из того что он там себе напридумывал не делали и не говорили.

Как следствие, Евгений чувствовал, что его характер начинает стремительно портиться. Чувствовал, но ничего поделать не мог. Как и с тем, что у него теперь нет ног.

Свернув очередной раз за угол, они оказались возле целого ряда лифтов. Девушка нажала кнопку вызова, повернулась к нему и опять приветливо улыбнулась. Лифт приехал быстро, Женя закатился следом за девушкой в просторную кабину и они поехали наверх.

Кабинет, куда его привели, был просторным и светлым. За современным, прозрачным рабочим столом сидел человек и что-то набирал на компьютере. Увидев вошедших, он тут же бросил своё дело, вскочил и радостно пошёл им на встречу.

– Вы вовремя! Люблю пунктуальных людей. Яна, сделаешь нам что-нибудь попить? Вы что предпочитаете? – спросил он у Жени.

– В смысле? – немного растерялся тот.

– Ну, чай, кофе, с сахаром, без? – сказал человек.

– Чай с сахаром, две ложки, – наконец сообразил Женя.

– Мне так же, – сказал человек, и Яна быстро ушла выполнять заказ.

– Максим, – человек протянул Жене руку, – мы приблизительно ровесники, думаю, что обойдёмся без лишних церемоний, будем общаться по именам, идёт?

– Женя, – он протянул руку для рукопожатия, – идёт, конечно.

– Вот и ладненько, – сказал Максим и сел на край стола, – я сторонник игры в открытую, поэтому сразу предлагаю озвучить все вопросы, которые вас особенно тревожат и могут помешать нашему продуктивному сотрудничеству.

– Игры? – удивлённо спросил Женя.

– Это просто фигура речи. У нас очень серьёзная организация, вы не могли про неё не слышать. «Заслон» выполняет заказы Министерства обороны, Министерства здравоохранения, Роскосмоса и много кого ещё. Я перечислил самых весомых наших заказчиков, но этот список гораздо длиннее. Так что в игры мы не играем. Мы занимаемся наукой и что особенно важно, её прикладным применением. Так у вас есть вопросы, которые хотелось бы задать сразу? – Максим выжидательно уставился на Женю.

Женя немного подумал. В голове вертелась только одна мысль, что это невозможно. Это он и решил спросить:

– А это вообще возможно? – неуверенно сказал он.

– Что? Что у вас снова могут вырасти ноги? Конечно, возможно, иначе мы бы сейчас тут не разговаривали. Вижу скепсис в вашем взгляде, который наверняка вызван тем, что вы не слышали об этом раньше, пока не получили от нас предложение сюда прийти, я прав? – Женя кивнул, – в этом нет ничего удивительного, – продолжил Максим, – эти исследования пока находятся в процессе. Принципиально это возможно и это стопроцентный факт. Но, как всегда в таких случаях, требуются серьёзные испытания, чтобы выявить все слабые стороны и возможные узкие места. Таков регламент. Нельзя сразу запускать в использование плохо исследованную и не отработанную технологию. Думаю, вы понимаете, почему вы здесь и в чём будет заключаться наше сотрудничество.

У Жени страшно пересохло во рту. Он вспомнил про Яну с чаем и поругал её мысленно за нерасторопность. Слегка откашлявшись, непослушным голосом он сказал:

– Хотелось бы узнать про всё это поподробнее.

– Разумеется, – кивнул Максим и улыбнулся, – но для начала нужно подписать одну бумажку.

– Какую? – удивился Женя.

– Ничего особенного, это просто соглашение о неразглашении. Всё, что вы узнали или ещё узнаете в процессе нашего разговора, должно остаться сугубо между нами, идёт? – спросил Максим.

Женя молчал и переваривал.

– Я понимаю, что вам не хочется ничего подписывать, пока вы не в курсе дела. Но этот документ обязывает вас только хранить молчание о полученной информации. Если вас не устроят условия, и вы не захотите иметь с нами дела, то можете спокойно отсюда уйти и вы нам будете совершенно ничего не должны, кроме одного. Хранить молчание. Чтобы вам было спокойнее, вот документ, можете ознакомиться с ним. Время не ограниченно. А мне как раз нужно отойти ненадолго, сделать пару звонков. Читайте, изучайте, но сразу могу сказать, никаких подводных камней там нет. Только неразглашение, – сказал Максим и направился к выходу.

– Это же ваш кабинет, – спохватился Женя, почувствовав себя неуютно оттого, что тот уходит.

– Ничего, я его вам уступаю, – ответил Максим и вышел за дверь.

Женя прочитал соглашение меньше чем за минуту. Там действительно не было ничего особенного, кроме ответственности. Наказать за разглашение могли очень серьёзно. Если ты не умеешь держать язык за зубами, то такие бумажки подписывать не стоит, можно очень серьёзно вляпаться. Да уж, это действительно была не игра.

Но у Жени проблем с болтливостью не было. Он всегда отдавал себе отчёт, что стоит говорить, а что нет. Сама эта бумажка не очень пугала. Да, язык чесаться, конечно, будет, но это не такая уж и проблема. И потом, верхом идиотизма будет уйти отсюда, так толком и не узнав, что ему предлагают.

Он решил подписать. Что он, в конце концов, теряет?

Пришла Яна и прикатила столик с чашками и небольшим чайником, в котором был заварен чай. Не одну чашечку, а целый чайник, как в кафе. Это значит, что разговор будет долгим? Так же в небольших вазочках лежали конфеты, какие-то сушки, печеньки. В общем, полный набор. Но ничего «серьёзного» типа колбасы или сыра.

Яна ему лучезарно улыбнулась, оставила столик рядом с ним и ушла, фирменно покачивая бёдрами. Он бы не удивился, узнав, что выйдя из кабинета, она перестанет это делать. Рабочая походка, не иначе.

Женя оглянулся. Он был по-прежнему один. Было неловко, но почему-то нестерпимо захотелось конфету. В конце концов, столик оставили рядом с ним, значит, он вполне может уже всем этим пользоваться и никакого специального разрешения не нужно. Да и какое разрешение, съесть конфету? Он протянул руку и взял самую большую, в чёрной обёртке. Даже если он тут всё съест, этот «Заслон» не обеднеет. Но, с другой стороны, и он не разбогатеет.

Конфета оказалась очень вкусной. Он долго вертел в руках обёртку, стараясь её запомнить, но потом просто засунул в карман. Нужно будет купить таких. После конфеты захотелось пить. И где этот чёртов Максим шляется? Понятно же, что на изучение этой бумажки нужна минута. Заболтался по телефону? Всякое возможно, как-никак человек на работе.

Женя вздохнул, наклонившись вперёд взял чайник, и стал наливать себе чай.

– Гулять, так гулять, – прошептал он одними губами.

– Я смотрю, вы уже освоились? – раздался от двери голос Максима.

Женя дёрнулся и плеснул мимо.

– Не хотел вас напугать, простите что задержался. Угощайтесь на здоровье, это специально для вас, – сказал Максим, проходя на своё место за столом. В руках у него была термокружка, – а я люблю так, чтобы не остывало, – он поднял её и слегка покачал.

– Я решил подписать, – сразу сказал Женя, чтобы переключиться с неловкого момента с пролитым чаем.

– Естественно! – кивнул Максим, – я и не сомневался. Предложение, мягко говоря, уникальное, глупо уйти прямо сейчас, даже не узнав детали.

Максим взял со стола какую-то папку и ручку, после чего подошёл к Жене. Тот взял протянутую ему папку, положил сверху листок, который до этого лежал у него на коленях, размашисто подмахнул и протянул обратно всё вместе.

– Вот и хорошо! – сказал Максим, – теперь мы можем говорить совершенно открыто, не подбирая слова. А то, признаюсь, мне до этого приходилось это делать, и я немного сболтнул лишнего. Совсем чуть-чуть, но вышел за рамки информации доступной к оглашению. На словах обращу ваше внимание, что эта расписка вовсе не формальность и вам придётся соблюдать изложенные в ней условия. Это важно.

– Я понимаю, – кивнул Женя и отхлебнул чай, – ни на секунду не сомневался в серьёзности происходящего. «Заслон», это вообще звучит очень серьёзно.

– Надеюсь, что после нашего разговора мы подпишем совсем другой документ, – сказал Максим и отхлебнул в свою очередь из термокружки.

– А что, есть шанс, что не подпишем? – осторожно спросил Женя.

– Конечно! Если бы всё было так просто и радостно, то нам было бы ни к чему соблюдать секретность и платить большие деньги участникам. Вы же знаете, что помимо прочего, на этом можно хорошо заработать? Вам доводили эту информацию? – спросил Максим.

– Очень сумбурно и в общих чертах. Главное было, это медицинский аспект, – Женя похлопала себя по бёдрам, рядом с тем местом, где заканчивались ноги.

– Понимаю! Это и не удивительно. Никакие деньги не сравнятся с восполнением утраченного здоровья, – сказал Максим, – тем не менее, деньги тоже будут. И не маленькие.

– Может быть, тогда расскажете мне подробно, в чём суть дела? Чтобы наш разговор был предметным, – сказал Женя и выжидательно скрестил руки на груди. Было ещё рефлекторное побуждение закинуть ногу на ногу, но он понимал, что в его положении этого лучше не делать.

Да, это была закрытая поза, как говорят психологи, но ему хотелось закрыться, чтобы выслушать предложение изнутри своей защиты. Не включаться в него сразу, не впадать в эйфорию, если ему всё покажется великолепным, а наоборот, постараться найти подводные камни.

– Хорошо, слушайте! Думаю, драматическая пауза и так слишком затянулась, – сказал Максим и подошёл к окну. Постоял, глядя в него, потом резко повернулся и сказал, – как бы пафосно это ни прозвучало, но вам выпала честь стать частью великого прорыва в истории человечества! Это перевернёт медицину, она больше никогда не будет такой, какой мы её знаем. Да что уж там, этот мир никогда не будет прежним! И это не теория, не опыты с непредсказуемым результатом, это свершившийся факт! Возможно то, что я говорю, выглядит слишком напыщенным, но я просто не могу себя остановить. Это действительно величайший прорыв, и я счастлив, что нахожусь здесь, среди людей, которые его совершили, – он встал на фоне окна, раскинул руки в стороны и сказал, – мы добились регенерации человеческих органов!

Повисла пауза. Похоже, Максим ждал, что Женя как-то отреагирует и ему стало от этого неловко. Не выдержав, он всё же осторожно сказал:

– Любых?

– Вообще любых! – сказал Максим и опустил, наконец, руки, – не могу держать себя в руках, когда говорю об этом, – он подошёл к столу и отхлебнул из своей термокружки, – понимаю, что выгляжу как идиот, но распирает просто. Органы, части тела, всё что угодно. Мы научились запускать процесс регенерации.

– И в моём случае?… – неуверенно начал Женя.

– В вашем случае, ваши ноги отрастут вновь. Не по волшебству, не за пять минут, но да, отрастут. Это уже существующая технология, – гордо сказал Максим.

– И так можно помочь любому? – спросил Женя.

– Почти. Есть, конечно, исключения. Если есть врождённый дефект, то регенерация повторит этот дефект. Если ноги не было при рождении, какой-нибудь сбой в геноме, то тут наша технология бессильна. Мы не занимаемся редактированием генома, это совершенно другая область науки. Мы запускаем механизмы, которые заставляют организм самостоятельно восстановить утраченные или повреждённые части. Здорово, правда? – сказал Максим.

Женя поймал себя на мысли, что руки у него давно не скрещены на груди, что он вцепился в подлокотники так, что костяшки побелели, наклонился вперёд и ловит каждое слово с приоткрытым ртом. Он постарался взять себя в руки. Нельзя впадать в эйфорию. Если бы всё было так просто, то зачем нужен именно он, да ещё в самой компании занимающейся исследованиями, а не в районной поликлинике. Перемену его настроения уловил Максим.

– Вижу, пришла какая-то скептическая мысль. Можете её озвучить, а могу и сам попробовать угадать, – сказала он.

– Попробуйте, – казал Женя.

– Вас тревожит то, что если всё так хорошо, то почему вы здесь? Ведь не иначе, как для исследований, правильно? А это значит, что технология ещё не доведена до ума. Я угадал? – спросил Максим.

– Да, абсолютно, – кивнул Женя, – вы сформулировали это даже лучше чем я.

– Постараюсь ответить обстоятельно, чтобы вы представляли себе всю картину, – сказал Максим и потеребил мочку уха, собираясь с мыслями, – в общем так. Не знаю, в курсе вы или нет, но очень часто импульс развития новым технологиям даёт война. Так уж повелось. И учёные вынуждены работать в состоянии перманентного мозгового штурма, и денег на новые разработки, в желании опередить противников, вбухивается больше, чем в утюги в мирное время, отсюда и прорывы. Если посмотреть на историю, то все технологические рывки лежат своими корнями в военном времени. Когда всё хорошо, то деньги тратятся на повышение комфорта и более сытую жизнь, но когда стоит вопрос выживания страны, тут уж не до булочек с изюмом.

– Война, вроде, закончилась, – сказал Женя, – и я тому прямое свидетельство.

– Но импульс, заданный поисками прорыва, остался. Как и вложенные в разработки ресурсы. И решение пришло не с самой ожидаемой стороны. Раньше, подобное многократно искали, но, как оказалось, не совсем там. Заказ у нас был не на регенерацию совсем. Дело было скорее в фармацевтике. Не в чистом виде, но всё же. Нужно было средство, которое при серьёзном ранении, позволило бы солдату продержаться как можно дольше. Цель не так важна. Либо, пока его не доставят в госпиталь, либо, чтобы он мог вести бой, пока не придёт помощь, либо, если надежды нет, чтобы он мог прикрыть отход товарищей, оставаясь частично боеспособным в ситуации, в которой раньше уже давно бы был без сознания либо уже умер.

– Продлить агонию? – сказал резковато Женя.

– Нет! Жаль, что вы это так трактуете, цели совсем другие. Вы же воевали, должны понимать, – слегка удивлённо сказал Максим.

– Да что я там воевал-то, – Женя махнул рукой, – водитель в колоне снабжения, в первую же неделю остался без ног, вот и вся война.

– Странно, обычно приглашают претендентов, непосредственно участвовавших в боевых действиях. Наверное, какая-то ошибка… – задумчиво сказал Максим.

– Это значит, что я не подхожу? – растерянно спросил Женя.

– Вовсе нет, просто странно, что не был соблюдён критерий отбора. Возможно, кто-то недоглядел, увидели, что вы были на фронте и не стали вникать. Но раз вы здесь, то это уже ничего не меняет. Пойдём по плану. Я сделаю вам предложение, вы его обдумаете и либо согласитесь с условиями, либо продолжите жить, как ни в чём не бывало. Не волнуйтесь, всё в силе, – поспешил успокоить его Максим.

Женя ещё не решил участвовать, пока не узнал подробности, но эта возможность оказаться вдруг отбракованным, оказалась очень обидной. Одно дело самому отказаться, другое, когда тебя отшили. Убедившись, что всё в порядке, он облегчённо выдохнул.

– Ну, так вот, – продолжил Максим, – мы искали что-то вроде стимулятора, заставляющего организм задействовать скрытые резервы. А получилось, что случайно сумели запустить механизм восстановления и регенерации. И тут дело одними медикаментами не ограничивается, процесс более сложный, требует некоторого вмешательства в организм. Но возможности открываются, поистине фантастические. Скоро можно будет забыть не только про болезни и утрату конечностей и внутренних органов, но даже и про старение. И у вас, – он ткнул в Женю пальцем, – есть возможность испытать это на себе одним из первых.

Женя непроизвольно повёл плечами, уж больно красиво всё звучало. Так красиво и фантастично, что даже начали закрадываться сомнения.

– Опять вижу налёт скептецизма, – сказал Максим, – вы извините, я давно с людьми работаю и уже знаю все реакции наизусть. Должен сказать, они обычно довольно стандартны и проходят по одним и тем же стадиям. Говорю совершенно откровенно, потому что терпеть не могу манипуляции. Я не вербовщик. Я просто дам вам сведения, на основании которых вы сможете принять собственное взвешенное решение. Уговаривать я вас не буду, совсем даже наоборот. Буду немного пугать.

– Пугать? – удивился Женя.

– Именно, – кивнул Максим, – расскажу про все сложности и опасности, ничего не утаю. А бояться есть чего. Но для этого ещё не пришло время, об этом чуть позже.

– Мне кажется недальновидно с вашей стороны, – пожал плечами Женя, – я же могу отказаться и подождать, пока технология станет общедоступной. Понятно, что другого найдёте. Но при таком подходе отсев может быть довольно большим.

– Спасибо, что пытаетесь мне помочь вас убедить, – улыбнулся Максим, – но не нужно. Это выверенная стратегия. В процессе испытаний вам придётся столкнуться с некоторыми сложностями, и мы заинтересованы, чтобы решение было принято вами осознанно. Иначе это, мягко говоря, не этично. А по большому счёту противозаконно. Поэтому наша стратегия, это открытость. Что же касается «подождать пока технология станет общедоступной», то должен вас разочаровать, это произойдёт не скоро. Так устроен мир. Ещё долго будут идти испытания, потом технология перейдёт к военным, которые начнут её внедрять в закрытом режиме, потом она станет доступной и гражданскому обществу, но, как это обычно и бывает, наиболее состоятельной его части, потому что удовлетворить общий спрос быстро будет невозможно. К этому добавится сопротивление среды. Технология будет убивать медицину в том виде, в котором мы её знаем, а это вызовет страшное противодействие всех, кто на этом зарабатывает. От гигантов фарминдустрии, до рядовых врачей, которые могут остаться без работы. Да и элита, которая начнёт пользоваться этим раньше других, захочет сохранить эксклюзивность использования таких технологий. Так что, вашей жизни, извините, может не хватить.

– Звучит страшно! – потрясённо сказал Женя, – и очень сильно противоречит той радужной картине, которую вы нарисовали до этого.

Максим развёл руками.

– Всё что я говорил – правда, и первое, и второе. Мы учёные и будем стараться внедрить эти технологии как можно быстрее. Мы хотим, чтобы это работало на благо человечества. Есть основания полагать, что государство нас в этом поддержит. Военные будут сдерживать только до тех пор, пока это будет давать им преимущество перед противником. При попадании разработки в гражданский сектор, она потеряет стратегическое значение и будет использоваться ими как рядовая технология. Все прорывные достижения, которыми мы сейчас пользуемся, проходили свой путь. Иногда он был достаточно долог. Даже банальная лампочка, от изобретения до повсеместного использования, прошла большой путь. Люди, которые всем этим пользуются, об этом просто не задумываются. Им кажется, что технологии появляются в один день. Но от изобретения до широкого внедрения, должна накопиться некая критическая масса, когда эта технология не сможет больше удерживаться в лабораториях или в закрытых группах общества. Тогда плотина рушится, и нововведение захватывает мир. Людям кажется, что это произошло только что, даже если они и слышали про разработки раньше, но они не видят весь этот сложный и тернистый путь. Мы с вами будем стараться прорвать эту плотину как можно быстрее, – и Максим искренне улыбнулся.

– Так в чём сложность? – задал Женя вопрос, который беспокоил его чем дальше, тем больше.

– Сейчас. Я ещё не объяснил вам суть технологии, – сказал Максим.

– Да я вроде понял всё, – сказал Женя.

– Не думаю. Вы поняли что происходит, но не поняли как. Чтобы я внятно смог разъяснить, в чём именно будет заключаться ваша задача, мне нужно более подробно описать вам технологию. Не волнуйтесь, не с научной точки зрения, это «военная тайна», – Максим улыбнулся, – я объясню вам это с точки зрения происходящих в организме процессов. Это важно.

– Я слушаю, – сказал Женя, стараясь не выдавать своего нетерпения. Про сложности ему услышать было гораздо интереснее.

– Как я уже и сказал, нам пришлось отойти от фармацевтики. В итоге было создано устройство, мы называем его «Регенератором». Небольшой блок, – Максим показал пальцами размер, расстояние между указательным и большим было сантиметров пять, – который вживляется человеку. На стадии испытания мы называем таких людей «Регенератами». Всё это рабочие названия, но как знать, может они и приживутся.

– Выходит, мне предстоит стать «Регенератом»? – спросил Женя.

– Абсолютно верно! Если согласитесь, конечно. Так вот, устройство вживляется на время испытаний в грудную клетку, вот сюда, – Максим потыкал себя пальцем прямо в середину грудины, – интегрируется с нервной системой и начинает работать. В результате, при правильном и сбалансированном питании, ноги у вас отрастут приблизительно… месяца за три или четыре. У вас потеря конечностей серьёзная, требуется нарастить большое количество тканей. Потом пару месяцев реабилитации и вы уже сможете ходить. Это грубо, но процесс займёт в районе полугода.

– Это ерунда! – Женя очень вдохновился и уже готов был подписать всё, что угодно, – полгода восстановления, это просто ни о чём, за возможность ходить!

– Да, – согласился Максим, – но тут нет вашей работы, ваша работа будет заключаться в другом.

– И в чём же? – спросил Женя.

– Интересный момент заключается в том, что регенерация идёт по-разному, в зависимости от того, насколько давно повреждён орган или конечность. Вам я говорю уже по опыту испытаний.

– А что? Уже испытывали на ком-то? – удивился Женя.

– Естественно! Не буду озвучивать вам цифры, хоть вы и подписали неразглашение, но лишняя информация всё равно ни к чему. Но при исследованиях нужно всегда набрать статистически значимую массу данных. Поэтому я вам так уверенно и говорил, что технология рабочая и безопасная. Об этом уже можно делать выводы, – сказал Максим.

– Получается, те, кто испытывал её первым, рисковали гораздо больше? – спросил Женя.

– Да, но их основная задача заключалась именно в этом, испытать работает ли технология. На них происходила отладка, – сказал Максим.

– А все выжили? – спросил Женя.

– Это закрытая информация, – пожал плечами Максим, – не по тому, что кто-то умер, а потому, что вам этого знать не положено. Но вы особо не обольщайтесь, у вас буду свои сложности и риски.

– А можно уже о них узнать? – спросил Женя.

– Наш разговор всё время перепрыгивает вперёд. Я расскажу вам всё в свою очередь, имейте терпение. Просто я довожу информацию последовательно, – сказал Максим.

Женя в очередной раз вздохнул и кивнул.

– Так вот, при наличии в организме устройства, если вдруг человек теряет конечность, то процесс регенерации начинается мгновенно. Та же нога может отрасти всего за несколько дней. Не до рабочего состояния, естественно, но до восстановления основной массы. При этом организму требуется усиленное питание, должен же он где-то брать строительный материал. Тут есть сложность, потому что желудочно-кишечный тракт не в состоянии переработать такой объём пищи. Требуются внешние вливания. Обычно капельницы, но поиск других вариантов не прекращается. При обычном питании восстановление, естественно, тоже произойдёт, но значительно медленнее. Я сейчас останавливаюсь на этом аспекте столь подробно, потому что в этом и будет заключаться ваша работа, – сказал Максим.