Шумел Камыш

Скинув норковую шубку и сапоги, первым делом направилась в комнату к сыновьям. Прошмыгнула мимо небольшой гостиной, где на диване, свернувшись калачиком, спала их няня. Рита – молоденькая студентка, училась в педагогическом институте и время от времени подрабатывала.

Будить её не стала. Она частенько оставалась у нас до утра. Её мама была не против, а это самое главное… По крайней мере, в её возрасте я считала именно так.

Папа ушёл от нас, когда мне было восемь. Тогда мне казалось это чем-то немыслимым. Невозможным. Я ещё долго верила, что он вернётся. Не было и дня, чтобы я не спросила у мамы, когда он придёт. Тосковала… Думала, вот сейчас хлопнет входная дверь, и я увижу усталое родное лицо. Папа пройдёт в кухню, поставит термос с недопитым на работе чаем на стол и скажет: «Кариш, лисичка тебе чайку передала». В том счастливом детстве, я искренне верила, что рыжая красавица и вправду говорила с папой. Какой же необычайно вкусный, сладкий был этот лисичкин дар!..

Мама хотела, чтобы я его забыла, кричала, что я должна возненавидеть папу.

Но как можно?..

Странно, но со временем я действительно начала понемногу о нём забывать. Вот только обида… Детская обида душила меня до сих пор.

Прежде всего – за маму. Первое время она сильно плакала ночами, а днём я всё чаще стала попадать под её горячую руку: за случайно разбитую кружку или за четвёрку в школе… Но я старалась, чтобы она была довольна и не злилась, гордилась мной. Окончила школу с медалью, а после и институт с красным дипломом. Я стойко верила, что смогу заслужить мамину любовь!

Глупая…

Стараясь не шуметь, я ступила в комнату мальчишек и тихонько прикрыла за собой дверь. Никитка, как обычно, переполз с подушкой на пол. Эта странная привычка появилась у него полгода назад, когда мы переехали в эту квартиру. Поэтому, если вдруг случалось вставать ночью, то я непременно заглядывала в комнату сыновей, чтобы проверить их сон и при необходимости переложить старшенького в кровать.

Осторожно, вместе с подушкой, подняла Никиту на руки и опустила на матрац. Он даже не проснулся. Мой котёнок. Задумчиво коснулась тёмных завитушек волос, упавших ему на лоб.

Нет, любовь матери невозможно заслужить. Её нельзя вымолить. Выпросить. Заработать послушанием или хорошими оценками. Она изначальна, и зарождается в материнском сердце ещё до появления на свет малыша. Любовь матери абсолютна и неизменна.

Чистая. Нерушимая. Бессмертная. Она либо есть, либо её нет.

Она – навсегда.

Теперь я точно это знала!

Аккуратно накрыв одеялом Никитку, я шагнула к безмятежно посапывающему Зоре. Надо же… Такое совпадение… До нынешнего дня я никого не встречала с именем Назар. Мой сын был единственным.

Вспомнился взгляд моего спасителя. Глубокий. Завораживающий. И губы. У него очень красивые губы, на которых то и дело мелькала лёгкая улыбка. Признаться, всё время, пока он говорил, я не могла отвести от них глаз. И, кажется, Назар это заметил…

– Мам…

Вздрогнула.

– Спи, мой сладкий. Спи, солнышко, – прошептала.

– Мамочка… – испуганно всхлипнул Зоря, покосившись на брата, его глаза блеснули в темноте.

– Тише-тише. Что такое? – присев на край кровати, нежно пригладила растрёпанные ото сна волосы сына.

– Мамочка, мне опять приснился папа… – шмыгнул он носом. Внутри привычно защемило.

Слава погиб два года назад накануне его третьего дня рождения. Тогда я твёрдо решила ничего не выдумывать, не тянуть время, в ожидании пока сыновьям поведают правду «добрые» люди, и сразу рассказала им о смерти отца.

Погодки… Такие похожие друг на друга и такие разные. Никитка тут же расплакался и засыпал меня вопросами, а Зоря… Зоря напротив молчал и слушал, чем сильно напугал меня тогда. Но я старалась держать эмоции под контролем, пыталась его разговорить. Напрасно. Мне так и не удалось вытянуть из него и слова. Ни в тот вечер, ни на следующий день. Сын заговорил только после похорон.

– Мамочка, можно я с тобой посплю? – потёр он кулачками глаза.

Улыбнулась и, раскрыв одеяло, подхватила его на руки.

Ух, какой же тяжёлый он стал!

Быстро смыв под душем усталость и напряжение последних двадцати четырёх часов, я забралась в свою кровать, где мирно спал сын.

И уже лёжа без сна и всматриваясь в черноту комнаты, я думала о завтрашнем дне. Предстояло разобраться с оплошностью отеля. Выяснить, действительно ли им поступал звонок моей несуществующей помощницы. И если – да, то кто-то явно приложил к этому свою руку! Кто-то, кто заинтересован в моих заказах…

Я специализировалась в основном на свадьбах со средним бюджетом. Правда, через две недели меня ждала – по моим меркам – просто грандиозная свадьба! Женится сын уважаемого человека в городе. Загородная усадьба, сто двадцать гостей, два платья невесты… Нужно продумать всё до мелочей. И, наверное, всё же сто́ит озаботиться поиском помощницы… Но хорошенько подумать об этом я не успела: провалилась в глубокий сон без сновидений.

Глава 3. В живом доме – живые люди

Неделю спустя

– Кир, а я вам не помешаю? – осторожно спросила у друга, удивлённая его неожиданным желанием взять меня с собой в чисто мужскую компанию.

– Полковника Камышина я предупредил. Не переживай, Кариш, – успокаивающе улыбнулся в ответ Кирилл.

Но беспокойство не исчезло. И всё потому, что дело вовсе не в полковнике, с которым, к слову сказать, я ещё даже не была знакома. Дело в самом Кире. В мужчине, что с первого дня знакомства любил меня до обожания, ревновал до безумия, но смирился. Ради дружбы с лучшим другом. Ради нашего счастья. И всегда был рядом. Несмотря ни на что.

Когда родился наш со Славой первенец, Кирилл стал его крёстным отцом. А через год и крёстным младшего. Он сильно привязался к мальчишкам, а они к нему.

Сегодня сразу после картинга мы отвезли детей в «Пельменную», где каждое воскресенье проходили различные кулинарные мастер-классы. В течение последнего месяца Никитка с Зорей прожужжали нам все уши о том, как им хотелось бы побывать на лепке вареников. Мои маленькие поварята.

Появилось два часа свободного времени, и мы с Кириллом выехали на окраину города – в дом полковника Камышина. Я не раз слышала о нём, но познакомиться пока не выпадало случая.

Подъехав к двухэтажному дому из бруса, огороженному невысоким деревянным забором, Кирилл проехал на территорию, медленно вырулил на небольшую площадку и остановился.

– Кариш, посиди. Мне нужно позвонить, – предупредил он, заглушив двигатель.

– Я подожду на улице, – проговорила я и вышла из машины.

Замерев перед капотом, осмотрелась. Первый этаж дома украшала открытая веранда с резной балюстрадой, откуда открывался прекрасный вид на молодые пушистые сосенки, среди которых стоял большой крытый мангал. Я прищурилась, глубоко вдыхая пахнущий хвоей морозный воздух, и затем прикрыла глаза, попутно представляя как должно быть здесь чудесно тёплым летним вечером.

Повернула голову к машине, всматриваясь в лобовое стекло: поглаживая чёрную бороду, Кирилл пристально смотрел на меня. Слабо улыбнулась.

– Пойдём, – выбрался он из машины.

Молча пройдя к крыльцу коттеджа, мы обнаружили, что дверь не заперта. Кир свободно пропустил меня вперёд и шагнул следом.

– Да твою ж мать, Сергей! Да что ж ты делаешь?! Куда лезешь?! – разнёсся по дому громкий мужской крик.

– Пап, я прошу всего лишь пробить номера телефонов, с которых ему поступают вызовы! Нам может это помочь! – наседал другой, более молодой голос.

– Нам, чёрт тебя возьми?! Твоя помощь – полная шляпа!

– Шумел камыш, – тихо пробормотала я себе под нос, пристраиваясь на коричневый кожаный диванчик в прихожей. Криво усмехнувшись в бороду, Кир подпёр плечом стену.

– Отец… – устало протянул Сергей.

– Да, твою мать! Да! И хочу, чтобы и ты им когда-то стал, сын! Поэтому прошу тебя: не лезь в это дело!

– Моя мать…

– Молчать! – рявкнул Камышин.

Похоже, Кирилл решил, что мы услышали и так слишком много.

– Полковник! – окликнул он. Голоса смолкли, на втором этаже послышались шаги.

– Добрый день, – добродушно прозвучало со стороны лестницы, словно пару секунд назад полковник и не шумел на весь дом.

Сердце ударило о рёбра, предчувствуя нечто неотвратимое… Нечто, чему я пока не могла найти объяснение.

Встала с диванчика и в то же мгновение столкнулась взглядом с хозяином дома, отчего по коже врассыпную разбежалась целая стая ледяных мурашек – словно охапку снега за шиворот насыпали.

Его пронзительные стальные глаза смотрели внимательно, не мигая. А самого мужчину окутывала почти физически ощутимая аура силы и жёсткой непреклонности.

Мои нервы задрожали, будто в преддверии ледяной бури или урагана. Мышцы спины напряглись, принуждая выпрямиться.

– Здравствуйте… – воздух застрял в горле, кровь вмиг прилила к лицу, бесстыдно выдавая моё состояние.

Из-за спины полковника показался его сын в одних джинсовых шортах – молодой блондин с искрящимися голубыми глазами и приветливой улыбкой.

– О, Кирюха! Здорова! – выкрикнул он, обгоняя отца и по пути натягивая белую футболку. Сойдя с последней ступени, парень затормозил у подножия лестницы и, поймав мою ладонь, шутливо произнёс: – Мадемуазель, я Сергей.

Кинула взгляд на Кира, ожидая увидеть протест, но к своему удивлению заметила лишь очередную усмешку. Похоже, друга искренне забавляло происходящее. Чего нельзя было сказать обо мне… Столь пристальное мужское внимание жутко смущало и пугало.

Склонившись, Камышин-младший почти прижался губами к моей руке, как вдруг полковник ловко перехватил её прямо у него из-под носа.

– Вячеслав Алексеевич, – представился он, удерживая мою ладонь.

Услышав это имя, я невольно вздрогнула и нервно сжала зубы. Холодные глаза полковника вспыхнули огнём, и – могу поклясться! – в них промелькнули искры предвкушения. Дыхание перехватило, а в груди разлился тягучий жар. Он расползался, согревая… наполняя волнующим теплом каждую клеточку моего тела… И я испугалась. Растерялась. И, не придумав ничего лучше, трусливо отвела от него взгляд, переводя его на Сергея, с улыбкой наблюдающего за нами.

– А вы – Карина, – подсказал мужчина, отпуская мою руку. – Проходите, пообедаете с нами, а после поговорим, – предложил Вячеслав Алексеевич, жестом приглашая расположиться в гостиной, из приоткрытой двери которой выплывали аппетитные, дразнящие запахи. Мой рот мгновенно наполнился слюной.

Раздевшись, мы прошли в большую полукруглую, залитую зимним солнцем комнату, в центре которой нас уже ждал овальный стол, накрытый на четверых.

За обедом Сергей поинтересовался, понравилась ли Кириллу выбранная им квартира, и слегка удивился, получив его отрывистый короткий ответ. Но расспрашивать больше не стал. А мне напротив стало интересно, о какой квартире идёт речь… Однако бесцеремонно влезть в разговор я не посмела. Потом беседа плавно перетекла к обсуждению готовящихся к сдаче жилых домов, цены́ за квадратный метр и возможности покупки коммерческой недвижимости на первых и цокольных этажах новостроек, из чего я сделала вывод, что Камышин-младший работает риелтором.

На полковника, сидящего ровно напротив меня, старалась не смотреть, но всё же украдкой поглядывала, подмечая, как исключительно прямо он держит спину, как небесно-голубая хлопковая рубашка обтягивает широкие плечи, демонстрируя тренированные мышцы…

– Карина, может вина? – неожиданно спросил мужчина.

Вилка звякнула о тарелку, и на секунду в гостиной повисла тишина. Догадываясь, что меня поймали на постыдном, я снова покраснела.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я, покосившись на Кирилла.

Полковник поднялся, подошёл к бару и, открыв дверку, достал графин с напитком тёмно-рубинового цвета. По гостиной поплыл аромат лесной рябины.

– Попробуйте домашнюю наливку на черноплодке, – продолжил полковник, возвращаясь за стол. – Очень рекомендую. Сладкая. И ни капли спирта. Моя мама готовит, – не прекращал соблазнять мужчина, наливая в бокал Кира густую жидкость.

– Так что? – напомнил он о своём предложении. – Хотите?

– Хочу, – хрипло произнесла я и откашлялась.

Стоило ему приблизиться, как мне вновь стало тесно и нечем дышать. Колени начали подрагивать от волнения, но я твердила себе, что Вячеслав Алексеевич всего лишь проявляет обычное гостеприимство, не помышляя ни о чём большем. И поторопилась спрятать руки под стол, боясь, что их дрожь выдаст меня с головой.

– Спасибо, – выдохнула, как только полковник наполнил мой бокал.

– Вам приятно, Карина? – спросил он, шагнув к своему стулу.

Как странно он произнёс моё имя… Выделяя его особой интонацией голоса.

– Да, спасибо, – ещё раз поблагодарила я, поднимая глаза.

– А мне – ничего не сто́ит, – дружелюбно улыбнулся мужчина, присаживаясь и устанавливая полупустой графин на стол. Справа послышалось недовольное сопение.

Иногда мне казалось, что у Кирилла привычка такая – меня ревновать к каждому встречному поперечному. Ведь он уже давно не смотрел на меня, как влюблённый. Близкий друг. Брат. Кум. Да кто угодно, но только не увлечённый мужчина. Тем не менее, по инерции, он продолжал рычать на любого мужчину в моём окружении, пресекая на корню всякие попытки приблизиться.

Ароматная наливка ущипнула язык, согрела горло, и терпкая сладость мягко растеклась по всему телу, наполняя его приятной лёгкостью и невесомостью. Я почувствовала, как напряжение и накопившаяся скованность уходит. Более того, мне вдруг захотелось продолжить и ещё немного насладиться вкусным напитком.

– А можно мне ещё чуть-чуть? – осторожно спросила я. Полковник, подхватив графин, потянулся через стол, вновь наполняя мой бокал.

– Я тоже, когда в первый раз попробовал, не мог остановиться – пока трёхлитровую банку не прикончил, – усмехнулся Сергей.

Я закашлялась, не вовремя отхлебнув напиток.

– Трёхлитровую? – поражённо просипела.

– Ага. Мне лет восемь было. У мамы – день рождения, и бабуля поставила на стол две трёхлитровые банки: одна – с вишнёвым компотом, вторая – с наливкой. – Я приоткрыла рот. – Ну и когда я, выпивая очередной бокал компота, икнул и сделал вот так… – послышался резкий выдох. – Они сразу заподозрили что-то неладное.

Мы засмеялись, поскольку понимали – ребёнок не смог бы выпить трёхлитровую банку, да и вероятность того, что он и вправду знал, зачем выдыхают, прежде чем «опрокинуть» рюмку, ничтожна мала.

– А я в первый раз попробовала алкоголь в десять лет, – несмело улыбнулась я.

– В десять – только попробовали? Я в три уже бросил! – воскликнул полковник. Я не выдержала и рассмеялась.

Пообедав, Кир с Вячеславом Алексеевичем оставили нас Сергеем за столом, а сами расположились в кабинете за стеной для обсуждения дел.

Едва мужчины скрылись за дверью, Сергей вскочил, как ужаленный.

– Карина, прости, я тебя оставлю. Мне нужно сделать важный звонок, – сорвался с места и мигом испарился из комнаты.

Я несколько раз непонимающе моргнула, а затем, не зная, чем себя занять, прошлась по гостиной.

За обедом крутить головой по сторонам – неловко, зато теперь, оставшись одна, я могла смело осмотреться.

Повсюду, куда не посмотри, дерево: стены, лестница, двери, со вкусом подобранная мебель, статуэтки на полках. На стенах висели фотографии, а ниже – на полу стояла кованая дровница с поленьями, сложенными аккуратной стопкой.

Здесь было как-то по-домашнему уютно и тепло. Во всём чувствовался свой стиль. Ненавязчивый. Неброский. А ещё… присутствие хозяина.

Этот дом буквально дышал жизнью. А в живом доме – живые люди.

Сейчас январское солнце спряталось за тучи, и за панорамными окнами, уходящими высоко-высоко под самую крышу дома, успокаивающе падал снег. Я запрокинула голову вверх: над обеденной зоной отсутствовал потолок, поэтому можно было свободно рассмотреть балкончик на втором этаже, огороженный точёными балясинами. Голова немного закружилась. Жарко. Я потянула шерстяной свитер через голову и осталась в футболке-боди цвета хаки.

Повесив свитер на предплечье, прошла в небольшую кухню, объединённую с гостиной. Царящая тут идеальная чистота и порядок говорили только об одном – сегодняшний обед готовили явно не на этой кухне.

Моё внимание привлекла печь-камин. Её конструкция была установлена таким образом, что сама печь располагалась в кухонном пространстве, а камин – в зоне отдыха, где на светлых диванах были разбросаны пухлые разноцветные подушки, на одной из которых лежала большая раскрытая книга. У меня даже подушечки пальцев зачесались от едва сдерживаемого желания взять её в руки и перелистнуть, пахнущие типографской краской, шуршащие странички. Правда, на смену этому порыву пришла другая потребность – найти уборную, и я, оставив свой свитер на краю дивана, поспешила на её поиски.

Успела лишь завернуть за угол, как внезапно прямо перед моим носом щёлкнула открывающаяся дверь.

– Залупу конскую ему на воротник, а не моих ребят! Так и передай!

И я, не успев затормозить, на полном ходу врезалась в полковника, разговаривающего по телефону.

– Ох…

Одним движением он обхватил мою голову рукой, зажимая уши, и прижал к своей груди. А я… Я затаив дыхание, застыла, нисколько не осознавая, как удобно пристроила свои ладони на мужские бёдра.

Щекой я чувствовала вибрацию его голоса… И как волнуясь, высоко вздымалась грудь полковника… Вот только слов не разобрать. Единственное, что удавалось уловить – неспокойную интонацию и… горячее дыхание, касающееся моего затылка. А ещё я отчётливо ощущала твёрдое мужское тело. И запах… Такой приятный, лёгкий… еле уловимый… Аромат свежего весеннего ветра.

Вскоре всё стихло, но меня не торопились отпускать. Не зная, как себя вести, я зашевелилась, и мужская рука расслабилась, давая мне возможность поднять голову, но не позволяя отстраниться. Я пробежалась взглядом по тёмным волосам едва тронутым сединой… острым скулам… плотно сомкнутым губам…

Нет, полковник совсем не старый, как мне думалось до знакомства с ним. По-мужски красивый. Притягательный… И опасный. Для меня – так точно.

Сильные пальцы зарылись в мои волосы, и я вмиг попала под зимний ливень мужских глаз. От которого не спрятаться. Не скрыться. Он смотрел на меня всё так же, но на этот раз от его взгляда я почувствовала нечто иное. Необъяснимое. То, что снова меня напугало.

Словно заметив что-то в моих глазах, полковник резко отодвинулся, отпуская меня.

– Туалет – на втором этаже, – кивнул в сторону лестницы.

Глава 4. Глупости не оплетай!

Несколько раз плеснув в лицо прохладной водой, я закрутила вентиль и вгляделась в круглое бронзовое зеркало, из которого на меня смотрела растрёпанная особа с адски пылающим лицом и красными пятнами на ключицах, убегающими вглубь выреза футболки-боди. И если виной последнего являлась наливка, то вот остального… – взрослый мужчина, ещё несколько минут назад наблюдавший за тем, как я на ватных ногах и с выпрыгивающим из груди сердцем поднималась по лестнице на второй этаж.

Едва за мной захлопнулась дверь уборной, я молниеносно повернула фиксатор, защёлкивая замок и, с облегчением выдохнув, привалилась к полотну. А пальцы тем временем так и продолжали крепко сжимать за спиной ручку двери.

«Можно подумать, сейчас кто-то ворвётся сюда…» – усмехнулась про себя и мгновенно осознала, что больше не хотела бы оставаться с полковником наедине. Одного раза – вполне достаточно. То, что происходило со мной рядом с этим мужчиной – серьёзно пугало. Впрочем, этот неконтролируемый страх был вполне объясним… Он жил где-то глубоко внутри и имел под собой серьёзные основания… Основания, которые я похоронила два года назад. В промёрзлой земле. В одной могиле с мужем.

Я шмыгнула носом, разгоняя подступающие слёзы, и вновь сфокусировала взгляд на унылой себе в зеркале. Нет, совершенно точно стоило держаться подальше от Вячеслава Алексеевича!

Пригладив волосы, я стащила со стеллажа одно из чистых полотенец и несколько секунд яростно тёрла им лицо. После чего дала себе немного времени прийти в себя: прошлась по просторной уборной, по ходу подмечая присутствие не только мужских, но и женских средств гигиены, заглянула в небольшую парилку…

А когда спустилась вниз, застала Кирилла и хозяина дома с сыном. Поблагодарив за обед, мы быстро попрощались с Камышиными и поспешили в «Пельменную» за мальчишками. Но далеко уехать не успели: уже на первом светофоре в кармане друга зазвонил мобильник.

– Полковник? – ответил он, медленно трогаясь с места.

Выражение лица Кира стало меняться, искажаясь… Страхом? Он круто вырулил руль, сзади послышались возмущённые гудки.

– Кир! – не сдержала я испуганного вскрика.

Съехав на обочину, друг резко ударил по тормозам. Я заёрзала в нетерпении. В чём дело? Что за беда там случилась?

– Еду, – отрезал он и отключил вызов.

– Что стряслось?

– Во сколько ребята закончат? – спросил Кирилл, игнорируя мой вопрос.

– Через двадцать минут. Кир…

– Ничего не спрашивай. Потом, – громыхнул он, разворачивая автомобиль в сторону дома полковника.

Въезжать на территорию не потребовалось: Вячеслав Алексеевич уже ждал нас на улице.

– Посиди, – бросил друг и выскочил из машины.

Несложно было догадаться, что произошло что-то очень серьезное. И я боялась думать, что – непоправимое.

Сквозь лобовое стекло я не слышала ни слова, но видела, как яростно двигались губы и желваки на хмурых мужских лицах. В результате, пока следила за их разговором, накрутила себя до такой степени, что меня начало подташнивать. Не выдержав, отстегнула ремень безопасности и вышла. Подходить к мужчинам не решилась, и потому, замерев возле капота, отвернулась, чтобы не мешать их разговору.

Вскоре по снегу захрустели шаги.

– Кариш! – позвал Кирилл. Повернувшись, я мазнула взглядом по широко распахнутому вороту рубашки полковника. – Мне нужно срочно уехать. Я вызову тебе такси за ребятами.

– Тогда нужно позвонить в «Пельменную» и предупредить, что я могу задержаться, – забеспокоилась я.

– Я отвезу. Поезжай, – вдруг заявил Вячеслав Алексеевич, обращаясь к Киру.

От возможной перспективы оказаться с ним один на один в замкнутом пространстве автомобиля мне стало не по себе.

Немного поколебавшись, Кирилл всё же согласился и, запрыгнув в свою машину, умчался в неизвестном для меня направлении.

– Вячеслав Алексеевич, спасибо вам, но лучше я на такси, – попыталась отказаться. Одна из кружащих пушистых снежинок шлёпнулась ко мне на кончик носа. Мужчина проследил за ней взглядом, и я непроизвольно стиснула губы.

– Глупости не оплетай! – запросто перейдя на ты, произнёс он. А я… Я приоткрыла рот, чтобы возразить, но не успела. – Зайдите во двор, Карина. Три минуты, и я подъеду. Только машину выгоню. – После чего развернулся и отправился в сторону дома.

– И никакие это не глупости… – шагнув следом, проворчала в спину полковника. Возле забора притормозила и, проводив высокую фигуру взглядом, пока она не скрылась в доме, принялась ждать.

Казалось, прошло не больше минуты, когда рольставни в гараже пришли в движение, выпуская на волю универсал Audi. Как только роскошный автомобиль стального цвета поравнялся со мной, мужчина открыл пассажирскую дверь, приглашая меня внутрь просторного салона.

– Значит, вы тоже из Красноярска, – заговорил он первым, аккуратно выруливая на трассу.

– Да, – улыбнулась. – Мы с мальчишками переехали сюда полтора года назад.

– А я чуть-чуть пораньше – тридцать два года назад.

– Вы красноярец?! – поразилась я.

– Он самый, – с улыбкой кивнул полковник, не отрывая взгляда от дороги. – Село Есаулово…

– Знаю такое! – радостно воскликнула я. Мужчина на мгновение повернул ко мне голову и затем вновь обратил своё внимание на трассу.

А дальше я потеряла счёт времени: Вячеслав Алексеевич уверенно вёл машину, по пути вспоминая о своём сибирском прошлом и делясь забавными историями, а я смеялась и смеялась, совершенно позабыв о своём волнении и страхе.

Парковка «Пельменной» была полупустая, и мужчине не составило особого труда отыскать свободное место.

– Твою мать! – гаркнул он, дёргая рычаг коробки передач. Внезапный рывок заставил меня вздрогнуть. – Проклятый робот!

– Никак не привыкнете?

– И не собираюсь даже, – усмехнулся полковник, втискиваясь между двумя машинами. – Это тачка Сергея, а свою я отогнал в сервис.

– Рычаг желательно переключать плавно, а лучше с небольшой задержкой, – посоветовала я и зачем-то ляпнула: – У моего мужа тоже был робот.

Он заглушил двигатель и резанул по мне острым, как лезвие ножа, взглядом:

– У первого?

Кивнула и, слегка стушевавшись, заторопилась отстегнуть ремень безопасности.

– Я быстро! – бросила полковнику, выбираясь из Audi.