8½ пьес для двух актеров

Виктор. Дина Федоровна, я вам честно скажу: у меня обостренное чувство уважения к женщине. Смертельно боюсь своим преждевременным прикосновением обидеть. Это врожденное. Всякий раз одно и то же: а вдруг я, допустим, не нравлюсь женщине?.. Или, допустим, что ей неприятны мои объятия?..

Дина. Откуда вы заранее можете знать, приятны женщине ваши объятия или нет?

Виктор. Так в том-то и дело, что не знаю!

Дина. Так надо же сначала обнять, а потом станет ясно!

Виктор. А как же я могу обнять, если я не знаю!..

Дина. Какой же вы мужчина?

Виктор. А если я не в силах против собственной натуры? Если я так уже устроен, что не наглый я – так что же мне?..

Дина. Переустраиваться надо. Смелее надо быть.

Виктор. Знаю, что надо. Не умею, не дано, да и не постигну я – как?

Дина. Как-как, да сейчас каждый школьник, не стыдно? Еще фармацевт!.. Вставайте!

Мужчина сидит.

Быстро, давайте, вставайте. (Сама отходит от него).

Мужчина нехотя поднимается.

Встали? Теперь все забудьте. Мы с вами не целовались и вообще ничего еще не делали. Еле-еле знакомы. Вы – Витя, я – Дина. Так?

Виктор. Дина Федоровна.

Дина. Можно без Федоровны. Или тогда и вы Петрович.

Виктор. Для вас – Витя.

Дина. Тогда и я Дина. Для вас. Витя и Дина. Так?

Виктор. Так.

Дина. Итак, теперь: я вам не противна?

Виктор (улыбается). Допустим…

Дина. Что допустим? Допускать ничего не будем: либо противна, либо не противна. Я вам противна?

Виктор. Вы мне очень приятны.

Дина. Значит, не противна? Хорошо, теперь нам надо узнать – вы мне противны или не противны?

Виктор. Я же вам не противен.

Дина. Стойте спокойно и не ломайтесь, как девочка. Я же опыт показываю. Чтобы вы не были в следующий раз таким темным. И не улыбайтесь. Стойте серьезно, как бы вы стояли, если бы пришлось. Говорите.

Виктор. Говорить… Что говорить?

Дина. Все что угодно. Какую-нибудь глупость. Говорите, как все люди говорят, не надо специально придумывать. В словах смысла нет, а в том, как мы с вами интуитивно заражены друг другом… Что ли, как бы заражены… В общем так, бормочите.

Мужчина молчит.

Ну, хоть что-нибудь убогое!

Виктор. Сейчас…

Дина. Ну, же!

Виктор. Дина Федоровна…

Дина. Ой! (Отшатывается, всплескивает руками). Как вы меня напугали!.. Стойте на месте, я отдышусь, так напугали!.. Разве можно людей так пугать? Кто позволил людей так пугать – люди не вороны!..

Виктор. Но, Дина Федоровна…

Дина (громко высмаркивается в носовой платок). Что вы там бормочете, мне некогда. (Смотрит на мужчину, который кажется подавленным.) Разговор короткий. Надо быть дубиной, чтобы не понять: вы мне противны. Ну как?

Виктор. Очень…

Дина. Еще бы! Но вы сразу почувствовали, как вы мне – противны? Как вы мне – никак?

Виктор. Вы преобразились, я вас не узнал… Если бы вы меня сразу так, я бы, наверно…

Дина. Теперь показываю – не противны. Говорите еще чего-нибудь. Давайте, говорите. Стойте, молчите!.. (Подбегает к зеркалу, причесывается, припудривается, подкрашивает губы, возвращается, с нежным ожиданием во взоре глядит на мужчину.)

Мужчина потрясен переменой. Женщина выглядит смущенной. Он смеется. Она улыбается.

Виктор. Дина Федоровна…

Дина (предельно нежно и крайне ласково). Что? Вы позвали меня по имени? Мне показалось? Вы не позвали? Мне не показалось?

Виктор. Дина Федоровна, вы даже…

Дина. Ах, так вы действительно позвали меня по имени – ах! Молчите, славный! Нет, говорите! Мне так приятно, когда именно вы именно вашими губами произносите именно мое имя, с ним сразу делается что-то необыкновенное – говорите еще. Молчите! Говорите, пожалуйста. Ну, пожалуйста? Вы и никто другой. Повторяйте мое имя чаще, я вам буду очень благодарна. Я буду слушать с вниманием и надеждой на лучшее будущее. Пока не надоест. (Приближается к мужчине, блаженно закрывает глаза.) Ах, спойте мне, пожалуйста: у любви, как у пташки крылья, ее-оо…

Виктор. Дина Федоровна…

Дина. Что?

Виктор. Можно я вас поцелую?

Дина. Меня? (Широко открывает глаза на мужчину – как будто видит в первые.) Завтра какой день недели?

Виктор. Завтра… недели… можно?..

Дина. Завтра у нас воскресенье. Потому что вчера была пятница. Правильно?

Виктор. Не знаю, не помню… А что? Какое все это…

Дина. Большое. Мне интересно, загс по воскресеньям работает? Вообще-то должен работать: народ весь не работает, самое время жениться. Как думаете?

Виктор. Как жениться?..

Дина. Обыкновенно жениться, как все люди. А вы пришли – зачем?

Виктор. Я думал…

Дина. Что?

Виктор. Не знаю…

Дина. Не знаете – тогда…

Виктор (быстро). Я не знаю, работает загс или не работает!

Дина. А зачем кричать? Сейчас узнаем… (Ищет телефон; наконец, находит под креслом; заметно, удивлена.) Алё, кто тут висит?.. Юдифь, ты все слышала?.. Слышала – что?.. Ладно, потом, не теперь, завтра поговорим. (Кладет трубку.)

Виктор. Наша Юдифь? То есть – наша?..

Дина. Наша, а чья же еще. Все слышала, говорит, поздравляю. Рада за нас. Ой, зачем это я трубку положила, я же хотела у нее… (Звонит.) Послушай, девочка, ты почему трубку бросаешь? Что? Да не я бросаю, а ты бросаешь!.. Ладно, хватит, не шуми, скажи-ка мне лучше… А я говорю – не шуми, Юдифь, ты швырнула трубку, а я только хотела спросить… Ты дашь мне сказать? Хорошо, я учту, а ты сказать дашь? Спасибо, не забуду, скажи: загс по воскресеньям работает? Что, в самом деле, работает? Точно работает? Откуда ты знаешь так точно?.. Ладно, завтра поговорим, завтра, сказала. (Кладет трубку.) Ее добрые знакомые Люся и Мстислав женились в позапрошлое воскресенье, поэтому точно работает. Ну, довольны? (с удовольствием глядит на мужчину, который, похоже, задумывается над тем, доволен ли он.) На руки меня сможете поднять?

Виктор. Сейчас?

Дина. Вообще. Вы же говорите, когда-то тяжести таскали, должны смочь.

Виктор. Давно не таскал. Можно попробовать?

Женщина. Обязательно.

Мужчина поднимает женщину на руки.

А походить со мною сумеете?

Виктор. Думаю, что… (Идет вокруг стола.)

Дина. Интересно-интересно, сколько вот таких кругов сможете накружить?

Виктор. Я не знаю, попробую… Сейчас я попробую… (c похвальным упорством кружит круги вокруг стола.)

Дина. Два… три… четыре… Старайтесь-держитесь, в учебе тяжело, в бою полегче… Пять… Вам приятно, что я у вас на руках? Шесть… Я хочу, чтобы вы меня из загса до свадебной машины на руках понесли – ой!..

Мужчина нечаянно спотыкается – оба на полу.

Виктор. Дина Федоровна!

Женщина не пошелохнется.

Я споткнулся, Дина Федоровна, это нечаянно, поверьте, нечаянно, что с вами?..

Женщина не откликается.

Ушиблись?.. Простите меня, вы ушиблись?.. (Оглядывается по сторонам, поднимает ее, переносит в кресло; проверяет пульс; впрочем, взволнован, прижимается ухом к ее груди.)

Женщина ласково поглаживает мужчину. Он чутко прислушивается к биению женского сердца. Она поглаживает мужчину двумя руками. Он

затих, кажется, обратился в слух.

Дина. Хорошо вам, Виктор Петрович?

Виктор (боится даже пошевелиться). Мне хорошо. А вам?

Дина. А вы что, испугались?

Виктор. Очень… Если бы с вами, что-то случилось…

Дина. Вы бы меня пожалели?

Виктор. По моей вине… Я даже не знаю… Я бы от горя…

Дина. Милый… (Поглаживает мужчину.) Вы милый… (Поглаживает.) Вы мне приятны, пожалуй… (Поглаживает.)

Виктор. Вы мне очень, очень приятны…

Дина. Вы добрый мужчина, я это сразу почувствовала… (Поглаживает его.)

Виктор. Вы очень добрая… Поначалу кажетесь такой, а на самом деле вы очень, очень…

Дина. Милый-милый премилый фармацевт… Какой вы приятный…

Виктор. Вы мне по-человечески очень приятны… Как женщина очень приятны…

Дина. А вы мне как человек тоже приятны…

Виктор. Вы божественно приятная… На земле так приятно не бывает…

Дина. Я не привыкла… Я очень приятно растрогана…

Виктор. И я растроган… Приятно растроган… Спасибо…

Дина. Не за что… Мне очень приятно…

Свет медленно убывает.

Часть вторая

Там же, спустя несколько часов. Женщина сидит на импровизированной постели. На ней красивый халат. Мужчина без пиджака, штанов и галстука, но в носках. И тоже на постели, но лежит. Его голова покоится на женских коленях, он с удовольствием курит. Едва он затягивается – она подносит пепельницу, в которую он аккуратно стряхивает пепел.

Дина. Все мужчины – дети!

Мужчина запускает в пространство сизые кольца. Женщина им откровенно любуется. Впрочем, морщится.

Миленький, ты дымишь третью подряд. Так ты себя отравишь и умрешь. Мы и пожить, как следует, не успели.

Виктор (забирает у нее пепельницу, гасит сигарету.) Прости. (Прячет пепельницу под диван.) Привык к этой жизни… безнадзорной… (Снова блаженно вытягивается.) Постараюсь курить поменьше. Теперь – да, обязательно буду…

Дина. Вообще надо бросать. В газетах пишут: надо – значит, надо. Курить – здоровью вредить, не будь умнее всех. (Бережно снимает со своих колен его голову, достает пепельницу из-под дивана.) Выкину окурки. Не могу, чтобы они лежали и отравляли. (Уходит.)

Мужчина с удовольствием потягивается и блаженно улыбается. Чему-то своему. Тихо смеется. Встает, надевает штаны, заправляет рубашку, направляется к окну и дышит полной грудью. Возвращается женщина.

Виктор. Ах! (Обнимает ее.) Дождь никак не кончится!..

Дина (смеется). Ой-ой-ой, задушишь меня… Нежнее надо, я нежных люблю… Какой-то ты неопытный…

Виктор. Я научусь, прекрасный дождь, бесконечный!..

Дина. Ничего, кончится когда-нибудь. Все кончается, дождь тоже кончится.

Виктор. А вы философ у меня.

Дина. Ты.

Виктор. Ты философ. У меня. Конечно же, ты!.. Я, пожалуй… (Смотрит на часы.)

Дина. Ага, я философ. Ты еще не знаешь, какой я философ. Я такое могу нафилософствовать – тошно всем сделается.

Виктор. Жаль…

Дина. Что?

Виктор. Поздно уже.

Дина. Не пущу. Куда это ты пойдешь, тебе же одиноко? Завтра поженимся, да и ночь, и вообще…

Виктор. Понимаешь, дело в том… (Смотрит на часы.) Мне очень хорошо! (Целует ее.)

Дина (чуть отстраняется). Хорошо, что хорошо, я рада. И должно быть хорошо. Даже если плохо – все равно должно быть хорошо. (Мизинцем щекочет мужчину.) Никуда не пущу. Мой теперь. Попался.

Мужчина громко чихает. Женщина сначала пугается, потом смеется. Он смущенно улыбается. Она смеется.

Ну, что?.. Ну, как?..

Виктор. Сегодня я понял, сейчас: для счастья нам недостает вот такой малости!..

Дина (сквозь смех). Чего-чего?..

Виктор. Я говорю, мы живем, живем и как бы, знаешь… Часто не знаем, чего хотим… А хотим мы, оказывается… (Громко чихает.)

Дина. Будьте здоровы.

Виктор. Спасибо, хотим любви!

Дина. Мало ли чего мы хотим. Не всякому, как говорится, дано.

Виктор. Дано всякому, это я… Надо только очень захотеть. Очень. Любовь – она как бы… глаза на все открывает по-новому. Что, разве нет?

Дина. И закрывает.

Виктор. На себя самого, нет, правда, открывает… О себе, вдруг, у самого себя узнаешь такое!.. Себя мы не знаем – себя не любим. Не знаем, а? Не любить – значит, не знать самого себя, а? Мне так почему-то кажется… Можно ведь прожить целую жизнь, а себя так как бы… (Смотрит на женщину.) Тебе хорошо? (Целует ее.) Теперь я хочу осознать себя, хочу тебя, а еще, знаешь… Тебе хорошо?

Дина. Хорошо и хорошо, и не надо много говорить, а не то сглазите.

Виктор. Сглазишь.

Дина. Конечно.

Виктор. Но ты понимаешь?

Дина. Понимаю я.

Виктор. Что ты понимаешь?

Дина. Я все понимаю. Я только не говорю никогда, а так я все. Все, что надо.

Виктор. А я ничего не понимаю!..

Целуются.

О-о-о!..

Дина. Ах…

Виктор. Хорошо?

Дина. Ммм…

Виктор. Нет, ты, пожалуйста, скажи. Словами.

Дина. Что?

Виктор. Тебе – хорошо со мной?

Дина (увиливает). Хм…

Виктор. Ответь, ну, пожалуйста, мне важно – хорошо? (Пауза.) Плохо? Хорошо?.. Ни плохо? Ни хорошо?.. (Пауза.) А, может – никак?.. Или все же – хоть как-то?..

Дина. Мужчина-мужчина, чересчур много желаете знать сразу. Разбалую – сама же потом жалеть буду.

Виктор. Жалеть – о чем?.. Если все дело только в том, что ты боишься, что я… Так я…

Дина. Как ты думаешь: знакома с мужчиной без году два-три часа и сразу о нем ему рассказывать?

Виктор. Не надо со мной, как со всеми. Пожалуйста, так будет лучше. И все равно я не понимаю, почему ты боишься сказать то, что мне было бы приятно услышать.

Дина. Скажите, пожалуйста!

Виктор. Тебе хорошо со мной? Ну, скажи?

Пауза. Мужчина и женщина глядят друг на друга.

Если не скажешь – я буду мучиться. Как только уйду, как только останусь один… Ну, пожалуйста?

Дина. Я не понимаю, куда ты торопишься?

Виктор. Вот! Хорошо! Смотри на меня так и не отворачивайся.

Дина. Ну? (Смотрит на него «так».)

Виктор. Я же не боюсь передарить тебя тем, что положено тебе. Я же не скрываю.

Женщина по-прежнему, не отрываясь, глядит на него «так».

Ты мне очень-очень нравишься. Очень-очень.

Она молчит и смотрит.

Теперь ты мне скажи.

Дина. Что?

Виктор. Ты знаешь.

Дина. Ничего я не знаю.

Виктор. Не знаешь или знаешь?.. Не хочешь? Отговорки?

Дина. Не скажу.

Виктор. Почему?

Дина. Потому что не скажу. Хватит. Я боюсь.

Виктор. Почему? Но почему? Я не понимаю, чего ты боишься?

Дина. Я, Виктор Петрович, всего боюсь.

Виктор. И меня вы боитесь – так?

Дина. Так.

Виктор. Ты боишься.

Дина. Конечно. Теперь, когда ты не такой уже мне чужой – надо бояться и тебя.

Молчание.

Виктор. Ты… серьезно?.. Ты шутишь?..

Женщина водит пальцем по его губам, подбородку, отворачивается, не глядит. Пересаживается в кресло. Тяжко вздыхает.

Ты не шутишь? Другими словами – могу убираться? Как бы на все четыре?.. Убираться?

Дина. Послушайте… (Глядит на него, прищурившись.) Вы – дурак?

Виктор. Идиот.

Дина. Если будешь таким дураком, обязательно сделаешься идиотом. Если бы я могла… (И глядит на мужчину пристально.) Я бы связала тебя крепко-крепко…

Виктор. Меня?

Дина. …По рукам и ногам…

Виктор. Меня??

Дина. …И держала бы возле себя, вот тут, всю мою жизнь… До самой бы смерти моей лежал бы тут связанный… как миленький, рядышком, чтобы всегда… и – никуда!..

Тишина. Внезапно мужчина ложится животом, лицом вниз на постель, руки заводит за спину.

Виктор. Если все, что вы!.. Если так! искренно! правда – если!.. Вяжи!.. Меня вяжите!.. Мне это одиночество уже!.. Все-все мне уже!.. Пусть меня свяжут, спеленают, как хотят, как сумеют, а я!.. Только чтобы меня, черт побери, черт побери, черт!..(Зарывается лицом в подушку, дрожит и дергается, наконец, стихает.)

Женщина молча созерцает поверженного мужчину. Впрочем, находит

поясок, испытывает на прочность. Направляется к мужчине, ласково гладит его по головке. Аккуратно прилаживает руку к руке, снова поглаживает, нежно шипит: «Чшшш…» Крепко связывает ему руки за спиной. Мужчина молчит. До него, вероятно, еще не доходит, что его просьба так запросто осуществилась. Поднимает голову и вертит ею заглянуть через собственное плечо.

Дина (старательно связывает). Не больно?

Мужчина коротко и нервно хохочет.

Не встряхивайся, мешаешь… (Связывает.) Ну, как?

Мужчина беспомощно вертит головой.

Доволен?

Виктор. Милая моя, ты всерьез?..

Женщина спокойно проверяет работу своих рук.

Ой!..

Дина. Что?

Виктор. Ты решилась? Со мной связаться? Все-таки?..

Дина(запевает). Ах, с то-бо-ю, ах, не с дру-го-ю… (Неожиданно строго.) Советую о себе чересчур много не думать.

Виктор. Связаться… со мною… интересно… Зачем ты это сделала, удивительная?.. Зачем я тебе?.. Я всем в обузу. Я шел и думал… я к тебе шел и думал: скажу ей честно, что со мною… что от меня… нельзя, ты меня понимаешь?..

Дина. Могу, пожалуйста! Развязать?

Виктор. Нет! Ты не поняла: мне хорошо, мне с тобой хорошо, мне замечательно и ты, правда, удивительная, но…

Дина. Я не понимаю, чем ты недоволен.

Виктор. Собой. Только собой!..

Дина. Развязать? Больно?..

Виктор. Не знаю…

Дина. Ну, знаешь, если ты и дальше будешь такой неконретный!..

Виктор. Не буду!.. Ничего не надо. Все, я решился, пусть, как ты скажешь, только… Приложи ладонь ко лбу.

Женщина прикладывает ладонь ко лбу.

Мне, пожалуйста!..

Она прикладывает ладонь к его лбу.

Спасибо.

Дина. Не за что.

Пауза.

Виктор (горячо целует ее ладонь и кричит). Очень хочу жить!.. Наконец, я хочу жить!.. Мне нравится жить и любить!.. Мне прекрасно, я очень хочу!..

Дина (закрывает ему рот). Чшшш… Не надо так кричать, люди услышат.

Виктор. Прекрасно!

Дина. Тише, у нас между квартирами 25-процентная слышимость.

Виктор. Пусть слышат хотя бы на 25!

Дина. Чшшш… Я тебе говорю: люди давно спят.

Виктор. Люди… спят… А нам хорошо… А они спят… А нам хорошо…

Дина. Нам хорошо, а им не так хорошо.

Виктор. Им сегодня, наверно, как мне прежде – не так… А знаешь, почему не так?

Дина. Знаю.

Виктор. Потому что любят не так.

Дина. Кто?

Виктор. Все!

Дина. Откуда, Виктор Петрович, вам известно, как любят все?

Виктор. Я по себе знаю. Дни без любви – они… Я не знаю, что это такое – дни без любви… Бесплодные, бессмысленные, дурацкие… Их нельзя помнить, они – пустые… Ты знаешь, я хочу… пытаюсь вспомнить прошлое – не могу… пусто!..

Дина (поглаживает его по затылку). Что-то с памятью твоей стало…

Виктор. Нет, я все помню!..

Дина. Вспомнил.

Виктор. Помню, что ничего не было – пустота… Длинное ожидание чего-то… Чего-то такого, такого чего-то такого… Жизнь прошла!..

Дина. Ой-ой, как мы жалуемся, как мы себя жалеем… (Поглаживает его.) Еще не прошла, чего-то еще нам осталось… Нет, вот интересно устроены некоторые мужчины: вроде, послушать, сначала им все хорошо, а потом жаловаться начинают… Как дети, чтоб пожалели. Ну, зачем? Не надо, маленький, морщиться, дай пожалею… Ну, дай, ну, позволь, я же вижу, что весь исхотелся…

Виктор. Лучшие годы – к черту!..

Дина. Локти не затекли?

Виктор. Все иначе, иначе должно было быть!..

Дина (склоняется к самому уху). Я спрашиваю: локти еще не затекли?

Виктор. Локти, душа, жизнь – все! (Тишина.) Локти покалывает… Прохладно, горячо…

Дина. Так лежать еще не надоело?

Виктор. Дина Федоровна, я стихи писал… Вы скажете: все писали – эх, да я и сам знаю, а все равно… Мечтал стать писателем, а стал аптекарем. Почему так?

Дина. Хорошая профессия. Кто-то, такой же, как ты, может, еще завидует тебе: мечтал стать аптекарем, а стал писателем! Я спрашиваю: лежать еще не надоело так? (Мужчина молчит.) Надоест – скажешь.

Виктор. Не надоест… Надоело… Я хочу, наконец, быть связанным! По рукам и ногам! Есть в этом доме… Свяжи меня по ногам… пожалуйста… крепко-крепко… чтобы ни шевельнуться… ни дернуться… ни рвануть… пойти, побежать не мог…

Дина. Кто бы возражал. (Находит еще завязку и связывает мужчину по ногам.)

Виктор (пока его связывают, отчаянно приговаривает). Так меня… так меня надо… так надо… Только так со мной можно… Да, так… Еще, еще, пожалуйста…

Дина. Пожалуй, что хватит.

Виктор. Ох, мне больно… (Стонет.)

Дина. Где?

Мужчина трется носом о постель.

Что ты бормочешь там? Я не понимаю.

Виктор. В пояснице кольнуло.

Дина. В каком месте?

Он стонет; она пытается отыскать на его пояснице место, где у него кольнуло.

Виктор. Нет…

Дина. Выше?

Виктор. Левее…

Дина. У тебя ребра, как у паровой батареи. Только холодные.

Его разбирает смех, его корчит, он едва не скатывается на пол. Она успевает его удержать. Он вдруг умолкает. Тяжело дышит.

Смешно?

Виктор. Ха!.. Ха-ха!..

Дина. Мне тоже – ха!..

Мужчина снова трется носом о постель.